***
Всю оставшуюся неделю, несмотря на заточение разума в своей же ловушке, ее тело работало как хорошо смазанный, исправный механизм. Пробуждение, пробежка, завтрак, работа. Она проигнорировала его сообщение вечером субботы — наверняка он с головой окунулся в разнообразие местного алкоголя или просто был в настроении добавить ей неприятностей. Свои собственные выходные она провела в раздумьях и босиком, распивая виски в кемдэнской квартире и обдумывая, под гремящую из колонок музыку, предложение присоединиться к Совету. Духами из домика в Мельбурне она пользовалась каждый день. На ее бедре все еще не сошли остатки синяков от его укуса — она натягивает шорты пониже, чтобы скрыть их от своих глаз, надавливает, чувствуя отголосок жалящей боли. Меланхолия изводит ее до четверга следующей недели. Запланированная встреча с командой юристов по поводу контракта о праве собственности на Ступени, добавила ей воодушевления: они действительно, подтверждая честность Деймона, куплены на ее имя. Никаких отговорок, лазеек или махинаций — Ступени принадлежат ей, а не Аверилла Ярд, дядя даже щедро оставил ей выбор между конгломератом и самоличным управлением. Кроме того, если ее стратегия по модернизации и развитию Ярры окажется эффективной, то австралийская долина принесет прибыль уже в течении семи лет. Можно устроить место для дегустаций прямо в подвале или в старом коттедже, построить маленький винный бар или даже сыроварню. Сарай идеально подойдет для различных мероприятий, а старую ферму можно легко перестроить в жилье для работников. Она намеревалась создать место с идеальным балансом роскоши и провинции, аутентичное, эксклюзивное, домашнее. После работы Рейнира направилась в Красный Замок. Пока Визерис в своем кабинете просматривал черновой вариант ее презентации, девушка вместе с младшими братьями уютно устроилась на диване в гостинной. Эймонд, довольно сидя у нее на руках, вертел в ладошках фигурку деревянного игрушечного дракона, пока Эйгон воинственно прыгал взад и вперед по комнате. Он начал ходить на занятия по фехтованию и отчаянно пытался продемонстрировать сестре, чему уже успел научиться. В истинной манере Таргариенов, никак не желая признать, что хочет чтобы его похвалили. Рейнире приятно держать Эймонда — его волосы пахнут шампунем, и, будучи малышом, весит он еще не много. На противоположном конце дивана растянулась Алисента. Девушки изредка обменивались заговорщическими улыбками, когда Эйгон радовался ободряющим замечаниям сестры. Рейнира помогла своей мачехе (все еще ужасно странно звучит) уложить мальчиков спать и, пожелав спокойной ночи, мягко поцеловала их светловолосые макушки. Их отношения с Алисентой улучшились за последнее время, такую легкость в их общении она не чувствовала уже несколько лет. Старая подруга, которая, кажется, тоже обратила на это внимание, нерешительно взяла ладони Рейниры в свои. — Я рада тебя видеть. Приезжай чаще, Нира, — вымолвила Алисента, до странности официально, но до боли искренне. Рейнира улыбнулась и сжала ее пальцы. — Я тоже по тебе скучала, — прошептала она. Они расслабленно откинулись на спинку дивана, Рейнира с бокалом красного, Алисента, будучи снова беременной, с чашкой зеленого чая. Ужас, конечно, но если отбросить неприятные детали, девушка была рада за подругу. — В этот раз, надеюсь родится девочка, — призналась Алисента, проведя рукой по своему, еще плоскому, животу. — Не уверена, что наш дом выдержит еще одного мальчика. — Кровь дракона густеет, — произнесла Рейнира, подражая мрачному благоговейному голосу отца и девушки захихикали. — Ты