broken — otr, au/ra
Солнце сегодня необычайно яркое. За окном словно и не осень уже, а до сих пор жаркое лето. Тэхён, находясь у большого окна во всю стену, не может перестать улыбаться, стоя в одном только халате. Чонгук, подложив руки под подушку, лёжа на животе, наблюдал за ним с кровати. Для него такое утро слишком светлое, хотелось бы закрыть шторы и желательно избавиться от всего белого и бежевого в номере, но он тут не властен, приходится молча терпеть. Но несмотря на это, омега, который ещё не понял, что он проснулся, радует своим приподнятым настроением. Кажется, они легли только в четвёртом часу, сначала занимаясь любовью, пока силы не иссякнут, а потом говоря обо всём на свете. Было удивительно даже, слова как-то сами собой полились, складываясь в предложения, а те уже — в диалоги. Душу постигла эйфория. Чонгук совсем не жалеет, что предложил омеге прийти сюда. То, что произошло между ними вчера, нельзя назвать обычным сексом, какой у них был всегда, это что-то большее — после разговоров по душам и объявления статуса отношений это ощущалось совсем иначе, как будто эмоций было в разы больше, а сердца, найдя друг друга, бросались навстречу. Правильно говорят, что близость без чувств и с ними отличается. Ещё как! Где-то на полу лежит безвольно золотая подвеска. У Чонгука до сих пор улыбку вызывает тот факт, что омега, не задумываясь, выбросил её, тем самым распрощавшись с прошлым из-за него и их новой жизни. Улыбка прячется в одеяле, взгляд всё так же прикован к чужой спине и плечу, с которого немного спала ткань халата. Кажется, омега чем-то занят. Подняв телефон перед собой, он собирается сделать селфи, но останавливается, увидев, как Чон с кровати показывает знак «v», и оборачивается, тут же опустив гаджет. На лице тоже губы растянуты счастливо, день сегодня на редкость улыбчивый. — А чего не сфоткал? Я зря позировал? — хрипит альфа в одеяло. — Ещё успею, — отвечает Тэхён, упираясь руками в подоконник сзади. Окно длинное, широкое, но по высоте начинается примерно с уровня его бёдер, уходя в потолок. В теле приятная лёгкость после хорошего долгого сна. Вчерашний день, перетёкший в совместную ночь, его уморил, уснуть получилось быстро и крепко. Он чувствует себя невероятно окрылённо, думая, что таким радостным давно не был и вот-вот треснет от переполняющих его эмоций. — Чего улыбаешься? — спрашивает альфа, поиграв с ним в переглядки какое-то время. — А ты? — парирует Ким. — Я просто выспался, ничего такого, — лукавит, пожимая плечами. — Да неужели? — склонив голову к плечу. Тэхён, услышав в ответ невозмутимое угуканье, отталкивается от окна, оставив телефон греться на солнце, и в два медленных шага оказывается у кровати. Чонгук лежит на дальней половине, всё так же не уводит внимательного взора, только приветливо хлопает по пустой половине, приглашая омегу к себе. Тэхён, не сопротивляясь, забирается на кровать и садится рядом с ним, ему протягивают татуированную ладонь, с ней он переплетает пальцы своей руки и не ожидает подвоха. А Чонгук, резко дёрнув его руку на себя, заставляет упасть грудью на мягкое одеяло, оказавшись лицом к лицу с омегой. — Мог просто сказать, что хочешь поцеловать меня, не нужно для этого вырывать мою руку, — хмыкает Ким. — Это романтично, — на подобное заявление Тэхён вскидывает брови. Никогда бы не подумал, что Чонгук заядлый романтик. — Мне нравится заставать тебя врасплох, когда ты совсем этого не ожидаешь, — пробежавшись взглядом по лицу напротив. — М-м-м, — тянет понятливо омега. — Что ещё ты любишь? — Тебя, — как снег на голову. Тэхён поджимает губы, пряча улыбку, и опускает голову. — Ты любишь меня смущать, — говорит. — И это тоже, — усмехается Чон, — ты выглядишь мило, когда отключаешь свою «я хочу тебя везде и всегда» натуру. — Какую натуру? — возмущается, смеясь, Тэхён. — Как будто