Иззи решила действовать наверняка. Если нужен спортсмен с тренированным сердцем — он будет. Тем же обманным путём, завлекаемый внешностью юной и красивой девушки, но будет. Охотница выбрала для этого самое подходящее место — тренировочный зал. Это логично. Был бы нужен книжный червь, она бы отправилась за ним в библиотеку.
Вечером зал, к удивлению, был полупустым, поэтому особо большого выбора не было, но это не отменяло того факта, что Иззи с повышенной придирчивостью рассматривала всех возможных «кандидатов», чтобы найти «того самого», кого Ксавье не забраковал бы с первого взгляда.
Два парня показались Иззи самыми подходящими. Оба были меж собой похожи физической формой — мускулатуры было раза в три больше, чем у охотницы. При взгляде на свою собеседницу, они и подумать не могли, что небольшого роста девушка со спичечной комплекцией по сравнению с ними без особого труда смогла бы поднять над головой тренажеры, на которых они занимались. Но им этого знать вовсе не обязательно, а вот её номер, что она продиктовала с игривой улыбкой, у них должен был быть. Потому что, когда она позвонит им завтра, чтобы те «помогли установить дома спортивное оборудование», они приняли её звонок и пришли в назначенное время на помощь милой девушке.
В этот раз Иззи решила перестраховаться, от этого она обменялась контактами с двумя парнями сразу. Чтобы если кто-то из них не подошёл, у неё был запасной вариант. Решимость, вызванная малой долей чувств, так бережно растрачиваемых охотницей, подталкивала её к тому, чтобы найти кого-то ещё помимо этих двух парней. Морена согласилась помочь. Если для этого ей нужен человек с хорошим сердцем, я могу устроить ей целое дефиле из натренированных парней, чтобы было из чего выбрать. После «улова» в спортивном зале, Иззи отправилась на поиски добровольцев на улицу. Те казались слишком пустыми. Скорее всего, дело было в том, что уже наступала ночь. В этом не было никакой проблемы. Ещё был вариант подыскать кого-то в питейном заведении. Но он оказался тупиком в её поисках. В баре не оказалось даже сносных вариантов. Зато был улыбчивый бармен, у которого вышел очень вкусный Дайкири. Прежде она всегда смотрела на Алека с небольшим отвращением каждый раз, когда тот пил ром. Это поило из сахарного тростника было для неё чрезвычайно крепким. Из-за пристрастия к этому алкоголю Иззи в шутку называла брата пиратом. Алек называл её в ответ флибустьером.
После того, как семья от них отказалась и только они остались друг у друга, не мог же Алек один стать пиратом, а Иззи в то время остаться благородной девицей. Нет. Грехи у них были одни на двоих. И судьбы были их связаны. Это означало, что сестра всегда следовала за братом или наоборот. Пиратская тематика была их небольшой секретной фишкой. Секретной от того, что была немного глупой, но им она нравилась. Примерно через пятьдесят лет после смерти Алека Иззи научилась пить ром. Она больше стала походить на пирата, но оценить этого было больше некому. Одного коктейля оказалось достаточно для того, чтобы разблокировать свои приятные, но вместе с тем болезненные воспоминания.
Иззи не стала гнать от себя эти мысли. Она не вспоминала об Алеке достаточно долго. Достаточно для того, чтобы стать плохой сестрой. Но на оценки своих поступков растрачивать горсть своих чувств ей не хотелось. Куда приятнее вспомнить о былых временах и о том, как прекрасны были те моменты, когда они были рядом друг с другом без чувства вины и сожаления.
Третий Дайкири смочил горло Иззи, к этому моменту тёмно-карие глаза уже блестели от алкоголя, а с лица не сходила улыбка. Пока её не оторвал от размышлений телефонный звонок. Голос Ксавье был взволнованным, когда он просил как можно скорее прийти к Морене домой. Иззи по-прежнему была немного расстроена из-за произошедшего с Оливером, но всё же поспешила в уборную, чтобы оттуда переместиться прямиком в дом ведьмы.
Эмоции без чувств. Бывает же такое? Какие слова подобрать, чтобы верно описать то, с чем тебе приходится жить? Представляешь себя на приёме у психотерапевта, что просит тебя о элементарной задаче: «опишите ваше самоощущение».
Кожа зябнет, если холодно, святое масло жжётся, иногда проскакивает чтото вроде раздражения, ещё реже удаётся уловить какие-то слабые сигналы радости. Но всё это больше похоже на привычку. Смутные воспоминания о том, как бы ты отреагировал на ту или иную ситуацию. «В моменте» быть не получается. Если эмоции ещё можно изобразить с помощью мимики, жестикуляции, голоса, то заставить себя почувствовать едва ли.
Один МакЛауд однажды извратил душу, с чем Иззи усердно боролась и даже пыталась вернуть свою душу назад. Слегка приоткрыв дверь в прошлое, можно узнать, что она таки дошла до этого, но исцелиться полностью Кроули ей не позволил. Как никак исцеление демона — одна из печатей, закрывающая врата Ада. Иззи частично вернула себе способность чувствовать, чтобы позже самой от этого оказаться. Это решение далось ей не просто, но так было лучше. Так сестра, потерявшая брата, смогла бы продолжить жить без необъятного груза боли, отчаяния вперемешку с надеждой о невозможном.
Триста лет спустя жизнь повернула так, что дорожка снова привела её к МакЛауд. На этот раз к ней. Морена как искусство. Красива? Заставляет чувствовать! Иззи ошибочно полагала, что передача небольшой части эмоций посредством поцелуя — максимум, на который способна ведьма. Ей даже немного неприятна была мысль о том, что для этого им с Ксавье приходилось постоянно целоваться. У него ведь способность чувствовать сохранялась беспрерывно.
Иззи просто не могла до конца поверить в рассказы Ксавье, она не понимала, что это за внезапный щелчок внутри сложного механизма демонической сущности, что, резво поворачивая, заставляет «шестерёнки» встать на свои места и заработать должным образом.
Как можно поверить в то, что без ритуала исцеления к демону способна вернуться человечность? Она была об этом наслышана и впечатлена, хоть и не верила. Не верила, пока её саму неожиданно не прошибла молния осознания от самого основания мозга до кончиков пальцев на ногах. Это был вихрь чувств, учинивший свои порядки. Химический гормональный коктейль, благодаря которому эмоции теперь были естественными. Чувства! Что бы всё провалилось. Они реальны и постоянны безо всяких поцелуев. И в самом начале это привело к лёгкому ступору и испугу.
Последи гостиной Иззи встречает человека с лицом Алека, сидящим в инвалидной коляске. Он был таким же, каким она его помнила — чёрные взъерошенные волосы, чёлка, небрежно спадающая на лоб, широкие тёмные брови, что в расслабленно состоянии придавали лицу сердитый вид. Глубоко посаженные тёмно-карие глаза, немного вытянутая форма лица без острых углов. Над тонкими губами была хорошо видна милая арка купидона. Каждая мелочь, что Морена изобразила на рисунке теперь была на его лице. Это было просто изумительно.
В его руке была капельница, доставляющая в вены кровь из пакетиков. Иззи не могла определить, причудилось ли ей это из-за алкоголя или это было в самом деле. Она переводит взгляд слегка в сторону и сталкивается взглядом с Ксавье, серые глаза были широко распахнуты, будто он боялся что-то пропустить, а губы изогнуты в нерешительной улыбке, по которой нельзя было точно сказать, пытается ли он её сдержать, в попытках от неё избавиться или сдерживается, чтобы не обнажить все тридцать два зуба в широкой улыбке, а затем Иззи замечает на диване Морену, вид у неё сейчас вымотанный, она опирается на спинку и едва держит глаза открытыми, но на лице её слабая милая улыбка.
На спине охотницы выступает холодный пот, она переводит взгляд на человека с лицом её брата и её зрачки расширяются от испуга. Мышцы подготовлены к действию, но застопорены точно теперь стали стальными и сдвинуться с места становится невозможно. Иззи оказалась в полнейшем замешательстве и из-за внутреннего беспокойства ей захотелось защититься. Всё казалось настолько нереальным, что сомнения были вполне обоснованными. Если это какая-то глупая шутка, Иззи укажет, что с ней так шутить не стоит.
Серебристая змея на её предплечье быстро сползает вниз к ладони, превращаясь в боевой посох. Ей не хотелось начинать бойню, не было намерений навредить кому-то, просто была потребность защититься от того, какой уязвлённой она себя вдруг почувствовала. Черноволосая сильно упирается ногами в пол, выставляя посох перед собой в качестве предупреждения. Из-за внезапной перемены в Иззи, Морена слегка приподнимается на диване и тут же осознаёт, что это максимум, на которой у неё сейчас есть силы. Ксавье удивлённо смотрит на охотницу и поднимает распахнутые ладони перед собой, чтобы попытаться её успокоить. Брови Алека сдвигаются к переносице. Теперь он хмурится из-за того, что сестра вооружилась.
— Какого чёрта… — тихо бормочет Иззи, хмуро глядя на Ксавье, но она не успевает продолжить.
— Изабелла Лаура Лайтрейдж, ты забыла о том, что мы не обнажаем оружие, если не намерены им воспользоваться? — голос Алека звучал строго и упрекающее.
Обычно только близкие люди используют сокращённые варианты полного имени. Но это был не их случай. Родные никогда не звали её Иззи. Алек мог сократить её имя до «Белла», но делал он это крайне редко и с большой неохотой, потому что считал полное имя сестры очень красивым и предпочитал использовать его полную форму. Кроули обращаясь к охотнице, называл её Иззи — это было в некотором роде издевательством над ней, означающее «лёгкий противник», из-за короля Ада она стала известна именно с именем Иззи. Со временем охотница настолько к нему привыкла, что уже сама начала им представляться.
Услышав своё полное имя, Иззи от неожиданности вздрагивает, Алеку удаётся привлечь её внимание к себе. Даже больше — из-за сказанного им ладонь охотницы слегка расслабляется и держит оружие уже не так крепко. Внезапная вера в чудо перевешивает сомнения. Черноволосая слегка хмурится и неосознанно приоткрывает рот от удивления. Она в недоумении рассматривает лицо брата, растерянная из-за того, что не может сходу отыскать подвох.
Разве так может быть? Мне же не кажется. Всё не может быть настолько идеальным. Передо мной в самом деле Алек? Морена и Ксавье не стали бы так шутить, верно? Они же хорошие люди. Но как? Как это возможно? Я убила несколько десятков лет на поиски и всё было тщетно. А сейчас… Он прямо передо мной и так похож на него…
— Александр? — нерешительно зовёт его черноволосая.
Алек широко улыбается, напрочь забывая о том, что его не так давно вернули с той стороны. Игнорируя то, сколько лет он провёл там и сколько за это время произошло изменений во всём мире. Всё остальное меркло перед Изабель, потому что она была прежней. Она была всё такой же — его любимой младшей сестрой.
— Капитан Александр, — легко поправляет он. Глаза Иззи тут же намокают из-за внезапно нахлынувших слёз. — Приказываю поднять белый флаг, — серьёзным тоном наказывает он, продолжая улыбаться.
Черноволосая окончательно разжимает ладонь и боевой посох падает на пол, пробегаясь по гостиной металлическим отзвуком. Иззи спешно преодолевает расстояние между ними, чтобы как можно скорее оказаться возле него.
— Прошу тебя осторожнее, — наспех проговаривает Ксавье. Наблюдая за ними, он всё же не смог сдержать широкой улыбки во всё лицо.
Иззи падает перед братом на коленях и берёт его за руки. Слёзы из глаз уже образовали две влажные дорожки на щеках. То были слёзы внезапно свалившегося на неё всепоглощающего счастья.
— Ты жив? — голос Иззи дрожал, она была слишком взволнованна. — Прошу тебя, скажи, что мне это не снится. Молю тебя, скажи, что это не сон, — тоскливым голос упрашивала она, сжимая руки брата в своих.
Две пары тёмно-карих глаз смотрели друг на друга с благоговением и радостным блеском, но в одних ещё к тому же были следы надежды и радости.
— Я живее всех живых, сестра, клянусь нашей родословной, тебе это не снится, — отшучивается Алек, заключая лицо Иззи в ладони, чтобы стереть с её лица слёзы.
Черноволосая чувствовала, что её распирало от радости. Внутри неё ликовал целый праздничный оркестр. Грудь заполнило приятное тёплое чувство. А сердце внезапно напомнило о себе. Это было очень странное чувство — как будто она снова была жива. И мир снова стал мил. Было сложно осознать сразу, но это и была та внезапная перемена, о которой ей рассказывал Ксавье.
«Клянусь нашей родословной» — эта клятва была излюбленной у брата, она носила исключительно шуточный характер, потому что на самом деле не имела никакого веса. Связь с семьёй они безвозвратно потеряли, когда оба превратились в «чудовищ», потому до своей родословной со временем им уже не было никакого дела.
Слёзы потекли пуще прежнего, только теперь вместе с ними Иззи громко засмеялась из-за этой клятвы. Она опустила голову Алеку на ноги и прижалась к нему как можно более осторожнее. Алек пригладил её по волосам. Его самого просто распирало от чрезмерного ощущение энергии, восторга и счастья. Алек сам не мог сдержать своих эмоций из-за чего его глаза тоже заблестели от слёз. Он не мог пока свободно передвигаться, но использовал тот минимум подвижности, что был ему доступен — он наклонился слегка к голове Иззи, чтобы легонько её чмокнуть в макушку. От этого черноволосая прижалась к нему чуть сильнее.
Хотелось насладиться этим моментом в тишине. Немного безмолвных счастливых минут, чтобы компенсировать те годы, что они не виделись. Позволить гормонам радости заполнить каждый сантиметр тела. Почувствовать вместе с ними такой прилив сил, какого ты не испытывал никогда прежде. На этой волне оказались все присутствующие. Морена силилась оставаться в сознании, чтобы увидеть своими глазами этот прекрасный момент. Её душа ликовала из-за того, какое чудо она смогла сотворить для них. По щекам её тоже текли слёзы, она плакала беззвучно, стараясь даже не всхлипывать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Сейчас ей было приятно то, что не она находится в центре событий.
Морена была удивлена, узнав их фамилию. Лайтрейдж — родословная ведьм Болейн. Её заинтересовала возможность побольше узнать о ведьмах провидицах из первых уст, но это было задвинуто на второй план. Для этого ещё будет время позже. Сейчас не подходящий момент для града вопросов, для разговоров о пророчестве и мыслях…о своём собственном брате. Кроули. Его не оказалось на той стороне. Там был только Алек. Морена надеялась на то, что он там будет, но в глубине её души всё же было сомнение о том, что она могла подобраться к нему так близко. И теперь воспоминания о нём были ни к месту, но они всё же были и в момент того, когда Морена поймала себя на них, она поняла, что её слёзы из радостных превращались в горькие. От этого, она поспешила стереть их ладонью с лица и попыталась обмануть свой мозг, растянув губы в широкой улыбке.
Алек встречается взглядом с Мореной. Он знал о том, насколько могущественной была родословная МакЛауд и для него большой и приятной неожиданностью стало то, на что решила потратить свою силу Морена. Она вернула его из мёртвых и позволила им с сестрой воссоединиться. Алек поблагодарил её за это с десяток раз, хотя знал, что этого было чертовски мало для того, чтобы возместить такую растрату сил. Ему становилось понятно, от чего Ксавье относился к ней с таким почтением, как если бы она была божеством. Алек и подумать не мог о том, что он когда-либо ощутил такое уважение и восторг к кому-то из МакЛауд, но теперь с ним случилось именно это.
«Жизнь чертовски непредсказуема и в этом её очарование — никогда не знаешь, к чему тебе следует быть готовым. Иногда лучшим вариантом становится тот, когда ты опускаешь свой корабль со звучным именем на воду и терпеливо ожидаешь того, куда его занесёт бурное течение».
Это были его собственные слова для Изабеллы во время того, когда сестра падала духом. И теперь они были как никогда актуальны.
Алек был знаком с Мореной лишь заочно. По большему счёту с помощью части души, оставленной в Ксавье и по её невероятному поступку, в ходе которого она вернула его к жизни. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы его захватил такой восторг, что он успел подумать о том, что если бы надежда была человеком, она бы выглядела, как Морена. Она совершила немыслимое и исполнила единственную мечту двух потерянных душ. Мечту о том, чтобы они оказались рядом.
— Спасибо, — в очередной раз благодарит Алек Морену.
Ведьма слегка кивает головой, улыбаясь сильнее. Слёзы вновь стали подступать, но она усиленно старалась теперь их сдержать. В горле застрял противный ком, больно царапающий мягкие стенки из-за чего она не могла выдавить в ответ: «пожалуйста». Иззи поднимает голову с колен брата. Тушь размазалась по её лицу, но её это не заставило остановить поток слёз. Губы её были растянуты в улыбке. Она приподнялась для того, чтобы подойти к рыжеволосой ближе. Возвращение брата настолько растрогало Иззи, что она позабыла о всякой гордости. Признательность была куда сильнее собственных амбиций. Охотница встаёт перед Мореной на коленях. Ведьма знала истинную ценность своего поступка и то, сколько сил это отняло, но её всё равно смутило то, что Иззи перед ней устроилась на коленях. Это было для неё чересчур.
— Огромное спасибо тебе, Морена, ты настоящая чудотворщица, — сердечно благодарит её охотница, глядя в глаза.
— Иззи, ну ты чего, не надо, — немного неловко просит рыжеволосая, протягивая к ней руки, чтобы помочь ей подняться.
Черноволосая ловит её руки и принимается их зацеловывать. Морена плотно сжимает губы и глаза её снова наполняются влагой. Если бы в ней было чуть больше силы, она бы попробовала притянуть Иззи к себе для объятий, но она по-прежнему была сильно истощена физически.
— Лучше обними меня, — простит ведьма, пытаясь высвободить руки, чтобы остановить свалившийся на них град поцелуев.
— Твоё слово для меня теперь свято, — пролепетала Иззи, приподнимаясь, чтобы прижать Морену к себе.
Ведьма тихо смеётся из-за её слов. Она использует остаток сил для того, чтобы прижать Иззи к себе. По щекам её стекают слёзы в момент того, когда она зарывается лицом в чёрные кудри. Объятия становятся последним, на что у ведьмы хватает сил. Её руки слабеют и безвольно спадают со спины Иззи. Охотница слегка отстраняется и замечает то, что Морена от бессилия провалилась в сон.
— Её надо отнести в кровать, — взволнованно пробормотала Иззи, поднимая голову на Ксавье.
Блондин был тут как тут. Он и без того то и дело посматривал на ведьму, осознавая то, что она не сможет продержаться достаточно долго. Иззи осторожно опускает Морену на диван, чтобы обнять Ксавье прежде, чем он отнесёт ведьму на второй этаж. С ним уже Иззи не была столь сдержанна и осторожна, поэтому забралась на него сверху, чтобы обнять его и руками, и ногами.
— И тебе спасибо, ты и впрямь самый лучший, — восторженно бормочет черноволосая, прежде чем зацеловать лицо демона.
Ксавье растерялся из-за столь эмоциональной благодарности. Алек с удивлением смотрел на то, как сестра забралась верхом на демона и оставляла на его лице череду поцелуев. Благодаря связи душ, у Алека было стойкое убеждение в том, что Ксавье хороший парень, но всё же он был старшим братом родом из прошлых столетий, как он мог спокойно перенести подобное зрелище?
— Я начинаю жалеть о том, что вернулся к жизни и стал свидетелем этого, — сконфужено бормочет Алек, отводя взгляд немного в сторону.
Изобелла была красивой и милой, у неё никогда не было проблем с мужским вниманием. Теперь она стала более раскованной и сексуальной. Алек ещё не был готов принять эти перемены в ней. Они смущали его куда больше, чем будоражило сознание новость о изобретении интернета. Он ещё просто не знал о том, как возросла сексуализация за прошедшее время и о том, какой популярной была порноиндустрия. Алека ещё ожидало состояние постоянного удивления во время того, как он прямо, как ребёнок будет учиться жить в новом времени и знакомиться с его многообразными современными технологиями.
Иззи одёрнула себя от желание горячо поцеловать Ксавье в губы. Алек и без того шокирован происходящим, не стоит доводить его сердце в первый же день до рокового удара. Черноволосая избавляет себя от рук демона, чтобы оказаться на полу. Старомодный взгляд брата её развеселил.
— Александр, не смущайся моим непристойным поведением для нового времени, я ещё можно сказать соблюдаю нормы приличия, — с улыбкой оправдывается охотница, стирая с щёк тушь.
— Стоило тебе объясниться и мне сразу стало легче, — его тон был спокойным, но взгляд в этот момент был серьёзным. Это был сарказм, которым Алек прикрывал то, что пояснения Иззи не помогли ему лучше воспринимать увиденное.
Охотница восприняла его замечание со смехом. Времена и впрямь стали другими, и она с большим удовольствием станет для Алека по ним проводником. Чуть позже он будет более безмятежным при виде чего-то «распутного», но вот сколько для этого потребуется времени, это уже другой разговор.
— Теперь я вижу, что это вправду ты. Мой чопорный братец вернулся! — отшучивается Иззи, вновь подходя к Алеку.
Её взгляд теперь жадно рассматривал каждый дюйм его тела, всё ещё с трудом веря в происходящее. Эту неугомонную радостную волну внутри было уже не остановить. И ей до одури хотелось расспросить его о том, как стало возможно то, что она видела сейчас его живым перед собой.
Пока Ксавье был занят перемещением Морены в более удобное для сна места, чем диван в гостиной, Алеку хватило этого небольшого временного промежутка, чтобы рассказать сестре о том, как его вернули с того света.
Иззи была слегка возмущена тем, как Ксавье и Морена обвели её вокруг пальца, но возмущение быстро сошло на нет из-за необъятной благодарности и восхищения. Она чувствовала, но не осознавала ещё до конца то, что в её сердце в этот момент крепло чувство любви к Ксавье и Морене. Но она поняла решение демона остаться с ней добровольно. Под влиянием интенсивных чувств, она решила, что добровольно оставить Морену могло означать то же, что и расставание с жизнью.
