«…Если бог нас своим могуществом После смерти отправит в рай, Что мне делать с земным имуществом, Если скажет он: выбирай?
Мне не надо в раю тоскующей, Чтоб покорно за мною шла, Я бы взял с собой в рай такую же, Что на грешной земле жила…
…Взял бы в рай с собой друга верного, Чтобы было с кем пировать, И врага, чтоб в минуту скверную По-земному с ним враждовать…»
Константин Симонов
Лу очнулась в небольшой, скромно обставленной комнате. Она полулёжа сидела на кресле, а напротив нее на стуле, погруженный в свой планшет, сидел неприметный человек с пустыми глазами. Рид зашевелилась, и мужчина тут же вскинул голову внимательно оглядывая девушку. — Мадемуазель Рид. — Вы кто? Это был Прадель, однако ответить он не успел: в комнату вошёл Савонарелли. — А-аа месье мудак и его подпевала. — приветствовала его Рид. Лу чувствовала, что не была связана, бить и пытать ее, вроде как, пока никто не собирался, но простить им вколотый блокатор она не могла да и шея до сих пор побаливала. Антонио даже не повел бровью на оскорбление. Он подошёл к Эдмону, тот услужливо протянул ему планшет. Савонарелли заглянул в экран и покачал головой, комментируя увиденное: — Отлично. В разуме Лу, слегка затуманенном блокатором, всплыли картинки последних событий. Она ведь так и не успела предупредить ни Кея, ни Гектора. — Ах ты сука… Что ты сделал с Иво? — А что я сделал с Иво? — притворно удивился Антонио. — Разве я ввел ему препарат? Разве я вызывал в нем чувства, способные пробудить его Пси-способности? Нет-нет, все это — твоих рук дело. Я лишь немного подтолкнул… — Как ты узнал пароль? — Иво неосторожно произнес его вслух, — Антонио улыбнулся уголком губ, отдавая планшет обратно Эдмону. — Но… Прослушка в комнате была убрана. Савонарелли улыбнулся еще шире. — Прослушка — это ты. Видя озадаченный взгляд Лу, Антонио закатил глаза и со вздохом пояснил очевидную, как ему казалось, истину: — Когда мы танцевали, я прикрепил к твоим одеждам маленький жучок. Антонио и Эдмон меняются местами. Теперь Савонарелли садится напротив Лу, которая успела принять вертикальное положение, а Прадель отходит к двери, продолжая что-то печатать на сенсорном экране. — Гениально, не так ли? Что думаешь? — Думаю… Переломать тебе обе ноги так, чтобы ты, блять, ходил как фламинго, коленями наизнанку. Вот что я думаю! Антонио искренне рассмеялся. — Оставь свои угрозы для таких, как Гюлер. — Полагаешь, что если я под блокатором, то не смогу осуществить свою угрозу? — Я бы не советовал этого делать. Не медля, Лу рывком дернулась вперёд, намереваясь дотянуться до Антонио. Неожиданно в его руках появилось что-то, похожее на маленький пульт, а в следующее мгновение тело Рид пронзил электрический разряд. Она судорожно выгнулась и обессиленно рухнула на пол, так и не дотянувшись до стула, на котором сидел Савонарелли. — Тот самый ебучий проект… Крэп, да ты аморальный псих! — Еще какой. Антонио аккуратно встал с кресла и опустился рядом с Рид, дергая ее голову за волосы. Весь лоск и напускная доброжелательность моментально осыпались с него, как старая штукатурка: — Ты пешка в этой партии. Разменная монета, моя цель — Иво, ты лишь будешь сопутствующим расходным материалом. Ответ Лу вышел красноречивым — она плюнула ему в лицо. Антонио с раздражением поднялся. — Смотри, чтобы не выкинула глупостей. — обратился он к Праделю, передавая пульт, и вышел из комнаты. Рид медленно перебралась обратно на кресло, стараясь унять головокружение. Надо было думать. Судя по всему, она по-прежнему в том же месте, откуда ее похитили, только этажами ниже — об этом говорило отсутствие окон и схожее внутреннее убранство. Значит, и Иво должен быть где-то рядом. Интересно, почувствовал ли Кей что-то неладное? И Гектор должен обратить внимание