как сама? — спросила Алисента. — Выглядишь прекрасно, особенно учитывая последние события. И вот так, после нескольких лет отстраненности, Рейнира снова доверилась старой подруге, поведав о событиях прошлой недели, конечно, упустив некоторые порнографические подробности. Она знала, что если в мире существует хоть один человек, не поддающийся чарам Деймона, так это Алисента. Когда девушка закончила рассказ, чуть ли не выдергивая на себе волосы в эмоциональности своего разочарования, Алисента молчала, размышляя. — Он, блять, просто невыносим! — бушевала Рейнира. — “Ради ее счастья?” Что это вообще значит? Он сказал мне, что я могу сжечь Ступени дотла, если я только пожелаю. Уверена, он надеялся, что я именно это и сделаю — чтобы он и дальше мог питаться хаосом. — А что контракт? — уточнила подруга. — Твои юристы сказали что все в порядке? — Да. Но кто знает, что всплывет позже. — И… он упомянул Отто. Он не сказал почему? Рейнира нахмурилась. Конечно, несмотря на то, что Отто Хайтауэр был последним ублюдком, он все же являлся отцом ее подруги. — Нет. А должен был? Алисента тяжело вздохнула. — Честно говоря, Нира, я не уверена. Если бы я знала что Деймон имел в виду, обещаю, я бы рассказала тебе. Мой отец амбициозен, из-за этого я всегда чувствовала себя немного отчужденно. Он постоянно напоминает мне о наследстве мальчиков, подталкивает поговорить с Визерисом о завещании… Но ради Бога, богатства хватит нам всем, и я знаю, что твой отец не оставит нас в бедности, если он… Ну ты поняла. Семеро убереги. — Ты думаешь? — Я не знаю. Я не знаю, что думать. Я с трудом верю на слово Деймону, но без более глубоких намерений все это не имеет смысла. Возможно, Рейнира, на этот раз ты — единственная, кто играет в эту игру, — размышляла она. Рейнира сделала большой глоток и прикусила губу. — Возможно. Но может и нет. Алисента подвинулась ближе и тихо проговорила. — Не могу поверить, что ты оставила его одного на другом конце света. Поразила его его же приемом… Они все еще болтали, когда Визерис вошел в комнату. Мужчина просиял, увидев как его дочь и жена ладят между собой. — Вы двое выглядите очень уютно, — подметил он. — Не думаю, что расскажете мне что за гадость вы замышляете. — Никаких гадостей, дорогой, — ответила Алисента, изображая настоящий образец невинности. — Ни капельки тебе не верю, — усмехнулся Визерис и повернул к дочери взгляд, полный отцовской гордости. — Ты проделала замечательную работу, моя девочка. Я оставил кое-какие заметки, но, дорогая, я так тобой горжусь. Рейнира почувствовала как тепло от отцовской похвалы мягко разлилось у нее внутри. — Спасибо, папа. — Все равно что скажет Совет, я в любом случае поддержу твою идею. Мы конечно — точнее ты, это ведь теперь твоя работа — презентуем ее, но это лишь формальность, — он довольно хлопнул в ладоши. — Моя умница. Визерис сделал паузу и обвел взглядом комнату, как будто искал в ней кого-то прячущегося. — Мой брат, почему он не сопроводил тебя обратно? Я думал, он приедет хотя бы позлорадствовать. Его поступок щедрый и великодушный, но я знаю его натуру. — Вряд ли он прячется за шторами, отец. Я думаю, дядя Деймон по уши в делах, — невозмутимо ответила она. — Ты ведь его знаешь. Визерис насупился. — Вы поссорились? — Нет, совсем нет. Деймон подарил мне Ступени, чтобы я начала свое дело. Сейчас ему нечем помочь, все только в моих руках, — заверила она его. Вопреки своему недовольству и подозрениям, она не хотела разжигать новый конфликт. Мирное время и так было редким явлением в их семье. — Что ж, — с некоторой неуверенностью протянул