Розовый Фламинго

Первым воспоминанием был рынок рабов, где единственным освещением была подсвеченная сцена, на которой расхаживал мужчина в маске, что скрывала лишь верхнюю часть лица, с улыбкой. В зале всегда была тишина. Слышны лишь стук табличек с большими числами, что взмывали вверх и шорох одежд. Ну и голос мужчины со сцены тоже отражался от стен. К тому самому мужчине приводили разных людей, и не совсем, а после уводили куда-то. Они были разные. Мужчины, женщины, дети и старики. У кого-то хвост кошачий за спиной развивался, у кого-то вместо ног рыбий хвост, а кто-то был самым обычным. Всех объединяло одно - цепи. Железные, тяжёлые и так заманчиво блестящие при освещении. Рабы. Существа, у которых отняли волю и которые должны будут прожить всю оставшуюся жизнь в качестве вещей. У них больше не было ни имени, ни интересов, ни желаний. Не было мнения и права голоса. Они теперь просто развлечение для тех, кто правил миром. Вот только ему не было весело. Всегда, сколько он себя помнил, было скучно. Нет, для честности можно сказать, что бывали и весёлые дни. К примеру, день покупки нового раба, которого потом он лично и повесил за то, что тот разбил его любимый кораблик из драгоценных камней. Или как тот день, когда мама разрешила ходить одному на прогулки, не таща за собой Росинанта. Несомненно, тогда он чувствовал радость и веселье, но скука и тоска брали все же верх. И он не понимал почему. У него было все, о чем только можно было мечтать: поместье невероятных размеров, в котором комнат было больше, чем мог считать младший брат, а его ведь не назовешь тупым. Плаксивая, слабохарактерная размазня - да, но не тупой. У него были деньги. Очень много денег, в принципе, как и положено им - богам. У него были рабы. Много рабов. Столько, что он даже со счета сбился. Дорогие одежды, кушанья, развлечения. У НЕГО БЫЛО ВСЕ. Но скука не отпускала. Дофи пытался избавится от неё всеми возможными способами. Новые рабы, которых он заставлял сражаться не на жизнь, а на смерть, ведь все вещи знают, что смерть - это великая награда для них и самая ценная. Он ходил на встречи к другим Небесным Драконам, даже пытался завести приятелей, с которыми можно было бы посоревноваться в том, у кого сильнее или более замученная вещь. Но ничего не выходило. Нет, Дофи находил приятелей и даже устраивал споры, да вот только это все равно было не тем. Это было не ТО. Скука. Как же скучно. До тошноты скучно! От скуки началось раздражение. Появилась ЗЛОБА. Все нервировало, все не нравилось. Младший брат, который постоянно цеплялся за юбку матери бесил. Бесил, когда не мог ударить вещь за то, что та напортачила. Бесил, когда начинал реветь из-за того, что Дофи вновь кого-то пристрелил. Бесила его морда, на которой едва ли не словами было написано: размазня. Бесил отец, который был точной копией младшего, или же, вернее сказать, младший являлся копией папаши. Сам-то Хоминг рабов не любил, старался даже не покупать их, а если и покупал, так по просьбе Дофи. Да это и просьбой то назвать можно с натяжкой. Обычное утверждение о том, что ему нужен новый, вот и все. Ладно, еще злобная морда Дофи и тогда все. Бесила мать... Нет. Все же маму он любил, хоть порой и готов был начать все крушить из-за того, что она пыталась его перевоспитать, но он сдерживал себя. Правда сдерживал. Просто... в голове даже не укладывается. Перевоспитать его? ЕГО? Сына одного из главных семей Небесных Драконов? Его, кто считается богом и может получить все, что только пожелает? Идиотизм. "Дофламинго, ты не должен так себя вести." "Дофи, ты не должен относиться к рабам, как к вещам. Они тоже люди, просто..." "Нет, ты не будешь скупать чей-то остров и устраивать на нем колизей. Это просто уму непостижимо, молодой человек! Это не просто непостижимо уму, это настоящее бесчеловечие!" И так далее и тому подобное. От этого тошнило. Выворачивало. Донкихот младший не знал, что такое бесчеловечие и человечие. Он не знал, что такое милосердие и сострадание. Ему не у кого было это узнать. Всё, что он видел на протяжении всей своей жизни - это насилие богами над вещами. Это рабы. Убийства. Блудные Небесные Драконы. Деньги. Бесчисленное количество денег. Надменность и жестокость. Вседозволенность. ВЛАСТЬ. И все это сделало его тем, кем он является сейчас. Он - Дофламинго Донкихот. Небесный Дракон. БОГ. Он может все. У него есть все. Есть власть! Была... Пока безумный папаша не решил, что