на долгое отсутствие Приора… Рид яростным взглядом сверлила фигуру Праделя. Дотянуться до него было невозможно — он не спускал с нее глаз, держа палец на кнопке пульта. Больные ублюдки, черт бы их всех побрал… Неожиданно дверная ручка несколько раз резко дернулась. Эдмон подскочил, доставая из-за пояса, спрятанного под белым халатом, пистолет. Но воспользоваться им он не успел — с той стороны раздался выстрел, ломающий замок, и дверь стремительно отворилась. В комнате появился Кей и… Иво, которого Лу узнала не сразу. Краснота, расползавшаяся по телу, повторяла рисунок вен, отчего казалось, словно в крови у Мартена течет самая настоящая лава. Лицо бледное, уставшее, изможденное было перекошено от безумной ярости. Черные волосы выбились из хвоста и змеями расползлись по плечам. Иво, чьи ониксовые глаза приобрели янтарный блеск, подошёл к застывшему Эдмону. — Поганый предатель, — прошипел он, хватаясь рукой за дуло пистолета и резко отводя его в сторону. Следующим шагом Иво хватает Праделя за горло, и тот кричит, ощущая, как шея покрывается ожогами. Лу видит, что и Иво это доставляет невыносимую боль: его руки выглядят так, словно он обварил их в кипятке. Мартен, схватившись за лицо Эдмона, отталкивает его на пол, тот падает, роняя пульт. Рид тут же его подхватывает вместе с пистолетом, дуло которого заметно оплавилось. — Подожди. — говорит Кей и проводит рукой вдоль ее шеи, ведя к основанию у черепа. Там, у самой линии роста волос, был прикреплено крохотное устройство, которое Стоун тут же срывает, давя ботинком. — Пульт тебе больше не понадобится. — Спасибо, Кей. Подожди… а прослушка? Савонарелли сказал, она где-то в складках одежды. — Где она? — обращается он к Праделю. Тот упрямо молчит. Кей наводит Ультиматум на него, целясь в колено. Приор его опережает. Он хватает Эдмона за ноги обеими руками, тот захлебывается собственным воплем от боли. — Где жучок? — рявкает Иво. — На пояснице… Иво отстраняется и подходит к Лу. Быстрым, точным движением он снимает прослушку, и маленькое устройство плавится у него в руках. Рид боится смотреть на его руки — с каждой секундой они страдают все больше и больше. Кей, Лу и Иво пробираются к выходу, на полу хрипит Прадель. Он жив, но, кажется, это ненадолго. — Кей, вызови кого-нибудь, чтобы проследили за его состоянием. Его ждут долгие допросы суда Инквизиции… — Если будет, кого судить… — неожиданно усмехается Эдмон, а потом крепко сжимает челюсти, раскусывая что-то. В то же мгновение на его губах появляется пена, а тощее тело сводит судорогой. — Нет! — рычит в отчаянии Иво. — Надо уходить. — настаивает Кей. Они выбегают в коридор. Лу придерживает сопротивляющегося ее прикосновениям Иво, ощущая, как даже через слои одежды ее кожа начинает краснеть от жара и представляя, как, должно быть, больно ему… Кей прикрывает их сзади. — По коридору прямо, потом налево и там будет лестница. Два этажа вверх — и запасной выход. — Мы под дворцом? — Да. Иво, которому с каждой минутой делается все хуже, с трудом идёт самостоятельно, из-за чего их движение сильно замедляется. Кей постоянно оглядывается назад, ожидая, что их будут преследовать. — Месье, вы знаете, кто может помогать Савонарелли? — Викарий. — коротко отвечает Мартен. — И все подвластные ему структуры. Где Гектор? «Пиздец.» — думает Лу. — Они оцепили все выходы и входы, стараются пробиться к охране, чтобы отслеживать по камерам перемещения Савонарелли и его сообщников. Но им работу сильно затрудняют люди… Викария, получается. Из-за поворота гибкой и хищной тенью возникает Антонио. Он хватает Лу и рывком дергает на себя, приставляя к виску пистолет. «Банальность зла.» — удручённо думает Рид. — Ни с места, Иво. Попробуешь провернуть свой излюбленный фокус — я выстрелю