Его ангел-хранитель

Когда она впервые оказалась в его комнате, это было очень странное чувство. Видеть его без камзола, в рубашке, открывающей часть оголенного тела, на коленях перед камином... Рене до боли захотелось расчесать пальцами его каштановые волосы. Здесь он был другим. Будто воин, лишь на короткое время снявший броню. Но то, что он не спал в такой поздний час смутило Рене. А ложился ли он вообще? Следуя правилам приличия Александр желает ей доброй ночи, мягко подталкивая к двери. Смотрит вдаль. Сквозь нее и одновременно подмечая незначительную мелочь - осторожно поправляя завернувшуюся подкладку на ее платье. Она уходит, чувствуя на себе его взгляд и тяжёлую недосказанность.

***

В следующий раз они видятся только осенью. Версаль встречает их переменами: король решает повысить статус своего камердинера, чему незаметно радуется его юная протеже. Перемены на этом не заканчиваются: теперь Рене дозволено выбрать смежную комнату с одним из гостей двора. Решение очевидно. Первая ночь проходит спокойно. Минэтт спит в объятиях хозяйки. На вторую ночь мадмуазель де Ноай просыпается от сквозняка и не обнаруживает пушистой питомицы. Отогнав тревогу девушка покинула теплую постель. Причиной проникновения в комнату прохладного воздуха оказывается приоткрытая дверь в соседнюю спальню - покои Александра. Стараясь ступать как можно тише, девушка проникает внутрь. Тонкая полоска света позволяет девушке разглядеть темный силуэт своего покровителя. До слуха доносится звук его дыхания и какого-то копошения. На несколько секунд она напряжённо замирает. Из оцепенения ее выводит встревоженное мяуканье и... «Нет-нет-не-надо!» Ей не послышалось? Голос Александра врезается в её сознание так неожиданно, что Рене требуется время, чтобы осознать, что происходит. Какое-то необъяснимое беспокойство тянет подойти к его кровати. Он действительно спит, но.. бледное лицо покрыто испариной, брови надломлено сдвинуты к переносице, он жмурится, будто силясь отрыть глаза, но не может... Минэтт сидит на его груди и поминутно мнет лапками ткань одеяла... «Она живая... Не трогай ее... Пожалуйста!» Александр зовет кого-то во сне так отчаянно, что в груди Рене что-то сжимается. В голове проносится: «Ему снится кошмар... Ему снится его.. отец?!» Память подкидывает обрывки разговора о человеке, который дрессировал собак, чтобы понимать людей. Который не допускал ни одного промаха, не давал права на ошибку и был не способен на снисхождение. И прибегал к жестокости... В горле появился отвратительный привкус горечи, глаза защипало. Видеть Александра настолько беззащитным оказалось почти физически больно. Нервно кусая губы, Рене касается его лица, осторожно убирая в сторону влажную прядь волос. Ее тонкие пальчики несмело сжимают его ладонь, осторожно массируя шероховатую кожу. Откуда-то изнутри, от самого ее сердца поднимается на поверхность шепот: «Т-ш-ш-ш... Всё хорошо, я здесь. Я рядом с Вами...» Его кровать совсем чуть-чуть прогибается под ее весом, когда Рене осторожно ложится на свободный край. Ее миниатюрная фигурка почти в плотную прижимается к напряженному телу мужчины. Какое-то время она лежит практически неподвижно, прислушиваясь к нему, а потом повинуясь какому-то детскому порыву, устраивает головку на его плече, одной рукой обнимая спящего поперек груди, чувствуя ладонью гулкий стук его сердца. Там же устраивается Минэтт, свернувшись клубочком и тихо урча. Кошки любят Александра... Сегодня больше ничто не потревожит его сон.