Визерис, — если это все… Уже окончательно стемнело, когда Рейнира направилась в свою старую детскую спальню — она решила не рисковать, возвращаясь уставшая в город затемно, и остаться переночевать в семейном поместье. Вернувшись домой утром, она поработает пол дня дистанционно, а после обеда займется сборами — Аверилла Ярд Гала был назначен на завтрашний вечер. Распланировав день, она уселась читать, чувствуя себя если не довольной, то точно более спокойной, чем всю прошедшую неделю. В ее дверь тихонько постучали. — Войдите, — окликнула она. В дверном проеме показалась голова Алисенты и девушка захлопнула книгу. — Извини, что беспокою, — прошептала она. Рейнира покачала головой и жестом руки предложила подруге войти. — Не беспокоишь. Что случилось? — Думаю, тебе стоит спросить у Деймона о том, какое отношение мой отец имеет к сделке в Аракче, — сказала Алисента, заставив девушку удивленно замереть. — Я серьезно, сделай это. Рейнира, если в этом и есть какая-то тайна, раскрой ее хотя бы для собственного спокойствия. Ты прекрасно не подаешь виду, но я вижу, как тебя это беспокоит. Почему ты до сих пор не поинтересовалась? Рейнира немного нервно перебирала пряди своих волос. — Я не знаю. Ну, я просто… была не готова услышать правду. Или ложь. Алисента присела на край кровати. — Пора это сделать Нира. Возьми этот вопрос в свои руки. Тем более ты самый смелый человек из всех, кого я знаю, — она изогнула бровь. — Твоя храбрость не всегда тебя толкает на разумные поступки, но ты никогда не давала морочить себе голову. Рейнира порывисто заключила Алисенту в объятия: на мгновение они снова превратились в десятилетних девочек, с содранными от падений коленками, подружек не разлей вода. — Ты хорошая подруга. — Ты тоже. — Но то, что ты спишь с моим отцом — все еще отвратительно. — Рейнира — Просто говорю.***
На следующий день ранним утром, Рейнира вывела Сиракс на прогулку. Когда они возвращались обратно, от обеих исходил пар, тающий на контрасте с зимним морозным воздухом. Чмокнув теплый бархатистый нос лошади, Рейнира передала свою подопечную в надежные руки Харвина. Она уже шагала в направлении дома, когда услышала пронзительное ржание, доносящееся со стороны конюшен — Караксес, здоровенный жеребец, бежал рысью прямо к ней, раскачивая хвостом и кивая своей огромной головой. — Привет, страшный зверь. — поздоровалась Рейнира, забираясь на деревянные перекладины забора, чтобы дотянуться до него. Он прихватил губами ее небольшую ладонь и довольно фыркнул. Огромный, огненно-рыжий конь всегда ей нравился. Пусть на свою спину он пускал только Деймона, но девушка была уверена, что в ней он признает свою и не укусит. Она достала запутавшуюся в гриве колючку и почесала его дергающиеся уши. Деймон спас его лет десять назад: Караксес впервые ступил на территорию Красного Замка злой, дикий и покрытый шрамами. Деймон совершенно игнорировал протесты своего брата, пытающегося вразумить, что небезопасно держать такое неконтролируемое существо рядом с местом, где играют дети. Большой и страшный, с суровым выражением на морде и массивными плечами — такой зверь мог легко их напугать. Сам Деймон безмерно любил своего коня. Связь между ними стала настолько прочной, что было обычным делом найти дядю (часто нетрезвого), в конюшнях, спящего на сене у копыт Караксеса, огромных, размером с обеденные тарелки. Рейнира каталась на нем только раз: Деймон, желая разозлить брата и, возможно, напугать свою неугомонную племянницу, одним летним днем усадил ее за собой и прокатил по загону. Если она и чувствовала тогда страх, то в воспоминаниях