***
Джереми переживает за Бонни и я разделяю его тревоги. Такой силой нужно уметь управлять, иначе она обернется против неё. Бонни настаивает на том, чтобы мы держали все в секрете от Елены. Мы с Джереми тревожно переглядываемся в этот момент. Елена не позволит Бонни пожертвовать собой ради себя. Будто я позволю. От моих возражений Беннет отбилась одним единственным вопросом: «Если бы на месте Елены была я, ты бы поступила так же?» Я промолчала. Бонни, я МакЛауд, мне свойственно искать хитрый выход из любых ситуаций в обход чужих намерений. К нам подходит Елена и машинально натягиваю на лицо беззаботную улыбку. Джереми не выдерживается и сердито уходит. Бонни отшучивается о том, что ему не понравилась новость о том, что придется нарядиться. Гилберт на это покупается. Я задумываюсь о том, как же легко обманывать человека, который безгранично тебе верит. Ложь во спасения все равно имеет гадкий привкус. Вдруг к нам подходит Энджи. — Елена, вот ты где. Это может показаться странным, но сейчас один сексуальный парень спросил меня, пойдешь ли ты на танцы, — воодушевленно делится она, упираясь руками в стол. Елена смущенно улыбается. Я ухмыляюсь тому, что у Стефана появился конкурент. — Скажи, что у нее есть парень, — просит Бонни. Да брось, Бонни, она заслуживает лучшего. — Хотя бы встреться с ним, он будет на танцах, — воодушевленно проговаривает Энджи. — Его зовут Клаус. Мы нервно переглядываемся. Я пробегаюсь по окружающим рядом в попытке его найти. Безрезультатно. — Тебя бы он тоже хотел там видеть, Лолита. Елена и Бонни удивленно смотрят на меня. — Она под гипнозом, — проговариваю я. — Он просит станцевать с ним последний танец, мило не правда ли? — радостно спрашивает Энджи. Но нам затея не кажется милой. Было решено срочно собраться у Сальваторе, чтобы обсудить дальнейший план действий. — Пойдем на танцы и просто найдем его, — уверенно заявил Деймон. — Серьезно? Мы даже не знаем, как он выглядит, — возразил Стефан. То, что я знаю, как он выглядит, не помогло мне его найти. Так себе преимущество, Стеф. — Скорее всего, он старше шестнадцати и без прыщей, — съязвил Деймон. — Он может в любой момент оказаться где угодно. Он загипнотизировал кого-то в школе, похоже тут не так безопасно, как мы думали, — встревоженно проговорил Стефан. — Какого черта ему вообще потребовалось от Лолиты? — сердито спросил Деймон, бросив взгляд в мою сторону. Эмоции на моём лице соответствуют происходящему. Я в смятении. Клаус может стать тем камнем преткновения из-за которого вся моя легенда даст трещину. — Элайджа рассказывал, что Никлаус использовал поколения ведьм для того, чтобы те веками помогали ему, — поделилась Елена. От этого известия я нервно поджимаю губы. Меня охватывает странное чувство. Разговор прерывает появление Аларика. — Вот ты где, — приветствует его Деймон. — Простите, опоздал, — проговаривает он, проходя внутрь. — Назначь меня смотрителем сегодня на танцах, — просил Деймон. — Клаус сделал первый ход. — Мы найдем его и что потом? Каков наш план? — интересуется Елена. — Я, — отвечает Бонни. — Я план. Он понятия не имеет сколько во мне силы. Если найдете его, я его убью, — заявляет она. — Браво, Бонни, ты смелая, — хмуро хвалю её я. — Но не стоит забывать о рисках, — серьезно напоминаю я. — Ты можешь меня подстраховать, Лол, ты же всегда настраивала меня не бояться магии и вот теперь я её не боюсь, — напоминает мне она. — Все не так просто, это же самый опасный вампир, — в разговор вмешивается Аларик. — Аларик прав, что если он… — Деймон бросается на Бонни. Я вскидываю руки, чтобы его остановить. Но Беннет меня опережает, самостоятельно отбрасывая его в сторону. Деймон с грохотом врезается в стол и оказывается на лопатках на полу. — Достаточно убедительно? — недовольно спрашиваю у него я. По лицу Деймона замечаю то, что он удивлен. Ровно так же, как и мы все. — Я впечатлен, — признается Стефан. — Не важно, что он первородный. Я смогу положить любого на своем пути. Я могу убить его, знаю, что могу, — Бонни убеждает нас с Еленой. Разумеется, Бонни может убить Никлауса. Магия сотни ведьм сделала ей равной по силе Морене. Разница лишь в том, что МакЛауд потратила запредельно много времени на то, чтобы научиться управлять своей силой. Кровь вампира с обостренными чувствами приводят к тому, что порой Морена теряет над собственной магией контроль. Излишняя эмоциональность с такими силами опасна. Можно забыться о своих пределах и использовать всю силу разом, что приведет к неминуемой смерти. МакЛауд знала, что Никлаус не причинит ей зла. Её страх был о том, что он навредит её друзьям. Клаус упрямый, но если постараться, его можно убедить отказаться от проведения ритуала. Гилберт не должна умереть из-за какого-то глупого обряда, снимающее несуществующее проклятье солнца и луны, с нее довольно страданий. Бедняга и так любит Стефана, в её жизни их предостаточно. Мы готовимся к вечеринке. Я раздумываю о том, как разыграть свои карты так, чтобы все остались в выигрыше, а я вышла сухой из воды. Если удастся избежать ненужных жертв, я могу вернуть себе расположение духов. Если не брать в расчет общее напряжение, стоит отметить, что мы все классно смотримся в костюмах прошлых лет. Заходим внутрь и присоединяемся к общему празднованию. Деймон так обворожителен в облегающей его черной рубашке. Мы танцуем вместе и он поражает меня своими танцевальными навыками. Бонни и Джереми неподалеку дергаются в такт музыке. Я улыбаюсь при взгляде на них. Мне нравится Джереми, он оберегает