«…И тень сознательности злобной
Кривила смутные черты,
Как будто дух звероподобный
Смотрел на землю с высоты.
…Дух, полный разума и воли,
Лишённый сердца и души,
Кто о чужой не страждет боли,
Кому все средства хороши…»
Николай Заболоцкий
Близился важный день — день, когда Викарий принял бразды правления в свои руки и сменил черное инквизиторское одеяние на белые одежды главы Церкви. Лу понятия не имела, сколько он уже сидит на церковном престоле, но память услужливо подсказывала, что Жан-Франсуа стал Викарием когда еще мама Лу училась в школе. Короче говоря, очень давно. Но в этом году вроде как был юбилей его правления.
По этому случаю планировалось устроить пышное празднество
фееричную пьянку в одном из дворцов, принадлежащих Церкви. О том, что в окрестностях Нью-Пари стоял дворец — Лу понятия не имела, а уж о том, что он был просто огромен, Рид и вовсе не знала, пока не увидела его собственными глазами.
Стояло это чудо архитектурной фантазии на лесной поляне, раскинувшись отдельными каменными строениями, стилизованными под старину, которые соединялись между собой коридорами из цветного стекла. Дворец, просто и незатейливо названный «Ватиканским», в память о славных доштормовых деньках католической церкви, имел всего два или три этажа и органично вписывался в лесное пространство, однако Лу подозревала, что он уходит еще на несколько этажей вглубь под землю.
Приор ради такого случая переодел повседневную форму на парадную: больших отличий в ней не было, лишь немного изменен фасон и добавилась перевязь через плечо, такая, как у кардиналов и Викария, только белого цвета. Монохромность одежд Иво напомнила Лу об одном монашеском ордене и его небезызвестном представителе тоже из инквизиторских. Своими познаниями Рид не преминула поделиться прямо в машине пока они были в пути:
— На Торквемаду похожи.
Иво медленно поднял глаза на Лу. По его взгляду было непонятно, оценил ли он шутку или нет. Кей отвернулся к окну, сделав вид, что его невероятно заинтересовал проплывающий мимо пейзаж, плечи его подозрительно подрагивали.
Мартен сделал резкий выпад вперед, и Рид вздрогнула от неожиданности. Он шепнул тихое «Бу!» и, довольный произведенным эффектом, откинулся обратно на спинку сиденья.
— Надеюсь, что только одеждами. И то, весьма отдаленно. — чуть погодя добавил Иво.
Прибыли они ближе ко второй половине дня, когда б
ольшая часть инквизиторов, кардиналов и светских людей уже была в сборе. Согласно установленному порядку первыми на подобные мероприятия приезжали самые низшие чины, а прибывать после лиц, стоящих выше тебя по званию, считалось моветоном. К вечеру ожидали появления самого Викария.
В главном зале было много людей и особенно репортеров и журналистов. Лу из-за плеча Приора хмуро оглядела всю эту разноцветную толпу. По прошлому печальному опыту Рид знала, чем больше народу — тем больше вероятность ее конфуза. В своем профессионализме она не сомневалась.
— Я постараюсь в этот раз не улететь под стол. — доверительно шепнула она Иво.
— Я тоже. — так же тихо ответил он ей.
Лу закашлялась от смеха, но вовремя стерла веселую улыбку с лица, сменив ее на что-то более нейтральное — к ним начали подходить люди, чтобы поприветствовать Приора.
Рид оглядывала зал и нервно перебирала складки своего платья. Неприятное предчувствие зудело в виске. Лу скосила глаза на Кея: тот выглядел абсолютно спокойным.
«Вспомнила свое прошлое фиаско, вот и лезет в голову всякая дурь» — раздраженно подумала Рид.
На периферии зрения замаячила высокая статная фигура, приближающаяся к ней. Девушка медленно повернулась, гадая, кого черт принес по ее душу.
Черт особым вкусом не отличался — это был Савонарелли.
— Добрый день, мадемуазель Рид.
— Добрый день, месье Савонарелли. — Лу тоскливо взглянула на Иво, которого какая-то престарелая карга утянула в разговор.
— Если помните, мы с вами пересекались на приеме у мадам Сарду. Рад видеть вас в добром здравии.
«Прицепился, крэп, как торговец на рынке. Теперь хрен получиться отвязаться.»
— Благодарю. — кисло ответила Рид, безуспешно пытаясь найти благовидный предлог, чтобы слинять куда подальше.
Зазвучали первые ноты вальса. Лу с огромным неудовольствием наблюдала, как та самая карга утянула
ее Иво танцевать.