Или нет. Ещё хуже — если жизнь удаётся сохранить, но она становится блеклой и серой, лишённой всяких ярких красок. Чёрно-белый фильм, в котором тебе придётся жить и все диалоги превращаются в сноски снизу экрана. Абсолютный мрак, с которым не хочется иметь никакого дела. Даже Ад по сравнению с такой жизнью кажется лучше. В нём хоть можно отыскать какихнибудь интересных исторических личностей и провести время за познавательным разговором. А что делать в сером мире? В бренном существовании без яркого пятна в виде огненно-рыжей гривы и хитрыми зелёными глазами, что как магнитом притягивают в жизнь все остальные яркие цвета?
Ксавье заботливо уложил Морену в кровать и вернулся в гостиную. Его голова была занята подсчетами необходимого количества крови для того, чтобы организм Алека смог полностью восстановиться. Морена оставила для него чёткие указания, которым необходимо было в точности проследовать. И сейчас Алеку до того, чтобы встать на ноги оставалось ещё три литра крови внутривенно и ещё около полутора для приёма через рот.
Ксавье застаёт Алека и Иззи смеющихся над чем-то. Из-за этого его самого тянет на улыбку, из-за которой у него уже болели щёки, потому что она не сходила с его лица этой ночью. Охотница сухо отзывалась о брате и рассказывала о нём как бы невзначай, но Ксавье удалось верно определить подлинную ценность Алека для Иззи. Встретиться с ним ей хотелось больше всего на свете, просто со временем она сумела убедить себя в обратном, поверив в то, что встречи с братом ей не видать так же, как и Рая.
Морена стала той, кто разрушила её убеждения, чтобы взамен этому осуществить давнюю мечту. Пусть она немного запылилась и успела даже забыться за три сотни-то лет, но теперь она была исполнена. И гостиная превратилась в эпицентр всепоглощающей эйфории, а не локацию для вымещения гнева Морены. Неподдельное счастье, казалось, пропитало всю комнату и проникло своими согревающими волнами во всех, кто сегодня тут сумел побывать.
— Не думала, что когда-нибудь это может звучать не глупо, но я в восторге от того, как вы обвели меня вокруг пальца, — воодушевлённо делится Иззи, замечая приближение Ксавье.
— Профессор МакЛауд оказался лучшим по части конспираций, — отшучивается в ответ блондин.
Иззи немного смущается из-за воспоминаний о том, как она назвала Морену «красной шапочкой». И вместе с тем она наконец осознаёт то, что к ней вернулась способность чувствовать. Это её удивляет, но всё же не так сильно, как возвращение брата.
— Я чувствую, — тихо проговаривает она, прежде всего признавая это для себя. Её глаза широко распахиваются из-за внезапного осознания этого факта.
Серые глаза чутко рассматривают её выражение лица, а губы расплываются в мягкой улыбке. В тёмно-карих глазах теперь можно увидеть отражающиеся чувства. Это было вторым чудом за сегодняшний день. И уже третим на общем счету Морены.
— Мои поздравления, — ласково проговаривает Ксавье. — Добро пожаловать в клуб, мне было в нём немного одиноко, но теперь с тобой я чувствую себя гораздо лучше.
Охотница встречается взглядом с Ксавье и чувствует себя ещё лучше из-за того, что он был её парнем. Ксавье был очень заботливым и обходительным и сейчас она отмечала то, как ей с ним повезло и мысленно благодарила тот день, когда он разыскал её для того, чтобы помочь Морене вернуть человечность.
Морена прямо, как эффект бабочки. Маленькая деталь, что в корне меняет происходящие события. Если бы не она, к Ксавье не вернулась человечность, мы вряд ли когда-нибудь познакомились и Алек по-прежнему был бы в потустороннем мире. Она на Земле чуть больше года и за это время успела осчастливить троих людей. Морену заслуженно можно было считать самой лучшей из рода МакЛауд. Хоть от рождения она и была ведьмой, поступки её были доброй волшебной феи. И это, пожалуй, было лучшим примером разрушенного шаблона из всех, что я видела.
— Друг, как ты себя чувствуешь? — интересуется Ксавье, проверяя капельницу в руке Алека.
— Как игольница, — признаётся вампир, наблюдая за действиями демона. Оптимизм Алека Ксавье оценил тихим смешком. — Как скоро я смогу потрясти своими новыми костями? — любопытствует в ответ он.
Ксавье тихо подсвистывает от удивления.
— Не дурно. Быстро ты разогнался от «мне нужно привыкнуть к ощущению себя живым» до «растряски заимствованных органов», — дружелюбно подмечает блондин.
Ксавье понимал нетерпеливость Алека. Ему ещё столько предстояло узнать, нужно было наверстывать упущенное время, а он уже который час находился без движения. Настрой у него был боевой и это было хорошо.
— Не горю желанием быть «потрёпанным стариканом», — серьёзно отвечает Алек. Из-за этого Иззи смеётся. Вероятнее всего, она ему такое прозвище и дала. — Мне нужно соответствовать новому времени.
— Конформист, — шутливо фыркает Ксавье.
Алек смеряет его хмурым взглядом. Кроме нового времени ему нужно было привыкнуть к тому, в какую весёлую компанию его занесло. Иззи не могла сдержать смешка, из-за чего и ей досталась порция хмурости брата. — Чего так насупился? Хочешь позвать меня на дуэль? — вновь поддел его Ксавье, слегка наклоняясь к нему. — Не хочу тебя разочаровывать, но они тоже вышли из моды.
Иззи сдавленно смеётся. Ей нравилось то, что Ксавье поддержал её настрой немного высмеять старомодность Александра. Но в этот момент она решила вставить слово в защиту брата, потому что он отлично стрелял из лука и в сражении один на один на мечах был хорошим противником.
— Не подавай ему идей. Алек на самом деле может позвать тебя на дуэль, у него превосходные навыки владения оружием, — дружелюбно предупреждает Ксавье Иззи.
Алек слегка кивает в ответ на её слова. Ксавье переводит взгляд на Иззи.
— Я на то и рассчитываю, — поясняет демон.
— Приду в себя и наваляю тебе, посмотрим, кто посмеётся последним, — с улыбкой рассуждает вампир.
Ксавье удивлённо вскидывает брови и смеётся. Ему нравился темперамент Алека. Их взаимодействие было удивительным примером того, как за очень короткий срок можно выстроить с кем-то дружеские отношения. Ксавье уже понемногу начинала нравится их душевная связь, она была по-настоящему волшебной. В довесок к этому она помогала лучше понять Морену во время того, когда она была связана с Иштар. Это внутреннее ощущение родства настолько поразительно, что с ходу невозможно подобрать верных слов для описания того, что ты чувствуешь.
— Даю тебе фору в пару часов, если за это время не оклемаешься, ты станешь самым лёгким моим противником, — в шутку рассуждает Ксавье, принимаясь добавлять новые пакетики с кровью.
Александру нравился Ксавье. Он был славным малым. Рассуждая сейчас с ним о сражении, вампир подразумевал исключительно дружеский поединок. Алек не возражал против тренировки своих способностей. Но сейчас он увидел возможность поддеть демона в ответ и решил ею воспользоваться.
— Выделенное мне время я потрачу на то, чтобы решить достойный ли ты для меня соперник или ты не стоишь потраченных на тебя усилий, — деловито проговаривает Алек.
Гостиная заполняется смехом. И общее настроение остаётся по-прежнему приподнятым. Каждый по-своему, но все они без исключения полюбили эту прекрасную ночь. Она заслуженно заняла место одной из лучших и самых запоминающихся моментов за последнее время.
Если бы Ксавье последовал своему шуточному замечанию и всё же расставил в доме Морены капканы, они бы всё равно не остановили Никлауса, которому очень сильно хотелось увидеть ведьму, чтобы убедиться в том, что она в порядке.
Майклсон приглашён в дом, поэтому у него был большой выбор вариантов того, как он может в него попасть — через парадную дверь, заднюю, вырыть ров к подвалу, разобрать крышу или и вовсе прыгнуть прямиком в дымоход. Войди он в дверь, встретился бы с Ксавье, Александром и Иззи, голоса которых доносились с первого этажа. Использовать другие варианты не было смысла, потому что среди разыгравшейся фантазии, гибрид предпочёл самый очевидный — проникнуть в дом через окно второго этажа.
За два счёта он оказался в спальне Морены, внимательно осмотрев её милый и беззащитный вид во время сна. Кровать ведьмы была довольно широкой, настолько, что в ней комфортно могли спать сразу три человека. Но этому не бывать — вторая половина кровати рядом с Мореной предназначена только для Никлауса, и он знал, что однажды займёт её навсегда. Но сейчас цель его визита состояла не в том, чтобы устроиться рядом с ведьмой, вообразив, что они в качестве пары уснули в одной кровати. Эта вылазка была своего рода расследованием. Попытка выведать немного секретов из того, что её окружало. И, кроме этого, возможность узнать тайны её спящего сознания. Никлаус знал о небольшой особенности Морены, что прежде его всегда умиляла. Дело в том, что ведьма иногда бормотала во сне. Такое бывало не часто, в основном, в моменты того, когда она была сильно вымотана. Прознав о том, что она вытянула Александра с той стороны, гибрид знал, что это может быть один из тех случаев, когда Морена может что-то пробормотать, раскрыв тем самым то, что занимает её разум.
Такова природа — во сне мы все уязвимы, особенно, если сон глубокий и не бдительный. Доподлинно неизвестно, но по заявлению сомнологов — мозг во сне обрабатывает полученную информацию за день и в то же время разгружает объёмы памяти, просматривая ту или иную информацию на «актуальность» и «необходимость», эта ночная деятельность мозга и формирует сновидения. А вот какими именно они будут — каждый раз остаётся загадкой, пока не увидишь сна полностью. Сновидения тем и любопытны, что никогда не можешь предугадать того, что будет намешано из старой информации с новой, какие образы будут вызваны в ходе этого. В такие моменты не контролируешь ни мимику, ни жесты, а Морена в добавок к этому ещё и бормочет.
И именно эта особенность позволила Никлаусу убедиться в том, что разум Морены был полон разных тревог. В начале он увидел, что её глаза слезились, тогда она пробормотала «прости…я сожалею», затем она проговаривала что-то невнятное на неизвестном гибриду языке, немного погодя дыхание её участилось, стало шумным и быстрым. Это было признаком дурного, кошмарного сна. Тогда она более чётко сказала «паскуда, вернуть» и шёпот её был грозным. Морена зашевелилась, что могло означать то, что она вот-вот проснётся, но этого, к счастью, не случилось, наоборот, она успокоилась, лицо её вновь расслабилась и последнее, что удалось услышать гибриду было «я не банши, я верю». После этого он решал больше не искушать судьбу возможностью быть пойманным за этим жутковатым занятием. Пусть всех подробностей он не знал и сновидение своими глазами не застал, всё же некоторые выводы он сумел из этого сделать.
Например, о сожалении, что могло быть вызвано утратой фамильяра или своей почившей самозванки-тётушки. Морену могло душить чувство вины, потому что в обоих случаях смерти она могла обвинить себя. Гибрид предположил, что «вернуть» относилось к Кроули, к этому выводу его подтолкнули предыдущие разговоры с Мореной и её рукописные записи, что он сейчас просмотрел, занимая чем-то свободное время, они были ещё одним доказательством. Ведьма расписывала подробно все известные ей потусторонние миры и вычёркивала те, в которых ей не удалось обнаружить брата. Последний пункт так же был зачёркнут, но рядом с ним она оставила имя «Алек», на этом записи прерывались и страницы далее были пустыми, ожидая того момента, когда чернила оставят на них новые записи о других загробных мирах. О том, кого она назвала паскудой, он гадать не стал.
Оставалось загадкой то, что было произнесено на другом языке и о том, что такое банши или кто такой. Но благо с этим вопросом можно было обратиться к источнику человеческих знаний — Google. Никлаус переживал о Морене и это ночное похождение стало подкормкой для его тревоги. Его беспокоило то, что она не берегла себя должным образом и была слишком упрямой для того, чтобы просто принять проявленную заботу. Будь она более покладистой, всё было бы гораздо проще, но из-за этого могло оказаться менее интересным. Никлаус не любил иронию, но это не спасало его от того, чтобы она время от времени происходила в его жизни.
«Я верю» — эти два слова было приятнее всего слышать, потому что Никлаус восхищался этой её способностью, что Морене удалось сохранить несмотря ни на что. Сам гибрид не сумел сохранить в себе веры в лучшее, надежды на чудо, но у Морены было особое влияние — она без особого труда напоминала о них. Своим собственным примером она доказывала то, что и в жестоких и грубых терновых кустах распускаются прекрасные цветы. В страшной засухе, грозящей вымиранием растений и животных, Морена была спасительным проливным дождём.
Никлаус был выжженным полем, по которому ведьма, ступая босыми ногами, возвращала растительность и вместе с тем и жизнь. Мужчины вроде него издавна были генералами, командовали полками войск, вели их в боя, а лукавый, что женщину создавал, более хитрый путь указал — командовать генералом. Майклсон считал это высказывание смехотворным. Женщины, конечно, имели своё влияние, но ему думалось, что оно не могло быть настолько сильным, чтобы взять под контроль самого генерала. В этом он ошибся, но извлёк из ошибки урок — если после долгой жизни во тьме, ты находишь луч света, такую возможность упускать нельзя. Ему одного раза было достаточно. Дважды они не расстанутся. Никлаус обретёт счастье благодаря Морене. Благо даря Морене. Осчастливив ведьму, он безмерно станет счастлив сам.
***
Пустые голубые глаза казались неживыми, в них не было ни заинтересованности, ни любопытства, они не выглядели вдумчивыми, просто плавно передвигались из стороны в сторону. Уголки тонких губ были немного приподняты в лёгкой улыбке. Таково было лицо мясника, что запомнилось Сальваторе в короткие моменты того, когда он мог хоть немного видеть.
Костлявые руки уверенно держали нож и им в лёгкой и непринуждённой манере этот отбитый худощавый мужчина демонстрировал свой нрав живодёра.
Многочисленные режущие раны по всем мягким тканям, разрезанные сухожилия, фонтанирующие струи крови из поврежденных артерий, колющие тычки в живот, повороты рукояти ножа, в моменты которых казалось, что все кишки накручиваются на лезвие. От боли глаза застилала мутная пелена, голова едва соображала, а голос от криков срывался ещё в самом начале.
Но нож был не самым страшным оружием. Даже без сил из-за длительного воздержания от крови, раны от него достаточно быстро регенерировали.
Куда большую опасность представляли механизмы для дробления костей, в заострённых тисках которых неоднократно трещали кости верхних и нижних конечностей — кисти, ступни, локтевые суставы, лодыжки, предплечья, малая и берцовые кости, плечи, большие берцовые кости. Стальные зубья проникали внутрь тела и давление их не ослабевало, пока кости не прекращали трещать окончательно.
Из отверстий сочилась кровь до тех пор, пока железо находилось внутри. Горло разрывалось от криков от неистовой боли вновь. Но это не спасало, мужчину это никак не трогало, напротив, чем сильнее были крики и муки, тем довольнее казалась улыбка на его лице. Хруст дробления костей звучал ежедневно. Пытка доводила до настоящего животного страха. Паника смешивалась в голове с сигналами боли. Было страшно из-за того, что это никогда не закончится. И страх был не напрасным. Мукам не было конца. Дольше всего трещала большая берцовая кость и больше всего приносила мучений, но в момент того, когда мужчина её ломал, Деймон терял сознание. Это происходило всего несколько раз. Другие части тела голубоглазый ломал чаще, потому что вампир ещё держался в сознании и тогда у него была возможность испытать на нём раскалённые угли.
Среднего размера куски нагретых углей уверенно и играючи прикладывались к шее, груди, бокам животу — те части тела, что удалось сохранить в сознании, после чего сил больше не оставалось вообще ни на что. Пространство заполнялось удушливым сладковатым запахом горящей человеческой плоти. Шипящий звук горящей кожи и буквальное ощущение того, как она запекается под обжигающим куском. Всё это было просто невозможно терпеть. Из-за чего голова окуналась в темноту и в ней наступали непродолжительные передышки от этого ужаса.
«Всего этого можно избежать, если ты повторишь тоже самое со своим соседом». Напоминал размеренный голос с небольшой издёвкой. Перед этим предложением было чрезвычайно сложно устоять. Деймон отчаянно желал того, чтобы всё это прекратилось, но он знал о том, что за стеной была Маргарет и Лолита, из-за чего не мог согласиться на то, чтобы стать для них мясником и провернуть с ними тоже самое, от этого из раза в раз Сальваторе приходилось слать мужчину к чёрту.
Собственный героизм поражал его самого. После того, как он приходил в сознание, тело как по волшебству уже полностью регенерировало и не испытывало никаких болезненных ощущений, мужчина задавал ему вопрос о том, займёт ли Сальваторе его место, вампир ему отказывал и тот вновь начинал пытки, напоминая о той боли, в объятиях которой вампир был не так давно. Через несколько заходов появилось желание сдаться. Можно было спастись, даже если это была лишь призрачная надежда, она всё же была. Пытки можно было прекратить.
Всего-то стоило согласиться с его предложением, занять место голубоглазого. После чего вероятнее всего придётся отключить человечность, чтобы продолжать как-то жить дальше. И в какой-то момент это потеряло значение. Стало не важно, что будет после. Было важно лишь то, что можно избавиться от диких мучений. Но Сальваторе от чего-то так и не согласился на его предложение. Он не знал, что было после. В его голове на повторе были моменты того, какие муки ему пришлось перенести, в ушах звучал ужасающий треск костей, а в носу был запах сожженной плоти.
Это видение настигло его во сне. И сон этот до того казался реалистичным, что становилось не по себе. Деймон очнулся ото сна с ощущением того же животного страха, что были у него во сне. Он в смятении ощупал свои предплечья, дабы убедиться в том, что с ними всё в порядке. Но они были целы. Это была лишь проекция его разыгравшегося воображения и была она чрезвычайно жуткой.
— Деймон, с тобой всё хорошо? — доносится слева мягкий голос Елены с нотками небольшого волнения.
Сальваторе поворачивает голову к ней, всё ещё пытаясь выкинуть из головы приснившееся.
Всего восемь часов перелёта по маршруту Балтимор-Денвер за младшим Гилбертом. Сальваторе не рассчитывал на то, что его потянет спать. Вероятнее всего, он наконец почувствовал себя комфортно рядом с Еленой. Но теперь проснувшись после этого чудовищного сна, покой он больше не ощущал. О чём Елене было знать вовсе не обязательно.
— Полный порядок, — слегка улыбнувшись, отвечает он.
Полный порядок, просто только что его резали и рвали, ломали и обжигали так, что живого места не оставалось.
Может, это было вызвано возбуждённой нервной системой из-за навязчивой идеи найти расправу для Майклсон во чтобы то ни стало? Первородные не оставляли его даже во сне, это означало, что прикончить их нужно как можно скорее любым способом. Даже, если для этого придётся обратиться за помощью к мёртвым друзьям.
По пробуждению Морена по-прежнему чувствовала себя немного уставшей. За окном она замечает первые признаки рассвета, переворачивается на другую сторону кровати, пытаясь уснуть вновь. Но ей этого не удавалось. Из головы не выходили отрывки горько-сладкого сна, в котором она встретилась с теми, кого сильно любила — Иштар и Маргарет. Ей больше хотелось сконцентрироваться на сладкой части своего сна — на моменте с Иштар и Маргарет, что пытались убедить её не винить себя в своих смертях, а так же напомнили о том, насколько хорошим человеком её считали. Она уверяла Иштар в том, что она не банши, она не тянулась к горю, просто так выходило, что оно само собой плелось за ней по пути, пряталось в её собственной тени и упорно подавлялось её сознанием. Маргарет ведьма рассказала о том, что её отношение к придуманными ими шести невозможных вещах изменилось, она старалась в них верить.
Морена была сильна в то время, когда её не заботил никто, кроме неё самой, но превосходя свою ненависть, побеждая свою агрессию, проявляя добро для других, она чувствовала, что эти поступки обладали куда большей силой, чем зацикленность на самой себе. Быть добрым чертовски сложно. Доброта не была уделом слабых. Она была доступна только сильнейшим.
Мир и впрямь был безумным, но Морена была его частью. И, поскольку, Небеса не упали ей на голову и Бог допустил возможность её существования, значит, на то была причина. Ведь ту, что грозила уничтожить всех живых, должен был попытаться кто-то остановить. Кроме матери, кучки мелкой нежити и белоглазого демона. Кто-то с большей силой. Раз ни один ангел не пришёл за ней, это могло означать, что Создателю было до неё какое-то дело. Или, наоборот, она не вызывала у него никакого интереса. Тогда это как минимум странно. Как максимум, что насчёт всех твоих созданий, Господи, тебе не жаль будет потерять их всех?
Какой же бред. Я снова обращаюсь к Богу, как будто у меня есть на то хоть какое-то право. Да чёрт с ним с правом, я могу сама себе разрешить. Мне можно. Алло, там на верху, если я поменяю фамилию на Винчестер, ты может хоть знак какой-нибудь пошлёшь? Подмигни, если ты вообще есть, а то вдруг я попросту трачу место в своих мыслях упоминаниями о тебе.
Ведьма легла на спину, сложив руки в замочек на груди. Её голова была занята размышлениями о том, что она была тем человеком, что возвращала демонам человечность, а сама уже начинала сожалеть о своей способности чувствовать. Поводов для тревожности скопилось столько, что она не могла уже точно определить для себя, что её беспокоило больше — пророчество, неудачи в поисках Кроули, отношения с матерью, тайны и секреты, окружавшие её с разных сторон, от которых её уже тошнило или поступок Деймона. Она жалела о том, что её эмоциональный диапазон был таким размашистым. И пусть вампирской интенсивности больше не было, это не делало положение дел лучше. Морена не хотела это признавать, хотя подозревала, что намеренно концентрируется на физической усталости, чтобы не замечать того, насколько она истощена была морально.
