***
Чонгук не собирается особо прихорашиваться. Он просто идёт познакомиться с новыми людьми, возможно, даже с кем-то завязать дружбу. В душе он правда хочет надеяться, что найдёт человека, с которым чувство одиночества перестанет быть верным выбором. Он ощущает в себе готовность попробовать. Глядя на семейный уют друзей, на то, как они вместе справляются в быту, он испытывает щемящее чувство в груди. Нет, у него больше нет мыслей о суициде. Но и одиноким по жизни быть не хочется. Порой, бывает грустно, тоскливо и хочется тепла, поцелуев, объятий, а главное — душевного комфорта. Быть на одной волне, понимать друг друга, вместе справляться с плохим настроением. С такими мыслями он приезжает к назначенному месту и заходит внутрь. В зале ресторана приятный полумрак. Разглядеть других собеседников можно едва, только тех, кто близко. На входе карточки для заполнения — актив, пассив, универсал. Гук первое время испытывал дискомфорт, заполняя подобные. Но вспоминал терапию, осознавая — актив. Да, без опыта, но и без сомнений в своей позиции. Занимая место, предложенное организатором — очень приятным мужчиной, он старается никого не смущать рассматриванием, и утыкается в телефон, скрывая волнение. Перед ним успевают смениться два вполне миловидных парня, с одним из которых он обменивается номерами телефонов, но тот просит посмотреть всех, и Гук, правда, не против. Когда объявляют новый круг, все пересаживаются и перед ним внезапно… — Чонгук? — голос удивлённый и, кажется, слегка испуганный. — Чимин? Пак Чи… — запинается Гук, расширившимися глазами глядя на человека, что помог принять себя таким, какой есть. — Можно без фамилии, — улыбается мужчина. — Неожиданно. — Да, немного, — растерянно соглашается Чон, неприлично пялясь на мужчину, с завидным изяществом занимающего своё место напротив. — Что ж, раз уж мы здесь, — тепло улыбается Чимин, пытаясь снизить неловкость встречи, — у тебя…всё хорошо? — Да, благодаря Вам, — интенсивно кивает Гук, сцепляя руки в замок, чтобы унять дрожь. — Тебе, — поправляет Пак, — можно на ты, мы не на работе. — Тебе. Спасибо тебе, — голос хрипит, а сердце стучит в самом горле, мешая говорить более спокойно. — Я рад. Очень, — тепло, как всегда спокойно, но почему в глазах напротив видится грусть? — А Вы…ты здесь? — не может договорить совершенно нелепый вопрос Чон, запоздало понимая, что говорит ерунду. — Как и все, — пожимает плечами, смущённо отворачиваясь, Чимин. — Знаешь, наблюдая за счастливыми парами клиентов, заряжаюсь желанием быть кому-то нужным вне работы. Но из-за загруженности редко имею возможность с кем-то знакомиться. Так что друзья иногда зазывают меня на такие мероприятия, и я не сопротивляюсь. — Да, — завороженно кивает Чон. — На самом деле они не так уж плохи… «Боже. Что ты несёшь?» Снисходительная улыбка пухлых губ. — Я имею ввиду, что приходит много интересных людей. Классных… «Отлично, теперь он подумает, что ты спишь со всеми». — То есть… — Всё в порядке, Чонгук, — мягкий тон голоса, профессиональный, с той самой едва уловимой дистанцией. — Я не хотел тебя смущать. — Прости, я несу бред… Сигнал смены круга то ли спасает, то ли убивает последнюю надежду. — Приятно было встретиться снова, — Пак быстро встаёт, совершая лёгкий вежливый поклон. — И мне, — отвечает взаимностью Чон, резко подскакивая. Партнёр для знакомства сменяется, Гук садится на место, пытаясь успокоиться и не сразу замечает, что кто-то выходит из ресторана. Чимин уходит. До Чонгука доходит, что это из-за него. «Идиот. Какой же ты идиот».***