Антонио, разгадав ее ревнивый взгляд, улыбнулся:
— Позвольте пригласить вас на танец, мадемуазель.
— Простите, месье, я на службе. И Приор…
— За те несколько минут, что мы с вами проведем, кружа по залу, с Иво ничего не произойдет.
«Зная умение Иво влипать в неприятности, помноженное на мою удачливость, я бы не была так в этом уверенна.»
— Но…
— Обычно мне не отказывают. — мягко, но настойчиво произнес Антонио, требовательно протягивая руку.
— Я отдавлю вам все ноги. — мрачно заметила Рид, вкладывая свою ладонь в его и внутренне содрогаясь от того, насколько та была холодной.
— Не переживайте, — бархатно рассмеялся Савонарелли, — когда-то я учил танцевать свою младшую сестру, так что перспектива отдавленных ног меня нисколько не пугает.
Он вновь улыбнулся, и на этот раз его улыбка была почти искренней, с примесью какой-то эмоции, непонятной Лу.
Когда его ладонь опустилась на поясницу Рид, она мысленно поблагодарила организаторов этого праздника жизни за весьма сдержанный дресс-код. На Лу было темно-синее платье с серебряными вставками, длинными рукавами и юбкой в пол — ну просто образчик скромности и высоконравственной морали. Плотная ткань платья позволяла не ощущать неприятных прикосновений мертвецки холодных рук Антонио.
Лу честно старалась выполнить свое обещание, однако Савонарелли каждый раз ловко уворачивался от ее каблуков, метивших точнехонько на его обувь.
— Как нынче погода в Ле Лож?
«И ты туда же…» — кисло подумала Лу. — «Еще скажи, что ты приходишься мне троюродным братом по материнской линии, а то моя жизнь как будто недостаточно похожа на доштормовой бразильский сериал.»
— Вас действительно интересует погода в деревне?
— Я просто стараюсь поддержать вежливую беседу.
— Я не умею делать два дела сразу — танцевать и разговаривать. Давайте выберем что-то одное, месье.
— А вам палец в рот не клади… — усмехается Антонио.
— Откушу по локоть.
Лу благодарит всех богов, какие только существуют, когда танец, наконец, заканчивается, и Савонарелли возвращает ее на то же место, откуда и украл.
Там Рид уже поджидает Иво, сбежавший из плена расфуфыренной старушенции.
— Ах, Иво, здравствуй! — приветствует его Антонио.
— Антонио, — улыбается Мартен.
Их улыбки такие искренние, что на секунду Лу сомневается, а действительно ли они такие уж враги.
«Вы еще в десна друг друга поцелуйте.» — хмуро думает она, глядя на этот спектакль.
Они о чем-то продолжили беседовать, но Лу не прислушивалась. Вместо этого она внимательно оглядывала помещение и людей, снующих вокруг, особенно — официантов.
Как раз один из них проходил мимо с подносом, уставленным бокалами с шампанским. Антонио подхватил два и подал один Мартену. Иво осторожно взял тонкую стеклянную ножку, словно та была ядовитой змеёй и могла его укусить.
Савонарелли отсалютовал бокалом и вдруг громогласно произнес:
— За Церковь и за Викария!
Другие гости обернулись и поддержали тост. Находясь под прицелом стольких глаз, Приор был вынужден поднести бокал к губам и притвориться, будто он пьет вместе со всеми остальными. Однако глотка он так и не сделал. Золотистая шипящая жидкость лишь едва коснулась бледных губ.
Антонио это заметил. Показательно сделав большой глоток, он усмехнулся и произнёс:
— Не там угрозу разглядеть пытаешься. Холодно, очень
холодно. — усмехнулся он, затем кивнул Кею и Лу. — Приятного вечера. Мадемуазель, месье.
Савонарелли оставил их. Иво проследил за ним цепким взглядом. Вежливая дружелюбная улыбка на его лице казалась приклеенной. Спустя некоторое время Мартен тихо подозвал Баретти, не меняя расслабленной позы, спокойно проговорил:
— Гектор, глаз не спускать с Савонарелли в этот вечер. О любом его вздохе докладывать мне тут же. Месье Стоун, — Приор обратился к Кею. — Вы тоже следите за ним, если хоть что-то покажется вам подозрительным — незамедлительно сообщать мне. Если этот мерзавец что-то затеял, я должен об этом знать.