Бонни. Младший Гилберт сообразительнее, чем может показаться на первый взгляд. Надеюсь, что он сумеет убедить Беннет в том, что в первую очередь её волнение должно быть о самой себе, а потом уже обо всех остальных. Мне этого не удалось, поэтому приходится вмешиваться в происходящее для того, чтобы избежать негативных последствий. Нам весело до тех пор, пока не появляется еще одна загипнотизированная девушка. Она со сцены передает информацию о том, что следующая песня посвящается Елене. Деймона такой ход не впечатляет. Я усмехаюсь тому, как он обесценил старания Никлауса. Общую тревожность Деймон успокаивает фразой: «это танцы, наслаждайтесь, он сам подойдет». На время с этим все соглашаются. Я то и дело сканирую взглядом толпу, но Никлауса нигде нет. Я терпеливо жду момента, пока он появится, чтобы поговорить. Кэролайн появляется с Мэттом. Они в парных костюмах Жаклин и Джона Кеннеди, красиво смотрятся вместе. Деймон проговаривает, что хочет пригласить на танец Бонни. Это меня удивляет, но я радуюсь его желанию подружиться с ней. Моим неожиданным партнером становится Стефан. Он перехватывает меня в момент, когда Деймон кружит меня. Стефан заговаривает со мной о Деймоне, о его изменениях под моим положительным влиянием. Мне это льстит. Плохой парень исчез, стоило появиться одной хорошенькой мне. Ценю свою способность добиваться своего, получать что-то используя свою мягкую сторону гораздо приятнее. Чувствуется то, что имея такое мощное оружие, как женственность, неразумно использовать грубые и жестокие методы. Я оставляю Стефана, чтобы поболтать с Кэролайн. В толпе замечаю Аларика с Маргарет и приветственно машу им. Хочу подойти к ним позже. Мы обмениваемся с Кэролайн комплиментами о наших костюмах друг другу. Замечаю, что Мэтт слегка нервничает. Ненавязчиво прикасаюсь к нему рукой и узнаю то, что ему известно о том, что Кэролайн вампир. Он осведомлен об этом из-за Элизабет. От этого его нервозность. Решаю расспросить об этом Маргарет. Тетя признается мне в том, что Элизабет сейчас проходит через стадию принятия. Форбс догадалась о том, что дело нечисто и привлекла для помощи Мэтта. Они подловили Кэролайн, когда та применила к Мэтту внушение, в этот момент в его организме была вербена. Маргарет уверяет, что об этом не следует переживать. Она поддерживает Элизабет, чтобы та максимально безболезненно приняла то, что её дочь вампир. Я и не намеревалась ничего с этим делать. Элизабет мне нравится, я завидую тому, как усердно она пытается наладить с Кэр отношения, когда та постоянно спускает её усилия на нет. Желание принять то, кем является Кэр заставляет меня завидовать им ещё сильнее. Чего греха таить, я бы хотела принятия для себя от матери. У меня есть Маргарет, её вера в меня помогла мне смягчиться, но это лишь слегка загасило мою внутреннюю борьбу. Меня тянет на хорошие поступки, но я не способна в полной мере проявить свою человеческую сторону. Ещё бы, я не знаю, какими силами мне удалось сохранить её после усердной работы Ровены. Не удивительно, что мне приходится выбивать из себя клином то, чем так долго отравляли мою голову. Деймон направляется ко мне с встревоженным видом. Я иду к нему навстречу, чтобы не втягивать в происходящее Маргарет. Он проговаривает мне то, что Клаус добрался до Елены. Мы спешим ей на выручку. Сальваторе ведет меня на улицу и идет в противоположную от школы сторону. Я никого не вижу и у меня закрадываются подозрения насчет происходящего. Я замираю на месте. Деймон избегает зрительного контакта. Он солгал. Это был отвлекающий маневр. — Что ты делаешь? — резко спрашиваю я. — Позволяю Бонни выполнить часть своего уговора, — холодно отвечает он, поднимая на меня взгляд. Я злюсь и перемещаюсь в школу. Оббегаю коридоры в поиске Беннет. Наконец замечаю Елену и Стефана. Гилберт истерит, пытаясь пробраться через запертую дверь. Меня охватывает паника. Оказываюсь возле них и чувствую сильный всплеск энергии. За дверью Аларик и Бонни. Из-за избытка магии лампы отбрасывают искры. У Бонни идет кровь носом. Сила её убивает. — Клаус занял тело Аларика, — судорожно проговаривает Елена. Вот от чего это странное ощущение во время беседы с ним у Сальваторе. Я хочу пробраться внутрь, я должна остановить Бонни. Прежде, чем я успеваю что-то сделать, меня оттаскивает Деймон, вынуждая просто смотреть на то, как Бонни изводит себя до смерти. Я пытаюсь избавиться от его захвата, но он сильнее меня. Приходится вспомнить один из приемов, которым меня научил Аларик. Я бросаю его через себя и вновь оказываюсь возле двери. Это колебание было решающим. Бонни замертво падает на пол. Я вскрикиваю от испуга, он выходит вместе с мощной волной, выбивающей двери. Аларик бросает на меня взгляд и исчезает. Я оказываюсь возле Бонни. Елена судорожно что-то бормочет рядом. Я пытаюсь ухватиться за остатки её жизненных сил. Легче предотвратить смерть, чем возвращать с того света. Мне недостает практики в подобных манипуляциях, но стоит попытать удачу. У меня нет связи с духами, поддержки других ведьм, нет божественного покровителя, ничего из того, что избавило бы меня от самого радикального варианта — использования черной магии. Она отравляет сердце и подчиняет себе душу. Но это Бонни, я не задумываясь верну её и в этот раз Деймон не сумеет меня отговорить. Черной магии синоним которой имя моей матери. Всё это я уже переживала, справлюсь еще раз. Я следую за угасающим огоньком жизни Бонни. Стараюсь удержать его, укрепляю связь с её жизненной нитью. Но все