осталось лишь приятное волнение от скорости, колючий ветер на щеках и сильная фигура дяди, в которую она вцепилась, боясь соскользнуть — безумие и наслаждение. Визерис долго ругался после, но ее это мало беспокоило. В этом же году Деймон подарил ей Сиракс — ее собственную золотую девочку. Вскоре после этого, он снова исчез. Черт. Ее неукротимое сердце уже давно принадлежало ему, и она не имела ни желания, ни понятия того, как забрать его обратно. Рейнира любила его, будучи ребенком, наивной детской любовью, и сейчас, будучи женщиной, вопреки его противоречивой натуре, а может и благодаря ей. Добрый и жестокий одновременно, он всегда с течением времени приходил к нейтральному равновесию, перекрывая плохие поступки хорошими и наоборот. Девушка не одернула руку, когда Караксес принялся размазывать свою пахнущую травой слюну по ее свитеру, ища лакомство. Ее забавлял этот большой мощный жеребец, которого, без помощи Деймона, постигла бы гораздо худшая участь, чем зеленый просторный загон рядом с виноградником. Вынув из кармана телефон, она сделала селфи: большая рыжая голова Караксеса, наклонена в сторону, под ее пальцами, чешущими его уши, ее собственное улыбающееся лицо подставлено холодным порывам ветра. Полюбовавшись фотографией, нажала “отправить”. Сегодня 7:36 Рейнира: Караксес передает привет Рейнира: Давай поговорим? Он ответил прежде, чем она вошла обратно в теплоту дома. Деймон: Вот и ты. Да, давай Рейнира: Сегодня, если можно Деймон: Я буду у себя Деймон: И не обнимайся с Караксесом слишком много Деймон: Ты сделаешь его мягким***
Рейнира решила отложить все рабочие дела на следующий день — даже наследницы корпорации иногда прогуливают работу. Она вернулась в кемдэнскую квартиру чтобы немного отдохнуть и собраться. В конце концов, переговоры о перемирии требуют безупречного внешнего вида. Оделась просто: полосатый свитер, плотные черные джинсы и любимый кардиган от Burberry. Ноги, укутанные в теплые вязаные носки, просунула в старые мартинсы, пылящиеся в шкафу еще со времен колледжа. Волосы завязала в низкий хвост, лицо решила оставить без макияжа. Ее вечерние платья, развешанные по всему гардеробу, блестели как боевые знамена, но на этот раз она их проигнорировала — ей нужен был миротворческий наряд. Дорога к жилищу Деймона вызывала странные ощущения: Рейниру охватила тягучая ностальгия, пока она маневрировала сквозь плотный лондонский трафик. Когда она гостила там в последний раз, они вместе готовили, пили хороший джин и смотрели какой-то отвратительный корейский фильм ужасов. Она жаловалась на приближающиеся экзамены, он весь вечер рассказывал какие-то сомнительные анекдоты, пытаясь заставить ее покраснеть. Рейнира вышла из машины, и войдя в подъезд приветственно кивнула консьержу — не было нужды объяснять, к кому в гости она направлялась, ее типичная валирийская внешность без слов сообщала это вместо нее. К тому времени, как она поднялась на верхний этаж в пентхаус, Деймон уже ждал ее. Как только двери лифта отворились, он сделал шаг вперед, целуя ее в щеку. — Принцесса, — тихо поздоровался он. — Привет Деймон. Это что, чертов галстук? Деймон был в рубашке и действительно в галстуке, или казалось, что он как раз завязывал его, когда она пришла. Он выглядел слегка смущенным, словно его застали за каким-то постыдным занятием. — Решил попробовать что-то новое, — пробормотал он. — Чтобы выглядеть солидно на сегодняшнем Гала. — Не уверена, что это поможет. Знакомый запах его апартаментов наполнил ее ноздри: стойкий ветивер одеколона, утренний кофе и поджаренные тосты. Хоть Мэйфеир и был