тот рай, в которым они жили им "не подходит", и что нужно спустится вниз, да зажить как обычные вещи... Тогда Дофи чуть не рухнул в обморок. Потом он даже понять не успел, как оказался лишён всего, что у него было, и как вход назад ему навсегда был закрыт. И вот чудо, скука пропала. Пропала, потому что теперь приходилось не скучать, а стараться выжить и не помереть от чьих-то таких грязных рук... Их не приняли. Погнали вилами. Их били, унижали, желали смерть. ЕМУ желали смерти! Эти грязные тараканы, которые раньше были под его ногами топтали его же. Как же Дофи ненавидел. Ненавидел всех и вся. Каждый новый акт избиения его и младшего брата за то, что посмели украсть кусок хлеба он презирал. Ночами бывший Небесный Дракон придумывал план мести обидчикам. Того, что оттаскал его за волосы, которые Дофламинго после этого и сбрил, зарежет как свинью. Того, что бросил камень и попал в его очки - порежет на кусочки. Того что... Дофи ненавидел. Видеть морду Хоминга, отца после такого предательства он перестал считать вообще родней, было тошно. Хотелось убить этого недоумка, который променял небеса на землю. Из-за него мать слегла. Из-за него Роси ходит хуже побитой собаки. Из-за него они голодают и болеют. Из-за него. Него! НЕГО!!! И Дофи ведь пытался его убить. Глубокой ночью, пока все спали, взял нож и пошёл на него, намереваюсь отрубить эту тупую башку и отдать небесам, в знак искупления и в надежде на то, что их примут обратно. И он бы сделал это, да только вот младший не вовремя проснулся. Роси, этот слабохарактерный кусок дерьма повис на руке, со слезами на глазах и в немой мольбе. И он не сделала этого. Черт знает чего он передумал. Плевать-то надо было на Росинанта, тот даже спасибо потом сказал бы, но нет, взял и отпустил нож, который со звоном навернулся на пол. Никто даже не проснулся от этого. А потом все продолжалось. Избиения, гонения, голод, холод. Когда его били, он орал, что является Небесным Драконом, и что за подобное казнит самым болезненным образом! Помогало ли это? Нет. Всё становилось только хуже. В конечном итоге Дофи перестал так делать, потому что синяки и гематомы просто не успевали сходить. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу!" - кричал голос в голове практически всегда. Хотелось крушить. Убивать. Заставлять страдать, как страдает он. Это какое-то безумие. Но Дофи держался. Всегда. «Ещё не время» - твердил он себе – «Ещё не время» - хотя настанет ли это самое время Дофламинго не знал. Успокаивать самого себя ему нравилось. А потом... А потом Росинант начал устраивать истерики. Голод стал кошмарным. Дофламинго чувствовал, как его же организм начинал переваривать самого себя. Начинал перевариваю ЕГО. Это было омерзительно. Это было так жалко!.. Он - Падший Небесный Дракон, медленно умирал из-за кого-то гребного голода. А ещё этот Роси... Мелкий щенок, что не может закрыть рот и не нервировать и так дерганого старшего, действовал на нервы чересчур сильно. В последние же дни нервов и вовсе нет уже. Нет, как и еды. Ох, где только Дофи не лазил. Где только ему не приходилось побывать, чтобы хотя бы кусок давно затвердевшего, до состояния практически камня, хлеба найти, который, кстати, он и нашёл, но разгрызть не вышло. Живот болел неимоверно. Кажется, как бы то не хотелось признавать, Дофи был готов кинуться на крыс, что порой пробегали мимо него, и сожрать, да, именно так, их. На ровне с голодом болела и голова от мыслей, которые не давали покоя ни днем, ни ночью. Как он упал. Как он жалок. Он - Павший Небесный Дракон, который мог лишь одним своим желанием стереть остров, правда того не было, потому что родители вовремя все пресекли, теперь умирал такой жалкой смертью. Бесит, бесит, бесит, бесит, бесит, БЕСИТ! Будто бы этого было мало, так ещё и младший начал закатывать истерики из-за того, что хочет жрать. Дофи тоже хочет. И мама хочет. И этот ублюдком, по вине которого они оказались в этом дерьме - тоже. Но истерики закатывает лишь он - Росинант. Из-за истерик мама чувствует себя ещё хуже. Из-за его истерик Хоминг, отцом того ублюдка Дофи все так же не желал звать, пропадать стал черт его знает где. А сейчас Росинант, видимо, решил добить Дофламинго. - Вставай! - рявкает Донкихот старший, испепеляюще глядя через очки на младшего брата, который завалился на гору мусора и решил бросится в плачь. А ведь все было нормально... Они шли к началу свалки, надеясь отыскать там