Можно представить, как она вернулась, чтобы отомстить Деймону со 100% зарядом жизненных сил и по мере того, как развивалась её дальнейшая жизнь в Мистик Фоллс, она постепенно теряла проценты своего заряда. Так, после смерти Иштар, с которой она утратила часть своей души, склоками с Ровеной и сложными отношениями с Деймоном, жизненной энергии стало 75%. Дальше было больше, потому что жизнь легче не становилась. После смерти Маргарет, процент жизненной энергии составлял ровно половину и желание хоть как-то защититься привело её к импульсивному отключению человечности. Это помогло, но только до тех пор, пока человечность её не вернулась. С половиной жизненной энергии справляться с постоянным напряжением уже не такая лёгкая задача. Как не подавляй свои чувства — стресс, беспокойство, настороженность и возбуждённость оставляли свои следы. Для того, чтобы восстановить свои силы сна ей уже было недостаточно. В обычной жизни с этим могла бы помочь справиться продолжительная терапия и самоанализ. Но у Морены в жизни из обычного было разве что школа. Самая обычная государственная школа. И дом, если не брать в расчёт её ведьмовского арсенала и оружейного сейфа в комнате Маргарет. На этом всё. Остальное выходило за рамки «нормального». Хотя, твоё окружение — отражения тебя самого. В череде рядовых вещей ей особо делать нечего — быстро наскучит. В кого быть нормальным, если не было в жизни для того примера?
Морена была достаточно сведуща в вопросах самокопания. Она сама для себя выступала в роли защитника и обвинителя, родителя и ребёнка, психолога и пациента. Поэтому лучше всего на ней работают её собственные манипуляции. Ведь каждый знает себя самого лучше, чем другие. Можно достаточно долго заниматься самообманом и пытаться обходить механизмы защиты психики, пока они не возьмут своё. Тогда незаметно проходит невидимая линия и от твёрдого убеждения в том, что ты хорошо себя контролируешь, остаётся только видимость контроля для внутреннего спокойствия. Мозг побеждает и пускает все силы на то, чтобы обеспечить своему обладателю выживаемость. Хронический стресс ни разу не друг для нервной системы. Он враг. И от него следует избавиться любыми доступными средствами.
В очень упрощённом варианте можно представить сознание, как коробку, в которой хранятся мысли, воспоминания, чувства, что человек осознаёт и признаёт. В интересах разума держать нас в пределах этой «коробки», потому что она расценивается мозгом, как «безопасная зона» — то, с чем мы можем справиться. В пределах сознания ты сохраняешь способность фокусировать внимание, рационально и логически размышлять. Коварность в том, что ты легко оказываешься заложником своего сознания и сконцентрированность на своих собственных мыслях и чувствах, ограничивают твою способность трезво воспринимать те или иные обстоятельства.
Работа над собой со специалистом или без него предполагают анализ более глубоко уровня — а именно подсознание, которое представляет собой уже не обычную коробку, а хранилище с кодовым замком на двери. В него мозг отправляет чувства, в том числе и подавленные, которые слишком болезненны и постыдны, мысли, побуждения и воспоминания, которые находятся за пределами нашего сознательного понимания. Разгадаешь код и облегчённо выдохнешь от того, насколько это было сложно? Мечтай. За дверью хранилища целая система ячеек и к каждой нужен новый ключ.
Где зарыта собака? На заднем дворе. Подвох в том, что отыскать ключи — не самое сложное. Самая тяжелая часть наступает тогда, когда ты всё же открываешь ячейку и с неё на тебя сваливается всё её содержимое. Независимо от того, что в ней хранилось — ты будешь сильно растерян, невероятно разочарован, чрезвычайно напуган, весьма обижен, изрядно расстроен или и вовсе подавлен. Мозг не забавы ради так тщательно защищает содержимое подсознания — он отгораживает тебя от того, что ты осознать ещё не готов или не способен в принципе.
В чём разница между психологом и ведьмой МакЛауд? Второй достаточно одной встречи для того, чтобы проникнуть в сознание и заглянуть в подсознание, но в отличие от психолога, она сделает это не для того, чтобы помочь тебе разобраться в себе. Размышления Морены неволей натолкнули на воспоминания о том, как она пыталась защититься от попыток проникновения в её сознание. Ровена знала все её секреты. Она видела всё. В том числе и то, как Морена её воспринимала, как относилась к её словам и поступкам. Ровена прекрасно осведомлена была в том, насколько Морена была сломлена из-за её поведения и это не заставило её пересмотреть методику своего воспитания. Ей было всё равно. И это осознание, к сожалению, было в сознании. Как будто Морена могла с ними справиться. Как будто могла это вынести. Ведьма предпочитала, чтобы их отношения с матерью отправились прямиком в подсознание, и чтобы у неё никогда не возникло желание к ним вновь обратиться, чтобы найти ответы и что-то понять.
Она предпочитала забыть о Ровене, потому что мысли о ней притягивали и все остальные тяжелые размышления — об их отношениях с Кроули, о смерти брата и двуличии Ровены после этого, её слова о недоступности любви для рода МакЛауд, насмешки, упрёки, откровенные издевательства, внушающие неуверенность, что подкреплялась изменой Деймона.
Легко усомниться в себе, когда тебе предпочитают кого-то другого. Даже если до этого ты был на пьедестале любви к себе, излучал уверенность и был готов целоваться с собственным отражением.
Неуверенность, смятение и сомнение появились в её жизни были всегда, но с недавних пор они стали более заметными, а касались преимущественно её размышлений о своей семье и жизни. Ровена не убивала Кроули, это сделал Люцифер. Матушка, пытающаяся контролировать брата, внушающая ему неуверенность, сговор с Сэмом, чтобы тот его убил, оплакивала его кончину и предпринимала попытки вернуть сына. Ровена, где логика? Меня так удивляет её лицемерность, потому что она говорила Винчестерам, что предпочла бы живого сына, ненавидящего её, но после моего появления она осталась такой же жестокой. Нужен повод поплакать раз в столетие? Кончина ещё одного ребенка для этого — лучший вариант? Или, может, она уже просто спятила за долгие годы своей жизни? Я МакЛауд, но мне, похоже, нужен переводчик, чтобы понять её поведение.
А теперь Морена стала придирчивым взглядом рассматривать саму себя — может, с ней самой что-то было не в порядке? Противоречия свойственны человеческой натуре, но эти определённо были чересчур противоречивы.
Кто я такая на самом деле? Так ли я привлекательна, умна и сильна, как мне хотелось о себе думать? Может, я заблуждалась по поводу себя? Я полагала, что я шедевр, а как оказалось, дурного вкуса. Я хотела быть лучше Ровены, хотела быть, как Кроули. А в итоге — пойдя по пути «от противного (Ровены)» я неосознанно шла прямо по следам её туфель по дорожке с названием: «я твоя жалкая копия». Забыла только перед предательством Деймона родить от него на соломенном коврике, чтобы в последующем превратить жизнь нашего общего ребёнка в Ад.
Морена была очень понимающей и сострадательной, но после своего повторного возвращения на Землю, она научилась лучше распоряжаться этим качеством. Она могла понять, почему Деймону понравилась Елена — она была более человечной, ею было легко управлять, у неё был хорошо развит синдром спасателя и она демонстрировала его чаще, чем Морена, что больше не хотела спасти всех на свете. Ведьма догадывалась о том, что Ровена была такой же сломленной, как и она сама — Константа, судя по немногочисленной информации, была мягко говоря не подарок, Ровена не прижилась ни в одном ведьмовском обществе, а ещё в её жизни были поганые мужчины и сердитость её в моменты того, когда она рассказывала Кроули о его отце, означали, что ей было чертовски обидно и больно после того, как он её оставил одну.
Морена могла увидеть причины и следствия, найти объяснения, посочувствовать. Но не в этих двух случаях, в частности. Не этим двум людям. Она отказывалась такое поведение и поступки понимать и принимать. Чёртова коробка сознания захлопнула свою крышку и попросту не позволяла взглянуть на эти ситуации под другим углом, они не позволяли ей рационализировать, потому что её терзали собственные эмоции и чувства, отделаться от которых она не могла. Чёртова коробка сознания захлопнула свою крышку и вынудила её со всем этим разбираться, в то время, как Морене только и оставалось, что задаваться терзающими её душу вопросами вновь и вновь, потому что она никак не могла найти на них ответа. Лучше бы сознание выкинуло всю эту грязь в подсознание, чтобы ей не пришлось из раза в раз изводить себя размышлениями, которые ни к чему не приводят.
Рыжеволосая отрывается от мыслей в тот момент, когда слёзы стекают по её вискам и затекают в уши. Это неприятное ощущение помогло ей быстрее вернуться к реальности. Она с сожалением осознаёт то, что ей так и не удалось вновь уснуть. Ведьма устало встаёт с кровати и плетётся на первый этаж. Сил на магический всплеск энергии не было, но с давящим комом напряжения следовало что-то сделать. Самым доступным вариантом был первобытный крик. Дать волю чувствам с помощью высвобождения их с помощью крика. Если бы в доме она была одна, ведьма бы просто могла бы прокричать в потолок или в подушку. Но это привлечёт лишнее внимание, которое ей не было нужно. Не хотелось быть проблемой. Но в последнее время у неё выходило только это. Ведьма на носочках спускается по лестнице, неволей подмечая то, как тихо было во всём доме. Она замечает спящего на диване Алека. Его тело должно было уже прийти в норму. Если они с Иззи решат остаться тут, Морена позволит ему занять комнату Маргарет, чтобы ему не пришлось ночевать в гостиной. Но этот вопрос потерпит ещё немного, в отличие от неё самой, что просто хотела забиться в угол и плакать до тех пор, пока слёзы не закончатся, чтобы они больше никогда не появились в неподходящие моменты её жизни. А подходящих для них моментов у ведьмы не было.
Морена наступает босыми ногами на холодное крыльцо из-за чего по телу её пробегает волна мурашек. Она прикрывает за собой дверь и ускоряет шаг в сторону бассейна. Ведьма предполагала, что он не понадобится ей так же, как и подвал. Но для всего, по всей видимости, нужно определённое время. Как сейчас, например, бассейн может выступить в роли лучшего места для крика, потому что вода хорошо поглощает звуки.
От каждого нового шага она сильнее дрожит, ей хочется съёжиться от холода и поскорее убрать ноги от раздражителя, но она не отступает от задуманного и приближаясь к бассейну, шагает в его прохладную воду. Сердцебиение её резко увеличивается и всё тело тут же промерзает до самых костей. Едва её голова погружается в воду, Морена открывает рот и что есть мочи кричит, представляя, что крик её направлен на тяжелые мысли, которые заняли её голову с самого пробуждения. Она заставляет своё напряжение вместе с криком выйти наружу. От этого действия на поверхность поднимаются воздушные пузыри.
Длится такой способ терапии не больше пары минут, потому что Алек сквозь сон услышал всплеск воды и подошёл к двери на задний двор, чтобы узнать, что это было. А когда он заметил в воде кипу рыжих волос, поспешил тут же вытащить ведьму из бассейна. Он нырнул вслед за ней и принялся вытаскивать её на поверхность. Увидев то, что Морена была в сознании, он сильно удивился. Алек не знал, было ли это для неё в порядке вещей, но по мурашкам на коже и дрожащему подбородку, догадался о том, что ведьма не была из тех энтузиастов, занимающихся закаливанием.
— Ты зачем в воду прыгнула? — хмуро интересуется он, волоча её к ступенькам. — Не знаешь, что от этого умирают?
Его замечание было вполне реальным, потому что смерть человека, неожиданно оказавшегося в холодной воде, наступает значительно раньше, чем при постепенном охлаждении. Но для этого температура воды должна была быть значительно ниже, чем она была сейчас. Наиболее опасной температурой было 28,4 градусов Фаренгейта, вода при этом должна быть ледяной, в ней тело резко остынет, пульс замедлится, артериальное давление спадаёт до критических цифр, в таком случае смерть может наступить в течение пяти минут. Но сейчас такой опасности не было.
Морена не могла нормально ответить из-за стучащих зубов. Ей пришлось покорно оказаться в тисках Алека, пока вампир отнёс её в дом, укутал покрывалом и посадил напротив камина, чтобы она отогрелась. Всё произошло так быстро, что осознание произошедшего дошло до ведьмы только тогда, когда дрожь наконец отступила. Она приподнимает голову и встречает рядом с собой серьёзное лицо охотника.
— Зачем ты это сделала? — вновь интересуется он.
Рыжеволосая непроизвольно слегка улыбается из-за того, каким милым ей сейчас показался этот момент. Алек был старшим братом Иззи, но сейчас как будто выполнял эту роль и для Морены. Проявленное внимание и забота воспринимались ею с доброй грустью и тёплой тоской. Элайджа немного напоминал Кроули своей внешностью и манерами, Алек вызвал ту же ассоциацию из-за произошедшего. Это было частью тёплой доброты, а понимание того, что это не более чем временное замещение того, чего бы ей хотелось на самом деле — тоскливыми и грустными нотками.
— Мне нужен был верный способ для пробуждения, — машинально отшучивается ведьма.
Брови Алека после услышанного подскакивают к верху. Кажется, он удивлён.
— Чем тебе не по нраву был вариант сходить в душ или сделать зарядку? — интересуется черноволосый.
Морена отводит взгляд в сторону. Алек был сейчас таким простодушным, принял на веру её слова, пытаясь выяснить, от чего она поступила именно так. Он не знал ещё о том, что у ведьмы имелись некоторые проблемы с тем, чтобы говорить правду. Морена слишком долго следовала привычке утаивать информацию, дезориентировать и привирать, так что теперь она поступала так же, едва успевая отдать себе в этом отчёт. Кому-то плохо удаётся лгать, она была противоположностью таких людей. Но ей не хотелось врать без повода, какой в том был смысл? Ведьма машинально отделалась от вопроса шуткой, но легче ей от этого не стало, поэтому она решила приложить сознательное усилие к тому, чтобы сказать правду. Кто знает, может ей от этого полегчает?
— Я сделала так, чтобы прокричаться, — признаётся Морена, поднимая слегка голову так, чтобы посмотреть Алеку в лицо. Вампир нахмурился. — Эмоциональное напряжение было слишком сильным и мне нужно было с этим что-то сделать, — поясняет она тихим голосом.
Хмурость на лицо Алека сменяется задумчивостью. Морена показалась ему такой человечной и прекраснодушной после этого, что для него удивительным становилось то, что она МакЛауд. Белый лебедь на фоне шакалов, коими казались другие члены её семьи. Хотя Ксавье и Иззи описывали её скорее, как белую ворону в стае чёрных ворон. Вид был один, повадки сохранялись одинаковыми, но в добавок к этому были и отличительные черты. Охотник присаживается рядом с ней, чтобы их лица были на одном уровне.
— Я могу чем-нибудь тебе помочь? — интересуется он, внимательно глядя на неё. Морена не выдерживает этот взгляд и отводит глаза в сторону. — Ты выглядишь печальной, если хочешь, то можем просто поговорить, — беззлобно предлагает он.
Морена стягивает покрывало с головы и сводит его края на своей шее. У неё в голове мелькает мысль о том, чтобы завести личный дневник для того, чтобы изливать ему свои чувства. Потому что желание поговорить у неё было, но ей осточертело то, что она вываливала свои тревоги на близких людей. Ведьме не хотелось приходить постоянно с жалобами на свою жизнь, хотелось так же, как и прежде подавлять это всё в себе и с гордо поднятой головой справляться со всеми невзгодами.
— Морена, мне жаль, что Кроули там не оказалось, — сочувственно произносит Алек, предполая, что она может быть расстроена этим известием.
Голос Алека был размеренным, мягким, располагающим к себе. Он чувствовал внутреннюю потребность в том, чтобы проявить к ней заботу, потому что вместе с благодарностью ему было немного жаль её в тот момент, когда по лицу её потекли слёзы. Хотя Кроули ему не нравился, он был для неё важным человеком, и он искренне сочувствовал из-за того, что его не оказалось в том потустороннем мире.
— Не сожалей об этом, твоей вины в этом нет, — спокойным тоном просит Морена, наблюдая за танцующими языками пламени. — Я вернула бы тебя, даже если бы Кроули там был. До или после того, как вернула бы его самого… Я рада, что ты здесь, — ведьма поворачивает к нему голову. — Это правда, — уверенно подтверждает она. — Я искренне порадовалась в момент вашего воссоединения с Иззи.
Охотник слегка кивает в знак того, что верит её словам. Выражение лица Морены меняется на его глазах. Признаки печали и усталости уходят, глаза становятся более сосредоточенными, а нижняя часть лица напряжённой.
— Я хочу, чтобы ты знал, что я вернула тебя не для того, чтобы сделать своим рабом, — серьёзным тоном оповещает ведьма. — Вертела я ведьмовские устои, не ты, не Иззи мне ничем не обязаны. Никаких долговых обязательств, относись к этому, как к щедрому анонимному пожертвованию от неравнодушного человека, имя которого для тебя навсегда останется загадкой, но поступок не забудется никогда, — на её лице появляется дружелюбная улыбка.
«Вертела ведьмовские устои» — очень смелое и резкое заявление. Александр, будучи рождённым в ведьмовской семье с магией в крови, был прекрасно осведомлён о тех самых столпах, на которых держалась сама суть ведьмовства — любое действие имеет последствия, ничего не появлялось из ниоткуда и не пропадало бесследно и, разумеется, самый главный — о важности сохранения баланса. Морена вернула охотника к жизни и это был слишком великодушный поступок, из-за возмещения которого он в самом деле мог быть привязан теперь к ней навсегда. А сейчас своим резким и уверенным заявлением ведьма вновь демонстрировала необъятность своей души. Алек хоть и лишился магии и, вместе с ней, и всей семьи, кроме Иззи, он не сможет просто смириться с таким даром и принять его, как должное. Даже с тем условием, что Морена от него ничего не требует взамен, он не оставит её лишь со словесной благодарностью. Ему не позволят так поступить собственные принципы.
— Ты что, Иисус Спаситель? — удивлённо спрашивает Алек, из-за чего Морена тихо смеется. — Откуда такая жертвенность?
— Ради всего грешного и низменного, не причисляй меня к лиге святых, — шутливо просит рыжеволосая. — Я холоднокровно пожертвовала двумя жизнями для того, чтобы тебя достать, так что, кого и можно назвать твоими искупителями, так это их двоих.
Алек слегка усмехается. В этот момент ведьма напомнила ему Кроули. Вот оно — «белая ворона среди таких же иссиня-чёрных ворон».
— Я выпью за их упокой, — уверяет охотник. — Но теперь покуда я жив, меня больше заботят живые, — деликатно оповещает он.
— На тебя действует связь с Ксавье, — мягко подмечает ведьма.
Алек слегка наклоняет подбородок вниз из-за чего взгляд выходит немного исподлобья.
— Полагаешь, что я неспособен самостоятельно по достоинству оценить твой поступок? — с сомнением интересуется он, возвращая голову в прежнее положение. Ведьма непроизвольно закусила губу из-за осознания того, что она ненароком могла его задеть. — Морена, ты никогда не будешь анонимным пожертвователем, я вовек не забуду не твоего имени, не того, что ты для меня сделала… — тем же размеренным тоном уверяет он.
Ведьма внимательно смотрит на него, не понимая, кто теперь из них больше жертвенный. Ей в самом деле не хотелось собирать должников. Она не собиралась привязывать к себе людей, манипулируя на их обязанности перед ней. Ни к чему держать в своём окружении целую боевую армию. Это излишне.
— Я уверена, что вы замечательные люди и заслуживаете всего самого лучшего, — чувственно произносит Морена, прерывая дифирамбы Алека. — У меня была возможность предоставить тебе шанс снова жить, и я им воспользовалась. Мне очень приятно то, что ты воспринял его с должным уважением, — искренне проговаривает ведьма. — И я хочу, чтобы вы с Иззи могли восполнить пробел своей жизни, что провели порознь без ощущения себя должными перед кем-то…
— Мы непременно это сделаем, — твёрдо уверяет Алек. — И сейчас у нас есть прекрасная возможность для близкого и хорошего общения с ведьмой рода МакЛауд.
— Ты хочешь остаться? — в лёгком недоумении уточняет ведьма.
— Да, — отвечает Алек, дополнительно кивая головой.
Это напомнило ей момент того, когда они разговаривали с Ксавье. Морена переступила через себя, чтобы предоставить ему право на свободную жизнь, не обременённую её проблемами, но он предпочёл остаться рядом с ней. Это было очень трогательно и сильнее их породнило. С Алеком их связывало не так много, от этого её поразило то, что он хотел остаться. Это было очень лестно, но от этого не казалось менее странным. Если бы у Морены была такая возможность, она бы с самой собой не осталась. Но от себя не убежишь. Ведьма предположила, что Алек не до конца осознаёт, что означал выбор остаться с ней рядом.
— Имея возможность на спокойную и размеренную жизнь с сестрой, ты выбираешь остаться рядом с той, чьё имя можно воспринимать в качестве синонима слова «проблема»? — немного в резкой манере интересуется Морена.
Алек выглядел хмурым во время того, пока она говорила об этом, а когда она закончила, выражение его лица стало на мгновение задумчивым. Она поспешно обрадовалась тому, что он решил взвесить своё скороспелое решение ещё раз.
— Выходит, что так, — воодушевлённо отвечает охотник, обнажая зубы в улыбке. Морене удаётся удержать свою челюсть от того, чтобы та от удивления не ударила об пол. Её неожиданно бросило в жар.
— Но почему? — озадаченно интересуется ведьма.
— Потому что Алек такой человек, — доносится позади мелодичный голос Иззи.
Они оба оборачиваются к нему. Ксавье и Иззи ненадолго отлучались для того, чтобы раздобыть завтрак. Вариант с доставкой они отбросили, потому что Иззи нужно было время для того, чтобы поделиться своими новыми ощущениями с Ксавье, и непродолжительная прогулка стала для этого лучшей возможностью.
— Кажущийся всегда немного хмурым, храбрый, заботливый, милосердный, немного застенчивый и серьёзный, — перечисляла она с тёплой улыбкой во всё лицо, вместе с тем сокращая постепенно между ними расстояние. — Совершенно непривыкший к притворству и лжи. Ему чужда гордыня и к избалованным засранцем его при всём желании отнести не получится, — черноволосая садится рядом с ними на пол, приобнимая Морену за плечи.
— Иззи… — одёргивает её Алек из-за того, что она выругалась.
— Я заведу себе копилочку для ругательств, — ласковым тоном отшучивается она. Их взаимодействие вызывает у ведьмы улыбку, а ощущения рук Иззи на своих плечах дарило в центре груди тепло, что ощущать было приятнее, чем жар от горящего камина.