ты смеешь жаловаться! — Я не жалуюсь. Мне всё нравится, даже очень, если тебе интересно. — Интересно, конечно. И мне интересно, чего тебе хочется, поэтому договоримся сразу не молчать, если нужно что-то обсудить или сказать. — Хорошо, — кивает альфа и, клюнув омегу в губы, выбирается из кровати, чтобы пойти принять душ. — Это всё? — с ноткой разочарования спрашивает Тэхён, смотря на рельефную спину и ямочки на пояснице, выглядывающие из-под кромки чёрных штанов, в которых он вчера был. — Мне одного поцелуя мало, Чон Чонгук, — заявляет, покачивая согнутыми ногами в воздухе. Настроение очень игривое, хочется вовлечь в него и альфу. Чонгук поворачивается, засунув руки в карманы, смотрит на Кима в одном коротком халатике среди белых простыней, и толкает язык за щёку. Выглядит совершенно обычно, если не учитывать промелькнувшую фразу и то, что омега Ким Тэхён — это двадцать четыре на семь ходячий секс, который знает своей красоте цену и умеет этим хорошо пользоваться. Под сопровождение довольнейшей улыбки до ушей, Чонгук возвращается на кровать и добирается до перевернувшегося на спину омеги, завлекающего его к себе призывно разведёнными ногами, и целует уже нормально, позволив притянуть себя руками за затылок. Их поцелуи — пожар в лёгких и буря в сердце. На губы снова ползёт глупая улыбка, которую Ким сдержать не в силах, когда чувствует соприкосновение голой кожи с животом Чонгука, развязавшего и распахнувшего его халат, под которым, предсказуемо, ничего не было, даже белья. — Как тебе идея сходить когда-нибудь в «Homeless»? — спрашивает мимоходом Чон, раскатывая по члену тонкий латекс — после общения с Тэхёном у него всегда с собой были презервативы, на всякий случай. Их встречи всегда были случайны. — Вместе? — Только ты и я, — склоняясь над ним и касаясь костяшками нежной скулы. — Только веселье, — дополняет, соскользнув на подбородок и приподняв, чтобы подхватить мягкие губы своими. — Что скажешь? — Для фиесты я всегда готов, — изрекает омега, — а в твоей компании — тем более. — Тогда я напишу, когда заеду. — Хорошо, — перед тем, как распахнуть губы от проникновения.***
btbt (feat. devita)' — b.i x soulja boy
Фиеста живёт всю ночь, алкоголь разлит по крови, любовь течёт вместо кислорода по лёгким, свобода в действиях и мыслях кроет сильней наркотика, а взгляд вновь пленяет. «Homeless» оживает ночью, правит ею под руководством веселья, не бесконечного, но то не имеет значения, когда рядом нужные люди. С ними любой миг в жизни прекрасен и ярок. — Не думал, что когда-то приму у тебя заказ, Чонгук, — говорит Намджун, смотря на Кима и, соответственно, альфу, пришедших сюда вдвоём минут десять назад. — Но, как говорится, всё бывает в первый раз, — улыбается и получает такие же яркие эмоции в ответ. Ладонь Тэхёна теплится в плену чоновой, пока они ждут свой алкоголь, и ему это — чёрт побери! — ужасно нравится. Это то, чего ему не хватало — тепло, чужое присутствие рядом, не позволяющее упасть в пучину страха и одиночества. Ему нужен был Чонгук. Это он понимает лишь спустя несколько недель их отношений, когда, вернувшись к себе в квартиру через такой длинный промежуток времени, чувствует себя не на своём месте и слишком пусто. Без Чонгука жизнь стала казаться неполноценной, как если бы у него отняли руку или ногу, или что-то ещё, только если отнять у него Чона — отнимется не одна из конечностей, а, кажется, сама душа. Да, привязался, да, сильно, в принципе, как того и боялся. Но думать о плохом он перестаёт, когда видит разницу между прошлыми отношениями и нынешними. Она колоссальна. И самое главное отличие в том, что он чувствует отдачу, что не только он вкладывается в эти отношения, а они важны им обоим. Это главное. Кажется, что теперь он правда любим. — А я смотрю, кто-то расцвёл, — подметил однажды Чимин, подперев довольно