тщетно. Нить её жизни обрывается, силы окончательно покидают Бонни. На меня обрушивается эмоциональная лавина, глаза застилает пелена из слез. Рядом со мной возникает Деймон и проговаривает то, что разберется с этим. Его тон такой будничный, словно, умер обычный прохожий. Это выводит меня из себя. Раздается громкий треск. Так ломается его бедренная кость. Он вскрикивает от боли и падает на колено, чем ещё больше травмирует поврежденную ногу. — С Бонни все хорошо, — вскрикивает Деймон. Тянет ко мне руку, пытаясь удержать равновесие. Я выворачиваю её в другую сторону, чтобы он не мог за меня схватиться. Безучастно смотрю на то, как он содрогается от боли. — Она сделала заклинание, — сдавленно проговаривает он. Это меня отрезвляет. — Бонни должна была умереть, чтобы Клаус в это поверил, — сбивчиво поясняет Сальваторе. Вместе с самообладанием ко мне приходит вина. Я с ужасом осознаю, что навредила ему. Исцеляю его в нелепой попытке все исправить. Серо-голубые глаза выражают страх, хоть он и держит невозмутимое лицо. Елена и Стефан менее умело скрывают свой испуг из-за моей выходки. Деймон просит увести Елену. Мы остаемся, чтобы перевезти Бонни к месту сожжения ведьм. Наблюдая за тем, как Сальваторе трепетно прикрывает ей глаза, осторожно поднимает на руки и грузит в машину, я начинаю сильнее поедать себя. К нам подбегает Джереми. Деймон вводит его в курс дела и по дороге раскрывает ему план: после инсценировки своей смерти, Бонни будет скрываться какое-то время, пока мы не придумаем, что с ней делать. Беннет считают тайным оружием, потому что для всех она самая сильная. Для всех, кроме Морены, которая умеет чувствовать магию. Это отчасти играет ведьме на руку. Никто не ожидает от неё того, что она пойдет против Никлауса. Морена не сможет ему навредить. В машине повисает напряженная пауза. Тишина отлично располагает к тому, чтобы заниматься самокопанием. Меня одолевают разные мысли. Произошедшее указывает на то, что я ему по-прежнему не доверяю. Я не могу безоговорочно верить в его действия. Я по-прежнему стремлюсь к тотальному контролю. Я попыталась довериться, но в основу наших отношений легли притворство и ложь, теперь все это вынуждает меня осторожничать и всегда быть начеку. Помнить все детали, чтобы не попасться на них. Сдерживать свои старые привычки. Любовь без доверия…что может быть печальнее? Чтобы все исправить мне нужно во всем признаться. И что? Надеяться на то, что Деймон по-прежнему будет так же любить меня после признания в том, что я почти год водила всех за нос, выдавая себя за другого человека? Поверить в то, что любовь перенесет любые трудности? То, что после моего признания я смогу рассчитывать на доверие к себе? Наблюдать за драмой Стефана и Елены было забавно. Проживать свою собственную не очень. Чувства это так сложно. Их так много и все они таки интенсивные. Мне бы следовало научиться как следует с ними управляться. Духи возвращают Бонни к жизни. Я крепко сжимаю её в своих объятиях и в этот миг все тревоги уходят. Она извиняется за то, что не успела предупредить. Я уверяю, что это все пустое, я рада, что с ней все хорошо. Джереми остается с Бонни. И я еще больше проникаюсь симпатией к младшему Гилберту. Мы с Деймоном оставляем их. По дороге до дома он наконец заговаривает со мной на отвлеченную тему, делая вид, что ничего не произошло. И мне снова от себя тошно. Не знаю, было бы легче, если бы он решил поскандалить, но то, что он игнорирует мою агрессию к нему меня сильно изводит. Я хороший садист, но сама от этого страдаю. Решаюсь переступить через себя и делаю то, что удается мне хуже всего — прошу прощения. — Это было на эмоциях, я понимаю, что тебе этого не хотелось, — отмахивается он. Я беру его за руку. — Я серьезно, прости меня, Деймон. — Извинения приняты, если тебе от этого будет легче. Это приносит мне некоторое успокоение. До тех пор, пока он не продолжает. — Лолита, я хочу, чтобы ты знала, я всегда буду выбирать тебя, — уверяет он. — Если Клаус попытается тебе навредить, я сам отдам ему Елену. А потом буду надеяться на то, что ты из-за этого меня не убьёшь. Это прозвучало настораживающее и с ноткой горечи в последней фразе. Вот бы сдать куда-нибудь свои мысли, чтобы в них как следует навели порядок. Я пробудила прежнего его — хорошего, доброго, заботливого и любящего меня Деймона. Я замечаю попытки оказать на меня такое же влияние, возродить прежнюю Морену. Но страшно боюсь того, что этого никому не удастся. Я прикладываю над собой большие усилия, но стоит мне выйти из себя и это всегда заканчивается плохо. МакЛауд разрушают любовь, я задаюсь вопросом о том, хватит ли мне сил противостоять семейному року. Я прошу Деймона отвести меня домой. Хочу побыть одна, заварить себе огромную кружку успокаивающего чая и спокойно заснуть, чтобы проснуться со свежей головой и подумать о том, как мне поступить со всем происходящим. Захожу в дом и слышу голос Маргарет из кухни. Невольно улыбаюсь. А затем доносится голос Аларика и я понимаю, что моим желаниям не суждено сбыться. Перемещаюсь на кухню и прижимаю его лицом в стол. — Лол, перестань! — Маргарет тормошит меня за руки. Аларик передал защитное кольцо Джереми. К тому же, если я убью его сейчас, Клаус займет другое тело. Такой возможности я ему не предоставлю. Я уже достаточно облажалась за сегодня. — Не верь тому, что видишь, это не Аларик, — сердито проговариваю я, отпуская историка. — Здравствуй, Морена, разве так приветствуют старых друзей? — поправляя волосы, самодовольно спрашивает