Эта встреча не даёт ему покоя даже спустя две недели. Он так усиленно пытался забыть всё, что превышало разрешённую благодарность в рамках «специалист — клиент». Он так старался не думать о том, что именно испытывал к своему психологу. Возможно, он трусливо избегал чувств, зарождавшихся, но так до конца и не раскрывшихся. И его можно понять — он старался научиться жить. Жить, принимая себя, осознавая, кто он есть на самом деле. Он ведь только учился. Ему надо было закрепить результат. Но теперь он снова и снова возвращается мыслями к мужчине с красивыми губами, нежным голосом и тёплым взглядом. К мужчине, прикосновения к которому отзываются во всём теле дрожью и вихрем ощущений. Всё это так сильно мучает его, что он даже соглашается пойти с друзьями в клуб. Тоска, съедающая его ежедневно, успешно топится алкоголем. Немного, просто для лёгкости, потерянной две недели назад, для того чтобы вновь ощутить себя свободным. И когда получается, Чонгук с улыбкой на губах рассматривает отдыхающих. Наслаждается яркими парочками геев и лесбиянок, атмосферой, музыкой и долгожданной беззаботностью. Взгляд останавливается на одном из танцующих. Мужчина двигается в такт музыке, отдаваясь ритму всем телом. Это выглядит откровенно, но не пошло. Плавные изгибы его талии манят дотронуться, обвить своей рукой. Крепкие ягодицы, обтянутые тканью кожаных штанов, возбуждают. Впервые Чон ощущает сильное влечение к мужчине, который близко. Надо лишь решиться подойти. Вдруг это тот, кто нужен? Тот, кого он так долго искал? Он должен попробовать. Отталкиваясь от барной стойки, Гук уверенно спешит к красавцу. — Великолепно танцуешь, — его губы близко к уху незнакомца, чтобы перекричать музыку. — Спасибо, — оборачивается притягательный молодой человек. Замирают оба. Дыхание сбивается. — Чимин? — так же ошарашенно, как и две недели назад. Обворожительная улыбка сползает с сочных губ. — Чонгук… — в голосе поражение. — Прости, — Чон сам не понимает, за что извиняется. За то, что нарушил уединение? За то, что Пак больше не танцует? За то, что не выглядит больше расслабленно-счастливым? За то, что украл его улыбку? Ничего не отвечая, Чимин осторожно огибает застывшего мужчину, стараясь не касаться, и удаляется. В голове стучат молоточки мыслей, что не могут пробиться сквозь стену шока и неверия. Неверия в свои чувства. В то, что это может быть взаимно. Шока от того, что влюбился в своего психолога…в того, кто, без преувеличения, спас… «Ты правда отпустишь его, Чонгук? Даже не попытаешься?» Отмирая лишь спустя несколько секунд, Гук оборачивается, судорожно бегая взглядом по толпе веселящихся людей, чтобы найти того, кто так стремительно исчез. Проталкиваясь между отдыхающими, он не теряет надежды всё ещё найти. И находит. Знакомая фигура ныряет в темноту выхода. Почему он снова уходит? — Хэй, стой! — кричит Чон, кидаясь следом, но догоняет лишь на улице. — Подожди! Останавливаясь, Пак не оборачивается. Чонгук, тяжело дыша, огибает его, чтобы посмотреть в глаза, скрытые темнотой ночи. — Почему ты уходишь? — наклоняясь чуть ближе, в попытке всё же разглядеть скрытое. Чимин кутается в кофту, что по размерам раза в два больше, чем он сам, а Чон ловит себя на том, что это умиляет: эта любовь к огромным вещам, скрывающим идеальную фигуру, и та крошечность, которая сразу же ощущается от взрослого, вообще-то, мужчины, когда пальчики едва виднеются из огромных рукавов, а ткань прячет, как в облачке всего его. — Я устал, — голос тихий, но впервые неспокойный. — Ты…ты из-за меня? — он должен спросить. Должен. — Чонгук, я немного пьян, я не на работе и… — Чимин отворачивается, ещё сильнее прячась в огромной кофте. — Прости, прости меня. Наверное, мне показалось, всему