Темнота перед рассветом (The Darkness Before the Dawn)

      Его сын. Его сын был здесь. Вейдер стоял перед бактой, наблюдая, как в жидкости мягко покачивается бессознательное тело его сына. Позади него медицинские дройды и человеческий персонал работали вместе, чтобы подготовить для Люка новую руку.               Потому что…               Потому что отец отрезал ее…               Синяки на лице Люка выглядели лучше. Он был почти спокоен. Совсем не похоже на его искаженное агонией лицо на мостках.               Это неправда! Это невозможно!               Мучительный ужас, сочащийся сквозь это. К своему отцу. Сила, помоги ему, что он наделал? Вейдер положил руку на стекло.               Люк, который, как он мог чувствовать, страстно желал своего отца, предпочел умереть, чем присоединиться к такому человеку, каким, как выяснилось, был его отец.               Впервые за 23 года Анакин Скайуокер задумался о себе. Не лорд Вейдер, а Анакин. Мужчина, у которого был сын от Падме. Сын, который был здесь и жив.               Сидиус сказал, что я убил ее. Ее похоронили беременной…               Однако это было не так.               Значит, предательство от рук обоих его Мастеров. Сидиус солгал о ее смерти. Оби-Ван солгал о Люке.               И теперь у него был выбор. Но Анакин знал, что на самом деле это не было выбором. Их ребенок выжил. Он будет продолжать жить.               Я никогда не присоединюсь к тебе!               В каком мире он будет жить? В галактике, управляемая коррумпированными лордами ситхов? Или в той, которой гордилась бы Падме?               И ему показалось, что прямо сквозь него пробежала большая трещина, впуская немного света. Он должен спланировать. Ему нужно все расставить по местам до того, как Люк проснется.               Вейдер вышел в коридор и направился к своей каюте. Он чувствовал страх, как укоренившуюся болезнь, распространившуюся по всему кораблю. Леди не разговаривала с ним — не после астероидного поля.               <«Я сожалею, Леди.»>               Ничего.               Что ж. Он не мог все исправить за одну ночь. Он вошел в свою каюту и принялся мерить комнату шагами. Сидиус не мог знать, что Люк здесь, у него. Только несколько человек знали, что Люк был на борту. Остальные предположили, что он сбежал с «Соколом». Как, в любом случае, этот проклятый корабль снова ускользнул? Пиетт лично проследил за этим, и Вейдер знал своего адмирала. Он бы не сказал, что гипердвигатель был отключен, если бы это не было так. Что-то должно было случиться...               Пиетт. Ему нужно было посвятить его в это дело. Он был одним из тех, кто знал о присутствии Скайуокера, вместе с Вирсом и медицинской бригадой.               Это если он не разрушил полностью доверие, которое строил со своими людьми. Он чувствовал растущий страх Пиетта, хотя адмирал был более компетентен, чем большинство, в том, чтобы рядом с Вейдером держать свои эмоции под строгим контролем.               Он размышлял о своих действиях и поведении за последний год. На самом деле, его не волновало, что думают другие, поскольку он становился все более одержимым идеей заполучить своего сына. Но, пытаясь подойти к делу более объективно, он видел, что его старшие офицеры становились все более сдержанными и осторожными. Они осторожно пытались удержать его от напрасной траты людей и ресурсов.               Вейдер обдумал это. Он уже много лет создавал «Эскадру Смерти», размещая команды и офицеров, которые, как он знал, были ему преданы. Неужели он все это испортил?               Внезапно он вспомнил нехарактерный для его адмирала всплеск страха, когда «Сокол» совершил прыжок.               Пиетт... Пиетт был уверен, что люди умрут. И готовил себя к тому, чтобы встать на пути...               Сила.               В его целеустремленном стремлении убедиться, что Люк жив, этот момент ускользнул из его памяти.               Теперь он с ревом вернулся, и Вейдер понял, что в течение двух дней он не отдавал приказов. Он потянулся к Силе — они все еще были на орбите над Беспином. Пиетт явно больше не был уверен, что делать. Крифф.               Он должен ему сказать. Он был обязан Пиетту этим и многим другим. Он нажал кнопку связи с мостиком и вызвал адмирала.               Как он мог убедить Пиетта присоединиться к нему? Захочет ли вообще он этого? Вейдер подверг свою Леди опасности, но у Пиетта не было возможности не разговаривать с ним так, как она. Он внезапно осознал, насколько храбрым был адмирал, поставивший под сомнение его решение отправиться в астероидное поле, учитывая недавнюю смерть его предшественника.               Он решил, что лучше всего будет изложить факты своему адмиралу и принять его решение. Если придется, он защитит Люка в одиночку, но он не станет осуждать этого человека за то, что на данный момент он не хотел иметь ничего общего с Вейдером.               Он почувствовал приближение Пиетта и положил руку на переборку, пораженный силой эмоций.               