он. Маргарет это напрягает. Карие глаза переключаются в охотничий режим. Цепляется за детали, судорожно пытаясь понять, что за сущность перед ней. — Оставь это мне, тут у нас сам Дьявол, которого я когда-то звала другом — проговариваю я, взявшись за её ладони. Маргарет с опаской смотрит на Аларика. Она не доверяет ему, зато доверяет мне. Тетя слегка кивает, позволяя мне самой разобраться. Мысленно благодарю за нее саму вселенную. — Нам нужно поговорить, — предупреждаю я, устраиваясь за столом напротив. — Понимаю, ты расстроена из-за смерти твоей мнимой подруги, но я был вынужден пойти на это, она могла доставить неприятности, — на его лице не тени сострадания. Он подносит к себе кружку с горячим напитком. Я силой мысли разбиваю ее. Осколки впиваются ему в кожу. Никлаус дергается из-за того, что содержимое кружки оказалось у него на штанах. Это позволяет сбить с него спесь. Я невольно обращаюсь, увидев то, как по его лицу стекли небольшие струйки крови. — Мой брат говорил: не пей чай там, где тебя ненавидят, — язвлю я, скрывая истинное лицо. — Ты о своей тёте? Охотница на вампиров, иронично, — он ухмыляется, небрежно стряхивая осколки с лица. — Теперь, когда я привлекла твоё внимание, Ник, следует обозначить то, что разговаривать мы будем не обо мне и не о том, чем я промышляю в своей жизни, — серьезно предупреждаю я. — Ты имеешь ввиду это театральное представление? Я удивлен, — он вальяжно откидывается на спинку стула. Отлично, мы начали с привычной для нас формы общения. Со склоки. К несчастью, у меня не так много терпения для того, чтобы сглаживать углы. — Перейдем сразу к делу, — я сцепляю руки в замочек и пододвигаюсь к нему. — В Мистик Фоллс мои друзья. Елена одна из них, она не пострадает из-за твоего желания избавиться от дурацкого проклятья, — удерживаю с ним зрительный контакт. Он ухмыляется моим словам. — Дорогуша, я бы не потратил так много времени на то, в чем не был уверен. — самодовольно возражает он. — Проклятье реально. — Я тебе не дорогуша, — возражаю я. — Тебе никогда не нравилось это прозвище, — он удерживает со мной зрительный контакт в ответ. — Я видела настоящие тексты древних друидов, до нарушителей равновесия им не было никакого дела. Они не проклинали ни вампиров, ни оборотней, — серьезно проговариваю я, не желая поддерживать разговор о прошлом. Клаус внимательно выслушивает меня. Внешне он спокоен и излучает уверенность. Не взирая на то, что он находится в теле обычного человека. — Это легенда, которую я создал сам для того, чтобы она работала на меня, — признается он. — Проклятье, которое я намерен снять касается только меня, оно окутано куда более мрачной историей, чем то, что я решил скормить другим, — на лице появляется загадочная улыбка. — «Мрачная история» это описание моей семьи, Ник — невесело проговариваю я. — Убьем двух птиц одним камнем, — воодушевленно начинаю я, собираясь предложить ему помощь в избавлении от проклятья другим способом. — За что ты так, с птицами? — он хмурится. Я закатываю глаза. Как вести с ним переговоры, если он переводит все в шутки о моем имени? — Признаю, дипломатия не моя сильная сторона, — он шире улыбается. — Я обычно беру то, что хочу, не спрашивая разрешения. — Не в этот раз, Ник, — хмуро возражаю я. — До брось, ты же не всерьез так печешься о своей притворной жизни? Они даже не знают твоего настоящего имени, как ты можешь о них переживать? — вопросы пропитаны презрением. — Ты теперь бессмертна, надо привыкать к тому, что человеческие жизни ничего не значат. — Значат, если проводишь с ними достаточно времени для того, чтобы найти в этом счастье, — я натянуто улыбаюсь, сдерживая злобу. Никлаус громко смеется, прикрыв лицо рукой. — Точно, я забыла о самом главном, — прерываю его я. — Для того, чтобы стать счастливым не хватает такой мелочи, как убийства всех членов семьи. — Элайджа…уже успел тебя напугать рассказами о моих зверствах, — он выглядит слишком довольным проговаривая это. — Из всех преступлений, о которых тебе может быть известно, могу тебя заверить, что этого я не совершал. Это признание меня обескураживает. Элайджа жаждет для Ника мести из-за того, чего он не совершал. — Я найду другой способ избавиться от проклятья, — проговариваю я. — От которого все выиграют… — Морена, ты не будешь тут счастлива по-настоящему, — уверенно перебивает меня он с самодовольной улыбкой на лице. — Ты заслуживаешь лучшего. — Собственный опыт, говорят, ценнее чужих советов, Ник, тебе следует знать, что Бонни не та, кого тебе следовало опасаться, — хмуро предупреждаю я. Он вскидывает брови от услышанного и поджимает губы, сдерживая улыбку. — Моя кровь вернула тебя к жизни, ведьмочка, — напоминает он, удерживая со мной зрительный контакт. — В твоих интересах, чтобы я согласился на предложение. — Согласишься, иначе я возьму своё, не спрашивая разрешения, — на этот раз ухмыляюсь я и хватаю его за руки. Проговариваю заклинание, связывая его сознание с телом Аларика. Это позволит выиграть немного времени. Не знаю, что за ведьмы ему потворствуют, но я прибавила им работы. — Ты не сможешь мне навредить, — он хитро улыбается. — Не стоит меня недооценивать. Я способа на многое, в том числе на то, чего сама от себя не ожидала, — предупреждаю я, улыбаясь в ответ. — Это будет занимательно, — мечтательно проговаривает он и исчезает буквально из моих рук. Успокаивающего чая и крепкого сна мне не видать, так как же, как спокойной жизни. Меня злит самодовольство Никлауса. Я была готова помочь, а теперь полна