выкинутую еду и, по возможности, воду в бутылках, но... Не дошли. - Вставай! - ещё раз рявкает Донкихот, чудом удерживая себя от того, чтобы не добить это верещавшее чудовище. - Кушаа-а-ать... Я хочу кушать, Дофи! - хнычет Росинант. Дофи, сквозь гнев, умудряется удивиться тому, какая все же выдержка присутствует в нем. - Я тоже хочу, - рычит он, - но не вою, как ты. Не беси меня, Роси, ты знаешь, что я могу сделать. Названый замирает на мгновение, а после впадает в ещё большую истерику. Дофламинго не выдерживает и подскакивает к младшему, хватая того за руку и старясь силой поставить на ноги, но сил мало, потому это плохо получается. Блять, как же он все это ненавидит. Как же ненавидит все это дерьмо! Хоть дохни от собственного гнева. А почему бы и нет?! Так будет проще. Не придётся искать помои на обед и терпеть побои от бесполезных упырей! А тем временем Росинант уже не просто истерит, а натурально воет. Дофи понимает, что выдержка его все же не бесконечна. "Может просто придушить его?" - проскакивает мысль, которая тут же возвращается, вцепляется в его мозг, да начиная ускоренно расти - "Просто сейчас взять и добить этого немощного. Чтобы не мучался. Чтобы не добавлял хлопот. Так будет проще. Так будет лучше." - он уже было хотел протянуть руки к маленькой и такой худой шее, как его остановило в самом начале пути тихое: - Привет? Дофламинго всегда был злопамятным. Или, вернее сказать, его память была достаточно хороша, чтобы помнить многое, и это не смотря на его весьма молодой возраст. Все же, кровь Небесных Драконов сделала свое, дав ему некие преимущества, которые и так положены ему. Он помнит многое. О-о-о, да-а-а, очень многое. К примеру чувства, когда он узнал от том, что теперь он и его семья навеки изгнаны с небес. Он помнит очень хорошо то, в какой момент мама начала хворать, а ведь все началось с простого кашля. Он помнит, а хотелось бы забыть, сколько раз его били и кто. Он помнит каждое лицо обидчика и его дыхание, как бы глупо то не звучало. Вот и сейчас он запомнит этот момент навсегда. Момент, когда он повстречал свой личный конец и начало. Когда повстречал ту, что сделает его жизнь и небывалым раем, и невыносимым адом. Стоило ему обернуться, как замер, непонимающе глядя на незнакомку. Больше всего его удивило не то, что какая-то девчонка вышла к ним посреди свалки, на которой кроме их семьи никто не бывает, а то, что она была вся чёрная. Нет, несомненно, она была слишком бледной для этого в меру солнечного острова, но вот волосы такие чёрные, что казалось, будто ночь опустилась ей на голову. А глаза... Жуть. Дофи бы назвал их морем. Почему морем, если они чёрные? А все просто. Дофламинго не раз видел море в ночи, и вот, ее глаза - это их отражение. Такие тёмные, пугающие и глубокие. Затягивающие. Да и сама она была какая-то странная... Не здешняя, он понял это сразу. Растрогала ли его, хотя с чего бы, эта незнакомка со странной внешностью? Ни капли. Все, что она вызвала в нем в итоге - это злость. "Какого черта она лезет?" - шипит внутренний голос в голове Донкихота. Тот даже не замечает того, как вышел вперёд и закрыл собой младшего, что с интересом и испугом рассматривал девчонку. В голове уже складывался целый план того, как он выхватывает любую попавшуюся трубу из мусора и ударяет той в лоб, а после обворовывает и сбегает домой. Но он все так же стоит на месте, прожигая ту злобным взглядом. Для него диалог проходит как-то вскользь. Брань в адрес девчонки, угрозы и вот, он сваливает от туда нахер с Роси, пока последний жалобно уговаривается вернуться и забрать хлеб. - Заткнись. - служит ему ответом на просьбу, а потом они приходят домой, где мать встречает с измученной улыбкой. Смотря на то, как шатающейся походкой Роси подходит к ней и проскальзывает в слабые объятия к женщине, Донкихот понимает, что буквально день-два, а может и чуть больше и они мертвецы. Сегодня был уже десятый... Десятый же? Не важно, десятый день, как никто не ел ничего. Совершено. Когда на улице уже совсем стемнело, а все уснули, сжав зубы и через не хочу он встал, да пошел на то самое место, где они наткнулись на черную мерзавку. Дофи не хотел брать хлеб. Не хотел принимать эту ебаную подачку от какого-то плебея, но вот только... Помирать он хотел куда меньше. Донкихот выбрал просто одно из меньших зол, вот и все. Тот думал, что на этом все и закончится, так что его удивление было просто невероятным, когда