Я умру.               Он верил в это так сильно, что Вейдер изо всех сил боролся с этим чувством.               Мои люди. Этот корабль. Вирс, мне очень жаль.               Вейдер никогда не сталкивался с такими неосторожными эмоциями от этого человека.               Адмирал... Мне так жаль.               Он распахнул двери, и в комнату вошел Пиетт с высоко поднятой головой. Вейдеру не нужно было видеть его, чтобы знать, что он встречал свою предполагаемую смерть с прямой спиной, которую всегда сохранял в бою.               — Я позвал вас сюда не для того, чтобы убивать, адмирал, — сказал он и почувствовал, как Пиетт пошатнулся. Он дал ему мгновение, чтобы прийти в себя.               — Спасибо, милорд, — ответил адмирал, явно на автопилоте.               Вейдер ненавидел себя за это: — Вы не должны благодарить меня за это, Пиетт, — отрезал он. Сила, его самый преданный офицер почувствовал необходимость поблагодарить его за то, что ему не сломали шею за выполнение... его работы? Работы, которую он выполнял в течение двух суток? Продвинулся от капитана до адмирала и делает это довольно хорошо, учитывая огромное давление на него. Вейдер обернулся.               Тот выглядел ужасно.               Моя вина. Мне очень жаль, Пиетт.               — Полагаю, вам известно, что мы захватили Скайуокера?               — Да, милорд, — тело Пиетта могло предать его в любой момент. Вейдер мог чувствовать его слабость, хотя и превосходно скрытую. Этот человек был крайне упрямым.               — Он... был ранен. Сейчас с ним работают медики. Поскольку он пробудет с нами некоторое время, я подумал, что вы должны знать... ситуацию.               Пиетт был озадачен и измучен, но Вейдер начал, и ему нужно было довести это до конца, надеясь, что в итоге ему не придется доставлять адмирала в лазарет. Хенли никогда не позволил бы ему услышать об этом конца.               — Милорд?               — Я знаю, вы удивлялись тому, какое внимание я уделял его поимке. Вы имеете право знать, кто он, потому что я должен попросить вас... сделать выбор.               И эмоции Пиетта снова вспыхнули. Я могу умереть. Вейдер почувствовал, как тот захотел, чтобы его тело работало, и снова поразился стали в этом человеке.               — Очень хорошо, милорд.               Учитывая то, что он чувствовал, как силы Пиетта иссякают, Вейдер встал перед ним для самой трудной части. Пиетт наклонил голову, и Вейдера слегка позабавило, когда он почувствовал негодование адмирала из-за разницы в росте, которую ему так ясно продемонстрировали.               — Люк Скайуокер — мой сын.               Пиетт пошатнулся мысленно, а затем он сделал это физически, как и подозревал Вейдер. Он крепко подхватил адмирала и осторожно подвел его к ближайшему к ним креслу. В данный момент у Пиетта не было фильтра для его мыслей…               Он предвидел это. Вероятно, так и было, криффовы лорды ситхов и их драматические новости.               Вейдер фыркнул от смеха при этой мысли, снова напомнив, почему он выбрал Пиетта командовать своим флотом. Этот мужчина был раздражен. Он боялся, что может умереть, но он все же мог преодолеть этот страх, чтобы разозлиться на своего командующего-лорда ситхов.               Вейдер быстро оценил Пиетта с помощью Силы. Хенли будет в ярости. Было чудом, что Пиетт оставался в сознании, учитывая, что он был голоден и обезвожен, не говоря уже о психической травме, через которую прошел этот человек.               — Когда вы в последний раз что-нибудь ели, адмирал?               Шок.               — М...милорд?               — Когда. Вы. Ели? — медленно спросил Вейдер. Было все же несколько забавно чувствовать реакцию на его заботу об этом.               — Я... не совсем уверен, милорд.               — Хм, — ну, возможно, Вейдер мог бы сделать что-то небольшое, чтобы исправить это. Он повернулся, чтобы отправить Вирсу короткое сообщение. Если ему повезет, они смогут обойтись без Хенли.               — Милорд, прошу прощения, если это покажется дерзким, но я хочу внести ясность. Вы действительно только что сказали мне, что Люк Скайуокер — ваш сын?               Да, в это было трудно поверить.                — Да, адмирал.               Пиетт переварил это, и Вейдер продолжил:               — Я хотел бы рассказать вам больше, адмирал. Будьте внимательны.               — Да, милорд. — Еще?!               — Много лет назад я был джедаем, известным другим как Анакин Скайуокер...               Криффова преисподняя. Он почувствовал реакцию Пиетта, и его переутомленные разум и тело начали отказывать...               — …вы не можете теперь падать в обморок, Пиетт!               — Конечно, нет, милорд, — выдавил Пиетт, делая глубокие вдохи и собираясь с силами.               Пожалуйста, не заставляйте меня объяснять Хенли, что я чуть не убил лучшего адмирала, который когда-либо был у этого флота.               — Я был женат, и мы с женой ждали ребенка. Это было... — он остановился и почувствовал, как понимание и сочувствие Пиетта просачиваются от него.               — Моя жена... умерла, и я думал, что ребенок погиб вместе с ней. Три года назад я узнал, что мне солгали. Я был глубоко предан как своими бывшим, так и нынешним Мастером.               — Три года назад, — прошептал Пиетт, его борющийся мозг медленно собирал все воедино. — Явин. «Звезда Смерти».               — Да. В своих поисках пилота я выяснил, кем на самом деле он был.               Он почувствовал, когда Пиетт начал складывать некоторые вещи воедино.               — Вы… вы сказали, что ваш нынешний Мастер...               — Император тоже солгал мне.               Пиетт явно не хотел развивать эту мысль.               — Император — мой учитель и лорд ситхов, как, я думаю, вы понимаете, адмирал.               Останься со мной, Пиетт.               — Недавно у меня было много разных... откровений, Пиетт. Сейчас не время обсуждать их все. Самое главное сводится вот к чему.               Пожалуйста, выслушай меня. Если не ради меня, то ради моего сына.               — Я — не очень хороший человек, но теперь в моей жизни есть сын. У меня есть эта «Эскадра» и Леди. Возможность для другой жизни. Чего я не желаю, так это того, чтобы мой сын перешел на темную сторону, чего желает для него мой Мастер.               Пиетт моргнул. Император хочет заполучить Скайуокера? Хочет во второй раз забрать его у отца?               Действительно.               — Я хочу спасти своего сына, адмирал. И для того, чтобы сделать это, я должен отречься от Палпатина. Он злой и помешанный на власти, и в течение многих лет я был доволен тем, что выполнял его приказы. Я больше не буду этого делать.               Пиетт недоверчиво переваривал это.               Вейдер наблюдал за ним: — Конечно, это не может быть достигнуто в одночасье. Как уже было сказано, я — нехороший человек, Пиетт. Но это так. Я был бы очень признателен вам за поддержку и... советы в этом начинании. Эта галактика находится под властью тьмы. Мой сын увидит, как это изменится. Таким образом, я сделаю все возможное, чтобы изменить ситуацию. Мои лучшие пожелания включают вас, адмирал, у руля этой «Эскадры».               После всего, через что я заставил тебя пройти, я знаю, как многого прошу. Пожалуйста, ради всех нас, дай мне возможность поступить правильно.               Он почувствовал, что в своем мыслительном процессе Пиетт подошел к решающему моменту.               — Кто займет трон, милорд?               — Я бы с радостью передал его Люку. У меня нет к этому никакого желания. Однако также существует вероятность, Пиетт, что в какой-то момент нам, возможно, придется обратиться к лидерам Восстания.               Восстание? За помощью? Но Вейдер почувствовал, что Пиетт мысленно пришел к выводу, потому что Пиетт был таким хорошим человеком, и адмирал упрямо поднялся на ноги.               Вейдер почти был готов снова его ловить.               — Я помогу вам, милорд.               Облегчение. Благодарность. Я не заслуживаю тебя. И моего сына. И этот шанс тоже. Сила, помоги нам.               Он протянул руку: — Благодарю вас, адмирал.               Он почувствовал приближение Вирса, и ему нужно было рассмотреть еще один угол.               Я убью его или умру, пытаясь это сделать. Ты, ситхский ублюдок. Мой лучший друг. Он этого не заслужил.               Потому что, конечно…               Конечно, генерал предположил бы, что его вызвали разобраться с телом Пиетта. Он завел своих людей так далеко, что оба они твердо верили, что сегодня умрут. Ему так много нужно было исправить, восстановить.               Он надеялся, что Вирс не начнет со стрельбы. Он был не совсем готов рассказать генералу то, что сказал Пиетту.                За спиной Пиетта с шипением открылась дверь, Вейдер сжал его руку и почувствовал, как Вирс мысленно пошатнулся, увидев своего друга живым.               Он заметил бластер на бедре генерала и оценил смелость Вирса.               Я извиняюсь и перед вами, генерал.               Он пришел в себя невероятно хорошо.               — Вы звали меня, милорд?               — Да, генерал. Вам приказано сопроводить адмирала Пиетта в его каюту и убедиться, что он что-нибудь съест. И, адмирал, я не хочу видеть вас на мостике, по крайней мере, в течение 12 часов.               Оба мужчины были ошеломлены, но их военная подготовка заставила их отдать ему честь.               На это потребуется время, джентльмены. Но я намерен вернуть ваше доверие.               Он отвернулся, прежде чем его захлестнули волны облегчения от них обоих.               <«Леди?» — спросил он, когда двери с шипением закрылись. — «Я собираюсь все исправить. Я даю тебе разрешение остановить меня любой силой, если я когда-либо буду угрожать твоему адмиралу.»>               <«Мне не нужно твоего разрешения на это, Темный.»>               <Он послал ей свое развлечение. — «Рад, что тогда мы на одной волне.»>               <«Давно пора», — чопорно сказала она.>