интеграция

fading old port, send them off to cast the hazy water will never pull them back (sodus — cemeteries)

Пару капель падает на асфальт, расплющиваясь в причудливых кляксах. Кошка, лежавшая до этого на каменной ступеньке библиотеки, спрыгивает вниз, мягко приземляясь на землю. Она грациозно прогибается в спине, а затем присаживается на задние лапы, довольно мурча и осматриваясь по сторонам. Два её жёлтых глаза цепляются за едва различимые фигуры; по безлюдной улице разносится раскатистый смех, и несколько детских неразборчивых слов долетают до слуха, заставляя дёрнуть ушками и насторожиться, чтобы в случае чего быть готовой убежать прочь. Но, внимательно всмотревшись в пеленý накрапывающего дождя и узнав в контурах тех, кого она искала, кошка очерчивает хвостом полумесяц, превращаясь в статную девушку. Она смахивает со своей мантии капли, которые сначала застывают в воздухе, а затем медленно опускаются на землю, и уверенно идёт в сторону фигур, сжимая в руке пожелтевшую колдографию, на которой два брата и две сестры стоят в обнимку на фоне школы Чародейства и волшебства и улыбаются каждому, кто на них посмотрит. Колдография совершенно случайно обнаружилась в одной из старых пыльных книг, принадлежавших магловской библиотеке, в которую девушка незамедлительно отправилась после прибытия на летние каникулы к родителям. Неестественно торчащий между книжками уголочек привлёк её внимание. Сначала она предположила, что кто-то оставил послание — многие маглы делали так, чтобы поделиться своими мыслями с другими читателями, обнаружившими книгу, — но, потянув за клочок, поняла, что это совершенно не то, что она ожидала увидеть. В руке оказалась колдография, явно не вписывающаяся в атмосферу немагического мира. Покрутив находку из стороны в сторону, девушка увидела, как на ней появилось четыре человека, которые, подойдя друг к другу, обнялись и помахали девушке в приветливом жесте. Та сделала так же, немного засмущавшись, когда один из юношей подмигнул ей. Перевернув изображение, она прочла надпись, которая гласила о том, что на колдографии запечатлены создатели Хогвартса: Годрик Гриффиндор, Кандида Когтевран, Салазар Слизерин и Пенелопа Пуффендуй, только в более юном возрасте и, судя по возвышающимися за ними двумя недостроенными башнями, на фоне здания школы, которая только-только начинает разрастаться и приобретать вид привычного Хогвартса. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что никто не видел ни колдографии, ни волшебства, происходящего на ней, девушка припрятала изображение к себе и поспешила домой, где рассказала обо всём матери. Изабель, выслушав свою дочь и исследовав колдографию с юными основателями, посоветовала обратиться к Дамблдору, который наверняка смог бы дать ответ на вопрос, почему такая вещица оказалась в этом мире, а не в магическом. Девушка так и поступила. Она отправила одно письмо профессору, нередко упоминающему на уроках трансфигурации о том, как строилась школа и создавалась дисциплина, изучающая магические способы превращения одних предметов в другие, а второе сообщение послала подруге Помоне, чей отец работал в архиве и имел доступ к древнейшим записям, хранящим информацию про Хогвартс. Однако волновал её не только вопрос о том, почему и как колдография оказалась в магловской библиотеке, но и то, как вообще эти четыре великих человека пришли к тому, что решили основать школу и подарить свои знания другим. На уроках истории магии профессор Бинс никогда не касался этой темы. Хотя многие ученики и просили рассказать об этом, они всегда оставались проигнорированными Катбертом, который просто продолжал нудный сказ о том, как возникла магия. Из-за недостатка информации по школе ходили разные слухи про создателей, но ни один из них нельзя было назвать