У Лу вытянулось лицо от удивления. Ругался Иво крайне редко, если не сказать, что почти никогда. Даже Кей подозрительно скосил глаза на начальника. Лишь Баретти остался относительно спокойным, слегка нахмуришись, кивнул, принимая к сведению приказ.
Как только Гектор ушел, а Стоун отошёл чуть поодаль для лучшего обзора, Иво подозвал к себе Лу.
— О чем вы говорили?
— Он подошёл поздороваться, пригласил на танец и спросил, как погода в Ле Лож. Я сказала, чтобы выбрал что-то одно — языком чесать или танцевать. Он умолк. Ещё я честно пыталась отдавить ему ноги. — отчиталась Рид.
Мартен едва заметно улыбнулся и покачал головой.
— Антонио, возможно, попытается вновь завести с тобой диалог. Ничего ему не говори, избегай его вопросов любыми способами. Ничего не бери из его рук: ни еды, ни напитков. И, ради Единого, Лу, не провоцируй его.
— Я не псина, чтобы с руки хавать. — тихим ворчливым шёпотом заметила Лу.
— Ты — ни в коем случае, — серьезно ответил Иво и задумчиво проследил взглядом за Антонио, плавающим по залу среди гостей, — а вот некоторые…
Лу крякнула, искусно маскируя смех под кашель. Савонарелли, словно почувствовав, что говорят о нем, плавно повернул голову и пристально взглянул на девушку. Рид сделала морду ящиком и отвернулась. Смеяться сразу расхотелось.
Звучали еще вальсы, Иво бродит по залу, общаясь с гостями и вежливо отказываясь от всевозможных предложений. Лу скучает в сторонке.
Когда звучит четвертый вальс перед Рид возникает протянутая рука. Она поднимает взгляд на стоящего перед ней Мартена. Его лицо — бесстрастное, а глаза, напротив, ласково улыбаются.
— Мадемуазель Рид, позвольте пригласить вас на танец.
— Но люди смотрят…
— И пускай смотрят.
— Сплетни…
— Ну и пусть. — беспечно отзывается Иво. — Сегодня я хочу танцевать только с тобой.
Лу протягивает свою руку и старается сдержанно улыбаться, ощущая, как в душе все ликует от почти что детского восторга. Она помнит себя девочкой, которую никто не приглашал на танец на интернатовских дискотеках, она помнит, как стояла в стороне, и хоть бунтарская подростковая натура отрицала «любофь и все такое», глубоко в душе маленькой Лу Рид было обидно.
Прошлое рассыпается миллиардами осколков, уступая место тому почти забытому трепету. Лу смотрит на Иво, как на ожившего принца из сказки, что когда-то давным-давно ей читала мама. Когда он выводит ее в центр зала и плавно начинает вести в танце, она перестает обращать внимания на удивленный и недовольный шепот гостей, эхом разносящийся по залу. Все лишнее растворяется в музыке, которую она уже когда-то слушала вместе с Иво — то был старый доштормовой вальс.
Стоя в стороне на дискотеке, Лу всегда представляла, как они будут танцевать вместе с Иво, и эта мечта согревала сердце маленькой девочке.
Однако теперь Лу выросла, а восторг от того, что грезы стали явью — никуда не исчез. Иво видит это искреннее восхищение в ее глазах и едва заметно улыбается.
Они кружат по залу, приковывая взгляды всех до единого — любопытные, удивленные, шокированные, завистливые и восхищенные.
Руки у Иво теплые, прикосновения — бережные и аккуратные. Он танцует плавно и непринужденно, и Лу постепенно расслабляется, перестает считать шаги и повороты.
Она доверяет ему и позволяет себе насладиться этими драгоценными минутами, которые, несомненно, будет вспоминать до самой старости.
Сердце ее бьется от восторга.
И она разочарованно вздыхает, когда вальс заканчивается. Сказка постепенно развеивается, смаргивается в уголках ресниц, как волшебный сон.
— Мы еще обязательно потанцуем. — обещает Иво, целуя ее руку.
— Я запомню. — шутливо грозит она ему и благодарит за танец.
Постепенно первая часть банкета подходила к концу, и гостям было предложено разойтись по комнатам, чтобы отдохнуть перед предстоящим вечером.
Оказавшись в большой спальне, Рид внимательно ее оглядела.
— Здесь чисто. — ответил Иво на ее немой вопрос. — Пока мы были на банкете, Гектор целый час вместе со своими людьми проверял комнату на наличие скрытых камер, прослушки и прочих жучков.
— Ясно, — ответила Лу. Однако беспокойство почему-то ее не отпускало.