эта самая безымянная мерзавка, безымянная, потому что он не знал и не хотел знать её имени, появилась опять и вытащила их из потасовки. Донкихот в который раз убедился, что смотря на неё, его куда-то затягивает. Вот черт, эти бездонные глаза! Вырвать бы их и сжечь! Вообще, было бы неплохо просто сжечь эту дрянь. Хотя бы за то, что посмела коснуться их. Посмела коснуться ЕГО. Не сказать, что было прям так отвратительно от её прикосновений, просто... Они слишком горячие. Обжигает, а ему это не нравится. Ему все не нравится. Нужно избавится от неё. От этой дряни слишком много проблем! Потому он и говорит ей, что убьет её, если встретит ещё раз. А Дофи никогда не врет. И он правда намеревался сделать это. Намеревался, хотя приходил на то самое место, где та оставила хлеб, чтобы забрать новый... Всегда приходил, едва ли не в ожидании увидеть её, оправдывая это тем, что хочет убить. Дофи назвал бы это сумасшествием. Особенно тогда, когда начал проскакивать в город не затем, чтобы что-то украсть, а затем, чтобы найти ЕЕ. Он должен узнать что эта за дрянь и чего она хочет от их семьи. Должен узнать её планы. Но вот... Только ничего так и не было. Девчонка просто ходила работать, а потом возвращалась домой спать. Вот и все. Ах, да. Бывало приходила на свалку, таща им еду. И все. На этом все. А потом началась гроза... Донкихот не знал, какого черта пришёл на свалку в самый настоящий ливень и стал просто ждать прихода девчонки. Зачем ему её ждать? Он не знает. Просто подчиняется неясному желанию и не более. Он замерз. Он промок. Он хочет вернуться "домой" и зарыться в какие-нибудь тряпки, чтобы не так морозило, но нет, он стоит и ждет её. И она приходит. Не находясь даже рядом, Дофи вновь затягивает. Он тонет, лишь смотря на неё. Он чувствует, как с каждым разом он все глубже и глубже. Чувствует, что с каждым разом выбраться становится все сложнее и сложнее. Он прекрасно понимает, что скоро это станет невозможным. Как-то раз, читая умную книгу, он узнал, что обычно люди привязываются к тем, кто спас их или вытащил из чего-то ужасного. К примеру человек может привязаться к тому, кто спас его от участи стать утопленником. Это привязывание становится любовью. Но Дофи не человек. Он НЕ может привязаться, а уж тем более любить. Не может, хотя бы потому, что желание убить эту чертовку все так же сильно. Даже не так. Оно растёт все сильнее. Растёт вместе с тем, как он тонет все глубже где-то... Где-то в море, которое принадлежит черноволосой дряни, что вся мокрая пришла на свалку. - Зачем ты это делаешь? - если он и удивляется тому, что его достаточно нервный голос срывается с губ, то не подаёт виду. Зачем она это делает? Зачем она все это творит? Нахрена она сюда приходит? Просто зачем? Нужно убить её. Её точно нужно убить. Она опасна. Хотя чем эта тощая девчонка может быть опасна? - Не знаю... - убить. Как же это бесит. Тупая дрянь. Дрянь! Дофи хочет избавится от неё. И у него выходит это. Она вот-вот уйдёт, но... Блять. Он не даёт этого сделать. Какой морской черт потянул его крикнуть "Стой!" ? Какого черта он едва ли не побежал к ней и схватил корзинку? И... Сука, какая её рука горячая! Он правда обязан её убить. Пусть его и свергли вниз с небес и запретили возвращаться, он все так же остаётся Небесным Драконом. Он все так же имеет власть... Он все так же может убить её. У него есть право. Было. Но оно все равно есть. Убить её. Убить, убить, убить! Но... Оскорбления слетели сами. Он не контролировал их. Он никак не отреагировал на ответные оскорбления. Дофи тонет... Тонет и тонет... Никак не сопротивляется... Просто тонет... А может он утонул в их самую первую встречу. Он не знал. И все же... Не смотря на то, что она его раздражает, не смотря на то, что руки так и чешутся убить эту дрянь, не смотря... Несмотря на все это... "Мне правда интересно, кто же ты." - думает он пред тем, как вырвать корзинку и пойти прочь. Он чувствует спиной взгляд двух бездонных морей, от которых становится душно, не смотря на стоящую холодину. Это не любовь. Точно не она. Дофи не знает что такое любовь. И не хочет знать. Он - Небесный Дракон, который не умеет любить. Для него это чувство - пустышка. Глупость. Нелепость. Дофламинго возвращается домой и... Гроза проходит. А сам мальчишка перестаёт себя понимать. Нет, он прекрасно осознает, что творит полную херню, да только ничего поделать не может, а ведь пытается! Точнее пытался, когда