частью семейной недвижимости, основным его жильцом всегда оказывался Деймон, в конце концов, это место соответствовало его вкусу больше остальных. Интерьер был выдержан в духе современного брутализма: необработанный камень, металл, индустриальная фурнитура, немногочисленная, но качественная и дорогая мебель. Прагматично и первобытно, как он сам. Рейнира вдруг словила себя на мысли, что плана, что делать дальше у нее нет. Деймон, заметив ее колебания, сжалился и попытался разрядить обстановку. — Я только что разжег огонь, — усмехнулся он, указывая на камин в дальнем конце студии-гостиной. — Присядь согрейся. — Драконам не страшен холод, — напомнила она ему, но все же зубами стянула с ладоней перчатки и села возле источника тепла, протянув к нему замерзшие пальцы. Она заметила, что Деймон, как и она, не уверен в дальнейших действиях, что забавляло и тревожило одновременно. Он тяжело опустился на диван рядом с ней. — Полагаю, ты хотела отплатить мне той же монетой. Без предупреждения покинуть своего старого дядю. И ты знаешь, я действительно чувствовал себя довольно глупо — заказал слишком много тайской еды для одного человека. — Бедняжка Деймон, — Рейнира невесело усмехнулась. — Ты расскажешь мне, почему ты ушла? Собравшись духом, она решилась спросить. — Ты расскажешь мне правду о Аракче? — Какую правду, zaldrīzitsos? — он вопросительно наклонил голову. — Я уже спрашивала тебя, а ты мне отказал, — напомнила она. — Расскажешь сейчас? — Возможно Рейнира почувствовала неприятный укол раздражения. — Ты настаиваешь на честности, но сам продолжаешь уходить от вопроса. Хорошо, если ты так и собираешься уклоняться, я конкретизирую. Ты слил чертову сделку Триархии или Хайтауэр? Его глаза блестят. — Это причина, по которой ты ушла? — Я ушла, ты чертов придурок, потому что мне нужно было пространство чтобы прийти в себя. Как ни странно, внезапно искренний и благородный дядя Деймон вызывал подозрения, — огрызнулась она, чувствуя как последние створки терпения не выдерживают ее эмоций, выпуская весь ядовитый поток обвинений прямо на него. — Ты бросил меня. За целых три года ни разу не связался со мной. Я уже думала, что твое безрассудство наконец тебя сгубило. И вот ты здесь, возишься со своей гребаной винодельней, гребным милым домом, и со всем блять остальным, ожидая, что я как всегда поплетусь за тобой как маленькая потерянная овечка. Что ж, к твоему несчастью, у меня выросли зубы в твое отсутствие. Острые гребные клыки. Я больше не твоя маленькая игрушка, zaldrîzes dohaeriros iksos doar. Я требую правды! Это был ты или Хайтауэр? Лицо Деймона гневно исказилось. — Я никогда не считал тебя овечкой, Рейнира. Ты и я — мы драконы. Эти зубы у нас с рождения, — его валирийский жесткий и суровый. — Ты тоже жестока по-своему, к друзьям, к любовникам. Ты безрассудна, чем в силу молодости и должна пользоваться, импульсивна, энергична. Достаточно привилегирована, чтобы брать, что пожелаешь и бросать как только надоест. Почему ты обвиняешь меня, в своих же недостатках? — Оставь эти драматические речи Шекспиру, дядя. — Перестань, — рыкнул он. — Хватит умничать. — Кто бы говорил, — огрызнулась она, прекрасно осознавая как инфантильно это прозвучало. — Хватит избегать моего чертового вопроса! — Тебя беспокоит не Хайтауэр. Проблема в тебе самой. И во мне, — настаивал он — Ты сердишься на меня, за то, что я ушел, но сама ни разу не позвала меня вернуться домой. Злишься, за мои манипуляции, но охотно их поддерживаешь. Ты не овечка. Возможно, я расставляю фигуры на доске, но ты сбиваешь их к чертям, — он хищно, медленно