***
Мельбурн плавился от жары, беспощадной, но для потомков дракона совершенно безобидной. Рейнира чувствовала себя приятно оживленной и бодрой под косыми лучами утреннего солнца. Они прилетели поздно ночью. Ее мысли путались от усталости, когда Деймон провел ее в ее большую прохладную спальню и уложил на огромную кровать. Она ожидала, что он заберется под одеяло вместе с ней, и была слегка разочарована, когда он лаконично пожелал ей спокойной ночи и ушел к себе. Сейчас он все еще спал, она, из-за джетлага проснувшись раньше чем привыкла, встречала рассвет на открытой террасе, в одном из домов пригородного района Фицрой. Проснувшись, она, не изменяя привычке пробежалась по близлежащим улочкам, с любопытством первооткрывателя наслаждаясь первым визитом в новую страну, жадно выискивая местные диковинки и достопримечательности. Терраса с деревянным полом и тремя большими аркообразными окнами была расположена в уютном тихом тупике улицы. Интерьер дома пришелся Рейнире по вкусу — нейтральная палитра с темными акцентами, тосканский мрамор и переработанная древесина, приземистый камин возле пары книжных шкафов, полированный бетонный пол и несколько мягких ковров под ногами. Больше всего ее заинтересовала спальня: старинная шелковая драпировка, большой деревянный шкаф с металлической фурнитурой, ее любимые продукты из Эйсоп в ванной и сделанные на заказ крафтовые духи (дым, сандаловое дерево, кожа, кардамон), которые она нанесла после душа. Эта спальня, этот дом — казались настоящей святыней: в каждой детали она видела жест Деймона, его внимательный взгляд, эклектичный вкус. Очень блять интересно. Она взвешивала это в уме, когда заметила его самого, вошедшего на террасу в свободных пижамных штанах. Скрытый стеклами солнцезащитных очков, ее взгляд окинул его фигуру, подтянутые мышцы, гладкую кожу. Заметив ее пристальное внимание он лениво улыбнулся. — Доброе утро! — поприветствовал он. — Хорошо спалось? — Я рассчитывала проснуться в номере, который забронировала для нас моя помощница, — ответила она. — Насладиться мини-баром и завтраком прямо в постель. — Точно. — Ты купил виноградник. И этот дом, — и вопрос и утверждение. Деймон провел рукой по своим взлохмаченным после сна волосам и сощурился. — Может сначала кофе перед допросом? — Меня устраивает порядок в повестке дня. Он преувеличенно фыркнул и плюхнулся в кресло рядом с ней. Ее глаза непроизвольно опустились вниз, проследив ряд светлых волос от пупка до резинки штанов. Черт, он ведь не будет возражать? — Глаза на меня, принцесса, — отчитал ее он. — Как мы выяснили, я приобрел тебе в подарок винодельню. Да, получается, что дом я тоже купил, — Для тебя. — Это было разумно. Я знал, что проведу здесь какое-то время, договариваясь о покупке Ступеней, и знал, что когда я это сделаю, тебе тоже понадобится место где можно в комфорте остановиться. Рейнира не смогла скрыть свой восторг. — Это чудесный дом. — Я знаю, как тебя тянет ко всему красивому. — Как и тебя, дядя. Его взгляд на ней, нежный. — Да. — Это… — она запнулась. Внезапно, чудовищная непомерность его щедрости сбила ее с толку. Деймон всегда осыпал ее подарками, но далеко не такими масштабными — прекрасные драгоценные украшения, шелковые платья, сапоги для верховой езды, да, но не это. Это… это говорит о большей игре, правила которой она пока не смогла расшифровать, несмотря на то, что сегодня утром провела несколько часов в размышлениях. Он снова перехитрил ее. Она чувствует себя неопытной, несобранной и не в своей тарелке. Кто на свете будет пытаться обманывать и боготворить ее одновременно? Деймон заметил ее терзания и, кажется, сжалился. — Это вместо подарков за три года, с компенсацией. — В таком случае этого точно мало, — легкость в ее голосе натянута. — Чего еще б ты хотела? Седьмое пекло, если б ты только знал. — Это очень смелый вопрос, дядя, — она невзначай толкнула его бедро ногой. — Ты сегодня в щедром настроении? Деймон ухватил ее за стопу и притянул