верным и точным. Всегда находились умники, которые тут же разносили сплетню, приводя факты и аргументы, что такого быть не могло. Профессор Дамблдор был одним из немногих, кто давал крупицы этих недостающих кусочков пазла, однако даже того, о чём он говорил, не хватало для того, чтобы получить целостную картинку. Подружившись с ним, девушка надеялась, что сможет получить чуть больше информации, чем остальные ученики. Нехватка знаний и невозможность их добыть вызывали досадливые ощущения у гриффиндорки. Ответы на письма не заставили себя долго ждать. Первым пришёл ответ от Помоны, которая рассказывала, как проводит лето, занимаясь углублённым изучением травологии. Она сетовала на то, что ей не хватает практики в Шотландии, поэтому в конце июля вместе с матерью и дальней родственницей она планировала посетить Ирландию, славящуюся наличием успешных учёных в области травологии. Помона рассказывала о своих успехах в овладении и понимании мандрагоры. Даже прикрепила фотографию и несколько корешков, попунктно описав, что и как нужно делать, чтобы взрастить её. В конце письма она выказывала сожаления, связанные с тем, что её отец, перерыв всю доступную ему литературу, так ничего и не нашёл. Второе письмо появилось вместе с совой через день после получения известий от Помоны. Профессор Дамблдор шутил, описывал свой поход в магловский магазин за лимонными дольками и долго удивлялся, что девушка решила ему написать. Но он так и не ответил на её вопросы, лишь оставил на обратной стороне бисерным почерком адрес и четыре цифры, приписав, что все тайны человеку открываются в своё время. Девушка, перечитав повторно письмо и сверив адрес с картой города, пришла к выводу о том, что нужное место находится недалеко от библиотеки, а цифры обозначают время, когда произойдёт что-то, что, вероятно, приоткроет завесу тайны. Решив, что больше нет смысла откладывать разрастающееся с каждым днём любопытство, она быстро собралась, взяв с собой колдографию, и, трансфигурировавшись в кошку, выбежала на улицу. Дойдя до библиотеки, она прыгнула на одну из ступеней и прикрыла глаза, дожидаясь нужного времени. Четыре силуэта играют в догонялки, бегая друг за дружкой и весело хохоча. Они прыгают по мелким лужицам, которые только-только начинают собираться в скопления, а затем фигуры одновременно останавливаются, замечая присутствие незнакомки, которая вытаскивает из-под мантии палочку и негромко произносит люмос. Свет разрезает темноту, образовавшуюся после того, как облака скрестились между собой. Несколько капель проносятся перед лицом, однако ни одна из них не попадает на девушку, которая стопорится и первой начинает трясти кистью в приветствии. Фигуры активно размахивают руками и подзывают к себе; самый маленький из силуэтов, оказывающийся девочкой, подбегает к девушке и протягивает ей детскую ладошку. Та улыбается и пытается взяться за чужую руку, однако её собственная проходит сквозь и просто повисает в воздухе. Маленькая девочка задумчиво наклоняет голову, смотря на это, а затем просто указывает на остальные фигуры и негромко зовёт за ней. Девушка кивает и следует за силуэтом, продолжая держать палочку и освещая себе путь. Подойдя к другим фигурам, она здоровается с ними, слыша в ответ дружелюбные приветствия. Они подходят к ближайшему дому, чтобы укрыться от дождя и ненужных взглядов. Самый старший и главный из силуэтов, как кажется девушке, открывает дверь перед другими и по-джентельменски приглашает зайти. Кончик палочки гаснет, стоит только произнести нокс. Щёлкнув по выключателю и дав помещению света, девушка проходит вглубь, оглядываясь по сторонам и изучая четвёрку, которая переглядывается и перешёптывается между собой, явно обсуждая незнакомку. Девушка убирает обратно палочку и выставляет перед собой