решимости свести его в могилу. Меня не остановит наша связь и его нелепые попытки манипулировать этим. Ник, тебе и впрямь известны способы, как заставить ведьму работать на себя, но я училась предательству у лучших. Может, и Ровена была связана с Кроули обязательством, но это не помешало ей избавиться от него чужими руками. Всегда есть лазейка. Кому, как не ведьмам об этом знать. К тому же, у меня под рукой более сговорчивый Майклсон, который разделит мои цели. Перемещаюсь в дом Сальваторе и забираю тело Элайджи. Вынимаю клинок и дожидаюсь момента, когда он придет в себя. Майклсон крайне недоволен тем, как с ним обошлись. Я его понимаю. Чтобы смягчить гнев Элайджи, отдаю ему клинок. В замен прошу обновить условия сделки. Опыт подсказывает, что я легче начинаю доверять тем, кто напоминает мне старых знакомых, хоть Элайджа и создает о себе хорошие впечатления, я его совсем не знаю, ровно так же, как и он меня. Поэтому я создаю видимость того, что доверяю ему, но проявляю осторожность. Майклсон делится со мной историей своей жизни. Их семья была дружна, но Никлаус не очень ладил с отцом. Когда они стали вампирами, стало известно, что Клаус не был сыном их отца. Мать изменила ему много лет назад, сохранив это в тайне. У Клауса другая родословная. Конечно, когда отец об этом узнал, он выследил и убил любовника матери и всю его семью. А заодно разжёг войну между видами, которая идёт по сей день. Войну между вампирами и оборотнями. Гибрид намного страшнее, чем любой оборотень или вампир. Природа бы не вынесла такого нарушения баланса, поэтому ведьмы, слуги природы приняли меры, чтобы волчья сторона Никлауса стала пассивной. Сейчас он хочет активировать свою волчью сущность. Если получится, Клаус породит свой собственный вид, создаст свою собственную расу. Подвергая опасности, как вампиров, так и всех остальных. Пока мы разговаривали, в моей голове обрывки информации складывались в невеселую картину. Майклсон первородные вампиры, от них появились все остальные. Обращение происходит с помощью крови вампира. Вампиры дело рук ведьм, они не просто так использовали кровную связь для обращения. Если убить прародителя, вместе с ним умрут и все те, кто был обращен с помощью его крови. Я осознаю, что этот фактор решающий. Никлаус не может умереть, потому что тогда я тоже умру и вернусь в Ад. Я этого не хочу, потому что в этот раз я уже так просто оттуда не выберусь. Черт возьми, мы с Гилберт и впрямь какие-то магниты для неприятностей. Похоже, смерть Никлаусу не улыбнется. Ловлю себя на том, что мне от этого даже легче. Я измотана переменами своего настроения. На самом деле, я не хочу навредить ни старым друзьям, ни новым. Мне не нужно подтверждение тому, что я иуда, а вот вернуться к практикам Лафлин для лучшего самоконтроля мне бы не помешало. Слишком много необдуманных решений под влиянием эмоций. Элайджа продолжает свой рассказ тем, что первородного нельзя убить ничем, кроме пепла из белого дуба на серебряном клинке. Есть только один способ убить сверхсущество — только руками служителей природы. Ведьмаки Мартин мертвы, я обязана Нику, остается только Бонни. Проклятье должно быть снято в полнолуние. В момент перевоплощения Клаус будет наиболее уязвим, этот момент единственный шанс убить его. Элайджа даже нашел способ спасти двойника. Когда он пытался спасти Катерину, но она не доверила ему свою жизнь и решила действовать самостоятельно. — Ты был влюблен в нее, — внезапно выпаливаю я. — Это распространенная ошибка, больше я её не совершу, — серьезно заверяет древний. Я сдерживаю улыбку. Какой хмурый. Любовь зла, Элайджа. Я знаю, что это ты снял моё заклятье с гробнице и внушил Кэтрин там оставаться, потому что Ник за ней охотится. Только вот ты никак не надеялся на то, что Сальваторе умертвит тебя из-за чего внушение спадет и Кэтрин окажется на свободе. Осторожнее с прикосновениями к ведьмам. Некоторые из них так ловко пробираются в голову, что ты этого даже не замечаешь. Я даже не догадывалась о том, что моё намерение спасти Элайджу будет таким выигрышным. У него есть эликсир, который спасет Елену, я знаю, как обезопасить Бонни. Незаметно помещаю в голову Элайдже зернышко с намерением спасти брата. Пока оно защищено оболочкой, но она треснет в тот момент, когда жизнь Ника окажется в руках Элайджи. Выходит, что теперь остается посвятить в план всех остальных и проследить за тем, чтобы в течение этих пяти дней до полнолуния никто не решил внести в план собственные коррективы. За разговором мы проводим всю ночь. С наступлением рассвета мы сидим на лавочке в парке, дожидаясь момента, когда встанет солнце. Я слушаю пение птиц, то, как деревья слегка покачиваются от ветра. Чувствую его теплые касания кожей. Любуюсь тем, как все вокруг начинает зеленеть и ощущаю внутреннее спокойствие. Осень особое время года, с её приходом перевоплощается природа. Такая смена восхищает разум и печалит душу. Пока солнце еще греет землю, ты не теряешь остатки надежды. Завтра настанет новый день, он может быть тяжелым, но не безнадежным. Все меняется с приходом зимы. Это самое депрессивное время года. Зимой можно отчаяться настолько, что полезешь в петлю от того, каким мрачным все будет казаться. Но весна это время для новых надежд. Вместе с пробуждением природы и рождением новой жизни, ты перерождаешься сам. Ты осознаешь, что тебе все по силам и нет ничего невозможного. Я, так же, как и все, состою из противоречий. Все порой бывает слишком запутанно, но решаемо. Я каждый день выбираю быть