покидал дом и шёл... К ней. Нет, не совсем к ней. Просто проходил мимо, а она вечно рядом как-то терлась. Вот она выходит из дома и идет по улочкам. Вот подметает одну из них, вот идёт на огороды и возится в грязи. Вот идет домой. И потом сам Дофи тоже идёт домой. Так продолжалось изо дня в день. И... И Дофламинго правда пытается заставить прекратить себя следовать за ней и наблюдать издалека. Правда пытается подкрасться к ней из-за спины и вонзить припрятанный ржавый нож в спину, чтобы прекратить этот бред. И пусть их семья останется без еды, которая так им нужна, пусть. Пусть все будет как раньше, лишь бы избавится от всего этого дерьма! Но ничего не получается. Зато получается валить забор. Оно вышло само. Просто как-то раз он заметил, что один парень приплетает себе работу, которую выполнила та девчонка. Ну, точнее починенный забор. Вот он и стал валить его, когда этот имбецил звал хозяйку после того, как черноволосая уходила домой, чтобы предоставить свою "работу". О-о-о, лицо этого идиота нужно было видеть, когда придя к тому самому забору с хозяйкой, обнаруживал, что тот повален. Дофламинго даже не знал, как оправдать свои поступки. "Мимолётное помутнение" - говорил он себе, когда возвращался домой в конце дня. А потом... Она пришла в их дом. Точнее Роси привёл её. Холодное железо грело кожу, напоминая, что в любой момент. В любой момент, Дофи. Давай же, просто один взмах и эта ненормальная фигня прекратится. Все снова вернётся в норму, да только рука не тянулась к металлу, зато пришлось показать то, как он слаб перед матерью. - Зачем вы идете за мной!? - спрашивает она, когда они с Роси решили пойти за ней. Дофламинго сказал себе, что вот прям сейчас идеальный момент положить всему конец, но вновь этого не сделал и он точно не мог сказать что на сей раз помешало ему. Увязавшийся вслед за ними Роси, который знал старшего, как облупленного или... Девчонка злит его, но вместо злости на лице ухмылка, от которой болят губы и щеки. Она злит его, потому что ему правда не приятно принимать эти ебаные помои, но они нужны им. А потом выясняется, что у нее нет имени. И он решает поиздеваться над ней. Именно так он себе оправдывает то, что происходит дальше. - Если нет имени, то я буду звать тебя... - Дофламинго чувствует, что губы и правда вот-вот треснут, но сил перестать так лыбиться попросту нет - Руби. Две морды перед его глазами бледнеют, а у старшего Донкихота начинают выступать немного слезы от болезненности улыбки. Руби - имя, которое он когда-то дал своей собаке, которую он купил за немалую сумму. Это была большая, просто здоровенный сука, при виде которой у Дофи загорелись глаза. Его восхищал не столько размер псины, как её вид. У зверя была длинная-длинная чёрная шерсть, что была заплетена в некоторых местах в косички, в которых были вплетены нити, состоящие из каких-то там драгоценностей. Золото то вроде было с изумрудами, или что-то вроде того. Не это важно. Собака была невероятна. Даже в комнате, что была бела и освещение настолько, что кололо глаза, та словно и вовсе не притягивала никакого света к себе. Собака, которая была темнее ночи. Собака, у которой был ошейник с драгоценным камнем - Рубин. Собака, которая была очень послушна и спокойна. Наверно, Дофи все же умел любить. Собаку вот он любил. Но это не помешало убить её собственными руками. Руби, эту невероятную собаку он удушил при помощи поводка, который состоял из каких-то очень дорогих нитей, прославившихся невероятным крепким плетением. Его просто было невозможно разрезать. Собака нравилась... Но вот злость за то, что та оказалась не чистопородной и больной, затмило взор. Он не совсем помнил, как удушил её, но помнил, как очнулся, сидя рядом с этой громадиной, которая уже остывала. По сей день он не знал, как же так он умудрился задушить эту дворнягу, да выяснять и не пытался. Труп животного был сожжен, а другого Дофи уже и не заводил. И вот, смотря на эту девчонку, которая... Так напомнила ему ту дворнягу, он не удержался. - Чего, блять?! Именем собаки?! Ты вообще ахринел?! - взвизгнула девчонка, а он зашелся в смехе от этого до болей в животе. Не притворно. Искренне. Ему правда было смешно с реакции её. И вот, когда она уходила... Дофи понял, что нашёл себе новую собаку, которой дал же имя. На сей раз, с Руби он будет аккуратней. На сей раз он не будет подчиняться своему гнева и не избавится от неё так быстро. На сей раз Руби он никуда