ей в голову. Лу не успевает понять, о каком фокусе говорил Савонарелли, как вдруг замечает позади Кея человека. Он с размаху наносит удар ему по затылку. Стоун с тихим стоном оседает, теряя сознание. Незнакомец аккуратно поднимает Ультиматум и прячет его у себя. — Баретти нейтрализован. — отчитывается он. Лу рычит от досады. Ей от всей души хочется пнуть Антонио, однако тот, предугадав ее намерения, лишь сильнее сжимает руку, держащую ее поперек груди. — Не дергайся, — шипит Савонарелли ей на ухо, — не надо меня провоцировать. Он начинает постепенно отходить с ней к лестнице. Рид неловко пятится следом, не разрывая зрительного контакта с Иво, который также медленно идёт за ними. Лу не знает, что делать — если бы хоть на секунду Антонио оторвал дуло пистолета от ее виска, то у неё, возможно, был бы шанс что-то предпринять. Так они минуют два лестничных пролета и выходят через черный ход. Их окружает темный ночной лес. Чуть на отдалении виднеются огни главного корпуса дворца и слышатся звуки веселья — ничего не подозревающие гости продолжают чествовать Викария. — Тебе нужен я. Отпусти мадемуазель Рид. — Как холодно, — наигранно морщится Антонио. — В детстве ты тоже ее так называл? И неужто даже сейчас? Иво хмурится. Да, было наивно полагать, что Савонарелли не узнает об их связи. На периферии зрения, сливаясь со стволами деревьев, маячат фигуры. Мартен не знает — реальны ли они или это плод его воображения, отравленного наркотиком. — Отпусти ее. — просит он ещё раз. — И я сделаю все, что ты захочешь. — Отпустить? Как ты когда-то «отпустил» Клода Фламма? Увы… Я не столь милосерден. К тому же, ты и так сделаешь все, что я захочу. — Это твоя личная месть или ты действуешь по воле Викария? — Одно другого не исключает. Иво чувствует, как в глазах начинает темнеть. Он оседает на землю, опираясь горячей ладонью на сухую траву. Ещё мгновение — и она вспыхивает, как спичка. Пламя начинает медленно расползаться, и Мартен, поднимаясь вновь, тратит огромные усилия, чтобы совладать с неконтролируемым огнем. Вокруг них троих образуется кольцо. — Вижу, твои успехи возросли с последнего раза. В той истории с нашим лицеем ты был менее… Сдержан. — Я больше не допущу, чтобы по моей вине погибли люди. — Как высокопарно. — Ты поэтому выбрал такой день? Много людей, почти все — известные личности. — Я обещал Викарию, что они не пострадают. Мне не то, чтобы очень нужны жертвы, мне нужны их глаза. Чтобы они распахнули их широко и увидели, наконец, что на посту Приора — чудовище. Лицемерное, двуличное чудовище, прикидывающееся чистым, а на деле — псионик, один из этого отребья… — И чего ты этим добиваешься? Моего низвержения? Викарий не даст тебе пост Приора, и в глубине души ты это знаешь. После слов Мартена Антонио на мгновение теряется, не желая признавать чужую правоту, но быстро берет себя в руки: — А-а кто сказал, что мне нужен пост Приора? Это так, приятный бонус. Мне нужно, чтобы человек, проявивший неоправданное милосердие в отношении преступника, на своей шкуре ощутил, какого это — когда из груди вырывают сердце. А за нашим дорогим Жаном-Франсуа и так водится много грешков, и он сделает все, чтобы сохранить их в тайне. — Если прежде не обличит твои. — Простите… Извините, что вмешиваюсь, а что за история с преступником, не расскажете, месье Савонарелли? — голос Лу — святая наивность, но актриса из ее, к сожалению, так себе: Антонио слышит издевку и злится ещё больше. — Иво поведает тебе… На том свете. — безумно скалится он. Огонь вокруг них взметнулся выше и яростнее, отражая крайнюю степень волнения своего хозяина. Рид чувствует, как удушающий жар опаляет щеки, а гарь забивается прямо в лёгкие. Ревущее непокорное пламя, замкнутое в кольцо, держится только силой воли