Мореной, оберегая Моровену. А она напоминает о себе желанием всех спасти. Не знаю, сколько я еще смогу лицемерить о том, что это связано с моим эгоизмом. Мне кажется, что я просто такая сама по себе. Мы с братом, наверное, бракованная партия. Кроули недолюбливал братьев Винчестеров, так случалось, что порой у них совпадали цели и приходилось работать вместе. Дин и Сэм изменили его, они сделали его более человечным. Поддерживали, когда Ровена пыталась настроить брата против всех, чтобы удержать возле себя. Кроули предпочел поверить Винчестерам. И матери это не понравилось. Брат поплатился за человечность жизнью и с Винчестерами она расправилась из-за того, какое влияние они оказали. Если кто-то назовет меня идиоткой из-за того, что я по-прежнему надеюсь на то, что она когда-нибудь изменится и сумеет принять меня, он будет прав, а потом проглотит собственный язык. Я безнадежна. Во мне надежда на такого монстра, как моя мать. Я не ожидаю от Ровены того, что она будет спасать мир, мне достаточно того, что она смирится со своим одиночеством и прекратит попытки убить меня, чтобы удержать рядом с собой. Я, как прежде, хочу жить на земле. Какой бы недостойной такая жизнь ей не казалась, как бы жалко и мерзко я не выглядела в её глазах, я хочу своей жизни. Элайджа заводит разговор обо мне. Древнему по-прежнему покоя не дает то, как возможно такое смешение крови. Ответа на этот вопрос у меня по-прежнему нет по той простой причине, что я и не особо заинтересована в его поиске. Но даже если бы он у меня был, что-то мне подсказывает, что в него поверили бы только шизофреники. Мы МакЛауд, с нами не может быть по-другому. Я чту историю, она важна, помогает нам учиться на своих ошибках. Но полного погружения в историю своей семьи я не хочу. У нас тысячелетняя история связи с Адом, я не хочу еще больше разочаровываться в том, к какой родословной принадлежу. Я побывала в голове Элайджи, поэтому в качестве платы решаю немного рассказать о себе. Мой рассказ позволяет ему поверхностно узнать о том, что моя мать ведьма с довольно жестокими принципами воспитания, которая считает меня позором из-за того, кем я стала. Она, быть может, и знает ответ на этот вопрос о моей сбродной крови, но слишком занята попытками испортить мне жизнь, чтобы им поделиться. Элайджа в ответ подмечает некоторую схожесть со мной и Никлаусом. Проблемы в отношениях с родителями…у кого их нет. Когда древний проговаривает то, что при других обстоятельствах мы с Ником могли бы стать союзниками. Я хочу оскар за то, с каким невозмутимым лицом я на него смотрю в этот момент. Я звоню Елене и прошу её о встрече. Когда она приходит, её удивляет то, что я нахожусь в компании Элайджи. Я её успокаиваю и уверяю, что у нас есть план против Никлауса. Елена мне доверяет и я прошу Элайджу, чтобы он передал ей детали нашего разговора. Мне нужно сконцентрировать свои усилия на Бонни. Ей снова нужно учиться контролировать свои силы, а я люблю роль наставника. Я рассказываю Бонни план. Джереми он по-прежнему не нравится. Я убеждаю его в том, что нашей славной ведьмочке ничего не будет угрожать. Мы проводим вместе время, тренируя самоконтроль. В магии нет места эмоциям. Их важно уметь удержать прежде, чем начать колдовать. Вся прелесть волшебства исчезает, стоит вмешаться интенсивным эмоциям, магия обращается в смертоносное оружие. Я измотана недостатком сна. Но мне так нравится пора на улице, что я решаю пройти до дома пешком. По пути хочу сделать небольшую остановку, покупаю себе кофе и устраиваюсь на скамейке. Размышляя о том, как все удачно складывается, я цепляюсь взглядом за статую. Мне кажется, что она плачет. Я моргаю несколько раз, но это не помогает. Подхожу к ней в плотную и убеждаюсь в том, что из каменных глаз её текут слезы. Кровавые слезы. Мне становится не по себе. Я оглядываюсь по сторонам и встречаюсь взглядом с худощавым мужчиной. На его вытянутом лице небольшая борода с сединой, голубые глаза застыли на мне. Тонкие губы растягиваются в улыбке. Морена чувствует внезапную слабость. В глазах её все расплывается. Ведьма пытается сопротивляться, но все старания терпят крах. Вскоре она сваливается на асфальт без сознания.***
Голова раскалывается так, что я не могу вспомнить, кто я. Становится немного легче и я уже не могу понять, где я. Вижу бетонный пол и чьи-то ноги рядом. Я прикладываю над собой усилие, чтобы поднять голову. Встречаюсь взглядом с голубыми глазами того самого мужчины. Что ты со мной сделал? А, главное, зачем? — С пробуждением, — проговаривает он. Я слегка шевелюсь и замечаю то, что мои руки прикованы к стене железными оковами. Места соприкосновения с кожей горят и кровоточат. Сжимаю зубы от боли. — Какого черта? — спрашиваю я сиплым голосом. — Моровена МакЛауд, мы с тобой знакомы лишь заочно. Я Аластар, — он демонстрирует абсолютно белые глаза. В этот миг я забываю о боли и слабости во всем теле. Не может быть. Этого просто не может быть. Белоглазый демон, превосходящий по силе обычных черноглазых демонов. Главный палач Ада, он обожал своё дело, пытки доставляют ему удовольствие, даже если пытают его. У него Кроули учился пытать. У меня нет против него и шанса. Я не знакома со способами убийства белоглазых демонов. — Ты должен быть мертв, Сэм Винчестер тебя убил, — сдавленно проговариваю я. — Да, славные братья Винчестеры, — демон слегка улыбается. — В земле им самое место. — Почему ты жив? — ошарашенно спрашиваю я. — Спроси у своей мамаши, — выплевывает он мне. — Заткнул по-взрослому, — зло