не отпустит. Но до этого рано. Девчонка не подготовлена, да и не только она. Ещё ничего не подготовлено для того, чтобы забрать её. Нужно время. Ему нужно время для того, чтобы вернуть власть, которую у него так жестоко отобрали. А потом встречи стали происходить чаще. Он намеренно стал это делать, внутренне до сих пор негодуя с самого себя. Очередной переломный момент настал, когда он пришёл к ней, пока Руби читала книгу. Её чтение было кошмарным. Даже Дофламинго, который не особо любил книги, едва ли не плакал от её чтения. Он снова вёл себя странно. Отобрал стяжку бумаг, принялся читать, закрыл той рот, а потом... Не заметил, как она провалилась в кратковременный и неглубокий сон у него на плече. Он смотрел на нее и понимал, что... Она ЕГО. Он - Небесный Дракон, у которого отобрали все. У которого ничего не было. Но он нашёл свое. Он нашёл то, что отныне будет принадлежат только ему и он никому не позволит отобрать это. Не позволит отобрать Руби. Нет, это все так же не любовь. Просто он берет себе то, что хочет, то, что нравится. Он может так делать. Никто ему и против не скажет. Даже девчонка. Как только он вернёт власть, как только он наберет силу и мощь, то заберёт её и посадит в самую дальнюю комнату под замок, с решетками на окнах и прекрасным поводком с Рубином. Он сделает все, чтобы его вещи больше никто не отобрал… Каким бы говнюком он не был, а Дофи прекрасно понимал, что ещё как был, но он не мог не признать, что это самое мгновение было самым лучшим за все время, пока они скитались в нищете. А потом все поехало по накатанной. Маэра умерла. Он стоял в тени и смотрел на то, как труп его матери лежал в полумраке. Смотрел на рыдающую Руби, которая выглядела так жалко... А внутри он чувствовал, как что-то трескается. "Мама..." Он знал, что ей недолго осталось. Дофи - не Роси, он не такой идиот, чтобы не видеть очевидного, и все же... Это было больно. Больнее избиения горожанами. И, ох боже, он прям чувствовал, как в нем бурлит ненависть. Мама... Маму он любил. Правда любил. Он любил эту нежную и ласковую женщину, что не могла обидеть и мухи, хотя это его же и злило. И вот... "Я уничтожу их всех." - думал ребёнок, сжимая кулаки. И не замечая, как ногтями раздирал кожу - "Я убью их всех. Это из-за них она умерла. Это из-за них мы здесь. Из-за них, них, НИХ!" А на лице не дрогнуло ни одной мышцы. Дофи продолжал смотреть на Руби, удерживая себя. Сейчас, он как никогда хотел убить её. Хотел избавится от чувств, которые щекочут внутренности и жгут лёгкие. Но он не позволит себе потерять и её. Не-е-ет. Он не может своими же руками избавится от неё. Избавиться от того, что принадлежит ему. Потому он прогоняет её. Прогоняет, чтобы точно не убить. Рев Роси, яма, что становится все больше и больше, а потом и полноценная могила. Бесцельно блуждающий по улицам города, стараясь не попадаться на глаза горожанам, он натыкается на странного мужчину. Он совсем не помнил, да и не особо пытался запомнит то, что обещал этот странный сопливый чудак. А обещал тот много, очень много. Но Дофи выжег в памяти тот момент, где мужчина завёл речь про месть. Завёл речь о том, что у него есть то, что поможет Дофи порешать всех на этом ебаном куске земли. - Дьявольский Фрукт - бухтел сопливый, не стараясь убрать слизь с носа - Вы ведь знаете, Мой Король, что они дают. У меня есть для Вас один и с помощью его Вы сможете совершить то, что заслужили эти крысы, которые посмели напасть на вас. Посмели проявить неуважение. И Дофламинго согласился. Он съел этот кусок дерьма, с соответствующим вкусом, а потом перестал и вовсе появляться дома. Он не хотел видеть ни ублюдка-отца, ни надоедливого брата, ни ту нищенку, что все мелькала где-то рядом. Ох, за то время, пока он пропадал с теми странными людьми, что звали его Королем, Дофи успел совершить столько... Грабежи стали плёвым делом, а убийства тем более. Теперь, зато, ему не приходилось более полагаться на помощь той девки, которая все не шла из головы. Гроза началась сама собой. Шагая на новое дело, мальчишка услышал истошное и яростное: - ДОФЛАМИНГО! Он сам не знал отчего побежал прочь, отчего спрятался за углом, чтобы та не нашла его, и сам не знал того, почему не уходил и ничего не предпринимал, когда Требол, который тоже являлся фруктовиком, припечатал бедняжку к стене. "ПУСТЬ УМРЕТ" - думал Донкихот, глядя на брыкающуюся Руби, которой перекрыли воздух. - "ПУСТЬ УМРЕТ!" – кричало