Она прошлась по периметру, подошла к окну, выглянула наружу.
— Высоковато. Прыгать опасно. Что стекло?
— Внизу будут люди Гектора. Стекло пуленепробиваемое, если ты об этом. Но кровать и стол мы все равно передвинули дальше от окна.
— Зам
ок?
— Индивидуальный пароль, который я настрою. И дверь также закрывается изнутри обычным замком — не всегда следует полагаться только на электронику. Ты задаешь правильные вопросы, Лу. Молодец. — похвалил он ее.
Лу польщенно улыбнулась и обратила внимание на две неприметные двери.
— А? — указала взглядом на них.
— Комнаты для вас с Кеем. Все три помещения соединяются между собой.
— Крэп, — недовольно пробормотала девушка, — я думала, нам не придется оставаться здесь на ночь. Поздравим Викария — и уйдем.
— К сожалению, статус обязывает меня быть при Викарии на официальных мероприятиях. Я не имею права самовольно уйти раньше него. А он планирует здесь задержаться.
Иво со вздохом подходит к платяному шкафу и открывает дверцу, за которой Лу обнаруживает сейф. Мартен вынимает из внутреннего кармана парадного кителя инъектор с кейсом для капсул и кладёт их внутрь сейфа. Рид, осознав, что пялиться вот так неприлично, поспешно отворачивается:
— Ой, прости. Все, не смотрю!
— В этом нет нужды. Более того, я думаю, что будет лучше, если ты тоже будешь осведомлена. На всякий случай.
Лу поворачивается.
— Пароль — твой день рождения. — поясняет он, вводя код на сейфе.
— Не слишком ли… Очевидно? — Рид старается сохранить строгое выражение лица, однако в животе порхают до жути банальные, но такие очаровательные бабочки.
— Если хочешь что-то хорошо спрятать — спрячь это на виду. — философски замечает Иво. — У нас есть ещё полтора часа до приезда Викария. Хочешь выпить чаю?
***
Жан-Франсуа приезжает с опозданием, но зато пышно и с помпой. Звучит гимн Нью-Пари, потом вступает церковный хор, и все журналисты, репортеры и просто гости толпятся у главного входа, где должен появиться Викарий. От дверей через весь зал к небольшому возвышению раскинулась красная ковровая дорожка. На возвышении зажглись два факела на больших каменных резных постаментах. Стена позади задрапирована такой же красной тканью, а на ней — огромный символ Церкви. Лу и Кей были рядом с постаментом, но чуть на отдалении от общей толпы. Иво же стоял на одной из ступеней возвышения: статный, высокий, горделивый. Огонь отбрасывал резкие тени на мраморно-белое лицо, угольно-черные волосы и форму, отчего Иво напоминал Лу прекрасного бога огня — древнего, как само мироздание, яростного и неистового, застывшего в этой властной, непоколебимой позе. Лу было плевать на появившегося Викария, на стоящего возле возвышения (но не на ступенях) Савонарелли, она любовалась Иво и смотрела только на него.
Викарий говорит, и его голос, мощный, зычный, звучный разносится эхом по всему залу. Толпа благоговейно внемлет его словам. Он вздергивает руки вверх, и как по волшебству во всем помещении на стенах зажигаются факелы. Люди пораженно охают. Лу смотрит на эти цыганские фокусы с недоверием и подозрительностью — какой-то уж больно языческий у Церкви Единства церемониал, огня и впрямь многовато.
Рид замечает, что Иво едва заметно вздрагивает, и пламя рядом с ним колышется от непонятно откуда взявшегося ветра.
Рид замечает, что Иво бледнее обычного.
Рид замечает, что пламя в зале танцует как-то по-особенному, не подчиняясь воздушным потокам. Но никто не обращает никакого внимания: все взгляды толпы направлены только на Викария.
Кроме двух. Ее и Савонарелли.
Лу украдкой смотрит на Антонио, их взгляды ненадолго пересекаются, и она понимает, что он тоже
это видит.
Когда Жан-Франсуа заканчивает речь, Мартен тратит еще полчаса на то, чтобы побеседовать с ним и другими гостями, дать интервью журналистам и сделать несколько фотографий с высокопоставленными личностями. Лу все время крутится неподалеку, отмахиваясь от репортеров как от надоедливых мух, избегая любого общения и с тревогой поглядывая на все больше бледнеющего с каждой секундой Иво.
Лу вздрагивает, когда рука Мартена легко касается ее плеча. Его ладонь просто
охренеть какая горячая, и это отнюдь не комплимент.