Рыжеволосая высовывает руки из пледа, чтобы положить их поверх ладоней Иззи. Хоть ей не хотелось жаловаться, этот небольшой жест заботы, в совокупности с тем, как Алек приволок её сюда, обладали не менее терапевтическим свойством, чем беседа.
— Вам не хватает острых ощущений в жизни? — шутливо интересуется Морена.
Алек тихо смеется, глядя на Иззи.
— Мы фанатеем от острых ощущений, — восторженно проговаривает Иззи за её спиной, прижимаясь подбородком к плечу ведьмы. — Не забывай о роде нашей деятельности, — довольным тоном напоминает она.
Точно. Ведьмы родословной Болейн, связавшие свою жизнь с охотой на нечисть. Не изменяют своим интересам. Только теперь они сами являются представителями той нечисти, за которой раньше охотились. Это забавно, что теперь они решили остаться вместе со мной. Наша славная неформальная организация существ разных мастей.
— Отпетые экстремалы, — весело подмечает Морена. — Что ж, тогда выходит, что мне нужно проявить верх своего гостеприимства и предложить тебе свободную спальную на втором этаже, — дружелюбно рассуждает она.
— Меньше двух дней и уже своя комната? — удивлённо вопрошает Ксавье, высунувший голову с кухни, где он был занят, накрывая завтрак на стол. — Да ещё чья, — голос его становится тише, серые глаза устанавливают зрительный контакт с ведьмой, в попытке убедиться в том, действительно ли она готова отдать ему спальную Маргарет, пустующую уже четыре с половиной месяца.
— Всё в порядке, — мягко улыбаясь, отзывается ведьма.
Алек поворачивает голову к Морене. Он знал о том, кому принадлежала спальная и то, что этот человек был важным в жизни и Ксавье и Морены. Как верно подметила Иззи вампир не был избалованным говнюком. Для него вообще большой удачей было то, что Морена позволила ему остаться. Если бы для этого пришлось потесниться на диване или и вовсе на кресле, это было мелочью, которую он бы воспринял абсолютно спокойно.
— Я не жалуюсь, — уверяет охотник, слегка качая головой. — Могу остаться здесь, в этом нет никакой проблемы.
— Нет, Алек, будет лучше, если ты займёшь спальную наверху и по мере возможностей будешь меньше мелькать в гостиной, — пояснила Морена. — По определённым причинам так будет более безопасно…
— Просто согласись, — шепчет под ухом Иззи, глядя на брата.
Из-за этого Морена тихо смеется.
— Может, он хоть для приличия пару дней поспит в твоих ногах? — озадаченно предлагает Ксавье, из-за чего Алек нахмурившись, поворачивается к нему. И замечает на его лице ехидную усмешку. Охотник догадывается о том, что это шутка, но не может оценить её в полной мере, потому что недостаточно осведомлён о жизни Ксавье в облике кота.
Но зато об этом прекрасно знали Морена и Иззи и на шутку отреагировали одновременным смехом. В их компании ведьма смогла на время забыть о своих тревогах. Они переместились на кухню, где провели не менее весёлое время за отвлечённым обсуждением разных мелочей и дружелюбным подтруниванием над простотой Алека, присоединяясь к ощущению родства, что буквально пропитало воздух и было приятно для всех присутствующих. Уютный завтрак в душевной компании с теми, к кому каждый по-своему был привязан.
После истечения которого состояние Морены стало значительно лучше первоначального. Она опять встала не с той ноги, но её радовало, что ситуация исправилась, хоть слабость в теле ещё не отступила полностью даже после приёма пищи. О чём она узнала, когда поднялась из-за стола и слегка пошатнулась в сторону. Иззи перепугавшись того, что ведьма упадёт, схватила её за руку.
— Тебе не следовало так рано выбираться из кровати, — с опаской подмечает охотница.
Морена успела за время завтрака убедиться в том, что и к Иззи вернулась способность чувствовать. Так же, отметила то, какой сопереживающей и оберегающей была Иззи. Ведьма сама не понимала, как это вышло сделать уже во второй раз, но поскольку охотница против этого не возражала, был ещё один повод для радости.
— Всё хорошо, — в привычной манере отмахивается Морена, но Иззи не торопилась её отпустить.
Ксавье неодобрительно качает головой. Он слышал это уже слишком много для того, чтобы обращать повышенное внимание на слова «я в порядке» и «со мной всё хорошо». Обычно, когда Морена так говорила, она чувствовала себя противоположным образом.
— Если бы я завел копилку для каждого раза, когда ты уверяешь, что с тобой всё хорошо, а потом оказывается, что нет, я бы мог сделать на этом состояние, — хмурым тоном с оттенками беспокойства, оповещает Ксавье.
— Нечестивая медицинская комиссия заключает: необходим постельный режим, — ласково-весёлым тоном проговаривает Иззи, поднимаясь со своего места.
Морена с любопытством смотрит на охотницу.
— Пойдём, провожу тебя до комнаты, — поясняет она, взяв ведьму под руку.
Это был очень хитро продуманный ход. Они знают, что сейчас ей не хватит физически сил на то, чтобы побороть демона и из-за присутствующей слабости она для этого не может даже обратиться к магии. Но это игра на её поле, правила которого она знала наизусть.
Ведьма согласилась с предложением Иззи, чтобы вместе с ней проводить её в комнату. А там она вместо того, чтобы вернуться в кровать, принялась собираться в школу под возмущённым взглядом и протесты Иззи.
— Какая школа? Что настолько важного тебя в ней ждёт, что ты не можешь выделить для себя одного выходного дня? — негодующее спросила черноволосая.
В самой школе ничего особо важного не было. Морена пропустила уже слишком много для того, чтобы поддерживать видимость большой необходимости в дипломе об образовании. На самом деле он никогда не представлял для неё ценности как таковой. Школа просто была хорошим местом для того, чтобы встретиться с теми, к кому она по-прежнему была неравнодушна.
— Как что? — с удивлением в ответ спрашивает ведьма. — Одним своим присутствием я скрашиваю серые школьные будни своим одноклассникам. Зачем я родилась такой красивой, если не ловлю на себя восхищённых взглядов? — с ухмылкой интересуется она.
Иззи уже знала, что та намеренно притворяется самовлюблённой. Между ними в этом была схожесть, потому что однажды охотница сама стала всячески демонстрировать свою уверенность с помощью слов и внешнего вида, это не только помогало убедить в своей уверенности других, но прежде всего это было необходимым для себя самого.
Знаменитый модельер — Габриэль Коко Шанель однажды хорошо высказалась об этом: «Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть». И это ёмкое выражение касалось не только одежды, но и в целом, образа, которого ты являешь для других. Иззи довольно хорошо себя чувствовала, придерживаясь этого убеждения. И глядя на Морену, хоть и осознавала, что ей тоже это близко, часто забывала об этом, потому что ведьма была чертовски убедительна.
— Я думаю, что тебе под силу будет справиться с тем, что сегодня с восхищением на тебя можем посмотреть только мы, — озвучивает предположение Иззи, слегка притягивая Морену в сторону кровати.
— Не хочу этого проверять, — игриво отмахнулась от неё Морена, сбрасывая с себя её руки, чтобы устроиться перед зеркалом.
Мало кому под силу достойно справиться с тем, что ты не можешь настоять на своём в споре с упрямством другого человека. Иззи вообще это давалось плохо, она становилась капризной, если всё шло наперекосяк с её планами, в редких случаях могла уединяться где-то, чтобы успокоиться или даже на эмоциях раскидываться предметами. Ей не доставало изворотливости для того, чтобы найти весомых аргументов, с помощью которых удалось бы убедить Морену, но на её стороне было физическое преимущество. И из лучших побуждений следовало прибегнуть к нему для того, чтобы не позволить Морене довести себя до ещё одного истощения, пока она не справилась с предыдущим.
— Я, к сожалению, не так терпелива, как Ксавье, но моё желание сберечь тебя ничуть не меньше, чем у него, — поделилась охотница, вместе с тем, заставляя серебристую змею на своей руке прийти в движение.
Схватив Морену руками, можно нечаянно перестараться и приложить больше усилий, чем того требовалось, но боевой хлыст, управляемый Иззи был универсальным оружием, потому что его структура позволяла и мягко пригладить, и шлёпнуть так, что из сознания вышибет. Лёгкий взмах руки и ведьма оказалась в нежных объятиях, прижимающих её руки к телу. Резко дёргать им Иззи не стала, а плавно потянула его конец на себя, из-за чего Морена сделала пару шагов в её сторону. В зелёных глазах блеснул озорной огонёк. Если в ход пошло оружие, с помощью которого Иззи её пленила и намеревалась уложить в кровать, то Морене было чем ей против этого возразить.
— Как часто ты используешь хлыст в ролевых играх с Ксавье? — с ухмылкой любопытствует ведьма, с большей охотой, делая шаги навстречу к ней.
Иззи от этого прямого вопроса удивляется и даже немного смущается. От чего об этом стало Морене любопытно, она не догадывалась, но не видела особых препятствий для того, чтобы ответить ей на вопрос.
— До того, пока ты мне об этом не сказала, я об этом даже не задумывалась, — признаётся охотница.
Морена не может сдержать смешка. Она не особо хотела знать о сексуальной жизни Ксавье и Иззи, это было не её дело, но её немного удивило то, что Иззи не догадалась использовать хлыст.
Или, может, не хотела, Иззи была уверенной девушкой, но это не гарантировало того, что она любила в постели эксперименты и некоторые извращения. Может, она и вовсе приверженец секса в миссионерской позе. Стоп, МакЛауд, прекрати думать о сексе своих друзей.
— Оставим эту тему, потому что она нужна была только, чтобы тебя отвлечь, — оповещает её ведьма, протягивая к ней руки.
Иззи раскрывает её замысел тогда, когда чувствует, как Морена вытягивает из неё часть энергии. Она не была против этого, потому что хоть так, но это было действенным способом для возвращения себе сил. Но Морена сейчас поскромничала и взяла для себя не так много. Куда меньше Стаси, которая забрала для того, чтобы вытащить Морену из ловушки энергии столько, что ноги уже подкашивались.
— Ну вот, теперь я точно смогу пойти в школу, — победно заключает Морена, чувствуя, как с притоком энергии стала увереннее стоять на ногах.
Иззи была старше Морены на три сотни лет, но в этот момент поняла, что она всё ещё не доросла до того, чтобы обыграть МакЛауд.
С этим, по всей видимости, придётся просто смириться, потому что Ксавье с самого начала предупреждал о том, что с ней бесполезно спорить. Неугомонная девушка с готовым решением для каждой проблемы.
Иззи по-прежнему беспокоило то, что ведьма отказывалась давать себе время на отдых и уже торопилась вернуться к каким-то новым делам. Вернув Алека к жизни, она отдала слишком много сил и той крошечной части, что она взяла сейчас у Иззи, хватило бы только на то, чтобы удерживать своё тело в вертикальном положении, но её было крайне мало для свободного использования магии.
Морена использовала простое заклинание, чтобы расслабить хлыст так, что он сполз по её телу вниз, позволяя ей беспрепятственно из него выскользнуть. Иззи возвратила его в форму браслета на руку.
— Я всё ещё не понимаю, отдаёшь ли ты себе отчёт в том, когда действительно чувствуешь себя хорошо, а когда занимаешься самообманом? — немного рассерженно интересуется охотница, скрещивая руки на животе. — Что потвоему произойдёт, если ты признаешься в том, что немного устала и тебе бы не помешал отдых?
— У меня отвалится задница, а самооценка моей матери взлетит настолько, что стукнет какому-нибудь ангелу по лбу, — ответила ведьма в лёгкой манере, приступая к макияжу лица.
Шутки о своих травмах — то, что никогда не надоедает. Если бы она воспринимала бы свои проблемы без доли юмора, давно бы взаправду сошла с ума. Поселилась на дне океана под камнем, чтобы никто её больше никогда не нашёл, подружилась бы с рыбами, потому что их интеллект не позволил бы им стать частью какого-либо враждебного плана, направленного против неё. И, даже, если бы они собрались в косяк, чтобы попытаться её съесть по кусочку или проглотить целиком, в зависимости от того, с какими рыбами она бы дружила, у неё всегда была бы возможность съесть их самой.
Без шуток представления Морены о собственном сумасшествии были именно в том, что она останется одна и не сможет больше к себе никого подпустить. Или и вовсе дела будут обстоять ещё хуже — от неё откажутся все сразу и ни у кого желания не будет с ней сближаться, из-за чего она вынуждена будет смириться со своим одиночеством. Тогда единственным её собеседником будет она сама, а временами её так сильно бросало из крайности в крайность, что она со временем смогла бы полностью убедить себя в том, что она настоящее чудовище, та самая ядерная смесь, о которой говорила Ровена. И вот с таким созданием никто не захочет водиться. Весь мир превратиться в жестокий октагон, посреди которого она будет маленьким, никчёмным и жалким человеком, не понимающим за что её все ненавидят.
Какая ирония — у ведьм Болейн было пророчество, предвещающее то, что Морена уничтожит всех живых на этом свете. Они не знали её лично, но пророчества было достаточно для предвзятого и опасливого отношения. В то время, как она сама, обладая этой информацией, до ужаса боялась превратиться в монстра и лишиться однажды жизни из-за того, что все обернуться против неё.
Священные костры инквизиции наводили ужас на всех жителей Европы — связанных с магией или же самых обычных людей. Салем был ужасной ошибкой, много невинных потеряли свои жизни из-за банального страха. События в Вале были ещё более ужасающими — невинных жертв было в разы больше. Чистый животных страх сковывал всё тело Морены при представлении того, как она займёт место той ведьмы, о которой всем станет известно и все без исключения «инквизиторы» однажды решат прикончить эту ведьму.
Двое против целого мира.
Она одна и весь мир, направленный против неё. Хуже всего в страхе и её сомнениях в том, что и она сама могла обернуться против себя. Чертовски сложно в таких жизненных обстоятельств не верить в то, что ты лучшего того, что о тебе думают. Невероятно тяжело не поддаваться стадной панике. Трудно гнать от себя мысли о том, что без неё мир бы стал лучше. Но пока Морена с этим справлялась.
— Так всё дело в Ровене? — удивлённо уточняет Иззи. Она была поражена тем, что Морена продолжает нелепое соревнование с Ровеной, хотя без слов было понятно о том, что она была куда лучше неё.
— Она в Аду, потому что там ей самое место, — с долей презрения говорит она. — А ты здесь, среди людей, потому что ты самая человечная из всех МакЛауд, — тон её стал в разы мягче.
У Морены была возможность вывести ветку разговора на родословную Иззи, их связи с ведьмами Болейн, расспросить её о пророчестве, но по понятным причинам, ей этого не хотелось. Ведьме не хотелось развивать эту тему, потому что она знала о том, что Иззи так и не узнала текста пророчества, но судя по интересу, что она проявила — это могло означать, что вещица на вид ей была известна. Могла ли она знать о пророчестве, обладала ли какими-нибудь дополнительными сведениями о нём, Морену это интересовало, но узнавать об этом сейчас ведьма не была готова. Может, Иззи забыла о том, что оно существовало и что в нём было. Морене хотелось верить именно в это. Лучше, если Иззи просто не помнила о том, что Морена, судя по тексту, чудовище. Ей куда лучше удастся держать себя в руках без подтверждения подлинности пророчества. Поэтому сейчас Морена для своего блага предпочитает обходить эту тему стороной и не допускать малейшего её упоминания.
Морена, орудуя кистями для макияжа, дабы придать своему усталому лицу более свежий и сносный вид, решила завести душевный разговор, осторожно приоткрыв некоторые страхи и тревоги, что она держала в секрете. Она хотела проговорить их, чтобы признать и не позволить им иметь над собой контроль. Но в то же время у неё было желание сохранить разговор нейтральным, хоть и откровенным — он не должен был походить на исповедь или тираду жалоб.
— За полтора года, что я провела на Земле, убеждение в том, какой разрушительной силой на самом деле обладают родители и какой урон они способны нанести, используя лишь слова, окрепло настолько, что во всей Вселенной будет не отыскать ничего крепче, чем это убеждение, — спокойным тоном поделилась ведьма.
Иззи присела на кровать, ощущая свою потребность поучаствовать в этом разговоре. И ей было любопытно посмотреть на то, как Морена наносит макияж. Наблюдать за тем, как такая девушка накладывает макияж — дело очень интимное. Куда более интимным, чем если бы они принялись сейчас во всех подробностях обсуждать секс со своими партнёрами. В процессе макияжа весь шарм был в том, как девушки входили в «образ», который они готовы были продемонстрировать окружающим, что не находятся в кругу близких людей. В словах Морены была правда, но лишь отчасти. Во всяком случае с самой Иззи было так.
— Мы же с тобой говорили об этом — ты то, во что ты веришь, — размеренно протягивает охотница. — Мама, папа, брат, сестра, муж, собственный ребёнок, самый близкий друг — любой из перечисленных однажды может от тебя отказаться, покрыв при этом с ног до головы нелестными словами. Ужасные вещи в твой адрес, слетающие с уст тех, кого ты любил, почитал и ценил больше всего на свете. Какие-то слова, оказывающиеся на самом деле бомбой, взрывающейся прямо перед тобой, разнося твоё тело в клочья, вышибающие душу, лишающие сознания, способности соображать…
— Достаточно красочных эпитетов, — не выдержав попросила ведьма, прекратив при этом красить глаза тушью. Её руки стали немного дрожать из-за того, насколько знакомо ей это было, она боялась попасть кисточкой себе в глаз.
Иззи нервно поправила волосы. Она догадалась о том, что этот разговор был не из банальных. На самом деле он был очень тяжелым, за которым были две истории двух разных семей с одинаковым горем — дети, превратившиеся в «монстров» и родители, не сумевшие это принять. Иззи хотела поддержать нейтральное настроение беседы, но немного увлеклась, из-за чего ненароком задела ведьму. Совесть напомнила ей о себе болючим уколом под рёбрами.
— Извини меня, я попросту сейчас сама вспомнила, какого это было, — призналась охотница.
Морена поворачивается к ней, в этот момент на её лице следы небольшого напряжения. Ей тоже нужно признаться, хоть это было и неприятно, но продолжать эту тему ей не хотелось.
— Я не хочу показаться грубой, но я не смогу тебя сейчас поддержать, — неохотно проговаривает она.
Тёмно-карие глаза открываются немного шире. Она ненароком создала неправильное впечатление о теме разговора. Иззи не хотела делиться своими переживаниями, потому что раны, оставленные её семьёй, больше не болели. И пережила она это достаточно быстро, во многом благодаря тому, что стала демоном, но всё же, после частичного обряда исцеления, воспоминания о том, что она Лайтрейдж, никак её не трогали.
— Наоборот, Морена, я стараюсь поддержать тебя и всё ещё нахожусь в поиске оптимального способа для того, чтобы это сделать, — деликатно пояснила Иззи. — Я вела к тому, что за каждым из нас остаётся выбор о том, как нам поступить с услышанным, — мягко поясняет она.
Морена после объяснения расслабляется. Такой разговор уже можно продолжить, потому что он бы не спровоцировал неприятные эмоции.
— Я не так давно успокаивалась с помощью мысли о том, что слова — это всего лишь звуковые колебания, что долетают до наших ушей и означают они ровно столько, сколько смысла мы им придаём, — делится ведьма, возвращаясь к зеркалу для того, чтобы уделить внимание второму глазу.
— Вот и я о том же, — воодушевлённо подмечает охотница. — Eres increíble. Не зная перевода, тебе остаётся только и гадать о том, оскорбила ли я тебя или похвалила, — интригующее рассудила Иззи. — И вот уже у тебя есть возможность пропустить мои слова мимо ушей, не придав им никакого значения или же извести себя из-за того, как же они переводятся, — с улыбкой продолжила охотница.
Смысл её рассуждений был понятен — если бы даже тебя проклинали на чужом языке, ты бы на это никак не отреагировал по той простой причине, что не знал бы значения чужестранных слов. Весомый аргумент в пользу «мантры» Морены о том, что слова только звуковые колебания.
По счастливому стечению обстоятельств пример был приведён на испанском, языке, который Морена знала на достаточно хорошем уровне. Тот факт, что Иззи решила её похвалить, вызвал у неё приятную улыбку. Ведьма не могла промолчать в ответ — был большой соблазн удивить Иззи, сказав ей в ответ чтото приятное. В этом было особое удовольствие — отвечать взаимностью на добрые вещи было куда желаннее, чем осуществлять действия, возвращающие кому-то причинённое тебе зло.
— Eres tan increíble como yo, — довольным тоном протягивает Морена.
Иззи от неожиданности широко улыбается. Услышать ей это было чертовски приятно.
— Сведуща значит в испанском, да? — с наигранным возмущением уточняет охотница. — Что насчёт португальского?
— Португальского я не знаю, — со смешком оповещает её ведьма.
— Ainda bem que te conheci. Вот теперь я оставила интригу за собой, — деловито заключает черноволосая.
— Вау ещё одна загадка, — с демонстративным энтузиазмом оповещает ведьма. — Над Шерлоком Холмсом нависает угроза алкоголизма из-за того, что он не справляется с предоставленным объёмом работы, — с улыбкой отшучивается она.
Иззи догадалась о том, что Морена под Шерлоком Холмсом подразумевала себя и прерогатива вытаскивать её из алкоголизма показалась ей отнюдь не радужной. Одно дело было пригубить для блеска в глазах и лёгкой походки, совсем другое, набираться вдрызг до тошноты и потери памяти.
Как Иззи сама подмечала, она ещё училась подбирать правильные слова, чтобы выстраивать с Мореной дружескую коммуникацию для того, чтобы она могла чувствовать себя расслабленно и спокойно в разговоре с ней. Иззи хотела, чтобы Морена прониклась к ней доверием и могла доверять ей то, что терзало её душу. Она хотела, чтобы у них были высокоразвитые отношения, потому что видела, какой прекрасной была их дружба с Ксавье. Поэтому сейчас она выбрала тактику, подыгрывающую заданному сценарию.
— На помощь Шерлоку Холмсу спешит доктор Ватсон с разгадкой, в записке сказано: «Я рада познакомиться с тобой ближе», — важным тоном проговаривает Иззи.