сознание, когда Требол достал из-за пазухи свободной рукой нож. Вот только, когда тот было замахнулся, блондин все же бросился к нему с криком: - Требол, живо отпустил! Он не знал, чего хотел. Видеть её - ужасно, а не видеть и то хуже. Донкихот ненавидел это. Ненавидел её. Ненавидел, точно так же, как и свои очки. Как маму. Как Небесный Остров. Как свое прошлое положение. Как... Как себя. Ненавидел её упрёки, её требования пойти с ним, её упрямость и твердолобость. Ненавидел свой рот, который не затыкался и поливали её грязью. Дофи ненавидел, когда его били, но в тот момент, когда девчонка, взбесившись, прыгнула на него и одним ударом уложила на землю - не были ненавистными. Он всегда старался дать сдачи на побои, но сейчас просто позволял ей бить его столько, сколько той понадобится, сам же не понимая отчего. Его завораживали эти глаза, в которых плескалась самая настоящая и искренняя злость. Негодование. Грусть и презрение. Разочарование. Ему нравилось в тот момент наблюдать за тем, как перекосилось в молчаливом плаче лицо Руби. Ему нравилось то, как слезы бежали по щекам, которые девчонка совсем не замечала. И все из-за него. Из-за него одного и никого другого. Это давало большее наслаждение. Но один урод все испортил. - Верго, стой! - было слишком поздно. Взмах трубы и Руби падает рядом, хватая ртом воздух. Руби, его Руби, которая мгновение назад была столь активна в его избиения, лежит, истекая кровью. Лежит, пока её глаза все больше закатываются и пока та все больше отключается. Дофламинго забывает удивиться тому, как быстро подорвался, забыв про свои раны, зажимая руками рану на чужой голове. Он никогда не ощущал, чтобы сердце его билось столь быстро и больно. Наверно, именно тогда он впервые ощутил настоящий ужас, потому что знал, чем чреваты подобные удары. Он ведь все же Бывший Небесный Дракон, а потому прекрасно знает, куда нужно бить, чтобы убить. Немного подрагивающей рукой он проверят пульс у девчонки, которая ничего не чувствует, кроме лужи, если судить по тихому шёпоту, который вскоре пропадет. - Ты за это ответишь, - его нити, которые он обрел с фруктом, выходят из под контроля и вырываются из его пальцев, мгновенно окутывая мужчину с ног до головы, угрожая раздавить или разрезать того ко всем чертям собачьим - Понял, Верго!?.. Никто не имел права портить то, что принадлежало ЕМУ. - Дофламинго-сама, можно ее убить? Эта плебейка не достойна жизни за то, что посмела нанести вред вам! - крик Требола. - Только, сука, попробуй и я тебе кадык вырву и засуну в твою жирную задницу. А потом он поднимает потерявшую сознание девчонку на руки, что выходит достаточно легко, и идёт к ней домой. Но он не поднимается наверх, а просто оставляет ту на крыльце, боясь лишний раз что-то сделать, хотя он никогда в жизни не признается, что вообще что-то боялся. Дни потекли дальше. Все начало меняться. По крайней мере то, что теперь это он, через Роси, передавал Руби еду. Изменилось то, что горожане решили взбунтоваться и сжечь его вместе с семьей на стене. То, что на него повесили кусок морского камня и он не мог выбраться. И снова Руби. Снова она, взбаламученная девчонка, что полезла туда, куда не следует, получив ранение, если судить по её вскрику, и что-то... Что вырвалось из него. Ненависть. И как же он удивился, когда обнаружил, уже после того, как Требол помог им, что все горожане были без сознания. В этой куче мала не составило труда найти Руби. Он стоял и просто смотрел на неё, не зная, что хочет и что делать. Мысли о том, что её надо убить никуда не делись, но рука не поднималась сделать этого. И он же никому не мог позволить этого сотворить. Дофи понимал, что с каждым днем становится все одержимее и одержимее ею. И это не есть хорошо. Тогда Дофламинго решил дать последний шанс ей, как акт некого милосердия за то, что она попыталась их спасти, сбежать от него. Убраться как можно дальше. Как можно дальше от него. Дать шанс ей не умереть от его рук, что рано или поздно случится. - Подними и унеси её так далеко, как только сможешь. - сказал он Верго, испепеляя того взглядом - И только попробуй с ней что-то сделать, я тебя, как в прошлый раз, просто не оставлю - легким кивком он намекнул на глубокие раны от нитей, которые все никак не могли зажить. Мужчина ответил молчанием, а после скрылся. - Зачем ты это делаешь? - проскулил Росинант, смотря на брата, поджимая привычно дрожащие пальцы. - Затем, - Дофламинго