Мне всегда хотелось увидеть море. Увидеть эту синюю гладь и солнце, которое отражается в ней. Увидеть шторм и штиль, молнии, сверкающие в нем и ветер, что толкает корабли. Корабли тоже хотелось узреть.
Я всегда хотела увидеть леса. Слышала, что они совсем разные бывают и совсем не похожи друг на друга. Увидеть дождь, что падает откуда-то с неба. Постоять под ним и промокнуть до нитки, продрогнуть, а после пойти греться у, так называемого, камина. И камин я тоже хотела увидеть.
Я хотела научиться грамматике: уметь писать, да читать. Я хотела прочитать все книги, которые только имелись в мире, хотела исписать столько бумаги, сколько вообще существовало, а ее было много, очень много, я это точно знаю. Я хотела и хочу научиться считать, решать задачки на логику и самые обычные. Хотела хотя бы раз подержать в руках перо, которым пользовались господа, ручку и карандаш. Хотела бы вообще хотя бы поглядеть на то, как они выглядят.
Мне всегда хотелось пробежаться. Просто пробежаться по земле и после рухнуть на нее же, раскинув руки и ноги в разные стороны, да глядеть в это бесконечное и такое далекое небо. Наверно, я бы скакала так долго, что потом не смогла бы встать. Хотелось бы просто хотя бы скинуть ошейник, который так тяжело было носить и который так мешался. Который тянул к земле. Придавливал.
Хотела поговорить с кем-нибудь. Не просто отвечать на заданные вопросы и то только тогда, когда есть разрешение, а именно поговорить с тем, кто будет именно говорить. Рассказывать. Хотелось пожаловаться, хотелось послушать какие-нибудь истории или сказки. Хотя бы одну сказку хотелось услышать! Не злую, не жестокую и не грустную, а самую-самую детскую и обычную. Очень-очень добрую и спокойную. Настоящую сказку.
Постоять босиком в грязи и измараться в ней так же хотела.
А еще очень сильно я хотела увидеть цветы... Подсолнухи... Они ведь цветы, да? Я не знаю.
Но увы. Рабам запрещено все, что называется "человеческим", потому что они не люди, а животные. Рабам Тенрьюбито запрещено даже не "человеческое", потому что они вещи.
Я вещь.
Сколько себя помню, я всегда была здесь, в этих красивых, ярких и чистых комнатах, да залах, потолки которых уходили высоко-высоко. Я всегда видела безэмоциональные лица людей, точнее вещей, что как куклы, которые я иногда имела возможность увидеть, занимались делами, которые поручали господа. Стоять и держать пустую вазу несколько суток без права пошевелиться, драить полы, стирая руки в мясо, или же как собачка ходить за своим хозяином, пока к шее была приделана цепь. А как выглядят собаки-то?
Я тоже была такой. Не показывать эмоций, иначе разозлишь хозяина. Честно даже не могу сказать, а могла ли я их вообще показывать? Не знаю. Не помню. Зато я помню вкус ботинок господ, когда мне говорили их вымыть, помню как больно, когда рвется кожа на спине от плети из-за того, что не устояла с вазой и рухнула. Помню, что не было ни слез, ни истерик, как бывает у новеньких. Помню и знаю, как выглядят лица тех, новых вещей, что глядят на нас, уже старых вещей. Их недоумение и страх. Для них мы какие-то неправильные, но что значит неправильные? Здесь все такие, а это значит, что нужно быть таким же. Хотя почему нужно, если мы и так эти самые другие?
На самом деле я даже благодарна, ведь мне не приходится быть на месте тех, кто иногда стонет и кричит из спален господ, а после появляются в коридорах с глазами еще более пустыми и серыми, чем до этого. Потом этих несчастных забирают с округлившимися животами и их более не видно. Правда пару раз, спустя время, не могу сказать точно, потому что вещам запрещено знать это самое время, я наблюдала их маленькие копии, что бродили по коридорам, выполняя поручения господ. С тяжелыми ошейниками на шеях и пустыми глазами. Наверно так появилась и я, не знаю.