колдографию, повёрнутую изображением к силуэтам. — Это… — Девушка не успевает договорить, как её перебивает взбудораженный детский голосок. — Эдмунд, Эдмунд, смотри, это же мы! — Маленькая девочка, в которой девушка признала Пенелопу, указывает на колдографию и трясёт мальчика, обозначенного как «Эдмунд», за рукав. Тот шипит и цокает, прикрывая рот младшей рукой. — Эдмунд? — Девушка непонимающе разворачивает изображение к себе. — Нет, это же Салазар, твой брат. Ты же Пенелопа, верно? — Меня зовут Лю... — Девочка предпринимает попытку убрать руку «Эдмунда» от своего лица, однако тот лишь сильнее прижимает её, заставляя замолчать. — Прошу прощения за этот беспорядок. — Старший силуэт подплывает к девушке и совершает почтительный поклон с приседанием. — Я Годрик Гриффиндор, как вы могли уже догадаться, один из основателей Хогвартса и факультета Гриффиндор. А вы? — Юноша улыбается и выжидательно глядит, протягивая свою руку вперёд. — Минерва МакГонагалл. — Девушка приподнимает уголки рта и вкладывает свою ладошку в чужую руку. Та вновь повисает в воздухе, однако Годрик, не придавая этому значения, целует невесомо руку и отходит немного назад. — Показушник. — Проговаривая это негромко, но так, чтобы услышала и Минерва, «Эдмунд» закатывает глаза и отпускает девочку, которая тут же надувает губы и скрещивает руки перед грудью. — Что опять? — Зачем мы вновь разыгрываем эти спектакли? — Пенелопа осуждающе глядит то на «Эдмунда», то на Годрика. — Ты же сама прекрасно знаешь зачем и почему, Пенелопа. — К разговору подключается последняя из четвёрки основателей, Кандида. Она неспешно подходит к остальным и проводит рукой по голове младшей, а затем, повторив действия Годрика, прищуривается и рассматривает колдографию. Она долго молчит; на её лице отражается удивление и шок. — Где вы её раздобыли? — В магловской библиотеке среди книг. Случайно углядела торчащий уголок. — Минерва с восхищением крутит изображение. — Никогда бы не подумала, что смогу откопать такой раритет. Ваши колдографии трудно найти, словно вы специально уничтожили большую часть из них, оставив только те, где вы запечатлены взрослыми. — О нет, юная леди, случайности не случайны. — Кандида хмурится, а затем поднимает глаза на Годрика и, не глядя на Минерву, продолжает ей отвечать: — Эта колдография нашла вас в нужное время и в нужном месте. Она нашла именно вас, а не кого-то другого. Она ждала, когда именно вы наткнётесь на неё. Значит, наконец наступило время для… — Нет. — «Эдмунд» отряхивается от невидимой грязи и с вызовом смотрит на Кандиду. — Нет. И что, что фотография нашла её. Мы не можем каждому встречному выдавать наши секреты! Ты помнишь, чем это закончилось в тот раз, когда мы рассказали про дневник одному из учеников? — Тогда мы совершили страшную ошибку. — Кандида соглашается с претензией. Годрик продолжает молчать, обдумывая что-то. Обстановка в комнате немного накаляется. — Но Минерва не выглядит как человек, который будет использовать знания во зло, — девушка утвердительно кивает, подтверждая слова Кандиды. — И тот человек не вызвал у тебя сомнения, а потом натворил бед, пошатнув спокойствие двух миров. Вот поэтому мы не можем совершить одну и ту же ошибку дважды. — Эдмунд, мы можем ей сказать. Я не чувствую в ней зла. — Пенелопа подбегает к Годрику и обнимает его. — Питер, скажи ему, что мы можем это сделать. Мы всегда это делали: отдавали знания, ведь только так наши имена продолжают существовать и жить. Только так мы держимся здесь призраками и блуждаем по этому миру. Годрик приподнимает Пенелопу на руки и о чём-то взглядом говорит Кандиде. Та качает головой и разворачивается к Минерве. Прикасается к ткани мантии и тащит в соседнюю комнату, которая, вероятно, когда-то была кухней. Минерва без каких-либо вопросов идёт в