подходит ближе. — Мы с тобой похожи, и я всегда видел тебя настоящую. Безрассудную, яростную, божественную. От того, как жестко он выплюнул последнюю фразу, бедра Рейниры непроизвольно сжались. Седьмое пекло, только не сейчас. — Ты говоришь, что моя искренность подозрительна, но я всегда был искренен с тобой. Разве я когда-то лгал или скрывался от тебя? Тогда как так вышло, что все мои поступки поддаются сомнениям? Рейнира обнаружила себя воинственно стоящей на ногах, с выражением лица, снова она была готова вот-вот его ударить. Вместо этого она порывисто вцепилась в его дурацкий галстук и туго затянула его, заставляя Деймона замолкнуть. Его глаза метали молнии. — Я была ребенком, — прошипела она. — Ты прекрасно знал, какую боль мне причинит твое предательство. Как же я тогда боялась, что ты снова меня оставишь, я почти умоляла тебя остаться! А ты едва соизволил сказать мне пару слов перед уходом. Так. Это. Был. Ты. Или. Чертов. Хайтауэр? Оба тяжело дышали. Жар, накалившийся между ними, казалось можно было ощутить физически, в воцарившейся тишине. Деймон напряженно глядел на нее, приоткрыв губы. — Хайтауэр. Бушующий гнев Рейниры мгновенно испарился. Она фыркнула, попятилась на несколько шагов, и, прикрыв лицо руками, истерично рассмеялась. — Я так и знала. — Рейнира, ты и правда думала, что я бы мог… — Конечно нет, — пробормотала она, хотя, ее новоиспеченная уверенность в нем ощущалась чужеродно. — А Ступени… — Обратный путь к тебе, — просто ответил он. — Я знал, что Хайтауэр попытается саботировать все мои старания. Возможно, даже твоими же руками, когда ты повзрослеешь и присоединишься к Совету. Я старательно поддерживал привычную роль принца-плейбоя, пока его внимание не переключилось, и только тогда я занялся приобретением чего-то действительно стоящего. Для тебя. Рейнира смотрела на него снизу вверх, осознавая, насколько он близко. Она втянула нижнюю губу, под взглядом его темнеющих от этого ее движения глаз. Седьмое пекло, беспомощно подумала она, какого черта ее злость так быстро сменилась влажным тягучим ощущением между ног? — Я все еще ужасно зла на тебя, — промолвила она, — даже в ярости. По всем законам, я должна тебя изгнать. Он опустил голову сокращая и так небольшое пространство между их лицами. — Мне попросить о помиловании? — Это было бы забавно, — прошептала она, накручивая галстук на пальцы. — Но, не стоит. Я думаю, достаточно будет надеть этот нелепый галстук на Гала. — Хочешь чтобы я был твоим шутом? — И еще разноцветную шляпу. — С колокольчиками? — Да, пожалуйста. Когда он порывается поцеловать ее, она отпускает хватку пальцев на галстуке и отступает. Он разочарованно рычит. — Иди сюда, маленькая ведьма. Я покажу тебе кое-что, тебе понравится. Рейнира сделала еще один шаг назад. — Я еще не простила тебя, — напомнила она. — Противная злобная девчонка. — Мне пора, — выдохнула она. — Наденешь этот чудесный галстук сегодня — так и быть, подумаю, над твоим искуплением. Деймон тихо рассмеялся. Рейнира, чувствуя за этой обманчивой легкомысленностью опасность, слегка напряглась. — Если бы я знал, что требования такие низкие, то давно уже постучался бы обратно в Красный Замок. — О нет, — упрекнула Рейнира, — твои грехи все еще при тебе. Я очень злопамятная. — Твои слова, не мои, — ответил он, удерживая ее на месте, своим бушующим взглядом. — Хотя уверен, так и есть. Ухмыльнувшись ему напоследок, она развернулась на каблуках к выходу. — Рада была видеть, дядя, — окликнула она через плечо. — До встречи, с тобой и твоим галстуком. Звук его злобного смешка преследует ее до самой двери.