Морена не может сдержать громкого смешка. Было забавно то, как Иззи легко сдалась.
Надо же, она что, вообще не умеет упрямиться? Это что-то тоже на незнакомом для меня языке, потому что я без своей вредности просто не могу выйти из дома. Если я не упрямлюсь, значит, меня можно объявить мёртвой. Я просто не могу без этого.
— Из тебя никудышный интригант, — со смешком указывает Морена, вновь поворачиваясь к Иззи.
Охотница была рада увидеть признаки того, что настроение ведьмы улучшилось. Это было хорошим знаком, означающим, что её тактика сработала.
— Верно подмечено, Шерлок, — с улыбкой подтверждает она, продолжая эту небольшую игру. Иззи встаёт с кровати и с серьёзным видом подбирается к Морене ближе. — Ваша дедукция всё ещё восхищает, а логичные умозаключения донельзя точны, — размеренно проговаривает она, пародируя манеру речи, скорее, самого Шерлока Холмса, чем Ватсона, но это не мешало Морене заливаться со смеху, что подталкивало Иззи к продолжению. — Изволите придерживаться трезвого образа жизни, дабы вместе с тем сохранить способность вашему светлому уму ясно мыслить? — деловито интересуется она, надеясь услышать положительный ответ.
— Алкоголь — одни из самых доступных способов для снятия напряжения, это же элементарно, Ватсон, — в той же манере, парировала Морена, не в силах убрать с лица улыбку для большей правдоподобности. — Как же прикажете тогда снимать напряжение? — с интересом любопытствует ведьма.
— Вам не следует его на себя надевать, тогда и избавляться от него не придётся, — с показным спокойствием отвечает Иззи.
Брови Морены от удивления поднимаются вверх. Вот это заявление. Ведьме с ним даже спорить не хотелось. Иззи и бровью не повела, потому что это было одно из её убеждений. Она никогда прежде не обращалась к алкоголю для избавления от напряжения, если не брать в расчёт недавнего прецедента в баре. И, насколько она могла судить, для Морены тоже было нехарактерно расправляться с проблемами с алкоголем в крови. Иначе алкогольная зависимость к этому времени у неё бы уже развилась.
— Если всё же приключилась с вами такая напасть, — слегка задумчиво продолжает рассуждать Иззи. — Могу предложить вам на выбор три «с», примените по отдельности или в комбинации друг с другом, эффективность от этого только возрастёт, — она слегка наклоняется к Морене, выставляя перед собой три пальца для перечисления. Ведьма заинтересованно следит за ней взглядом. — Сон, секс, спорт, — на лице черноволосой появляется довольная улыбка.
Морена резко меняется в лице, оно становится ошеломлённым и кажется даже слегка напуганным. Это стирает улыбку с лица Иззи, она напряглась из-за того, что вновь могла её чем-то задеть.
Где я могла пролететь? Всё же было хорошо.
— Я не знала, что ты настолько бездушная, — голос Морены был разочарованным, из-за чего Иззи уже всерьёз начала паниковать. — Где в твоём списке еда? — с возмущением уточняет ведьма.
Иззи чувствует, как тело её вмиг расслабляется, прямо как гора с плеч свалилась. Она вбирает полную грудь воздуха, осознавая, что ничего не испортила, это всё ещё были шуточные разговоры, просто она не ожидала столь резкой перемены в настроении Морены.
— Билось бы моё сердце, оно сейчас бы остановилось, — признала охотница, пытаясь вернуться в нормальное состояние после ядрёной смеси чувств, к которым она ещё не привыкла.
— Ты что, хомячок, которого едва возьмёшь в руки, он от испуга тут же отдаёт кони? — с сомнением поинтересовалась Морена.
— Я хомячок? — удивлённо переспросила охотница. — Тебя кто такому резкому перевоплощению учил? Станиславский? Ты знаешь, насколько убедительно это было?
— Потому что я не притворялась! — возражает Морена. — Меня и впрямь так сильно возмутило, и расстроило то, что ты забыла о еде.
— Тогда да, признаю, что я допустила грубую ошибку, — Иззи слегка кивнула. — Четвертый способ для снятия напряжения — вкусная еда. Горы шоколада, мороженного и… — Иззи прервалась, заметив то, как Морена скривила лицо.
— Я не любитель сладкого, — поясняет ведьма.
Теперь уже Иззи глядела на неё с удивлением. Охотница просто обожала шоколад, она была благодарна человечеству за его изобретение. С тех пор, как он стал доступен для всех и каждого её праздничные торты были исключительно из него. Шоколадный, с шоколадной начинкой, шоколадным кремом и шоколадными элементами декора — так выглядели торты на её именинах.
— Кто из нас ещё больше бездушный? Как можно не любить шоколад? — интересуется Иззи.
Морена в ответ усмехается.
— То есть в том, что алкоголь не помогает решать проблемы мы сошлись и всё было прекрасно, а теперь, когда я объявила, что не люблю сладкое, ты готова забыть всё хорошее, что между нами было? — с наигранной обидой поинтересовалась она. — А как же «о вкусах не спорят»? — с надеждой поинтересовалась ведьма.
В ответ Иззи рассмеялась. Им всё же удалось решить шуточную дилемму с шоколадом. Охотница приняла тот факт, что Морена не была в восторге от её любимого угощения, но не упустила возможность отшутиться о том, что в глубине души затаила на неё небольшую обиду из-за этого. От этого юмора ведьма была в восторге. Демоны, умеющие посмеяться над отсутствием своей души, всегда её умиляли и веселили. Так Морена незаметно смогла добиться задуманного — она полностью собралась для того, чтобы пойти в школу. Иззи, тренируя свою способность свыкаться с настойчивостью ведьмы, не хотела заводить больше спор, но и не хотела отпускать её просто так, поэтому настояла на том, чтобы Морена взяла ещё немного её энергии. Ведьма с особым трепетом посмотрела на добровольно протянутые к ней руки охотницы и в этот раз охотно приняла предложенную помощь. Так и Иззи было бы спокойнее и ей самой.
Благодаря такой «подзарядке» физическое самоощущение стало завидно хорошим. И настроение было подобающим. Самое то для посещения школы.
Но прежде, чем она успела войти внутрь, её с парковки позвала Кэролайн и жестом попросила её подойти к ней. Это не могло не встревожить любопытства ведьмы. Она прошла мимо Мэтта, смерившего её странным взглядом, до которого ей по большему счёту не было никакого дела. Морена больше была заинтересована в том, откуда Кэролайн нашла смелость для того, чтобы её подозвать. Или, быть может, она одумалась и решила-таки принять её предложение быть друзьями? Был только один способ это проверить.
— Привет, — неуверенно поздоровалась блондинка, собираясь с силами, попутно решая, что ей сказать дальше.
— Привет, — слегка нахмурившись, отозвалась ведьма, предоставляя паузу для того, чтобы Кэролайн могла продолжить.
— Ты говорила о кровной связи вампиров… Это оказалось правдой, — пробормотала вампирша, пытаясь унять подступившее волнение.
— Да, — скучающее подтвердила Морена, недовольная тем, какой нервной с ней была Кэролайн. — Иногда я по желанию могу говорить правду.
Кэролайн слегка пождала губы, установив с ней зрительный контакт.
— Мне бы не хотелось испытывать вину из-за того, что я сразу тебе не поверила, потому что для того были причины, — из-за этого пояснения Морена начала терять терпение. Она солгала и все об этом знали. Они могли подать коллективный иск в суд, но только не воображать, что у них теперь есть право использовать этот факт в качестве аргумента против неё до самого конца света. Реакция ведьмы вынудила Кэролайн говорить быстрее, чтобы объясниться. — Но я чувствую себя виноватой, потому что думала о наших отношениях и в них не было ничего ужасного, я имею ввиду то, что ты была хорошей подругой. — в этот момент негативные эмоции стали отступать от ведьмы и она проявила большую внимательность к тому, что говорила Кэролайн. — И то, что ты сказала тогда мне у дома Бонни подтолкнуло меня к тому, чтобы я пересмотрела своё отношение к произошедшему, — Кэролайн сделала резкий вздох, потому что из-за быстрого диалога ей уже недоставало воздуха.
Морена с расслабленным выражением лица наблюдала за ней. Кэролайн ещё не сказала этого вслух, но на неё так же подействовал крючок, который ей скормила ведьма. Она не спроста упомянула Тайлера в разговоре о кровной связи. Кэролайн должна была об этом знать, чтобы в случае планирования атаки на Майклсон, смогла надавить этим на жалость Стефана и Елены, тем самым не допустив нападения. Но, поскольку, Финн Майклсон был мёртв, план Морены не удался. Любовь Кэролайн к Тайлеру не была достаточным аргументом для Деймона. Сальваторе был теперь помешан на идее об их уничтожении.
— В общем, если ты была честна и в том, что ты всё ещё хочешь быть моей подругой, то я готова быть подругой и для тебя, — наконец завершает свою пламенную речь блондинка и делает шумный вдох через рот, переводя дыхание.
Морена немного удивлена была из-за её слов. Хотя ей и было приятно решение Кэролайн, что она наконец приняла в её пользу, ведьму настораживала заметная возбуждённость и обеспокоенность блондинки. Морена задавалась вопросом, от чего Кэролайн была такой, если не только приняла решение о милости для ведьмы, но и решила его для неё озвучить.
Отношения между ними теперь могут выстраиваться с натяжкой, но со временем могли вернуться к прежнему уровню. Взаимное желание пойти друг другу на встречу было хорошим началом. Если только оно не продиктовано каким-либо злым умыслом. В таком случае, не только у Кэролайн были основания для недоверия, но и сама Морена теперь была склонна проявить большую осторожность. Обзаводиться друзьями чертовски сложно, если тебя терзают постоянные подозрения в том, во что и кому ты вообще можешь верить. Паранойя не лучший спутник по жизни, но если она не переваливает за разумные пределы, то его вполне можно отнести к качеству, повышаю выживаемость.
— Мне приятно это слышать, — осторожно признала ведьма. — Попробуем начать заново и посмотрим, к чему это может привести в этот раз, — она слегка улыбнулась, давая понять, что с радостью принимает решение Кэролайн.
— Отлично, — отзывается блондинка, улыбаясь в ответ. — У меня есть сейчас кое-какие дела, так что, встретимся с тобой завтра в школе, — предупреждает Кэролайн, намереваясь забраться в машину.
Морена усмехается, услышав от неё «кое-какие». Это было забавно.
Храни свои секреты, Кэролайн, я на них не претендую, только если они не касаются меня лично.
— Я слышала о том, что произошло с Финном Майклсон, можешь поделиться со мной какой-нибудь информацией по этому поводу? — интересуется ведьма, вынуждая Кэролайн задержаться с ней ещё немного. — Если твои дела, конечно, не особо срочные, — добавляет она, вспомнив о вежливости и необходимости учитывать важность жизни других.
Кэролайн и впрямь была не против вернуться к дружеским отношениям с Мореной, потому что Форбс была из тех, кто умеет видеть хорошее в людях. Она видела хорошую сторону ведьмы и знала о том, что у неё была тяжелая жизнь, из-за чего Морена теперь была такой жестокой с Деймоном. И пусть в самом начале Форбс думала, что их дальнейшая дружба невозможна, потому что ведьма водилась с врагами её компанией Майклсон, но после смерти Финна, мнение Кэролайн изменилось. Блондинка беспокоилась о Тайлере, потому что из-за одержимости Деймона его жизнь была под угрозой. Поэтому сейчас, недолго думая, Кэролайн решила поделиться с Мореной доступной ей информацией.
— Мы напали на него с колом из белого дуба и через час после его смерти стали свидетелями смерти двух обращенных им вампиров, — деликатно рассказывает Кэролайн, замечая то, что при упоминании смерти Финна Морена не выдала никакой реакции. — После произошедшего мы решили отдать остальные колы Майклсон…
Морене нравилось то, что Кэролайн использовала местоимение «мы». Она избегала называть конкретных имён, опасаясь того, чтобы я знала о том, кто именно стоял за каждым действием. Ведьма решила раскрыть то, что сама стала инициатором некоторых обстоятельств.
— Эту часть я знаю, потому что сама надоумила на это Стефана, — беззлобно оповещает она. — Я хотела убедиться в том, что Сальваторе передал Майклсон колы.
Кэролайн нервно поджала губы. Это было вызвано осознанием того, что возвращение колов произошло не в полном объеме. Но так произошло не по их вине.
— Да, Стефан передал им почти все колы, — в небольшом смятении подтвердила блондинка. Морена напряглась, услышав «почти все», но постаралась сдержать на лице спокойное выражение, чтобы дослушать. — Аларик…вернее его другая сторона спрятала последний кол, — пробормотала блондинка.
Аларик и его расщепление — то, о чём Морена напрочь забыла. Он просил её помощи, и ведьма сейчас задумалась о том, что ей было известно о альтер эго. Информацией, что у неё была не хватило бы, чтобы всерьёз поразмышлять над этим. Как минимум следовало поговорить с самим Алариком и выяснить у него подробности его состояния.
— И где Аларик теперь? — уточняет ведьма.
— Я не знаю, где он теперь, но последний раз я видела его вместе со Стефаном в доме Сальваторе, — задумчиво пояснила блондинка.
— Ты хочешь помочь отыскать последний кол? — с надеждой во взгляде и голосе интересуется Кэролайн.
— Ну, я во всяком случае могла бы попробовать это сделать, — с улыбкой отвечает Морена.
Взгляд голубых глаз стал заметно теплее. Кэролайн было приятно видеть эту сторону Морены. Вместе с ней она убеждалась в том, что не ошиблась в своём решении дать ей ещё один шанс.
— Ты такая нервная, у тебя всё хорошо? — спокойной интересуется ведьма.
— Я немного переживаю о том, что могу опоздать, — неуверенно улыбнувшись, ответила Кэролайн.
Она утаила настоящую причину своей нервозности — Форбс переживала о Тайлере, но не хотела раскрывать свои тревоги перед Мореной, чтобы та не решила, что она просто хочет ею воспользоваться, чтобы она ей помогла.
Кэролайн была из тех людей, кому очень плохо давалось лгать или утаивать какую-то информацию. И Морена об этом хорошо знала. Она поняла, что та чтото скрывает. Но предпочла не воспринимать это на свой счёт, чтобы ничего не усложнять. Пусть будет так, если Кэролайн говорит, что опаздывает, значит только и остаётся, что оставить её и пожелать хорошей дороги.
— Тогда поезжай, — с улыбкой проговорила Морена, слегка похлопав её по плечу.
Кэролайн из-за этого напряглась сильнее. Она ещё только привыкала к тому, какой сильной по сравнению с ней была Морена и свыкнуться с этим ей пока было сложно. Вампирша слышала о том, что ведьме достаточно одного прикосновение для того, чтобы проникнуть в голову. Форбс не знала, что именно Морена могла узнать прямо сейчас, поэтому решила самостоятельно обо всём рассказать, чтобы она правильно всё поняла.
— Я была не совсем с тобой честна, — с сожалением проговорила Кэролайн. — Извини за это, просто мне не хотелось, чтобы ты меня неправильно поняла. На самом деле я переживаю о Тайлере, потому что Деймон… — Морена слегка нахмурилась, вновь услышав её быстрое бормотанием.
Внезапное желание Кэролайн раскрыть новые подробности после того, как она едва к ней прикоснулись было очень странным. Ведьма догадалась о том, что Форбс всё ещё её боится, хоть и пытается это скрыть. Это было для неё немного обидно, но всё же имело место быть. Морена ведь сама охотно прежде поддерживала свой ужасающие образ всемогущей ведьмы, от которой неизвестно чего ожидать и невозможно ничего утаить.
— Кэролайн, — прервала её тираду рыжеволосая. — Сделай медленный глубокий вдох и послушай меня немного прежде, чем продолжишь, — мягко попросила Морена. Блондинка замолчала и послушно сделала вдох. — Возвращаясь назад мы договорились с тобой, что попробуем наладить с тобой дружеские отношения. Ты не находишься в моём подчинении и какие бы физические различия у нас не были, с друзьями я общаюсь исключительно на равных. Не нужно возводить меня в культ и трепетать только от одного моего появления, — серьёзно попросила ведьма. — Посмотри, — она продемонстрировала Кэролайн свои распахнутые ладони. — У меня самые обычные руки, да в моей крови течёт магия, но человеческое мне не чуждо. Я могу протянуть к тебе руки не только для того, чтобы пробраться к тебе в голову и узнать все твои секреты. Я вполне могу протянуть их для объятий или для того, чтобы помочь тебе подняться, если ты вдруг упадёшь. Прошу тебя успокоиться и вести себя естественно. Я даже словесно не буду угрожать, не говоря о активном наступлении, если только против меня ничего не замышляют, — терпеливо пояснила она.
Кэролайн стала чувствовать себя в большем смятении, но вместе с тем прежнего напряжения во всем теле у неё не было. Она не знала, что будет себя чувствовать именно так, но Морена вновь предприняла попытку расположить её к себе и это не могло её не подкупить. Форбс почувствовала себя виноватой, но пообещала ведьме исправиться, пояснив при этом, что ей нужно лишь немного времени для того, чтобы привыкнуть к ней снова.
— Ничего страшного, я понимаю, — поддержала её Морена. — Во всяком случае, я хочу, чтобы ты знала, что можешь поделиться со мной всем, что считаешь нужным, как с другом, не думая при этом, что ты обязана передо мной о чём-то отчитываться.
Кэролайн расслабилась и решила всё же поделиться с ней своей тревогой. Во всяком случае ей от этого полегчает.
— Я переживаю о Тайлере, потому что Деймон одержим идеей возмездия для Майклсон. Он хочет узнать вампира, от которого произошёл и если это не Клаус… — она прервалась, не в силах договорить то, что первородного лишат жизни и вслед за ним умрёт и Тайлер.
Тайлер Локвуд вполне нормальный парень, будет жаль, если он умрёт. Но его смерть, конечно, не огорчит меня так же, как утрата Ника. Как бы этот жук меня не злил, я не стану отрицать того, что вместе с тем я испытываю к нему сильную симпатию и тёплую привязанность из-за совместного прошлого.
Важной деталью, которую заметила ведьма было то, что Кэролайн не попыталась попросить её помощи. Хотя могла. Но это могло спровоцировать неприятный привкус того, что способностями Морены пытаются воспользоваться. На месте Кэролайн Морена попросила бы у себя помощи, если бы её любовь к парню была сильнее, чем дружеские чувства к подружке-ведьме. И тот факт, что Кэролайн даже не заикнулась о том, чтобы Морена в это вмешалось было хорошо ею воспринято. Этот момент оказался настолько приятным, что ей самой захотелось предложить свою помощь в рамках своих возможностей.
— Кэролайн, я не буду обещать, просто скажу, что постараюсь сделать чтонибудь для того, чтобы это предотвратить, — проговорила ведьма.
Во взгляде Кэролайн вспыхнули искорки надежды. Сейчас она поверила словам Морены, потому что не сомневалась в том, что ей под силу будет тягаться с Деймоном. Ей уже хорошо удавалось приструнить ярое желание Сальваторе без особых проблем. Если она вмешается, то шансы того, что Тайлер останется жив, повышаются. Это её обрадовало и подогрело интерес к их предстоящей встрече. Теперь она могла встретиться с Тайлером в более приподнятом настроении.
— Спасибо, — с энтузиазмом отозвалась Кэролайн.
Морена по-доброму усмехается.
— Я ещё ничего не сделала, — возражает она. — Спасибо за то, что ты лучше, чем о тебе думают, — добавила Кэролайн.
Улыбка на лице ведьмы слегка ослабла. Её это удивило и вызвало волну мурашек по спине. Слышать это было в радость, но ответить на такую благодарность Морена не решилась, потому что не могла предугадать, как будут развиваться дальнейшие события. Начало хоть и было многообещающим, но с тем, какой импульсивной была Морена, она переживала как бы не вычудить ничего такого, чтобы Кэролайн не отказалась от своих слов.
Ведьма использовала свою заминку, притворившись, что задумалась над текущими обстоятельствами с Тайлером. Следующее, что она сделала — задала вопрос о том, как именно Сальваторе намеревался узнать первородного вампира своей родословной.
— Он что, случайно нашёл на чердаке доску Уиджи и решил обратиться за тайными знаниями к духам? — шутливо уточнила Морена.
— Не совсем, — поморщившись, ответила Кэролайн. — Деймон решил для этого использовать Джереми, — пояснила она.
Морена от удивления приподнимает брови кверху. Младший Гилберт, который после возвращения к жизни стал общаться с призраками своих умерших подружек. Морена после этого разочаровалась в нём, как в человеке, потому что он стал некрасиво вести себя с Бонни, и просто напрочь о нём забыла до этого момента.
Это очень умно. Ведьма была поражена тем, что Сальваторе до этого догадался. Откуда он мог знать о том, что с этим вопросом лучше всего обратиться именно к потустороннему миру, для неё была загадка, но это и впрямь было самым разумным решением.
Морена поняла, что для этого Деймон самостоятельно отправился за Джереми в Денвер. Это сильнее подтолкнуло её к тому, чтобы она вмешалась в происходящее. Сальваторе не убьёт Никлауса, потому что не узнает о своём происхождении, а если и узнает, то всё равно не убьёт, потому что она ему помешает. Но, если, даже убьёт, Морена вернёт Никлауса с того света, после чего поможет Майклсон расправиться с Сальваторе. И тогда, когда Деймон попадёт в Ад, потому что Морена позаботиться перед его убийством о том, чтобы его затянуло именно туда, а не в потусторонний мир, созданный ведьмами, тогда Деймон узнает о том, насколько жестокой Морена на самом деле может быть.
Как сладка о пощаде будет мольба того, кого пытают такими пытками, которые не испытывал никто до него. Истязают его душу и тело так, как не приходилось проживать ещё никому. ОтмакЛаудить так, что он напрочь забудет о том, что такое надежда, что такое пощада. И как прекрасен будет тот момент, когда Деймон, не выдержав сам предложит себя на место палача, только бы прекратить муки и получит в ответ отказ. Палачом ему не стать никогда, душа его так и застрянет в бесконечной пучине боли и страданий, никогда не сумев найти себе покой, и не превратившись при этом в демона. Это представление приносило ведьме боль и наслаждение. Со Стефаном ей удалось справиться куда легче. Она прокляла его на то, чтобы он после смерти попал в Ад и вместе с тем смогла успокоиться и выбросить его из головы. Стефана ей не хотелось пытать лично, даже больше, её и не привлекала идея посмотреть на то, как его пытал бы кто-нибудь другой. Морене просто не было больше особого дела до Стефана, она потеряла к нему всякий интерес, как к сопернику, врагу, тому, кто причинил ей боль, тому, кто разрушил её жизнь. Он просто больше не значил ровным счётом ничего, потому что получил по заслугам и на том они были квиты.