подмечаю я. — Мой главный талант не разговоры, — произносит Аластар с довольной улыбкой. Демон отходит от меня, открывая обзор на то, что происходит за его спиной. Мои глаза расширяются от ужаса. На полу без сознания самые дорогие мне люди. Бонни, Деймон, Маргарет и Ксавье, все они связаны и уязвимы. Я пытаюсь выдернуть руки из оков, но мне не хватает сил сорвать их. Мои действия приносят лишь еще одну порцию боли. — Что тебе нужно? — сердито спрашиваю я. Аластар ухмыляется и берет меня пальцами за подбородок. — Твои слезы, — спокойно отвечает демон. Я гневно смотрю на него. — Если Ровене нужно подтверждение моей слабости, она может посмотреть в зеркало. Её жизнь главная моя слабость, — твердо заверяю я, пытаясь спасти пленников. Аластар задумчиво поджимает губы. — Хорошая попытка, девочка, но я на это не куплюсь. Тебе еще учиться и учиться. А пока, посмотрим, насколько ты дорожишь их душами, — демон оставляет меня, направляясь в их сторону. Я злюсь и невероятно сильно переживаю. Сердце бьется с такой силой, что отдает в виски. Аластар намерен истязать тело, чтобы вымотать душу и сломить дух. Он будет предлагать занять место палача, чтобы закончить страдания. Если кто-то согласится, он потеряет свою человечность и превратиться в демона. Дорогие мне люди рискуют оказаться никем, остаться без воспоминаний о своём прошлом, без привязанностей и эмоций. И я уже не смогу это исправить. От осознания этого меня пробирает дрожь. — Не трогай их! — кричу я, вместе с тем выпуская поток энергии. Он устремляется к демону. Я удивляюсь тому, что моя магия сработала, несмотря на железо на моих руках. Он уворачивается от внезапной атаки и оказывается возле меня. — А может, я тебя недооценил, — проговаривает Аластар и делает мне укол в руку. Вены начинает жечь. Вербена. Я сильнее сжимаю зубы и шумно дышу из-за боли. Она меня ослабляет еще сильнее. Моя голова безвольно повисает из-за того, что я больше не могу её удерживать. Провожаю взглядом то, как Аластар по одному уносит их с поля моего зрения. Сначала он утащил Ксавье, затем Деймона, Бонни и Маргарет. Мой страх в начале был пустяком. Дальше меня ждал особый вид пыток. Аттракцион боли, которому нет конца. Аластар удерживает меня в полубессознательном состоянии, вынуждая слушать то, как он издевается над важными для меня людьми. Я в безысходном положении, у меня едва хватает сил на то, чтобы пошевелить кончиками пальцев, не говоря о том, чтобы вырваться и попытаться дать отпор. Но я знаю, что им еще хуже. Аластар ежедневно навещает каждого по очереди и пытает их неприлично долго, после чего подходит ко мне, демонстрируя кровь на коже и одежде. Спрашивает, не готова ли я дать ему то, что он хочет. Но я не готова. Мне помогает держаться тот факт, что никто не соглашается занять место палача. Демон в подробностях рассказывает мне, то как именно истязает их и сколько удовольствия ему это приносит, как его забавляет резать, втыкать, прижигать, связывать, кусать, потрошить, рвать и тянуть их плоть, а потом исцелять, когда они находятся на грани смерти и начинать все по-новой. «Всегда нравилось играть с чужими жизнями» Я хочу, чтобы Аластар сдох в страшной агонии. Хочу, чтобы прекратились пытки, но не могу позволить себе заплакать. Я не хочу в Чистилище. Но они этого не заслужили, я не хочу, чтобы они проходили через это. Все это из-за меня. Из-за злобы моей матери, из-за её желания навечно удержать меня рядом с собой. Она превращает мою жизнь в Ад на земле, заставляя страдать тех, кого я люблю. В месть за то, что я стала слабой. С каждым криком моё сердце сильнее сжимается. Мою душу рвет на части. Каждая клеточка моего тела умирает. Невероятно сложно это выносить. Ежедневные пытки, прекращающиеся лишь тогда, когда Аластар подходит ко мне рассказать о своих зверствах. Когда белоглазый измывается над Ксавье, я стараюсь успокаивать себя тем, что он уже переживал пытки и продержался достаточно долго. Две недели по земному времени, пять лет по меркам Ада. Но легчает от этого лишь немного. Потому что когда Ксавье извращали душу, он не был в руках Аластора. В очередной день, я чувствую, что начинаю ослабевать, я в отчаянии, силы покидают меня. Я зажмуриваюсь, молясь о том, чтобы все это оказалось страшным сном. Пожалуйста, пусть это будет не взаправду. Я ни о чем никогда не молила. Но ради этого я готова опуститься на колени и пойти по Божьему пути. Готова пообещать нести воскресную службу. Только чтобы прекратить пытки. Господи, прошу тебя, прекрати это. Не дай ему никого превратить в демона. Помоги нам. Аластар вновь оказывается возле меня. Но я еще держусь, уже не понимая, откуда у меня на это силы. Демон находит моё слабое место — Маргарет и Бонни. Из-за них я переживаю сильнее всего. Он знает, что их легче всего будет сломать. И использует это знание в свою пользу. Я ненавижу все происходящее, злюсь на собственное бессилие и просто умираю из-за того, что они страдают. Аластар неутомим. Ему не нужны ни еда, ни сон, ни передышки в отличает от нас. С каждым новым днем он подбирается все ближе к тому, чтобы сломать меня. Я сыта болью и страданиями. Готова отправиться в Чистилище. Но я так долго сдерживалась, что слезы не появляются. Все еще что-то сдерживает меня. Что-то внутри не дает мне сдаться. До тех пор, пока Маргарет не соглашается занять место палача. Мне хочется кричать, попросить её не сдаваться, остановить её, предотвратить это, но я омерзительно слаба, мне уже не хватает сил на то, чтобы произнести хоть что-то. Моё