одного человека. Лу понимает, что если сейчас не предпринять хоть что-нибудь, то контроль Иво начнет слабеть, и жертв будет не избежать. Лу — авантюристка по натуре, решает рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти чужие и одну единственно важную для нее. В конце концов, это ведь не работа, не так ли? Она ловит взгляд Иво, и в нем читается мольба не делать то, что она задумала. Лу стремительно разрывает зрительный контакт, потому что знает — секунда промедления, и она действительно начнет сомневаться. — Что-то мне душно, — шепчет она и, искусно изображая обморок, начинает падать на Антонио. На мгновение дуло пистолета действительно отрывается от ее виска, и Лу, воспользовавшись моментом, выныривает из крепкого захвата, толкая Антонио в грудь и тут же хватаясь за руку, держащую оружие. Его удается выбить, и они оба падают на землю. Рид придавливает Савонарелли сверху, но он, изловчившись, переворачивает ее на лопатки, больно ударяя затылком о землю. У Лу плывет перед глазами, дым, подбирающийся все ближе, ложится на ее лицо пеленой слез и удушьем. Антонио садится сверху, сцепляя холодные, несмотря на адский жар вокруг них, руки у нее на шее. Рид хочет отпустить пошлую шутку про любителей БДСМ, но по горлу словно наждачкой провели — и вместо отменной шутки изо рта вырывается неясный сип. Она барахтается под ним, не в силах скинуть ни его руки, ни освободить свои ноги. — Антонио, отпусти ее! — кричит Иво. Он не может помочь Лу — он сдерживает огонь, который с каждой секундой подбирается все ближе, сужая круг. Но Савонарелли не слышит Мартена: в его глазах, очерченных безумием, плещется алое зарево и жажда мести. «Похоже, вот так я и умру — от рук какого-то психа, возомнившего себя Алекто в мужском обличии.» — раздраженно думает Лу. Страха она не испытывает, только боль и разочарование от того, что не смогла защитить Иво это этого безумца с замашками маньяка. Рид не видит, как рука Иво взметается в воздух, и пламя, повинуясь этому движению, росчерком проходится по спине Савонарелли, прожигая черную форму. Антонио ревет зверем от боли и, наконец, разжимает руки. Лу, вдохнув обжигающе горячего воздуха, чувствует в себе новые силы, чтобы продолжать бороться. Рывком она сбрасывает с себя тяжелое мужское тело и перекатом оказывается возле Иво, стоящего в диаметрально противоположной части кольца. Рид поднимается на ноги с трудом, чувствуя, как мышцы ноют от усталости и напряжения, а тело едва слушается. Савонарелли поднимается следом, находит свой пистолет, отлетевший куда-то в траву неподалеку и наводит его на Иво. — Твоя месть свершится? А что дальше? Разве тебе вернет это Клеманс? — Не смей о ней говорить! — взвизгивает Антонио. — Ты ничего для нее не сделал! — Я? Я ничего не сделал? — кричит Мартен в ответ. — Это я сидел с ней, когда ты носился со своей местью. Это я был с ней, когда она в последний раз пришла в сознание. В конце концов, это я выделял деньги на ее лечение, а не Викарий. С глаз Антонио постепенно сползает пелена сумасшествия. Его лицо делается потрясенным и потерянным одновременно. — Но… В документах значилось, что это был бюджет Церкви. — Клеманс хоть и была твоей родственницей, но к Церковной структуре не принадлежала, а значит Церковь не могла так долго оплачивать ей дорогое лечение. Викарий же… Предпочитал тратить деньги на собственные нужды. Их переводил я. Тайно. Не хотел, чтобы знал об этом ты. Антонио плавно опускает пистолет и долго смотрит перед собой в глубокой задумчивости. Иво кажется, что он вновь видит перед собой того человека, что знал когда-то и которого считал своим другом. Затем Савонарелли медленно поднимает голову и свободной рукой отстегивает от своего кителя церковный символ, который носили все