Не знаю и того, как я выгляжу или сколько мне лет. В зеркала вещам глядеть запрещено под угрозой лишения глаз. А имя? Какое у меня имя? Господа обычно зовут меня "Ты!" или "Эй ты!", но имена ведь существуют, да? К примеру у господ. Или имена имеют права носить только они? По всей видимости да. Но о таком вещам нельзя задумываться, а потому делаю это редко. Как сейчас.
Я смотрю на свои ладони, которые очень грубы, если сравнить с руками хозяев. Ладони дрожат и потеют, а тело словно иголками колют, а я знаю каково это. Однажды господину стало скучно и он решил проверить насколько же глубоко могут войти иглы до того, как упрутся в кости.
Перед глазами плывет. Нет, плыло конечно и раньше, но сейчас слишком сильно. Комната идет кругом, а стоять на ногах все сложнее. Вот-вот рухну!
Нельзя! Нельзя! Нельзя! Скоро будет прием у хозяев, а точнее к ним придут другие! Все должно быть чисто и аккуратно, все должны стоять по стрункам, не знаю что это такое, и быть готовыми выполнять любые приказы!
- ВСЕМ ВСТАТЬ! - кричит один из вещей своим бесцветным голосом и другие падают на колени. Встают в специальную стойку, упираясь руками в пол и склонив голову, прижав лоб к плитке. Я встаю тоже и понимаю, что сил вот совсем-совсем нет. Локти так и намереваются прогнуться.
В полнейшей тишине слышны шаги. Размеренные, не особо громкие и медленные. Хозяева пришли с другими. Они о чем-то говорят, но в ушах звенит и я не слышу что. Лишь изредка проскальзывают слова через звон.
"Донкихоты", "Женился", "Безумцы", "Неправильные".
По всей видимости из ветви Донкихотов кто-то обручился, но это не важно. Во мне нет никакого интереса к делам хозяев, потому что не положено. Нельзя.
Кажется на какое-то время теряю сознание, потому что в следующее мгновение в мое лицо прилетает пинок и я отлетают на добрый метр с того места, где была до этого.
Не пытаюсь даже встать. Нельзя. Лишь пытаюсь сфокусировать взгляд на моем хозяине, у которого от гнева перекошено лицо. Нет. Не от гнева. От омерзения.
- Чертово отребье! Как ты посмела рухнуть на нас!
Молчу. Потому что команды на разговор не было.
- Фи! Она чумная! Избавьтесь от этого! - рявкнул другой хозяин.
Все что я могу, и разрешено, это смотреть на то, как хозяин достает оружие. Дуло сморит мне прямо в глаза, а я чувствую, как пот по моей спине стекает с утроенной силой. Не успеваю даже моргнуть, как все заканчивается. Просто все меркнет перед глазами и... Вокруг нет ничего... Темная пустота. Сразу замечаю, что больше ничего не болит... Жар, по всей видимости, отступил.
***
Я не знаю сколько прошло времени, и не знаю, что со мной, и где я.
Все так же тихо и спокойно, все так же ничего не болит и ничего нет. Но это надо прекращать, потому что нужно возвращаться к хозяевам. Потому что нужно продолжать выполнять поручения и быть рядом с хозяевами. Почему? Потому что. Они ведь Небесные Драконы, а это значит, что это моя прямая обязанность.
Почему?
Потому что я была для этого рождена.
Почему?
Потому что я вещь, а у вещи нет права на голос. Нет права ни на что.
Почему?
Потому что... Потому что так говорят Небесные Драконы.
Кто?
Мои хозяева.
А они кто?
Небесные Драконы. Тенрьюбито и боги этого мира.
Мира?
Мира, который находит у их ног. В прямом смысле у их ног.
Где?
Везде. Все, что есть - это их собственность, а мы лишь временно пользуемся всем. С их позволения.
Всем? Чем всем?
Всем, что есть.
А что я знаю? Что это самое все?
Я? Я знаю только то, что положено.
Но почему?
Потому что Небесные Драконы так желают.
...
Вопросов больше нет. Или есть? Я не знаю. В голове какая-то неразбериха.
А ведь у меня есть желания.
У меня нет желаний.
Есть. И много. Очень много.
Нет. Их нет. У вещей нет желаний.