облизнул пересохшие губы, да спрятал трясущиеся руки в карманы, которые так и намеревались взметнуть в воздух и пустить нити вдогонку убежавшему Верго, чтобы остановить того. Чтобы вернуть то, что принадлежит ЕМУ и от чего ОН решил отказаться, пока может - что я даю только – маленькая ложь - один шанс, Роси. Только один шанс. И если она не воспользуется им, то пусть потом не винит меня в том, что может случиться. "Ведь если она вернётся, то я больше не позволю уйти. Из под земли достану, но верну" - осталось несказанным. Дофи ждал сутки с напряжением, почти не уходя от той стороны города, куда умчался ранее Верго. Он знал, чего ждал. Придет или не придет? Да или нет? Да или... - Ха! - тот миг Требол и Верго запомнят надолго. Мужчины навсегда запомнят, как исказилось в поистине дьявольской усмешке губы парня и как загорелись гетерохромные глаза, с которых спали очки из-за того, что владелец дернулся вперёд. Руби вернулась. И именно тогда все окончательно пошло понаклонней. Дофламинго понимал, что у него начинало срывать все тормоза. Запугать работодателей Руби, чтобы они её не просто уволили, а погнали вилами? Без проблем, благо он фруктовик. Приставить к ней слежку? Вообще не вопрос. И многое-многое другое... Дофи более не будет давать ей самовольничать. Теперь все будет так, как он скажет и сделает. Так, как он захочет. Потому что Он - Небесный Дракон. План был прост. Отговорить девчонку от всего и вся, да так, чтобы она не видела более смысла оставаться на этом острове, и, конечно, якобы без помощи Дофи, а после убить одного ублюдка, из-за которого он оказался в этом дерьме, вернувшись на Небеса, но уже с ней. Вот только Руби умела и любила все портить. Донкихот слишком замечтался, а потому не предвидел тот момент, где она пришла к нему в самый неподходящий момент. - Ты рано, Руби. Работа закончилась раньше обычного? - усмешка давалась так просто. Давалась так просто и эта напускная наивность, не смотря на то, что он весь перемазан в крови отца. И... Как же ему нравилось перепуганное, потерянное и отчаянное лицо девчонки. Её слезы. Потому что это все - принадлежало ему. Это все - его. А потом он приказал её увести. Мальчишка не все закончил здесь, чтобы прямо сейчас отправляться ДОМОЙ. И... он думал все пройдёт и правда хорошо. Думал, пока не вернулся Требол и не сообщил, что Руби сбежала. - КАК ТЫ ЭТО ДОПУСТИЛ!? -вскричал он, нитями сковывая сопливого недоумка. - П-прошу прощения, Донкихот-сама! - пищал утырок, боясь шевелиться. Парень думал, что просто сейчас сойдёт с ума. Думал, что лишится рассудка прямо сейчас навсегда. - С каких пор ты решил заниматься благотворительностью?! - продолжал шипеть блондин, нитями все сильнее сжимая мужчину, у которого из рта уже начала сочиться кровь - С каких пор позволяешь девчонкам сбегать?! А, Требол!? И он бы убил его, видят все, убил, но Верго остановил в последний момент. - Король, прошу, пощадите его. Он ещё будет полезен. И Дофи пощадил его... Только на этот раз. - Это будет последний раз - зашипел он, выпуская нити, которые словно обладали собственным разумом. Весь остров заковывает в клетку. В птичью клетку. В клетку, которая мгновенно начинает сужается. Руби должна быть на острове. Ей просто некуда податься. Она не глупа, совсем нет. Девчонка достаточно умна, чтобы сообразить о том, что нужно будет бежать в центр. Бежать к нему. Но время идёт. Клетка все меньше. Гибнет все больше, а ее так и нет. Нет, когда не остаётся практически места в ней. Не остается места в клетке. - Сбежала с острова... - вздыхает Дофламинго, тут же заливаясь диким хохотом - Сбежала! - он готов был начать рвать волосы на голове, но вместо этого решил поступить по другому - просто потопить остров к чёртовой матери, чтобы хоть как-то облегчить... А что облегчит? Боль? Досаду? Злость? Разочарование? Он понятие не имел, но уже стоя на небольшом корабле, которое осталось нетронутым, Дофи глядел на то, как последний кусок земли уходит под воду. - Ну ничего страшного - улыбается парнишка, оттирая лицо от засохшей крови некогда живого отца - Ничего. Я найду. Найду, и все будет нормально. Найду, и запру так высоко от земли, что ничего не поможет ей больше сбежать. Все под контролем. Это просто очередные временные трудности. Но это поправимо. Все поправимо. А корабль тем временем новообразовавшейся команды пиратов отправился в противоположную сторону от беглянки. Обратный отчёт пошёл.