тело начало иссыхать из-за того, что я не употребляю кровь. Я помутневшим взглядом смотрю на то, как они вместе заходят в комнату к Бонни. А потом слушаю то, как Аластар руководит Маргарет, обучая её ремеслу палача. Охотница истязает тело Бонни, вынуждая её кричать. Я больше не могу. Я хочу перестать существовать. Оказаться нигде. Я этого не переживу. Я чувствую, как меня хватают за волосы и поднимают мою голову. С трудом открываю глаза и вижу перед собой Маргарет. Фокусирую взгляд и вижу, что во взгляде карих глаз ничего нет при взгляде на меня. Аластар её сломал. Он завладел её душой и превратил в демона. Я хочу разозлиться и попытаться в очередной раз выбраться из оков. Но я не могу. У меня нет сил на злобу. Это окончательно меня добивает. Из глаз непроизвольно стекают слезы. Аластар довольно улыбается, вытирая моё лицо платком. — С тобой приятно иметь дело, — произносит он. Аластар силой мысли высвобождает меня и исчезает. Я обессилено падаю на пол. Подтягиваюсь к ноге оболочки Маргарет и впиваюсь в нее зубами. Её кровь помогает мне прийти в себя. Я поднимаюсь на ноги и вновь встречаюсь с ней взглядом. Пустые, как две стекляшки. Не выражающие абсолютно ничего. Я сожалею о случившемся и ненавижу себя за то, что не смогла заплакать раньше. Я не смогла себя заставить. Сейчас, напротив, я готова рыдать без остановки, но это уже не поможет. Я приказываю себе держаться. Надо выбраться из этого места. Я спешу освободить Бонни. Она в истерике, Аластар её ужасно напугал и вымотал. Повсюду её кровь. Я намеренно игнорирую инструменты, с помощью которых Бонни пытали, освобождаю её от ремней. — Лолита? Что это было? — в ужасе кричит она. — Прости меня, Бонни, это моя вина, все закончилось, все хорошо, — я целую её в губы и пропускаю через себя все, что она пережила. Слишком много боли, страха, отчаяния. Она была на грани. Еще немного и Беннет бы не выдержала. Избавить её от этих эмоций недостаточно, поэтому я проникаю в её сознание и подменяю воспоминания о пережитом. Перемещаю Беннет в место сожжения ведьм. Они вновь недовольны моим появлением. Я на взводе. Сейчас я меньше всего хочу оправдываться перед кучкой призраков. Рявкаю на них, чтобы они заткнулись, пока я кого-нибудь не прикончила. Нас встречает Джереми. Он обеспокоен исчезновение Бонни. Нас не было три дня и всех из-за этого подняли на уши. Черт. Три дня. Аластар воздействовал на восприятие. Время, проведенное с ним тянулось, как в Аду. Нас пытали три с половиной месяца. Три с половиной месяца они стойко боролись за то, чтобы всеми силами удержать свою человечность. Бонни его уверяет в том, что она была со мной, мы учились контролировать магию. Джереми проговаривает, что нужно предупредить остальных, чтобы они не волновались. Я соглашаюсь с ним и возвращаюсь назад. Захожу в комнату к Деймону. В ней крови в разы больше. Подставляю ему оболочку Маргарет для кормежки. Кровь её возвращает его к нормальному состоянию. Он в ужасе отстраняется от неё и поднимает на меня взгляд. Сальваторе не был к этому готов. Я его понимаю. Я тоже к этому не была готова. — Это больше не Маргарет, Деймон, — поясняю я. — А кто тогда? — недоуменно спрашивает он. Я произношу заклинание обнаружения демона, чтобы он увидел черные дымчатые глаза. — Её душу забрали, превратив в демона, — с горечью отвечаю я. Он напуган и ему сложно с ходу соображать. — Я расскажу подробнее, если ты уверен, что готов вынести это ради меня — отчаянно проговариваю я. Он колеблется. И я воспринимаю это за отказ. Я понимаю, что не могу просить о таком. У меня нет права даже надеяться на то, что кто-то в здравом уме решит перенести эту чертовщину. Даже во имя любви. Я целую его, забирая его эмоции, чувствую, что для меня их становится чересчур много. Я не могу контролировать столько. Изменяю его воспоминания и возвращаю домой. Я снова возвращаюсь, чтобы освободить Ксавье. Он единственное, за что я держусь сейчас, чтобы не свихнуться окончательно. На нем Аластар больше всех отыгрался. Заклинанием срываю с него железные оковы и падаю на колени. Я опустошена. Человек не может вынести столько боли. Я не могу с этим справиться. Чувствую, что теряю самообладание. — Поделись со мной, Морена, не пытайся удержать все в себе, — Ксавье поднимает меня за плечи и целует меня в губы. Это возвращает меня в настоящее. Я передаю ему часть эмоций и мне становится легче. После чего он сжимает меня в своих объятиях. Я обнимаю его в ответ. Мы на какое-то время замираем так, пытаясь принять пережитое. Я отстраняюсь от него и мы идем к Маргарет. Ксавье так же, как и я опечален её утратой. Я перемещаю нас домой и плетусь к себе в комнату. В моих руках оказывается ведьмовской мешочек по фирменному рецепту МакЛауд. Я спускаюсь к Маргарет и обнимаю её в последний раз. Мои крепкие объятия затягиваются, пока я смиряюсь с неизбежным. В душе такая страшная тоска, а на сердце невероятный груз. Я понимаю, что пришла пора. Заключаю нас в демоническую ловушку. Это заставляет её напрячься. Но у неё больше нет шанса на побег. Я уже решила. Всучаю ей в руки мешочек и прикладываю усилия, чтобы удержать его, смотря на то, как она умирает. Мы держим зрительный контакт, пока черная жидкость из её рта вытекает прямо мне на руки. Моя магия живет своей жизнью. Все предметы интерьера взмывают в воздух и кружат вокруг нас. Она ослабевает и отклоняется назад. Все, что её удерживает сейчас, это мои руки. Я с трудом сглатываю, прекращая круговорот мебели и уверяю себя, в том, что я с этим справлюсь.