Я же знаю, что есть. Очень много маленьких желаний, которые зарыты на десятки метров в глубину.
У меня нет желаний, у вещей их не может быть!
А кто это сказал?
Небесные Драконы.
А они кто?
Они боги...
Но я все же хочу поглядеть на море.
Нет, я не хочу.
Хочу! Очень сильно хочу! Я хочу увидеть море, шторм, штиль и дождь!
Нет! Не хочу!
Хочу увидеть леса! Хочу увидеть деревья и зверей! Хочу видеть грязь! Хочу ходить по ней босиком!
Нет! Нет, не хочу! Не правда! У вещей нет желаний!
Есть! Хочу читать и писать! Хочу петь! Танцевать!
Хватит! Хватит я сказала! Это не правда!
Я хочу бегать! Хочу смеяться! Хочу плакать и злиться!
Прекрати!
Я хочу держать в руках карандаши! Они ведь бывают цветными! Хочу подержать одну из кукол, которые видела!
Хватит! Замолчи! Замолчи! Замолчи! Замолчи!
Хочу разговаривать! Хочу слушать истории! Я хочу видеть людей, которые улыбаются!
Закройся! Ты не хочешь НИЧЕГО. Не можешь ничего желать, у вещей нет желаний! Хватит! Перестань! Прекрати!
Я хочу смотреть на солнце!
Нет!
Хочу увидеть цветы! Хочу увидеть подсолнухи!
Нет!!
Хочу увидеть себя в зеркале!
НЕТ!
Хочу, чтобы у меня было имя!
НЕТ!!!
Я хочу быть свободной, как те люди из рассказов новых вещей! Хочу перестать быть вещью!
ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ!!!
Я хочу жить.
ПРЕКРАТИ!
Я ХОЧУ ЖИТЬ!
ЖИТЬ!?
ЖИТЬ!
***
Темнота стала рассеиваться как-то незаметно. Не знаю в какой момент стало светло, но я все же смогла заметить изменения.
Почему-то концентрироваться на чем-то одном было сложно. Мысли утекали куда-то далеко от меня и чтобы зацепиться хоть за что-то приходилось постараться.
Тепло сменилось холодом. Мокро. Как же холодно! Но все так же темно, хотя и светло. Глаза закрыты, не могу открыть.
"Не дышит!" - откуда-то издалека слышу голос. И меня это... удивляет немного? Потому что голос не пустой и бездушный, не пестрит отвращением, а наполнен самой настоящей паникой.
"Дай сюда" - а это уже тише. Голоса пропадают?.. Нет... Пожалуйста не уходите... Подождите!
Меня перехватывают и я чувствую, как меня переворачивают вниз головой по всей видимости. Трясут. Зачем меня трясти?
"Ах, боже!" - это уже женский голос и он совсем тих. Едва ли на грани слышимости. Да что такое происходит? Хозяин решил что-то новое сделать? Неужели надоели игры с иглами и плетями? Или надоело раскалённое масло? Я думала ему нравится это. Не один шрам все же остался на мне от этого. Но я должна молчать.
Вот только...Я не хочу, чтобы голоса эти замолкали. Такие красивые и громкие голоса, что не безцевтны... А такие яркие...
"Ну дв...ай...!" - как жаль. Ничего уже не слышу. Хотя какая жалость? Я не могу ее испытывать.
Я чувствовала, как мое сознание начинало рассеиваться, вновь теряясь где-то и нигде одновременно, как резкий и достаточно сильный удар по моей спине вырывает из меня судорожный вдох как от боли, так и от неожиданности, а буря звуков начинает обрушаться на мой мозг.
- Дышит! Она дышит!
- Так-то! Другое дело!
- Ох, какое счастье! Какое счастье!
Как громко! Как громко!!! Все такое громкое! Эти радостные крики, что заставляют бежать по моей коже мурашки, или они все же от холода? Это копошение чего-то рядом и бряканье. Хохот. И плачь. Тонкий, писклявый, но все такой же громкий плачь. Так плачут маленькие дети, я слышала, когда с хозяином ходила в колыбель маленького хозяина. Так плачут совсем крохи, младенцы.
Так плачу я. Это я кричу и заливаюсь слезами, шмыгая и закашливаясь.