инквизиторы, и бросает его в сторону Лу. Он падает возле ее ног. Она не спешит поднимать: мало ли, что за дрянь он мог им подкинуть. — Здесь… — убитым голосом поясняет Савонарелли. — Весь компромат на Викария и на тебя, который мне удалось насобирать за годы. Распорядись им… По своему усмотрению, Иво. Антонио поднимает на него глаза. Их взгляды ненадолго пересекаются. Лу понятия не имеет, о чем они говорят, но буквально кожей чувствует этот немой диалог между ними. Потом Савонарелли стремительно вскидывает пистолет, и Рид успевает по-настоящему испугаться второй раз этот чертовски долгий день. «Этот ублюдок нас застрелит.» — обреченно думает она. Но Антонио подносит оружие к своему виску и спускает курок. Бездыханное тело, как марионетка с обрезанными нитями, падает на землю. Лу охает, прикладывая руку ко рту. Иво прикрывает глаза, хмурясь и поджимая губы. Смерть заклятого врага, что был когда то верным другом, вопреки ожиданию не приносит ему ни радости, не удовольствия, ни долгожданного чувства триумфа. — Черт, — тихо шепчет он, отчаянно мотая головой, как будто пытаясь прогнать из памяти картинки увиденного. Меж тем Лу осторожно касается обожженных пальцев Иво, кожа на них покрылась волдырями и пузырится. — Иво, — зовет она его. — Тебе надо успокоить пламя, иначе живыми нам отсюда не выбраться. Мартен кивает и стискивает зубы. Каждый жест причиняет ему боль, но он все равно упрямо молчит и не издает ни звука, лишь тихий, полный отчаяния стон. Огонь не хочет ему подчиняться. Рид прижимается к нему теснее, ощущая, как жар подбирается все ближе и ближе. — Прости, прости меня. — Горячие губы целуют ее взмокший лоб. — Я могу сдержать огонь ненадолго, чтобы ты прошла. — А ты? Мартен ничего не отвечает, грустно улыбаясь. Лу распознает эту улыбку — уйти сможет только один из них. Чертово самопожертвование, которое всегда бесило Рид, встречающую подобное в книгах и фильмах, и на которое она без промедления пошла, если бы это позволило спасти Иво. — Ты сдурел совсем что-ли? Я без тебя не уйду! Лу во второй раз успевает смириться со своей неизбежной кончиной. Она не говорит никаких прощальных слов Иво, не шепчет признания в любви — он и так все знает, а чего не знает — она расскажет ему на том свете, если Единый, в которого искренне верит Мартен, все же существует. Иво тоже молчит: он занят сдерживанием подступающего огня в безнадежной попытке отсрочить их гибель. Пламя уже перекинулось на мертвое тело Савонарелли, и Лу даже рада: теперь она не видит этого пустого безжизненного взгляда. И тут на них обрушивается пена, которая гасит слишком близко подступивший огонь. Когда дым, гарь и белое марево оседают и развеиваются, а зрение приходит в норму, Лу видит перед собой посланца самого Единого, не иначе, но очень неожиданного спасителя — Марка Жонсьера. — В порядке? — коротко интересуется он. — О-относительном… — пораженно отвечает Рид. — Добрый вечер, Марк, я безмерно благодарен, — Иво отдает дань этикету и, обессиленный, оседает у Лу прямо на руках. Рид тянется к нему, по пути поднимая флешку, замаскированную под церковный символ, которую им бросил Антонио. Марк подхватывает Мартена с другой стороны. — Его в больницу… — Нельзя, их по-прежнему контролирует Викарий. Он не допустит, чтобы Приор выжил. Может быть… Вы знаете, какое-нибудь место в Термитнике, Рид? Лу на секунду задумывается. Йонас ее убьет, но у него нет выбора: он в долгу перед Иво, тот спас ему жизнь. — Знаю. Совместными усилиями они доводят Иво до парковки, и Рид краем глаза отмечает, что на ней на удивление безлюдно. Заметив удивленный взгляд девушки, Жонсьер поясняет: — Мы эвакуировали людей, наплели им что-то про возможный теракт… Викарий был очень зол. «Может быть, не такой уж он и ублюдок. По