— Проводи меня, пожалуйста, в комнату. Я что-то не очень хорошо себя чувствую.
— Сейчас, только Кей…
— Нет, ты одна. — говорит Иво и уверенным, твердым шагом направляется через весь зал, словно это он провожает Лу, а не наоборот.
Рид ловит вопросительный взгляд Стоуна и кивает, показывая, что все хорошо и идти за ними необязательно.
В лифте Мартен позволяет себе немного ссутулиться и тихо выдохнуть. Лу молчит, знает, что говорить сейчас нельзя — в лифте камеры и прослушка.
В пустом коридоре никого нет, и Иво опирается на предложенную руку. Со стороны, должно быть, выглядит это весьма двусмысленно, но Рид плевать, если честно.
Зайдя в комнату, Иво скорее падает на ближайшее кресло, чем садится. Лу обеспокоенно крутится рядом.
— Что произошло?
— Лекарство, которое разрабатывает моя лаборатория, еще до конца не изучено, что делает его непредсказуемым, а срок действия — нестабильным.
— Что мне делать?
— Открыть сейф. Достать инъектор и ампулы. Подать мне. — отрывисто приказывает Иво. Его грудь часто вздымается. Дыхание поверхностное и шипящее. На высоком лбу выступает пот, а глаза становятся мутными, как при лихорадке.
Лу спешит выполнить его просьбу, подбегает к сейфу и от волнения чуть не забывает свой собственный день рождения. Вводит пароль, достает лекарство и кейс, не замечая, как из-под него вылетает маленькая неприметная бумажка.
На ходу Рид заправляет инъектор и подает Иво. Она отходит, чтобы убрать кейс обратно в сейф и только сейчас замечает бумажку на полу. На дорогой органической бумаге убористым, сухим почерком написано лишь одно слово:
«Горячо»
У Лу уходит мгновение, чтобы догадаться, чьих это рук дело.
— Иво, НЕТ! — кричит она, оборачиваясь.
Предупреждение запоздалое: ампула в инъекторе была пуста.
Иво как в замедленной съемке поднимает на нее взгляд. Рид бросается к нему, падая на колени, и осматривает руки, покрытые красными пятнами. Мартен осоловело моргает.
Она протягивает ему записку и он читает ее несколько раз, повторяя губами слово, будто до него не сразу доходит смысл.
— Я зову Кея и Гектора. Нам нужен врач. — тараторит Лу.
— Нет, подожди. — вяло просит ее Иво, пытаясь схватить за руку, но не успевает: Рид уже подскакивает с места и начинает нервно мерить шагами комнату, ища свой телефон.
— Лу, уймись и сядь! — рявкает Мартен.
Девушка несколько раз моргает, приходя в себя, после чего покорно садится рядом и затихает.
— Ты действительно сейчас идешь за Кеем. Тихо и без паники объясняешь ситуацию, после берешь машину — и мы уезжаем отсюда. Кей передаст твои слова Гектору, и его люди придумают легенду для гостей, извинятся перед Викарием и поедут за нами следом. Нельзя… Чтобы возникли подозрения.
Лу кивает. Потом осторожно, словно боясь услышать пугающую правду, спрашивает:
— Э-это… Яд?
Иво отрицательно качает головой и с трудом поясняет:
— Нет. Для Антонио было бы слишком просто убить меня вот так. У него и до этого было предостаточно возможностей. Он неспроста выбрал день и место, где буду я, а еще много,
очень много людей. И огня. Так что это не яд, это…
Он обрывается на полуслове, а его взгляд устремляется куда-то в угол.
Лу видит, как у Иво глаза расширяются от страха, а из груди вырывается тихий всхлип.
Что-то так сильно пугает его, и Рид поспешно оборачивается, но в дальнем углу
ничего нет. Мартен заканчивает фразу совершенно другим тоном:
— …Это что-то много хуже…
— Иво, милый, будь здесь. — умоляет она, подрываясь с места. — Я сейчас.
Лу выбегает из комнаты, и подобрав полы длинной юбки, несется по коридору. Неожиданно ее перехватывают, и она не успевает даже вскрикнуть — на рот ложится рука в плотной кожаной перчатке. От резкого рывка назад у нее что-то неприятно щелкает в шее.
Рид ощущает иглу и дергается, пытаясь вырваться из крепкого захвата. Тщетно.
Последнее, что она успевает почувствовать — это привкус желчи, какой бывает при воздействии блокатора. Затем Лу Рид теряет сознание.