Но с Деймоном дела обстояли куда сложнее. Ей жутко хотелось над ним издеваться, истязать физически и морально, упиваться его криками боли, наслаждаться его слабым и уязвимым видом, но вместе с тем не хотелось этого. Она с трудом перенесла его вид во время того, когда его пытала Ребекка. Сердце тогда колотилось с такой силой, что отдавало в виски, а желание спасти его было просто запредельным. Морена справилась с этим только благодаря чуду. Поэтому сейчас хоть она и хотела заставить его страдать, понимала, что она не сможет сделать этого сама. И это заставляло её жутко злиться. Мысли то и дело напоминали ей о его измене, из-за чего обида, боль и злость возрастали в геометрической прогрессии.
Чёртово проклятье с фамилией Сальваторе. Я хочу тебя раздавить, сломать, сжечь. И мне хватит сил на всё это, но не хватит решимости, потому что ты тот ещё везучий сукин сын. Сука. Прочь из моих мыслей. Меня от тебя тошнит. Я не хочу тебя видеть, не хочу о тебе думать. Лучше бы мне отшибло память, и я никогда тебя не знала.
Кэролайн пугается, замечая то, как стал подниматься ветер после того, как на лице ведьмы появилась лёгкая задумчивость. Её дыхание изменилось, а кулаки сильно сжались. Форбс поняла, что это тревожный знак.
— Морена? — осторожно позвала её Кэролайн. — С тобой всё хорошо?
Ведьма приходит в себя, судорожно хватая воздух ртом, чтобы успокоиться. Она чувствует, как ладони её начали ныть из-за болезненных следов впившихся в кожу ногтей. — Переживу, — хмуро отвечает ведьма.
— Ты не знаешь, Бонни в школе? — интересуется она, пытаясь отвлечься.
— Я её не видела, — отвечает блондинка. — Но думаю, что она всё ещё расстроенна после ухода Эбби, — делится предположением она.
Морена слегка кивает.
— Тогда я проверю, нет ли её здесь, — оповещает ведьма. — Спасибо за доверие, Кэролайн, у нас выдалось неплохое новое начало, — на лице её появляется лёгкая улыбка.
Рыжеволосая решила пойти в школу, но после пары шагов, вспомнила о важной детали этого «нового начала». Кэролайн нужно было об этом предупредить, потому что в отличие от Морены она всё ещё считала Елену своей подругой.
— Кстати, я скажу об этом сразу — новое начало не предполагает так же дружбу с Еленой, — из-за услышанного Кэролайн удивилась и в то же время обрадовалась тому, что не упомянула о том, что в Денвер Деймон отправился с Еленой. — Это не означает, что она приобрела меня в качестве своего врага, просто после того, когда она потеряла меня в качестве друга, восстанавливать с ней отношения я не буду, — как можно более спокойно пояснила ведьма.
Морена была зла на Елену, она ей была неприятна, но что-либо делать с ней она не планировала. Ведьма не хотела на это тратить своё время и свои силы. Она не намерена была с Гилберт состязаться, потому что никогда не воспринимала ту, как свою соперницу. И даже после симпатии к ней со стороны Деймона, она на корню рубила мысли о том, что Елена в чём-то могла быть лучше неё. Нет. Нет. И ещё раз нет. Гилберт мне не соперница ни тогда, ни сейчас. К чёрту Елену.
— Но, что, если Елена будет не против снова подружиться с тобой? — немного озадаченно интересуется Кэролайн.
Морена не могла расслабить сжатые губы для того, чтобы натянуто улыбнуться. У неё просто не выходило избавиться от этой эмоции отвращения на лице. Ей противна была сама идея заводить с Гилберт дружбу.
— Я вежливо укажу ей на то, что это занятие пустая трата времени, — медленно проговорила ведьма, выжав из себя в конце подобие улыбки. — Хорошей дороги, Кэролайн, — пожелала она, устремившись после этого в школу.
По пути к школе она рассматривала опавшую на дороге листву, чтобы сконцентрироваться с помощью этого на спокойствии. Если бы Кэролайн её не отвлекла, следующее, что случилось бы — парковка оказалась в окружении всепоглощающего огня. Было очень хорошо, что она решилась позвать ведьму, чтобы вернуть ту к реальности из её болезненных размышлений.
Морена любила осень, поэтому как бы странно не казалось то, что она к опавшей листве, это помогло ей успокоиться, поэтому переступая порог школы, она была уже в стабильно нормальном состоянии. Она хотела бы встретить Бонни в школе, потому что это было бы хорошим знаком — если у неё появились силы для того, чтобы вернуться к прежней жизни, значит Беннет пошла на поправку. Но в кабинете математики её не оказалось, хотя по расписанию она должна была быть именно на этом уроке. Сама Морена к этому моменту потеряла всякое желание появиться хоть на одном уроке. Ведьма заметила плакаты с объявлением предстоящей вечеринки и решила попытать удачу в главном зале. Бонни ведь могла помогать организовывать праздник.
Рыжеволосая немного прошла в главный зал, чтобы со стороны пробежаться взглядом по присутствующим, чтобы понять, нет ли среди них Бонни. Но вместо неё ведьма встретилась взглядом с Ребеккой, и эта встреча тоже была ей неприятна. Мало того, Майклсон ещё и зачем-то направилась прямо к ней.
Ведьма задумалась, не прихватила ли она сегодня с собой магнит для вампиров. Вроде нет. У неё ведь такого даже не было. Может, магнита для блондинок? Такой вообще существует? В любом случае особых тем для разговора с вампиршей у Морены не было, поэтому она решила не дожидаться того, пока та, грациозно виляя бёдрами, подойдёт ближе к ней и бросив на неё незаинтересованных взгляд, развернулась и направилась к выходу из школы.
Ребекка, по всей видимости, не была из тех, кто понимал намёки, потому что после этого она позвала ведьму по имени, а когда та не отозвалась, всё равно пошла за ней, чтобы нагнать в коридоре. Морена всё же неохотно остановилась, чтобы выяснить, что нужно первородной.
— Ты не услышала, как я тебя звала? — с сомнением поинтересовалась Майклсон.
— Это называется «игнор», — недовольно пояснила ведьма. — Теперь, когда я раскрыла тебе моё нежелание вести с тобой разговор, я пойду дальше, а ты вернёшься к своим делам, — речь её была пропитана ядом, хотя на лице сейчас присутствовала лёгкая улыбка.
Она не ненавидела Ребекку, так же, как и Елену. Ненависть пожирала её изнутри только по отношению к Деймону. Морене просто физически было неприятно из-за нахождения рядом с ней. Одного лица вампирши было достаточно для того, чтобы в её голове ярко вспыхнули воспоминания того, как оно искажалось в момент их секса с Деймоном. А это вновь стало дровами для сжигающего её гнева.
— Ты так мила, — язвительно подметила вампирша. — Не хочешь присоединиться к организаторству танцев 20-х? — дружелюбно интересуется Ребекка.
Она не была плохой и особой вины на ней не было. Морена и Деймон не были тогда в отношениях, а Ребекка была свободной и изголодавшейся по вниманию. Морена это понимала. Но легче от этого не было. В её памяти в деталях на повторе прокручивались стоны Ребекки. И от этого было до жути больно. И эта боль не была той, которую она может выплакать. Эта боль толкала её на то, чтобы она всё же устроила пожар посреди школьного коридора и сломала несколько позвоночников тем, кому не повезёт оказаться рядом.
— Не будь такой угрюмой, мне кажется, что мы не с того начали, — легко рассуждает блондинка. — Мы могли бы стать с тобой подругами, — на её лице появляется дружелюбная улыбка.
Морена, она просто пытается наладить свою жизнь.
ПРИЯТНО СЧИТАТЬ СЕБЯ НОРМАЛЬНОЙ? Она не намеревалась сделать тебе больно.
ОНО ТОГО СТОИЛО? Сейчас она предложила тебе подружиться.
Ага. По-дружески хрустну твоей шеей. СУЧКА.
Дыхание ведьмы стало тяжелым, а челюсть плотно сжалась из-за напряжения. Она чувствовала подступающую злобу и в то же время старалась её тут же гасить для того, чтобы не довести до точки кипения.
— Ты не могла выбрать другого времени для этого, Ребекка? — с трудом выговаривает ведьма.
— Мне показалось, что совместная подготовка к мероприятию подходящий для этого случай, — пояснила Майклсон. — Что-то не так? У тебя сейчас есть другие дела?
Морена не смогла сдержать смешка на вопросе «Что-то не так?».
— Не знаю, поймёшь ли ты меня, — с наигранным дружелюбием начала ведьма. — Я вижу, как твои губы шевелятся, слышу, как ты говоришь, — с улыбкой продолжала она и после этого наконец посмотрела в глаза Майклсон. — И в этот момент перед глазами у меня стоит картина того, — притворная улыбка слетает с её лица. — Как ты стонешь от удовольствия и извиваешься под любовью всей моей жизни, — Морена отчеканила последние четыре слова, чтобы с помощью интонации дать понять то, каким неуместным сейчас казалось предложение Ребекки.
Блондинка удивилась из-за услышанного. Ребекка не знала о том, что Морена об этом знала и теперь её план по сближению с ней можно было отправить в унитаз. Потому что гнев на лице ведьмы в тот момент, когда она говорила, позволил вампирше понять не только то, что Морена была психованной ведьмой-манипулятором, но ещё и то, что при всех своей жестокости к Деймону и их нездоровым отношениям, она его любила. Майклсон напугала эта перемена, потому что она знала, что Морена без особого труда могла бы лишить её жизни с помощью всего одного щелчка пальцев. Она видела, как это делал Кроули. И ей казалось, что эта способность в их семье передавалась по наследству, что в прочем, было заблуждением, потому что так в их семье мог только Кроули из-за того, что был красноглазым демоном, а ведьмы МакЛауд убивали иначе. Поэтому, когда Морена сделала шаг к ней, Ребекка в испуге дёрнулась и отступила назад.
— Может, ты, глядя на свою маму, решила, что все ведьмы без исключения такие же бессердечные, как и она, — холодным тоном рассуждала вслух Морена. — От лица другой ведьмовской стороны заявляю тебе о том, что у каждой ведьмы где-то спрятано сердце. И моё один вид твоего лица заставляет биться чаще, разгоняя кровь для того, чтобы обернуть мою боль в ярость, — Морена проговорила это в критической близости рядом с вампиршей.
Ребекка опасалась что-либо говорить, чтобы не сделать ситуацию хуже. Она только надеялась на то, что Морена будет достаточно благоразумной, чтобы не убивать её в коридоре школы. И ведьме было чем её удивить.
— Я не собираюсь тебя убивать, но в гневе себя не контролирую, — хмуро оповестила её Морена, отдаляясь от вампирши. — Не играй с судьбой, Ребекка, найди себе другого друга, — серьёзно попросила ведьма, после чего сразу же зашагала прочь, заглушая неприятные эмоции.
Ребекка так и застыла в коридоре, провожая её спину взглядом. Эта фраза помогла ей задуматься о том, что могло означать выражение «другая ведьмовская сторона». Она почувствовала облегчение после того, когда Морена объявила, что не собирается её убивать. И этот короткий разговор, в целом, побудил Ребекку взглянуть на ведьму другим взглядом. Она увидела в ней обычную девушку, такую же, как и она сама, которая мечтала о взаимной любви, но мечты её превратились в битое стекло, причиной которой была Ребекка. Ей стало стыдно. Она не думала, что всё обернётся именно так. И ей противно было от себя, потому что она напомнила себе своего брата Никлауса. Ведь он в её жизни был тем, кто разбивал её мечты. А теперь она поступила так же, как и он. И мимолётное увлечение Деймоном того явно не стоило.
Морена отправилась туда, где её не могло ничего разозлить. Ей это было необходимо, потому что начало дня подарило её такие эмоциональные горки, что её просто уже начало тошнить на них. Она думала о том, что если бы у неё было кольцо-настроение, с тем, с какой частотой её эмоции сменялись, на её руке было бы подобие маленького диско-шара, но затем она поняла, что с тем, какие эмоции за эти три дня она чувствовала интенсивнее всего, цветовая палитра кольца была бы голубой от грусти, серой от тоски, красной от злобы и чёрной из-за одновременного смешения всех этих состояний.
«Если бы мне сказали, что завтра наступит конец света, то еще сегодня я посадила бы дерево».
Росток остистой сосны заметно вытянулся за то время, что её тут не было. Деревом его ещё назвать было рано, но к следующей осени он уже значительно окрепнет и в последующие годы наберется больше сил, прибавит больше в диаметре и высоте и уже через десять лет вырастет до четырёх метров. Но даже сейчас росток хоть и казался хилым, без труда сможет пережить приближающуюся зиму.
Могила была ухоженной, потому что Морена позаботилась о том, чтобы за ней тщательно следили бессрочным контрактом на кругленькую сумму. Место захоронения Маргарет всегда должно быть в порядке. Это решение было безоговорочным.
Она могла попросить поддержки у своих друзей, но ей была нужна не она, ведьме нужна была мудрость, о которой она мысленно молила, сидя возле могилы. Ей нужна была именно Маргарет, потому что она тоже была частью души Морены. Но эта часть всегда была ясна, в ней не было ни сомнения, ни неуверенности, ни двойственности. Казалось, что Маргарет всегда знала, что нужно сказать, чтобы стало лучше всего. Это был её особый дар и его ведьме сейчас категорически недоставало. Она сильно запуталась в своей жизни, в своих мыслях, не знала, чему следует верить и как себя вести. Морена не знала, что делать, чтобы вновь справиться с предательством, потому что она не хотела быть снова прикованной мысленно к Деймону. Она не хотела вообще больше о нём думать, потому что ей нужны были силы для того, чтобы заниматься другими делами. Ведьме нужны были силы для того, чтобы искать брата. Но поступок Деймона теперь вынуждал её вспоминать все самые болезненные моменты с матерью. И все её мысли были занята только этим. Морене нужно было наставление на этом блудном пути.
Куда вообще вела эта чёртова дорога? И есть ли другие пути, по которым я могла бы пойти? Моя жизнь уж больно терниста, Маргарет, я уже не понимаю, от чего мне защищаться и куда себя деть, чтобы с этим справиться.
Наставник для Морены явился совершенно неожиданным образом. Незадолго после того, как она решила отправиться на кладбище, туда уже держала путь Элизабет Форбс и так вышло, что они там пересеклись, в одновременно напавшей тоске по усопшему другу. В самом начале Морене согрело сердце то, что шериф пришла к могиле с цветами белых хризантем.
У цветов был особый язык, о нём прежде были целые словари для верного толкования. Сейчас это больше не было таким актуальным, но многие по-прежнему держали в голове мысль о том, что цветы это не только красивый жест, но и своего рода немое послание.
Белый цветы обычно приносили на могилы тех, кто ушёл слишком рано. Белые цветы дарили детям и подросткам, но с тем, как за последнее время возросла средняя продолжительность жизни, их подносили и к могилам молодых и взрослых людей, ушедших на тот свет слишком рано. Хризантемы всегда были символом дружбы.
Белые хризантемы в руках Элизабет говорили: «Моему другу, рано покинувшему этот белый свет». Это было очень трогательно. Так же, как и последующие соболезнования, что шериф принесла ведьме, как того и хотела. Морена думала, что это было лишним, но услышав сочувственные слова, неожиданно почувствовала, что это привело её к принятию и помогло завершить все пять стадий проживания горя. До этого она даже не осознавала то, что так и не сумела полностью принять смерти Маргарет.
Элизабет знала о том, что Морена была далеко не такой простой, какой казалась из-за своего внешнего вида. Но их отношения были достаточно близкими с самого начала и Элизабет даже сейчас, обладая информацией о том, что перед ней была ведьма больше ста лет, не могла не воспринимать её, как подростка. Так же, как и Кэролайн. Элизабет знала, что дочь стала вампиром, питающимся кровью и способным убивать людей своей силой, но относилась к ней исключительно, как к своей любимой дочери, подростку и ученице старшей школы Мистик Фоллс.
И когда они завели разговор о Маргарет, Морена почувствовала к себе это отношение, как к самой обычной девушке, застрявшей в подростковом возрасте, она внезапно расчувствовалась и расплакалась на груди у Элизабет, прямо как маленький ребенок. И ей не было в этот момент стыдно, потому что неведомо как, но Элизабет увидела в ней малышку Моровену. Маленькую испуганную девочку в кромешной темноте, беззащитную и уязвлённую, не осознающую, как ей быть дальше и просто появилась рядом с ней, чтобы осветить собой пространство вокруг и помочь избавиться от захватившего её крохотного сердца страха. Ведьма разрыдалась и призналась, что не знает, что ей делать, потому что оказалась в тупике своей жизни на груди мудрой женщины, прошедшей через школу, университет, брак, рождение ребёнка, пережившей развод и продолжающей каким-то способом держаться и жить дальше.
Стены обороны пали, броня разлетелась в щепки, Морена забыла о том, насколько сильными были её плечи и каким жестким металл, из которого её отливали, оставил после себя маленький, хрупкий скелет с тусклым светящимся огоньком в груди. То было сердце этой ведьмы, что Элизабет удалось обнажить с помощью своих утешающих объятий и роли родителя, в которой она всегда по неволе оказывалась рядом с Мореной, как будто чувствовала, что это было ей необходимо.
А когда она ласково заговорила над ухом ведьмы о том, чувствует ли она что живёт и не требует ли от себя невозможного, поток слёз Морене было уже просто не остановить. Элизабет, основываясь на своём горьком опыте рассказала о том, что ей самой помогло выбраться с тупиковой ситуации в жизни, что случилась с ней так же после развода.
«Любимый муж уходит от тебя к другому мужчине, думаю, ты можешь представить, насколько я была подавлена после этого. Я осталась одна с маленьким ребенком на руках и спонтанно решила посвятить себя карьере. Будучи ещё офицером полиции, я бросила все силы на то, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и стать шерифом города. Я думала, что повышение на работе поможет мне чувствовать себя лучше, упуская в этот момент самое драгоценное время — взросление Кэролайн. Я опомнилась об этом только тогда, когда Кэролайн уже стукнуло двенадцать. И сейчас я уже седьмой год занимаю пост шерифа Мистик Фоллс и вынуждена иметь дела с последствиями своего выбора — для меня моменты радости сейчас в том, чтобы быть рядом со своей дочерью, когда у неё есть для того настроение, времена, когда нам удаётся нормально поговорить, но я стараюсь не отчаиваться, не опускать руки, делаю всё возможное по мере своих возможностей и всеми силами оберегаю самое ценное, что осталось в моей жизни».
Элизабет была такой откровенной, сочувственной и по-родственному воспринимаемой ведьмой, что рассказ её жизни хорошо отпечаталась в сознании ведьмы. Так же, как и вполне банальные, но такие необходимые в эту минуту советы для Морены о том, как ей можно справиться со своей жизненной ситуацией.
Во-первых, следовало придумать конструктивное определение этому жизненному этапу, так жизненный тупик смог превратиться в перезагрузку. Обнуление, которое сулило новый жизненный этап, для которого следовало оценить себя — определить свои сильные и слабые стороны, чтобы понять, что поможет выбраться из тупика, а что будет тянуть назад, Элизабет посоветовала внимательно подойти к выбору одной сферы своей жизни, на которой следовало сосредоточиться, она несколько раз сделала акцент на том, чтобы Морена не требовала от себя невозможного и не старалась браться за всё разом, так же было важно правильно себя для этого настроить — определить, что ведьма возьмёт с собой в новый жизненный этап, а что оставит за бортом и у неё уже были определённые соображения на этот счёт.
— Я не могу передать словами то, насколько я сейчас благодарна вам за нашу встречу, — искренне поделилась Морена, прерывая тишину, что возникла после того, как она уже полностью успокоилась и они провели вместе несколько часов за разговором.
— Для меня ценнее всего в жизни моменты, когда оказываешься в нужное время в нужном месте. Порой этого оказывается достаточно, — с тёплой улыбкой отозвалась Элизабет. — Я надеюсь на то, что с тобой всё будет хорошо, — она приобняла Морену за плечи и ведьме стало от этого ещё лучше. — Если почувствуешь в этом необходимость, ты можешь прийти ко мне, я поддержу тебя насколько смогу.
Морена в ответ закивала головой.
— Спасибо, — проговорила она и ещё раз обняла Элизабет.
Элизабет ей всегда нравилась и Кэролайн, так похожая своим сочувствием и сердобольностью на свою маму тоже, поэтому у неё к ним было особое отношение. Именно они некоторое время назад напомнили ей о её человечной стороне и помогли откопать её нежную натуру под грудой металла, в который она сама её спрятала от всех любопытных глаз. От этого Элизабет подружилась с Маргарет, они были схожи в своей чудесной способности лечить душу словами и согревать сердце просто из-за того, что находятся рядом.
Морена осознавала, что пока влияние детских травм будет таким же сильным, она то и дело будет видеть в других людях черты образа своего живого брата или же заботливой матери, этих двух людей, которых она никогда не встречала в жизни, но зато с завидным успехом находила в других людях. Но в такие моменты это её не беспокоило. Это просто было чрезвычайно привлекательно — оказаться в родственной любви хоть на время. И она компенсировала эту брешь своего сердца, растворяясь в этих приятных моментах. Возможно, она не перестанет так делать никогда, но какое к чёрту до этого дело. Если в такие моменты её переполняет такое чувство щенячьего восторга, что она готова начать искать способ, как остановить время, чтобы навсегда остаться в одном самых чудесных моментах её жизни.
Но сейчас у неё не было способа, с помощью которого, можно было бы заставить время остановиться, зато решимость и силы для того, чтобы помочь самой себе у неё появились.