ту сторону, в которую её тащат. Она сжимает в руке колдографию; её костяшки слегка белеют. Кандида останавливается и указывает на один из стульев, размещающихся вокруг круглого стола, и приглашает девушку сесть. Минерва хлопает глазами, пытаясь переварить всё произошедшее и свалившееся на неё за пару секунд. Она присаживается на край стула. Несколько произнесённых имён путаются у неё в голове и никак не хотят примеряться на основателей Хогвартса. Кандида, замечая замешательство и недопонимание на чужом лице, мягко улыбается и садится напротив Минервы, разглаживая мнимые заломы на своей юбке. Со стороны доносятся голоса; повышенные тона рубят тишину кухни своей разгорячённой дискуссией. — Они так часто? — Минерва первой начинает диалог. Всё её тело напрягается, готовое достать палочку в случае, если потребуется применить магию на призраке. В учебнике Галатеи Вилкост по защите от тёмных искусств она нашла несколько заклинаний, способных оказать воздействие и на фантомы. — Сколько веков их знаю, они постоянно находят причину для выяснения отношений, — спокойно и смиренно выговаривает Кандида, переставая елозить пальцами по подолу. — Тебе не нужна палочка, гриффиндорка, Салазар всё равно ничего не сможет сделать. Мы же призраки, нам даже трудно прикасаться к людям. Наш максимум — неодушевлённые предметы, в список которых, к сожалению, не входят наши палочки. Минерва открывает рот, чтобы спросить, как основательница факультета Когтевран догадалась о Гриффиндоре, а потом замолкает. Прикасается к своей шее, где под мантией нащупывает гриффиндорский шарф, выглядывающий из-под ворота красно-золотым. Кандида подавляет в себе смешок, замечая, как Минерва начинает трогать атрибут школы. Ей вспоминается, как она с сестрой и братьями разработали концепт школьной формы; на её лицо падает тень, прикрывая поникшую улыбку. В груди больно саднит, однако она встряхивает кистями и сгоняет нахлынувшие мысли о прошлом. Мертвецам нет смысла грустить по ушедшему времени, они своё прожили давным-давно. Голоса стихают. Через несколько минут в дверном проёме показывается голова Пенелопы, над которой возвышается Годрик. Салазар протискивается между ними и проходит в комнату, садясь поодаль от Кандиды и Минервы. Он всё так же хмурится и недоверчиво поглядывает на новую знакомую, однако его взгляд теплеет и на устах промелькивает улыбка, которую он пытается скрыть, уткнувшись в изгиб локтя и опёршись об стол. Пенелопа по-доброму хмыкает и подбегает к брату, садясь между ним и сестрой. Она радостно мотает головой, совершенно не пытаясь подавить свои вырывающиеся наружу чувства. Минерва про себя отмечает, что только основательница факультета Пуффендуй позволяет себе быть открытой и честной с другими и с самой собой. Годрик последним заходит в комнату и присаживается на стул рядом с девушкой. Он складывает руки на стол. Минерва кладёт перед ним колдографию, с которой куда-то убежали все участники. — Мы никогда не сидим на месте, — констатирует Годрик, глядя на опустевшее изображение. — Люси даже на колдографиях умудряется зарядить нас и воодушевить. Пенелопа ёрзает по стулу, отзываясь на произнесённое имя. Салазар приподнимается и, скрипя стулом, пододвигается ближе. Он тычет в колдографию и как-то кисло приподнимает уголки рта. На изображении начинают двигаться флажки, расположенные на башнях. Кандида накрывает руку брата своей и понимающе качает головой. — Навевает воспоминания. — Это уж точно. Но я думал, что сжёг все подобные вещи. — Годрик с тяжестью произносит это. Сожаление отражается в его глазах. На лицах тройки проскальзывает грусть. Пенелопа перестаёт болтать ногами, заражаясь настроением старших. — А затем вам вообще избавляться от того, что принадлежит вам? Многие в Хогвартсе по крупицам собирают информацию