виной, знаешь… — путается в словах и желаниях Чон. Он ощущает себя полнейшим дураком, но пытается донести, что ему искренне жаль. Ему так стыдно за свои чувства, он просто не может переложить ответственность за то, что испытывает на Чимина. — Ты мне нравишься, — произносит Пак очень тихо, но всё так же нежно, как и раньше. — Прости. Спасибо, что больше не приходишь на мои сеансы. Я не смог бы тебя прогнать. Голос не такой торопливый, наоборот, вполне размеренный. Действительно чувствуется усталость. Смирение? Делая первый шаг, чтобы уйти, чтобы поставить окончательную точку, Чимин хочет освободить себя. — Стой! — громче, чем хотел бы просит Чон. — Пожалуйста, остановись… Ладони Чонгука горячие и подрагивают. Он кладёт их на плечи, укутанные кофтой, и притягивает к себе несопротивляющееся, хрупкое, по сравнению с ним самим, тело. Сглатывая скопившуюся от переживаний слюну, Чон всматривается сквозь темноту. В глазах Чимина слёзы. И их блеск ранит Гука, словно осколками. Не раздумывая больше ни минуты, Чонгук склоняется, чтобы нежно коснуться губами тех самых пухлых, манящих с самой первой встречи. Прикосновение тёплое, надёжное. Медленное скольжение и ответное движение, едва ощутимое. Не хочется ни отрываться друг от друга, ни углублять первый поцелуй. Он выходит трепетным и слишком осторожным. Всё ещё страшно. Что-то на грани, словно попытка и непонятно, удачная ли. Разлепляя губы, они спешат увидеть глаза друг друга, будто так поймут ответ. — Если ты это из жалости… — голос Чимина надломлен. Больше не скрыта боль. — Ты мне нравишься, — прерывает Чон уверенно. — Очень. Мне кажется, это что-то большее, но я не знаю. Видишь ли, я прервал свою терапию, так и не сумев до конца научиться различать чувства, но я пытаюсь и…знаешь, я анализирую. Это, правда, больше, чем посредственное влечение. Не могу перестать думать о тебе. Теперь он не успевает договорить, как его целует Чимин. Тянет к себе ближе Чонгука, зарываясь рукой в его волосы, уже смело раскрывая пухлые губы навстречу. Отклик в теле на разгорающийся пожар вызывает улыбку сквозь поцелуй. Скользнув ладонями ниже, Чон прижимает крепче, но сохраняет в объятиях бережливость, не торопясь переступить черту, не смотря на усиливающееся желание. Пухлые губы творят невообразимое, лишая рассудка и проверяя на прочность сдержанность. Больших усилий стоит Гуку оторваться, восстановить дыхание и, уткнувшись лоб в лоб, соприкасаясь кончиками носов, прошептать: — Чимин, могу я пригласить тебя на свидание? Если только тебя не пугает отсутствие у меня…опыта… — Чонгук, — в тон ему отвечает Пак, покусывая губу, ощущая вкус первого поцелуя, отпечатавшегося на горящей тонкой кожице, — ты можешь пригласить меня на свидание. Если только тебя не пугает моя профессиональная деятельность и то, что у меня опыт есть… Не пугает. Они оба так и не понимают: получится ли, нашли друг друга на время, для опыта, на долго или навсегда. Но оба готовы попробовать. Их желания очень схожи, их тела магнитами тянутся друг к другу, а от каждого прикосновения — мурашки и улыбка. Чонгук не может поверить, что мог бы тогда, в прошлом, отказаться не только от помощи, но и от жизни. А значит, отказаться от Чимина. Хорошо, что он принял верное решение…тогда, в прошлом. Впереди его ждут новые выборы, новые сложности, ведь без них в жизни никуда. Но навсегда в памяти «Бордель» — место исцеления, место встречи с человеком, который сейчас значит много, ощущается огромной ценностью и действительно важен. С человеком, который в его тёплых объятиях — хрупкий, нежный и, как и в первую встречу, соблазнительный до умопомрачения.