крайне мере, он верен Иво.» — Лу бросает оценивающий взгляд на Марка. На парковке рядом с джипом их встречают Кей и Гектор, немного помятые, но живые. Лу на радостях обняла бы их обоих, да только руки были заняты. Вместе они размещают Иво, охваченного горячительным бредом, на заднем сидении. — Мне надо идти, уладить кое-какие проблемы. Пресечь попытку Викария… — говорит Марк и смотрит на Гектора. — Нужна ваша помощь. Баретти мечется взглядом между Рид и Жонсьером. — Идите с ним, — отвечает Лу. — Мы с Кеем справимся. — Куда вы поедете? — К моему другу, он работает в больнице Термитника. Туда вряд-ли успели дотянуться руки Викария. Гектор кивает. — Ехать сможете? В вашем состоянии… — Смогу, — твердо отвечает она. — И вот еще, Антонио передал нам компромат на Викария перед тем как, ну… — Очень любезно с его стороны, — язвительно замечает Марк, но продолжает уже без лишней насмешливости. — Спасибо. Лу кивает и садится в машину. Кей садится на заднее сидение, придерживая Иво и сканируя его состояние. Вести Стоун все равно не смог бы — удар по голове был не настолько серьезным, к счастью, но все же ощутимым. Выезжая на трассу до Нью-Пари Рид набирает Йонаса и молится Единому, чтобы тот был сегодня в ночную смену.***
— Приор? — кричит Йонас, глядя на распластанное на кушетке тело. Иво то ненадолго приходил в сознание, то снова проваливался в забытье. — Ты с ума сошла? Я даже пытаться лечить его не буду: он загнется, а меня обвинят и казнят. — Смею напомнить, что он спас тебе жизнь! — рявкает Лу в ответ. — Тогда, возле Утконоса, помнишь? Пока они ругаются, Кей оперативно проникает в систему видеонаблюдения больницы и отключает ее. — Так это был он? — Да. И то, что ты до сих пор разгуливаешь на свободе, несмотря на все, что ты высказал ему тогда в баре про Церковь, тоже его заслуга. Хилер тушуется. — Лу, послушай… Я понятия не имею, как вытаскивать Пограничных псиоников, а он уже балансирует на грани… Единственное, что приходит мне на ум — это переливание крови, но подобных опытов до меня никто не делал, и я не знаю, получится ли вообще… Прости. — А если мы ничего не сделаем, то он точно умрет! Давай хотя бы попытаемся, я умоляю тебя… — она плачет. — Ты не понимаешь! Для переливания крови должна быть совместимость групп, и прочих нюансов... А для этого нужны, при современном оборудовании, как минимум несколько дней исследований. У нас нет даже часов. Если мы перельем вот так, сразу — то еще скорее загоним его в могилу. — Исследования были, — хрипит Иво, неожиданно пришедший в себя. — Помнишь, Лу, незадолго до визита к Викарию у вас с Кеем брали кровь? Это было нужно для создания нового лекарства в моей лаборатории. Твоя кровь подошла. Лу выдыхает, уже искренне веря в то, что Единый их действительно слышит. Йонас, не медля, начинает настраивать аппаратуру. Когда все готово, Рид садится рядом, ощущая, как острая игла впивается ей в вену. — Это риск. — предупреждает хилер, глядя на Приора. — Риск есть всегда. — отвечает он. — А если… «Откинете копыта…» — повисает недоговоренным в воздухе. — Я позабочусь о том, чтобы вас не тронули. — С того света? Лу гневно стреляет глазами в друга. — Нет, с этого. — хмыкает Мартен. Они обмениваются понимающими усмешками, и Йонас приступает к работе. Во время переливания Рид не видит никаких изменений в Иво, однако после того, как процедура заканчивается, проходит несколько томительно долгих минут, как краснота на его лице и теле начинает бледнеть. Конечно, ожоги никуда не исчезают: Йонас старательно обрабатывает их всеми имеющимися подручными средствами, но так быстро они не сойдут. Лу слышит глубокий и спокойный вздох Иво, и чувствует, как по щекам ее текут самые обыкновенные слезы облегчения и радости. Иво Мартен будет жить.