щёку кулаком. Они тогда с ним и Хосоком впервые за долгое время встретились в кафе, чтобы, наконец, расставить все точки над «i» и посидеть, как в старые добрые времена. Тэхён пытается спрятать смущённую улыбку в стакане с трёхслойным кофе, а Чимин вдруг переводит стрелки на второго друга, сидящего возле него. — Цветёшь и пахнешь, Хосок, аки сорняк, — и начинает ржать, когда Чон его бьёт в плечо, тоже взорвавшись смехом. — Отношения идут ему на пользу, — говорит чуть позже Чон. — Прошло всего четыре дня, но ты посмотри на него! — указывая ладонью на Кима. — Такого счастливого человека поискать надо. — Shine bright like a diamond, наша звёздочка, — одобрительно прозвучало от Чимина. И он сияет. В объятиях лишь одного, к кому сердце слишком быстро привязалось, к кому вспыхнули чувства настолько сильно, что порой было даже страшно, что он может так быстро к кому-то привязаться. Но Чонгук ведь не просто кто-то. Их взаимоотношения стали лучше, что не является удивлением. Забрав после отеля свои вещи у Хосока, Ким переехал на неделю к Чонгуку, — под предлогом бывшего, конечно, и вовсе не потому, что в другое место альфа его просто-напросто не отвёз по одной простой причине — он хочет, чтобы они стали ближе, провести как можно больше времени вместе. О полноценном переезде думать ещё очень и очень рано, но о том, чтобы погостить, вполне себе. Вместо страстных ночей, как то было раньше, они могли вместе встретиться на кухне и начать смеяться с этого, потому что омега ходит в зал и придерживается правильного питания (агада), а Чонгук, не скрываясь, просто сказал, что проголодался. Когда альфе нужно было выходить на работу, Тэхён спал, а по его возвращении, просыпаясь от звука закрывающейся двери, чувствовал на плече невесомый поцелуй, что каждый раз вызывал сладкий трепет внутри. Сейчас, когда у альфы выходной, а самая настоящая фиеста стоит рядом с ним, потягивая мохито из трубочки, он готов к его ногам весь мир положить, без шуток. Потому что улыбка и живой блеск в глазах Тэхёна стоят того, чтобы это сделать. — Почему-то мне всегда казалось, что ты по таким заведениям не ходишь, — говорит омега. — Познакомься ты со мной на годик раньше, не сказал бы так, — отвечает Чон. Тэхён не может перестать смотреть на него сейчас — слишком невозможный для его слабого эстета: чёрная, облегающая мышцы, майка, прозрачная, чёрт возьми; брюки в цвет, высокие берцы, пиджак на плечах, толстая серебряная цепь на шее, волосы с влажной укладкой. Бо-же-мой. Сам омега ему словно соответствует, в цветовой гаме уж точно: полностью прозрачная чёрная водолазка в виде мелкой сетки, сверху такой же тёмный шёлк рубашки, расстёгнутой на три пуговицы, и облегающие ноги брюки, затянутые на талии ремнём; волосы аккуратными волнами струятся, выкрашенные не в привычный блонд, а в пепельно-серый. Ах да, на шее красуется новое украшение в виде подвески с небольшим кулоном в виде семилепесткового цветка, который, как сказал Чонгук, будет радовать его, когда они будут на расстоянии. Романтика, м-м-м. Но Тэхён тогда поплыл, честно признаться, а сейчас довольно носит, уже и позабыв о том, что когда-то там плакал по… кому? Ой-ёй, не помнит, какая жалость. — Человек праздник на связи! — кричит издалека до боли знакомый высокий голос, чей обладатель приближается, держа телефон с включённой трансляцией на вытянутой руке. — Тэхёна-а-а-а! — бежит и почти налетает с объятиями. — А я?! — второй такой же высокий и несколько недовольный голос. Хосок подбегает и тоже обнимает друга. — С днём рождения, чертовка! — Спасибо, — счастливо улыбается Ким и машет в камеру, не забыв про аудиторию, с которой Пак вёл переговоры до прихода. — Уля-ля-я-я, — отстранившись, тянет Чимин, с ошарашенным лицом глядя на притихшего Чонгука. — Тэхён, у нас с тобой сейчас будет битва за этого красавчика, — предупреждает