про основателей. И я вхожу в число таких любопытных, — Минерва наблюдает за каждым. Её сердце наполняется печалью. Она бы никогда никому не позволила вот так уничтожать историю. — Временами это нужно, чтобы защитить себя и других людей. Есть те, кто желает воспользоваться этим, навредив остальным. — Кандида несколько раз моргает, сбрасывая нечто важное с солёными каплями. Салазар приковывает к ней взгляд. В его глазах читается победа и ликующие крики. — Колдографии, сделанные нами, хранят не только наши изображения и характеры, в них так же заложена наша сила, наши знания и магия, которой мы обладаем до сих пор, пускай и не в таких больших количествах, как это было до этого. Если одна из таких зачарованных колдографий попадёт в нечистые руки, то неизвестно, что будет ждать этот мир. Возможно, что хаос и разруха будут главенствовать над всем. — Ну и ещё они напоминают нам о нашем прошлом, о временах, когда мы были живыми. Для призраков тяжело осознавать свою смерть. Некоторым проще существовать, забывая о прошлом и не предаваясь ностальгии. Мы решили, что нам не нужно и не хочется натыкаться на вещи из прошлого. — Годрик берёт на себя ношу озвучивания последних слов. Минерва сочувственно поджимает губы. Салазар убирает руку с колдографии и растекается по стулу. — У тебя к нам сейчас, наверное, столько вопросов. Люди обычно не в курсе того, где и во сколько мы появляемся. Тебе повезло наткнуться на нас. — Да, а ещё тебе повезло застать нашу перепалку. — Салазар виновато прикусывает внутреннюю часть щеки. Годрик ни разу не чувствует себя виноватым за вызванные в брате ощущения. — Обычно перед незнакомцами мы ведём себя более подобающе. — И часто у вас гости? — За последние сто лет три человека, не считая тебя. Одного из них ты точно должна знать. — Альбус Дамблдор. — Верно. Он тебе путь к нам подсказал? — Кандида ласково улыбается, краем глаза видя, как Минерва начинает активно жестикулировать. — В прошлый приезд он все лимонные дольки скупил из магазина сладостей. И почему же он сам тебе ничего не рассказал? — Написал, что все тайны человеку открываются в своё время. Он особо никогда не даёт точных слов или наставлений. Порой слышу от профессора одни лишь загадки. — В своё время. — Кандида пробует слова на вкус, долго перебирая их на языке. — Значит, то самое время наступило. И раз уж мы все сидим здесь. — Она подчёркивает голосом слово «все» и, не слыша никаких возражений, продолжает: — Думаю, что можно тебе доверить нашу тайну. Питер, как самый старший из нас, возьми на себя бремя повествования. Гордик невозмутимо расправляет плечи и садится полубоком к Минерве. — Ты уверена, что хочешь услышать всю нашу историю? — Конечно, именно по этой причине я здесь. Мне очень интересно узнать, как вы пришли к тому, чтобы создать школу Чародейства и волшебства и почему Пенелопа обращается к вам другими именами. Пенелопа оживляется. Годрик трёт переносицу и думает насчёт того, с чего ему начать. Кандида тактично молчит. Она взмахивает рукой, заставляя лампочки чуть-чуть померкнуть, чтобы они не мозолили глаза. — Питер, начни с того, чтобы назвать настоящие имена Пенелопы и Кандиды, а затем расскажи ей про Нарнию. — Салазар заводит руки себе за голову, скрещивая их в замочек. — Эдмунд Певенси всегда рад дать вам пару толчков к действию. — Он подмигивает Минерве, с удовольствием наблюдая за тем, как Питер и Кандида закатывают одновременно глаза. — Эдмунд! Питер! Сьюзен! Только попробуйте снова поссориться. — Мы и не собирались, Пене... Люси. Ты ведь специально сейчас вновь озвучила наши настоящие имена? Люси невинно хлопает глазками и хихикает, словно не понимая, что только что произошло, а затем пододвигает колдографию к себе. — Минерва, наша история начинается не со стен Хогвартса, а с того, что...