Сначала нужно надеть кислородную маску на самого себя, а затем использовать её для тех, кто сидит рядом. Морена хотела помочь Майклсон, навестить Бонни, чтобы узнать, как она себя чувствует и попытаться помочь Аларику, но сейчас помощь в первую очередь нужна была ей самой. Она не могла разорваться для того, чтобы помочь всем сразу, но с ней рядом была надёжная опора и она знала, что всегда может на неё положиться.
Ведьма возвращается домой для того, чтобы попросить свой нечестивый отряд о помощи. И дома её встречает небольшой сюрприз в виде букета её любимых орхидей. Букет сочетал в себе смесь белых и пёстрых цветов. Что в переводе означало: «Моя любовь к тебе чиста так же, как сильно моё жаркое к тебе влечение».
С цветами шла записка, но она, не заглядывая в неё уже знала, от кого был букет. При виде них она закатила глаза, хоть и не смогла не улыбнуться.
Чёртов Ромео. Я даже знать не хочу, какую звенящую пошлость ты нанёс своим красивым почерком на эту бумажку.
Решила Морена и попросила Ксавье проведать Бонни, передать Никлаусу информацию о том, что Деймон пытался узнать первородного вампира своего рода и попросила отыскать Аларика, чтобы помочь узнать, где он спрятал последний кол. Было бы справедливее, если бы ведьма попросила бы помочь кому-то из перечисленных Иззи, но и Морена и Ксавье согласились с тем, чтобы оставить пока их с Алеком в покое, чтобы они могли провести вместе время.
После чего ведьма со спокойной душой решила посвятить время для себя. Иззи была права, ей нужен был выходной. Морена в последний раз за день решила обратиться к магии, чтобы с помощью магического перемещения оказаться в столице России. У Стаси, которую она рассчитывала попросить стать своим личным психологом. Личным психологом по методике МакЛауд. Все запомнили в чём между ними главное отличие?
Ведьма не знала, что в это время Елена и Деймон уже были в Денвере и успели добраться до младшего Гилберта. Но по приезде их ждал неприятный сюрприз в виде встречи с другом Джереми, которым оказался самый дикий младший Майклсон.
— Деймон, это Кол, — бормочет Елена, пятясь от страха назад.
Сальваторе едва успевает обернуться, как ему прямо в лицо прилетает 2,75 дюймовой гладкой деревянной биты. Деймон с грохотом падает на землю. Древесина в руках первородного вампира не выдерживает удара и разлетается на две части. Улыбка на лице Кола становится слабее. Он не рассчитывал на то, что орудие так быстро придёт в негодность. Но он не отчаивался, потому что получил возможность испытать более прочный материал.
— Какого чёрта ты делаешь? — ошеломлённо интересуется Джереми.
— Джереми, осторожно, он первородный, — взволнованно оповещает его Елена.
Улыбка Кола становится ещё самодовольнее. Ему нравилось, как Гилберт его представила. Майклсон ехидно глядит на Джереми.
— Не обижайся, друг, но мы не друзья, — насмешливо оповещает его он.
Кол вооружается новой битой, на сей раз металлической. И к ней он испытывает больший интерес, чем к деревянной. Карие глаза с любопытством рассматривают блестящую поверхность.
— Я так и не привык к алюминию, но он по крайней мере не сломается, — довольным тоном делится первородный.
Майклсон с трепетным предвкушением заносит биту для удара над лежащим Сальваторе, но тот успевает перехватить её на лету, не допустив ещё одного удара. Деймон использует обломок деревянной биты для того, чтобы с её помощью отделаться на время от первородного. Он понимает, что удача пока на его стороне, когда ему удаётся вогнать обломок прямо в сердце Кола. Первородный падает в землю лицом. Деймон в то время поднимается на ноги, намереваясь убраться отсюда как можно дальше.
— Ты убил его? — растерянно интересуется Джереми, не сводя глаз с бездвижного тела того, кого он несколько месяцев ошибочно считал своим другом.
— Нет, но это даст нам фору, — наспех поясняет Сальваторе, удаляясь прочь в компании обоих Гилберт.
Зато о том, что Майклсон были осведомлены о грандиозных планах Сальваторе узнал Ксавье, который разыскал Никлауса в Мистик Гриль для того, чтобы передать ему информацию и ненароком тем самым подал идею для стёба гибриду.
— С такой системой оповещения я бы давно уже был мёртв, — насмешливо поддевает его Никлаус, после чего делает глоток бурбона.
— Как жаль, что это только слова, — с наигранным сожалением отзывается демон, устраиваясь на стуле рядом с гибридом. Из-за чего в ответ слышит смешок.
Ксавье ведь пришёл к нему первому, хотя мог сначала направиться к Бонни или Аларику, что однозначно были более приятными людьми, но нравился ему больше них именно этот засранец.
— Как поживает моя ведьма? — с довольной улыбкой интересуется Майклсон, — Морена получила мой букет?
— Нет, его получил я, — отвечает Ксавье, после чего лицо у него становится немного задумчивым.
На записке в цветах Ксавье прочёл:
«Морена, этим небольшим жестом я желаю тебе скорейшего восстановления сил. Я надеюсь на то, что когда ты проснёшься, ты уделишь мне немного времени для разговора.
С любовью, Клаус.
P.S. Я одолжил на время у тебя одну вещицу, не бранись на меня за это, я не мог справиться со своим любопытством и теперь честно признаюсь тебе в этом.»
После недолгих раздумий, Ксавье решил удовлетворить уже своё любопытство.
— И меня с тех пор терзают несколько вопросов. Первый — давно ты подворовываешь? Второй — что именно ты «одолжил», — в этот момент он показал руками кавычки это смягчающее слово для факта его временной кражи. — Своими загребущими волчьими лапами?
Никлаусу он нравился всё больше. Ксавье с таким спокойствием сейчас признался в том, что прочёл его письмо и не думая как-то шифроваться, напрямую спросил у него о его содержании.
— Ты не знаешь, что читать чужие письма не вежливо? — шутливо отчитал его гибрид.
— Ты же знаешь, что любопытство не порок? — парировал Ксавье.
После чего они одновременно посмеялись. Теперь они больше напоминали приятелей, ведь в этот раз они завели разговор не после совместного закапывания тел. Никлаус предложил ему выпить, но Ксавье отказался, потому что их посиделки в таком случае могли затянуться, а у него в этот день ещё были важные дела. К тому же он понял, что этим жестом Никлаус попытался его отвлечь и не повёлся на его уловку, напомнив ему ещё раз о своём вопросе.
Гибрид вынул из внутреннего кармана куртки пророчество. О том, что это было именно оно он узнал после того, как перевёл на нём текст. Никлаус догадался о том, что Морена могла мучить себя тяжелыми мыслями о том, что этот текст был о ней, в то время, как он посчитал его ничтожным, не заслуживающим никакого внимания. Это убожество не могло быть о ней, это было просто бредово. Пророчества — самая жалкая вещь, на которую вовсе не стоит тратить времени. Именно об этом он хотел поговорить с Мореной, попытаться её успокоить и убедить при необходимости в том, что вот этот свиток с текстом не имел ничего общего с реальностью и тем более никак не мог относиться к ней.
Заметив пророчество, Ксавье удивлённо выпучил на Никлауса глаза. Его постоянно поражало то, каким коварным и бесстрашным был этот парень. Кто его знает, может он черпает свою храбрость из бурбона, поэтому его так часто можно с ним увидеть, но это было даже в какой-то мере безрассудно. Ксавье опасливо про себя подумал о том, как бы Морена его не пришибла за такую вольность, а потом вспомнил о том, какое у неё к нему было отношение и успокоил себя мыслью о том, что этот шелудивый пёс вероятнее всего найдёт способ избежать её гнева.
— Твоё безрассудство меня просто поражает, — бормочет Ксавье. — Верни назад пока тебе в наказание руки не отрубили за воровство, если Морена спросит, лучше скоси под дурачка и скажи, что украл у неё нижнее бельё, — шутливо советует демон, пытаясь забрать пророчество.
Брови Никлауса от удивления поднимаются к верху, но на лице выступает усмешка.
— Это ниже моего достоинства, — возражает гибрид, возвращая свиток Ксавье.
Блондин от услышанного корчит недовольное лицо, как бы говоря этим: «Кому ты рассказываешь о том, что оно у тебя есть?». Гибрид в ответ лишь пуще усмехается.
— Каюсь, некоторые подлости всё же допустимы, но если и красть что-то, то только стоящее, — снисходительно подмечает Майклсон. — Какой прок в краже женского белья, если ты можешь получить его в качестве трофея после совместной ночи? — самодовольно рассудил он, а его улыбка стала такой довольной из-за воспоминаний о том, каким красивым было бельё на ведьме и насколько лучше ей было без него.
Ксавье смеётся в ответ на его слова. Очень верно подмечено. Самовлюблённый мерзавец до чего хорош собой. От чего он не прибрал Морену своими загребущими лапами раньше? Если бы он так поступил, в её жизни всё сложилось бы иначе. Не могу утверждать, была ли бы она абсолютно счастлива, но в её жизни хотя бы не было грязи с фамилией Сальваторе и это само по себе уже было бы лучше.
— Я использовал такой же аргумент, когда «одолжил» пророчество у других ведьм, — с улыбкой делится Ксавье.
Майклсон вскидывает брови от услышанного и смеётся. Демон ему только что признался в том, что они его тоже спёрли у кого-то и это его позабавило. Какое приятное неожиданное сходство.
— Вот оно что? — удивляется гибрид. — Неужели в нём было что-то важное, раз ты так поступил? — интересуется он.
Никлаус решил ещё раз проверить Ксавье на верность, он ведь не знал о том, что гибрид уже перевёл текст пророчества. И теперь, когда можно было судить о том, что они с демоном нашли общий язык, Майклсон было любопытно, станет ли он в разговоре с ним более откровенным или нет.
Ксавье поворачивает к нему голову с усмешливым взглядом. Его лицо как будто выражало вопрос: «серьёзно?».
— Я напоминаю тебе чем-то водный мост? — с сомнением уточняет Ксавье. Из-за чего гибрид слегка хмурится, гадая к чему он клонит. — Мне кажется, это единственное логичное объяснение тому, почему ты всё время меня пытаешься развести, — поясняет блондин. Довольная улыбка возвращается на лицо гибрида. — Если ты обошёл Сальваторе до того, пока я успел тебе передать информацию о его плане, то я ни за что не поверю в то, что ты не успел к этому моменту выучить содержание свитка наизусть, — расслабленно продолжает Ксавье, довольный из-за того, что он лучше научился разбираться в манипуляциях благодаря Морене.
— Да брось, дружище, оно не так уж долго у меня пробыло, чтобы я успел с ним хоть что-нибудь сделать, — дружелюбным тоном продолжает гибрид.
— Твои проблемы, — с усмешкой указывает ему блондин. — Если уж пошёл в лес, надо бы не бояться волков, — поддевает его демон.
Майклсон смеется, потому что Ксавье был единственным, кто за долгое время осмелился настолько, чтобы шутить с ним о волках. Шутки об этом всегда очень забавляли Никлауса.
— Твои слова сильнее заставляют меня жалеть о упущенной возможности, — с наигранной тоской проговаривает Майклсон.
— Ммм, — с издевкой протягивает блондин.
— Запиши меня в телефонной книге, как «нагибатор», — отшучивается он, вызывая у гибрида тем самым смешок.
Ксавье решает использовать возможность, чтобы поинтересоваться у Никлауса о том, почему он не начал отношений с Мореной в прошлом. Ему просто до жути было любопытно то, что вызвало в нём любовь к ней только сейчас. Но ответ гибрида натолкнул демона на мысли о том, что он любил её и в прошлом.
«Я видел её сердце. Морена ни от кого его не закрывала. Я боялся, что его обожгут или ранят. Больше всего на свете я хотел его сохранить, согреть своим сердцем.»
— Так почему ты его не согрел? — поинтересовался в ответ Ксавье.
— Я боялся, что сам его обожгу или пораню, — понизив тон, ответил Никлаус.
Мда…тяжела жизнь тысячелетнего кровопийцы. Хотя его страх был вполне обоснованным, потому что Клаус был довольно жестоким и садистичным. Так что, еще большой вопрос в том, кто подгадил бы Морене сильнее он или Деймон. Выходит, что теперь не всё так однозначно.
Во всяком случае, пока Никлаус оставался для Морены хорошим парнем и не причинял ей боли, он нравился Ксавье куда больше Сальваторе.
— Я, пожалуй, оставлю тебя наедине с твоим сожалением об упущенных возможностях, потому что у меня ещё есть дела, — деликатно пояснил Ксавье, поднимаясь с места.
Он был бы рад остаться, заказать себе чего-нибудь покрепче и продолжить на том, где они остановились, но он и так уже прилично задержался вместе с гибридом. Так что, как бы не было велико желание стать его собутыльником в этот день, Ксавье нужно было навестить Бонни и разобраться с Злолариком.
Гибрид вдруг грубо хватает его за руку, и блондин с негодованием смотрит на него.
— Всё, что там написано — бред, — хмурым тоном утверждает Никлаус, указывая на карман, в который Ксавье убрал пророчество.
— Я знаю, — твёрдо отзывается демон, соглашаясь с его словами. Он знал. Чувствовал, что Никлаус успел всё же прочитать текст. — Если ты напрямую заговоришь о пророчестве с Мореной, я притворюсь, что вижу тебя впервые в жизни, — перевёл всё в шутку демон, чтобы снизить накал напряжения гибрида. И ему удалось вызвать у него лёгкую улыбку.
— Морена же в него не верит? — с надеждой во взгляде интересуется Никлаус.
— Нет, — отвечает блондин, покачивая головой, затем мельком оглядывается по сторонам. — Парень, держи свои руки при себе, пока я их тебе не сломал, — шутливо грозит он, притворяясь незнакомцами, при этом освобождаясь из захвата.
Никлаус с ухмылкой провожает его взглядом. Ему не удалось расколоть Ксавье. Он всё так же был немногословен в вопросах, которые касались Морены. Гибриду жутко нравилось его это качество. Верность. Он давно уже не встречал человека, который мог бы добровольно быть настолько кому-то предан. Им необходимо было стать друзьями, потому что Никлаус мечтал о том, чтобы у него самого был такой друг.
Никлаус недолго ещё пробыл в баре в компании бурбона. Ему это занятие после ухода Ксавье вскоре быстро наскучило, поэтому он отправился домой, не подозревая о том, что в нём происходило во время того, пока он лениво плёлся по улочкам Мистик Фоллс.
В это время Ребекка добралась в компании Мэтта домой. Молодой человек начал ей нравиться из-за своего хорошего отношения к ней. Мэтт напомнил Майклсон о том, что хорошее отношение не обязательно связано с тем, что ей кто-то пытается воспользоваться. У неё были приятные чувства после непродолжительного разговора с ним, но она быстро забыла о них, встретившись в гостиной с матерью, увидев её Майклсон была шокирована. Никлаус отправил своих гибридов на поиски матери, а сейчас она внезапно появляется у них дома, как будто она была в нём желанным гостем.
— Мама? — поражённо вопрошает Ребекка, после чего сразу вспоминает о том, что было в их последнюю встречу. Майклсон на вампирской скорости перемещается к матери и прижимает её за горло к стене. — Назови хоть одну причину, почему я не должна тебя убивать, — сердитым тоном, скрывая свою обиду и боль, интересуется вампирша.
— Потому что я умираю, — спокойным тоном отвечает Эстер.
Рука Ребекки на её шее неволей разжимается из-за услышанного. Это известие сильнее ошеломило Ребекку. Эстер пыталась их убить, из-за этого дочь в ней разочаровалась и затаила обиду, но любить не перестала. Хотя она и осмелилась ей пригрозить, вампирша знала, что никогда бы не смогла исполнить своих угроз и убить маму, потому что в тайне Ребекка не хотела, чтобы мама умерла.
— Как это умираешь? — недоверчиво интересуется Майклсон. — Я думала, Аяна сохранила твоё тело заклинанием.
— Да, я черпаю энергию из родословной Беннет. Когда Эбби умерла моя связь была прервана, — размеренным тоном поясняет Эстер. — Моё тело слабеет, — скорбно добавляет она.
Ребекке было больно это слышать. Но её обида за попытку убийства была сильнее.
— Если ты пришла провести последние часы с любимой дочерью — приготовься к разочарованию, — ядовито предупреждает Ребекка. — Лучше проведи это время, планируя моё убийство, — её тон был холодным и грубым.
Эстер стыдливо опускает голову, после чего всё же продолжает разговор.
— Чем, по-твоему, я занималась по ту сторону? — интересуется она, затем решает сама дать ответ на свой вопрос. — Я следила за тобой тысячу лет радости и разочарования, твои ссоры с Клаусом, ночи в слезах, когда ты звала меня. Не было ни дня, когда бы я не была рядом с тобой, — последние слова ведьма проговорила настолько тёпло и сердечно, что у Ребекки стали неволе слезиться глаза. В этом моменте она видела маму, которую любила, но всё ещё помнила о том, что та сделала.
— Но ты пыталась меня убить, — дрогнувшим голосом напоминает вампирша.
— Потому что тысяча лет — слишком много, Ребекка. Никто не должен столько жить, — серьёзно поясняет Эстер, не прерывая зрительного контакта с дочерью.
— Но я совсем не жила, — тоскливо возражает Ребекка, слегка качая головой, из-за чего слёзы обиды стекают по её щекам. — Мне очень жаль, Ребекка, очень жаль, — сочувственно проговаривает Эстер и берет дочь за руки. Буквально мгновение и её всё тело начинает трястись.
У Ребекки стягивает от страха сердце в этот момент. Она сильнее плачет, глядя на то, как мама умирает перед ней. Её тело просто замирает на месте, потому что она не находит в себе сил сдвинуться с места.
И минуты не проходит, как Эстер падает на пол без сознания. Ребекка садится рядом с ней на колени, прикованная взглядом к её телу. В этот момент в гостиную входит Клаус и невольно хмурится из-за того, что он увидел.
— Что происходит? — тут же интересуется гибрид.
— Она умерла, — отвечает Ребекка, поднимая на него голову.
Никлаус не был расстроен из-за этого факта. Он поместил Эстер в гроб не просто так. Ей там было и самое место. А с тех пор, когда она намеревалась их убить, он сильнее всего мечтал вернуть её назад в гроб. И теперь его мечта осуществилась.
В этом была главная коварность манипуляций. Если они выполнены профессионалом, а ты оказался достаточно невнимательным для того, чтобы заметить хоть какой-то подвох, ты попал в просак. Эстер была профессионалом, а Никлаус сейчас был слишком воодушевлён из-за того, что вернул мать в гроб, что и не задумался даже о том, что всё это может быть только представлением.
На самом деле хитрая Эстер переместила себя с помощью заклятия в тело дочери, чтобы совершить всё-таки запланированное убийство всех своих детей. И ей потребовалось приложить достаточно усилий для того, чтобы разыграть свои карты и не проколоться в новой занимаемой ею роли.
Тем временем в Денвере Елена и Деймон пришли к дому Мэри по наводке Розмари, но их там вновь ожидала встреча с Колом в компании металлической биты, которую он не успел использовать в первую встречу. Вампирша Мэри, которая могла помочь разобраться им с вопросом о роде Сальваторе, была прибита к стене обломком деревянной биты прямо в сердце.
— Жаль Мэри, она была красоткой, — довольно рассуждает Кол. — Как это случилось? Я боялся, что знакомство с моей семьей её испортит, она была фанаткой первородных, — с наслаждением делится он.
— Особенно твоей? — тихо уточняет Елена.
— Обратил ли я её? Кажется да, — хитро улыбается. — Хотя, может это была Ребекка, но было и время Клауса и не забывайте о интриге с Элайджей, — продолжает он, намереваясь их запутать. — Я говорил с братом, я знаю, что вы пытаетесь узнать, от кого происходите. — Смотрит на тело Мэри. — Теперь уже не узнаете, — с усмешкой говорит вампир. — Итак, — Кол постучал битой по полу. — Что мы имеем? — сразу после вопроса первородный ударяет Деймона по колену, из-за чего тот падает на пол.
Затем был ещё один удар битой на этот раз по руке, которой Сальваторе опирался, чтобы не упасть лицом в пол. Лишившись опоры, Деймон ударяется головой об пол.
— Елена, уходи отсюда, — сдавленным голосом просит Деймон.
Гилберт пытается сбежать, но Кол преграждает ей путь.
— Брат говорил тебя нельзя трогать. Не искушай меня, — предупреждает он, после чего толкает Елену в сторону.
Сальваторе видит, как Гилберт падая, сильно ударяется головой и тут же подрывается с места, хватая Кола за горло.
— Не трожь её, — сквозь зубы цедит Деймон.
Сразу после чего Кол ударяет его в битой лицо и Сальваторе снова валится на пол.
— О Боже, — насмешливо проговаривает Кол. — Нашёл слабое место, — по привычке разводит руками в стороны. — Расслабься, дорогая, я просто хочу расквитаться, — с довольной улыбкой поясняет он. — Ты хватал меня за шею, убил моего брата, а потом ещё унизил меня, — с удовольствием на лице заносит биту для удара и наносит три удара подряд. Деймон вскрикивает от боли. — Вот так. Теперь мы квиты, — с улыбкой оповещает Кол, после чего покидает их общество.
За пять тысяч четыреста восемьдесят миль от Денвера в своей спальной родового поместья Масловых была до глубины души шокирована юная ведьма Стася.
Морена застала её в момент того, когда она собиралась лечь спать, но после того, как подруга рассказала ей о том, какой опустошённой она себя почувствовала после поступка Деймона, сон Стаси, как рукой сняло. Она была сильно напугана, узнав о том, насколько болезненна измена оказалась для Морены. Стать свидетелем того, как невероятно сильного духом человека едва не сломал поступок какого-то парня, это было очень жутко.
— У Деймона были свои плюсы, — неуверенно добавляет Морена. — Как у кокер-спаниеля, но это не значит, что ты должна из-за этого разувериться в себе, — грубо отзывается Стася.
В ней проснулась такая ненависть, какой она не испытывала никогда прежде. Стася не знала, что может кого-то настолько сильно ненавидеть, чтобы всерьёз задумываться об убийстве этого человека. Но сейчас с ней произошло именно это — она всем нутром хотела убить Деймона за то, что он сделал.