альфа. — О, — оглядывая теперь их обоих вместе, — у вас типа «family look»? Выглядите миленько. Действительно, образы получились в одном стиле с похожими элементами в одежде, но это даже омеге нравится. Они оба были приятно удивлены внешнему виду друг друга, когда альфа заехал за ним, но немое восхищение друг другом в глазах было отчётливо видно. — Это случайно вышло, — оправдывается Тэхён, неловко усмехаясь и чувствуя, как Чонгук подходит сбоку и приобнимает его за талию. Приятно и уже так привычно. — Я у тебя это заберу потягать, — кивает на подвеску на шее омеги Пак. — Слышишь ты, сорока, — начинает Ким, усмехаясь. — Чонгук, купи мне такую же, — канючит альфа, переметнувшись на Чона, тот в привычной манере закатывает глаза и вздыхает. — Тебе трудно, что ли? — На тебе ещё «Платиновая страсть» висит, куда тебе подвеску? — хмыкает, ухмыльнувшись, и ведь попробуй пойми, шутит тот или нет. — Это было бесплатно и по твоей инициативе! — Первое апреля, я пошутил. — Двадцать девятое сентября! — Чуток ошибся, с кем не бывает, — невинно хлопает глазами, пожав плечами. — Да успокойся, прикалывается он, — возникает у стойки Намджун, присоединившись к друзьям. — Этот парень работой точно рисковать не собирается. Записал всё на свой счёт и уже отработал. Если у него есть какие-то установки, касающиеся работы, то он их придерживается безапелляционно. — Коне-е-ечно, — тянет тихонько Тэхён, красноречиво повернувшись на Чона и едва сдерживая смех. Установка «не сплю ни с кем, пока на работе» была нарушена. Не один раз. Хорошо, всего два, но это уже что-то значит. А именно то, что из-за Тэхёна у альфы все устои крушатся к фигам собачьим, потому что омега, как самый настоящий ураган, перевернул всё на сто восемьдесят, вовлёк в страстное танго, из которого выбираться не хочется совершенно. Сейчас уводит его снова, но уже на танцпол, повысив градус достаточно, чтобы пойти двигать телом под музыку, но в этот раз не в одиночку и не с кем-то незнакомым, а с ним. Удовольствие от именно его рук на своих бёдрах и талии ощущается просто крышесносным по сравнению с тем, что было когда-то давно, в прошлой жизни, наверное. Эту песню омега знает наизусть, а потому не стесняется подпевать себе под нос, смотря при этом лишь на альфу, что откровенно наслаждается им не с расстояния, а вблизи. Песня о страсти, о чувствах, которые сложно контролировать, о переменах и желаниях, которых раньше не возникало. Этот танцпол только их сейчас, они на нём вдвоём празднуют единение двух сердец, скреплённых между собой страстью, смешанной с кое-чем наиболее ярким. Тэхён умело флиртует в танце то глаза томно прикрыв, то проведя по чужой груди одними только кончиками пальцев, отчего у Чонгука — приятная дрожь по телу, то проговаривая нужные слова из лирики с прямой отсылкой на них, обворожительно улыбаясь. Он танцует только для Чонгука, всегда танцевал лишь для него, мечтая поймать на себе единственный взор ночных глаз. А когда он так близко, выдыхает сладкие пары из пода Кима в воздух, выгнув шею и откинув назад голову, омега по-настоящему чувствует, что никогда не был настолько восхищён кем-то, настолько влюблён. — Я так тобой опьянён, — выдыхает на ухо горячо, пуская целый табун мурашек у омеги. — Что, кажется, уже не смогу вернуть себе трезвость ума. — Тогда давай пьянеть вдвоём, — отвечает Тэхён, касаясь губами чужой ушной раковины. — И никогда не видеть бреши в нашей личной фиесте. — Моя фиеста — это ты, Тэхён, — отстраняется, подцепив пальцами подбородок. Глаза с голубыми линзами заворожённо смотрят в ответ. Он так в них тонет, господи! — Значит, постараюсь исполнить свою роль на все сто процентов и не давать тебе погрязнуть во мраке жизни. — Ты уже это делаешь. — И буду делать дальше, — влюблённо улыбается и подаётся вперёд, чтобы примкнуть к манящим губам.