— В том-то и дело, — соглашается Морена. — Я слишком долго не замечала того, что любовь к нему меня отравляет.
— И теперь ты хочешь вывести этот яд из своего организма? — уточнила Стася. — Да! — подтверждает Морена.
Ведьма решила действовать радикально. Ей нужен был действенный способ, благодаря которому она смогла бы избавиться от любви, отравляющей ей жизнь. Морена не хотела терять самообладание из-за малейшего напоминания его измены. А напоминать ей об этом постоянно будет лицо Елены или Ребекки. Но самым главным катализатором воспоминаний всё же был её мозг, поэтому она решила просто вырезать, как злокачественную опухоль из своего воспоминания возникшее чувство влюблённости. Если найти подходящий момент её жизни и изменить это воспоминание, все остальные останутся прежними, но при этом пройдут через новый фильтр с условным обозначением «Я никогда не любила Деймона Сальваторе».
Морена будет помнить о том, что они провели какое-то время вместе, занимались сексом, то, как он убил её, причины, по которым это произошло, своё возвращение на Землю и новые отношения с ним, но все воспоминания больше не будут пропитаны её любовью к нему. И это поможет справиться с болью, Морена сможет выбросить Деймона из головы после того, как выбросит его из своего сердца, она не будет больше из-за него страдать, потому что это чёртово чувство любви к нему пропадёт навсегда. Деймон станет просто парнем, с которым она была какое-то время вместе, но он так и не сумел стать для неё чем-то большим, потому что не вызвал к себе никакой прочной привязанности, вызванной сильными чувствами.
— Я не могу думать ни о чём другом, — сердито говорит Морена. — Я не могу заниматься своей жизнью, потому что все мои мысли вновь заняты только им, — в ней говорила злоба. А злилась Морена на это неистово.
Их отношения напомнили Стасе о Пабло Пикассо. Он был гением, великим художником, но вне творчества был полным моральным уродом. Пикассо после расставания с женщинами, сжигал их, в хлам уничтожал их личности, объясняя это тем, что так он избавлялся от прошлого, которым собой символизировала эта женщина. Ему принадлежало ещё одно больное высказывание: «Есть два типа женщин — богини и тряпки. И есть особое удовольствие в том, чтобы взять первую и превратить её во вторую».
Сейчас эти высказывания здорово подходили для описания отношений Морены и Деймона. Они попросту уничтожали личности друг друга, находясь вместе и ситуация усугублялась, когда отношения их заканчивались. Этот замкнутый круг нужно было разорвать.
— Да пошёл он! — заявляет Стася. — Ты уже потратила на него сто пятьдесят лет жизни. Он и их не заслуживал, — уверенно продолжает она с хмурым видом. — Что нужно делать? — серьёзно интересуется ведьма, с полной решимостью помочь Морене, при этом настраивая себя морально на то, через что ей придётся пройти самой.
Для того, чтобы войти кому-то в сознание и спокойно разгуливать в нём, изучая то одно воспоминание, то другое нужен определенный навык, хорошая сноровка, время для практики. И ничего из этого у Стаси не было, зато была возможность научиться. Морена была терпеливым и понимающим педагогом, от чего её смело можно причислить к разряду тех людей, обучение с которыми было сплошным удовольствием.
Со стороны всё выглядело достаточно мило — Морена положила голову на ноги Стасе, а та разместила ладони у её лица и внимательно вслушиваясь в её спокойную речь, усердно старалась точно следовать указаниям. Дело продвигалось не быстро. Новые навыки магии вообще приобретаются достаточно тяжело, но Стася была старательной ученицей.
Сейчас лёжа на коленях своей подруги, Морена полностью расслабилась для того, чтобы Стася смогла проникнуть к ней в сознание, но даже без сознательных усилий первой сложностью всегда были бессознательные механизмы защиты, препятствующие проникновению в сознание. Они есть у всех без исключения. Скажем так — врождённый механизм защиты. И в самом начале для того, чтобы просто оказаться в голове, следовало научиться их обходить. После чего предстояло научиться держаться в чужом сознании, потому что оно будет оказывать сопротивление, стараясь вытолкнуть из себя чужого человека. А потом уже можно будет переходить к тому, как в нём ориентироваться, как изучать воспоминания, как их изменять. И самое важное — как не допустить полного разрушения сознания и потери памяти.
Но пока они были только в самом начале. Морена смогла сконцентрироваться на процессе обучения и это помогло ей отвлечься от мятежа, который то и дело так и норовил учинить свои порядки в её душе. Ведьме было приятно из-за того, что она могла поделиться своим опытом, при этом используя очень мягкую систему обучения, в отличие от своей матери. Это её вдохновляло. А предвкушение от того, что она может избавиться от того, что отравляет ей существование, чтобы продолжить нормально жить дальше, придавали ей сил и уверенности в том, что она в самом деле сможет ещё раз это пережить.
Между тем, Ксавье успел навестить Бонни и узнать о её самочувствии. Она всё ещё грустила, но призналась в том, что не была уже такой подавленной, как раньше. Ксавье искренне посочувствовал ведьме и морально поддержал её в том, что она сможет после этого продолжить жить дальше, потому что, каким бы болезненным это не было, уход Эбби её не убил, а значит помог стать сильнее.
Ксавье неволей вспомнил одну из шуток Морены на эту тему. «То, что однажды тебя не убило, мутирует, чтобы попытаться сделать это ещё раз». Но ею он с Бонни делить не стал. Она хоть и была подругой Морены, всё же не входила в их отряд самоубийц, что были не против порой поиграть с собственной жизнью.
После Бонни наступило время для Аларика, которого демон довольно быстро отыскал в доме Сальваторе, где Стефан старался спровоцировать его вторую сущность для появления, а Никлаус и Ребекка явились для того, чтобы ускорить этот процесс. Ксавье посмотрел на безуспешные попытки Стефана, выслушал их спор с Никлаусом о том, что Аларика требовалось убить. И возразил им обоим, потому что у него был вариант лучше. Никлауса заинтересовало то, что Ксавье хотел предложить. Аларик, Стефан и Никлаус с интересом проследили за тем, как Ксавье устраивается на стуле.
— Тушку не трогать пока я на деле, — серьёзно предупредил блондин, после чего Никлаус наконец раскрыл его замысел.
Аларик и Стефан от страха и удивления замерли на месте, увидев чёрное густое облако дыма, выходящего прямо изо рта Джека. Покинув одно тело, дымка быстро поспешила занять другое — а именно тело Аларика для того, чтобы покопаться в его воспоминаниях для того, чтобы найти момент того, как тот прятал кол.
Глаза Аларика на несколько секунд стали полностью чёрными, из-за чего Стефану было не по себе. Рик просто замер на месте, застыв взглядом на одной точке. Это выглядело очень жутко. Стефан переводит взгляд на гибрида и замечает, что ему не было страшно, наоборот, Никлаус улыбался, глядя на то, в каком положении сейчас был Аларик.
— А он ещё что такое? — в недоумении интересуется Стефан.
— Этого, друг мой, тебе лучше не знать, а то судя по внешнему виду, ты и без того плохо высыпаешься, — отшутился Никлаус.
Было какое-то особое удовольствие в том, чтобы обладать секретной информацией, которую обычный человек не сможет найти в свободном доступе. Приятно быть частью посвященных в тёмные тайны нашего мира.
— Точно, я и забыл о том, что ты проклят, — вдруг вспоминает Майклсон.
Морена ведь так и не избавила Стефана от проклятья. Никлаус знал, что мог бы поговорить с ней об этом, убедить её сжалиться над Стефаном. Но Сальваторе его сердил тем, что так упорно отказывался от того, чтобы они завели дружбу. К тому же, у Никлауса теперь появился на примете более сговорчивый товарищ. Поэтому он решил оставить пока проклятье Стефана без внимания.
— Тогда тебе следует знать о том, что после смерти ты станешь таким же, — поясняет гибрид.
Стефан задумчиво рассматривает тыльную сторону своих рук. Он думал, что эти отметки, оставленные Мореной и её слова об Аде ничего не значат. Но сейчас, когда он увидел своими глазами это…нечто. Сальваторе был вынужден с большей серьёзностью отнестись к своим меткам и к тому, какое у них на самом деле было значение.
На какое-то время повисло молчание. Стефан ждал того, пока Аларик отомрёт и к чему это всё в итоге приведёт. Ребекка стала терять терпение и спустилась в подвал для того, чтобы узнать, как там обстоят дела. Как раз к моменту её появления чёрная дымка стала покидать тело Аларика. И увидев момент её перемещения в комнате, блондинка нахмурилась и потеряла на время все мысли.
Аларик будто пришёл в себя и с шокированным выражением лица смотрел на Джека, в рот которого проникало тёмное пятно. Затем его глаза на мгновение стали полностью чёрными, после чего вернулись в свой естественный вид.
— Во-первых, кол находится в пещерах под поместьем Локвуд, — произнёс он, поднимаясь со стула. — Во-вторых, Злоларик оказался вооружен даже в сознании, — в этот момент он встретился взглядом с Алариком. — К счастью, таких как я он не встречал, — довольным тоном делится Ксавье.
Никлаус оценил его ответ смешком.
— Кто ты такой? — ошеломленно интересуется Аларик.
Ребекка наконец отмирает.
— Демон, — подаёт голос вампирша, бесцеремонно приходя внутрь.
Никлаус с недовольством смотрит на сестру, потому что та испортила ему интригу. С ней всегда так было. Ребекка то и дело вечно что-нибудь портила.
— Я пойду с тобой в пещеру, и ты заберешь для меня кол, — оповестила блондинка историка, после чего толкнула его в сторону выхода.
Дела Ксавье на сегодняшний день были закончены. Поэтому, когда Никлаус вновь предложил ему вместе выпить, в этот раз он принял его предложение.
Аларик и Ребекка добрались до пещер, где блондинка раскрыла историку то, что она не та, за кого себя выдаёт. Это стало ключевым обстоятельством, благодаря которому они смогли вступить в сговор для совместной работы над одной целью — истреблением рода Майклсон.
***
Морена не особо торопилась домой. Она вообще не хотела туда возвращаться до того, пока Стася не закончит свою работу. Морене не было особого дела до того, сколько времени это может занять, она была готова остаться хоть на месяц, если потребуется. Потому что за прошедший в сумме день упорной работы, они с горем пополам добрались до самого сознания и приступили к урокам о том, как в нём можно было удержаться.
Стася рассказывала Морене о том, как со стороны выглядело её сознание. По её словам, оно было похоже на зелёный лес, в который в хаотичном порядке был расставлены небольшие хижины. Она отметила некоторую небрежность в растительности, корнях деревьев, путающихся под ногами, странных лианах, которые казались вообще ни к месту. Тогда Морена расшифровала это как-то самое ощущение спутанности в её мыслях. В её голове был бардак. И теперь она знала об этом наверняка от Стаси, которая там побывала.
— Ну, по крайней мере у тебя солнечно, я боялась того, что окажусь в какой-нибудь буре со сверкающими молниями, — похвалила её подруга, немного поморщившись.
— Хвала Небесам, — отшутилась Морена. — А то мне бы пришлось искать другую ведьму, потому что ты бы не выдержала долго в таком месте.
У Стаси была такая же проблема, как у Морены. Чем ближе был день её фальшивой свадьбы, тем меньше ей хотелось проводить времени дома и, в целом, в стране. Предстоящее событие заставляло сильно её нервничать, хотя было ещё время всё отменить, но ни ей самой, ни отцу, который поддержал всю эту затею, это было не выгодно. Стася наоборот хотела бы отвлечься и оказаться в другом месте, да хотя бы на той школьной вечеринке в стиле 20-х, которые должны были приходить в школе Мистик Фоллс. А что, престарелым вампирам было можно, а ей нет?
Но Морена была не в восторге от этой идеи и не поддавалась её уговорам. Но упиралась она не долго, что стало большим и приятным сюрпризом для Стаси. Буквально уже на следующее утро Морена сама предложила отправиться на танцы и Стася обрадовалась из-за этого, потому что очень сильно хотела, чтобы Морене стало лучше. Днём того же дня в Мистик Фоллс Эстер подговорила Никлауса отправиться на танцы, используя в качестве аргумента то, что на них будет Морена. Она не знала этого наверняка, да это было и не так важно, как-то, чтобы Никлаус согласился пойти на танцы. И он согласился, потому что его подкупил аргумент сестры. Морена так и не встретилась с ним после того, как пришла в себя. Гибрид даже использовал заклинание призыва для ведьмы, но в этот раз оно осталось без ответа. Из-за чего он немного расстроился.
Вечером они наконец смогли встретиться с Мореной в школе на танцах. Она выглядела великолепно — стиль 20-х был ей к лицу. Да и характер был у неё подходящий для девушек того времени. С ней была её подруга Стася, что при виде гибрида уже в слух с улыбкой сказала «хоу хоу хоу». Никлаус предпочёл на это никак не реагировать, вместо этого он пригласил Морену на танец, и ведьма ему не отказала. Морена выглядела такой счастливой, что ему не хотелось сейчас портить ей настроение, заговаривая с ней о её проблемах. Вместо этого он решил предложить ей одну авантюру.
— Я хочу уехать. Мистик Фоллс мне наскучил, как ты смотришь на то, чтобы поехать вместе со мной? — мягко интересуется Майклсон.
— И что же ты готов предложить? — задумчиво интересуется ведьма.
— Поедем куда захочешь: Франция, Германия, Токио… — стал перечислять варианты, но Морена его прервала.
— Я имею в виду, что ты готов мне предложить сам, от себя лично? — уточнила она.
Никлаус немного задумывается над её вопросом. Он показался ему немного нестандартным. Но всё же он быстро нашёл, что ответить.
— Любовь, нежность, заботу… — с улыбкой стал перечислять он, но громкий смех ведьмы его перебил.
Это уже показалось ему странным. Морена любила посмеяться, пусть даже с издёвкой, но этот смех был вызван без особой на то причины.
— Тогда я выбираю остаться здесь, — произнесла с улыбкой она, после чего высвободилась из его рук.
А когда он попытался притянуть её к себе, кожа ведьмы его обожгла. После чего она демонстративно не стала больше отвечать на его вопросы и поведение её ему ещё больше показалось подозрительным.
То же случилось и со Стасей. Ей посчастливилось встретить Деймона, но ему не посчастливилось встретить её. Вампир явно явился сюда не для танцев, потому что на нём не было смокинга. Или же он был «нитакуськой» и предпочёл смокингу джинсы и кожаную куртку, чтобы все видели, какой он крутой.
Стася окликнула его в пустом коридоре. Сальваторе скользнул по ней взглядом, но осознав, что он её не знает, быстро потерял к ведьме интерес.
— Я бы с удовольствием с тобой поболтал, но сейчас у меня нет для этого времени, — отмахнулся вампир.
— Деймон, это срочно, — настаивала Стася.
Когда Сальваторе вновь обернулся к ней, он почувствовал, как из легких его вышел весь воздух и не смог больше сделать вздох. Деймон сердито посмотрел на неё, схватившись при этом за горло из-за ощущения внутреннего давления внутри.
— Ты натолкнул меня на интересные мысли, о которых я прежде никогда не задумывалась, — рассуждала вслух Стася, приближаясь к нему. — Меня вдруг стала беспокоить экология, представляешь? — она посмеялась. Деймон упал на колени из-за нехватки кислорода, но пока ещё держался в сознании, хотя его голова начала страшно раскалываться. — Я обеспокоена тем, сколько воздуха ты тратишь, это наносит непоправимый ущерб нашей планете, — серьёзным тоном пояснила светловолосая, слегка наклоняясь вперед для того, чтобы их лица были на одном уровне. При этом Стася помнила о том, что она не была бессмертной и держала небольшую дистанцию для того, чтобы вовремя среагировать в случае необходимости. — Думаю, ты согласишься с тем, что с твоей смертью все останутся в плюсе? — довольно заключила она, глядя на то, как тяжелели веки вампира, потому что он не мог уже оставаться в сознании.
Деймон упал без сознания и вместе с тем задышал снова, потому что Стася прекратила над ним колдовать. Это временная мера. Для того, чтобы его убить Стасе бы потребовалось вынуть сердце ему из груди. И как бы сильно ей не хотелось его смерти, на этот поступок она не была способна. Её максимум был в том, чтобы лишить его тело кислорода, чтобы он отключился. На большие физические увечья она бы не пошла.
В коридоре появилась Морена в момент того, когда Стася стояла неподалёку от Деймона, сверля его ненавидящим взглядом. Ведьме стало немного неловко из-за того, что подруга застала её за этим действием. Стася знала, что Морена могла плохо это воспринять, потому что она была против убийства Деймона. А то, что она сейчас увидела могло выглядеть так, как будто Стася решила взять дело в свои руки и всё-таки его прикончить.
— Он просто без сознания, — со смешком пояснила Стася. — А лучше был бы мёртв, — добавила она с сожалением.
— Так давай убьём? — с хищной улыбкой предложила в ответ Морена.
От удивления Стася едва удержала рот закрытым.
— Ты серьёзно? — уточнила она.
— Да, — твёрдо ответила Морена.
Это заставило Стасю насторожиться. Было очень странно, что Морена решила поменять своё мнение за день. Это не было на неё похоже. Стася всегда говорила о себе, что она наглая. А наглость, как известно была вторым счастьем. Или, может, сейчас она была скорее глупой, решившись на пустой блеф. Но у неё определённо хватило на это наглости.
— Я же его люблю, мы не можем его убить, — с нервным смешком проговорила Стася, сама не понимая, что она несла.
Морена скривила лицо и Стася уже было обрадовалась, что подруга сейчас назовёт её тупицей и спросит у неё о том, что она только что сказала. Но этого не произошло.
— Вампира? — с недоумением и неприязнью в голосе уточнила Морена. — Этот мир сошёл с ума, — недовольно пробормотала она, после чего развернулась, чтобы уйти.
Стася старалась сохранять невозмутимый вид, хотя в груди уже поднималась паника.
Что происходит? Какого лешего вообще здесь происходит?
Стася решила предпринять ещё одну попытку, чтобы унять панику, на этот раз используя не словесные выражения, а действия, которым её научила Морена. С горем пополам, проникнув в сознание, Стася пришла в ужас. В страхе она быстро отделалась от ведьмы и убежала от неё прочь, как ошпаренная. Она не знала никого на этих танцах, кроме Клауса. И именно его она захотела найти как можно скорее. Потому что, судя по тому, как они оба вели себя во время того, когда Морена оказалась в зазеркальной ловушке, ему хорошо удавалось держать себя в руках.
Никлаус заметил бегущую в его сторону Стасю и с негодованием стал следить за её приближением. Ведьме с преобладающей стихией воздуха не хватало кислорода, но ей нужно была как можно скорее поделиться тем, что она узнала.
— Клаус, у нас…проблемы, — сбивчиво проговорила она. В этот момент гибрид сильнее нахмурился. — Морена… С Мореной… Это не Морена, — наконец выговорила она. Никлаус инстинктивно выпрямился, услышав это.
Это объясняло то, почему ведьма показалась ему странной. Но ему всё равно сложно было в это с ходу поверить, потому что Морена была достаточно сильной ведьмой для того, чтобы позволить кому-то просто так занять её тело. Но всё же это было возможно.
— Ты в этом уверена? — серьёзно уточняет Майклсон.
— Абсолютно, — подтвердила Стася. — Я проникла к ней в голову и сознание её было другим, — пояснила она.
Никлаус замечает Морену танцующей в толпе вместе с Бонни. Ни ему, ни Стася не было известно о том, как именно это произошло, но было ясно, что с этим нужно было что-то делать.
А произошло это с Мореной совершенно неожиданным образом. У неё возникли проблемы со сном, потому что пока её голова не была занята никаким делом, мысли её то и дело возвращались к Деймону. Ведьму не утешало даже то, что его теперь преследовали жуткие воспоминания о пытках. Ей самой от этого не становилось легче. Было стабильно не очень и если утром и днём ещё можно было отвлечься на обучение Стаси, то ночью всё становилось совсем паршиво.
Морена спустилась вниз, чтобы прогуляться по внутреннему двору. Она надеялась на то, что небольшая прогулка поможет ей нагулять сон. Пока её не привлекло подозрительное шуршание в кустах. Это была всего лишь кошка, как ей с самого начала показалось. Та стала тереться ей об ноги, а когда Морена протянула к ней руку, чтобы её погладить, пушистая тварь сильно укусила её до самой крови. И вместе с тем, как кровь ведьмы оказалась в её пасти, ведьма с ужасом поняла, что это был фамильяр, связавший себя с ней, после чего он сразу же исчез.
Какое-то убожество в виде мелкого мстительного духа, у которого даже имени не было, установил с ней душевную связь, из-за чего её охватило такое сильное волнение, что на этот раз оказалось, к сожалению, не напрасным. Прежде, чем она смогла предпринять какие-то попытки, чтобы его найти, она почувствовала неприятное ощущение во всём теле, означающая то, что к фамильяру прикоснулся кто-то другой, кроме неё. Морена не успела запаниковать достаточно сильно, потому что сразу после этого свалилась на землю, почувствовав смерть фамильяра. Боль сковала всё её тело в цепи и внутри неё всё начало умирать вместе с частицей души, что это тварь забрала с собой после своей смерти.
Морена даже не успела вскрикнуть, настолько всё быстро произошло. Она просто молниеносно оказалась на земле, вынужденная вновь проходить через ужасающую агонию, через мучительное чувство отмирание всех внутренних органов, приостановление дыхания и сердцебиения, невозможность что-либо сделать, чтобы облегчить свои страдания. Полное оцепенение во всём теле, погрязшего в пучине этой боли.
Именно этот умышленный насильственный момент позволил подобраться к Морене ближе. Это было самое лучшее состояние для того, чтобы использовать её во всех смыслах.
Кому могло потребоваться занять тело Морены, а главное, зачем?
Эти два вопроса интересовали и Никлауса, и Стасю, что оба уже с хмурым видом и нарастающим в животе волнением, наблюдали за тем, как Морена о чём-то переговаривалась с Бонни.
Теперь странности в её поведении казались ещё более очевидными. Но у Никлауса уже были кое-какие соображения о том, как они могли бы поступить в этой ситуации.