ближе. — Всегда, — промурлыкал он. — Только если ты будешь себя хорошо вести. — Старый извращенец. Он усмехнулся, а затем его лицо приобрело серьезное, нехарактерное для него выражение. — Рейнира. Ты всегда мне была дорога. Ты кровь моей крови — боги решили создать каждого из нас по подобии другого. Твои желания — мои желания. И я исполню их, какими бы запредельными они ни были. Разве ты так и не поняла? Я достану луну с неба и отдам ее прямо в твои руки, если ты пожелаешь. Рейнира отвернулась, не давая ему заметить, как на нее действовали его слова. Она не сомневалась в его искренности. Она не верила ни единому его слову. — Тебе никогда не надоедает хвастаться? — усмехнулась она. — Я пытаюсь угодить тебе, zaldrīzitsos, — ответил он. — У нас впереди большой день. Идем позавтракаем. Я не позволю тебе испортить его своим ворчанием.***
Через час они выехали из Мельбурна. Помимо виноградника и дома, Деймон приобрел до безобразия большой внедорожник и Рейнира не удержалась от подколов насчет кризиса среднего возраста и гиперкомпенсации. Он закатил глаза, упрекнув ее в отсутствии оригинальности — Это не моя вина, что ты ходячий стереотип, Деймон. Когда они прорезают равнину по серой линии шоссе, Рейнира тихонько подпевает песне с радио и завороженно разглядывает проплывающий мимо пейзаж. Местность почти не тронута человеком: серебристо голубые стволы эвкалиптов, ядовитые лавровые деревья, шелестящая выжженная палящим солнцем трава и горячее мерцание миража, следующего за ними по линии горизонта. Все это выглядело, словно вот-вот загорится. И действительно, она замечает огромные угольные полосы сгоревшего леса вдоль извилистой дороги. По бокам от шоссе, периодически встречаются предупреждающие об опасности пожара знаки. Она не сдерживает восклицания — для выросшей в дождливом Лондоне девушки это новизна, странность, трагедия. — Огонь здесь — часть природного цикла, — говорит ей Деймон. — Он сжигает гниль, перерождает лес. Из пепла появляется новая жизнь. Очень напоминает наши семейные предания, правда? Внедорожник с рычанием двигателя прокладывает путь сквозь долину Вурунджери. Рейнира сначала принимает Ступени за очередной раскаленный мираж, но постепенно ее взор начинает различать деревянные обветренные стены амбара, давно не использованного, притиснутого к рядам деревянных конструкций виноградников, дом из неотесанных каменных глыб, и сыроварню, укрытую в тени дубов. Она одурманена этим видом еще до того, как Деймон сворачивает на узкую каменистую дорожку. — Это все мое? — от восторга ее голос на несколько тонов выше. Деймон рассмеялся, довольный собой. — Все твое, милая. Когда они останавливаются перед амбаром, из домика неуверенно вышагивает худой сгорбленный старик. Деймон припарковался и первым вышел из автомобиля, выкрикивая приветствие. Чертовски обаятельный, если захочет. — Драхар. Думаю ты будешь рад узнать, что сегодня я не буду тебе докучать в одиночку. Я привел кое-кого познакомиться. Рейнира направилась под палящими знойными лучами туда, где Деймон возвышался над маленьким скрюченным мужчиной. При виде его она сначала смущенно отвела глаза, а потом снова взглянула, в этот раз сочувственно — его лицо, шея, руки были изрыты узорами сильных ожогов. На левой руке у него осталось только два пальца. Двигался он как человек, страдающий от боли. Она поняла истоки слухов о нем, видя перед собой человека, пережившего трагедию и желающего мирно оставаться в одиночестве. — Крегас, — обратился к нему Деймон. — Позвольте представить вам мою дорогую племянницу Рейниру. — Она слышит насмешливый укол за его дружелюбным тоном, сопротивляется желанию толкнуть его. Драхар заметил злобный взгляд Рейниры, брошенный на Деймона и криво улыбнулся. Голос у него хриплый, добрый. — А вот и ты. Деймон о тебе много рассказывал, — как и все австралийцы говорил он быстро, растягивая гласные так, что человеку всю жизнь слышащему британский английский требовались усилия чтоб различить знакомые слова в его речи. — Приятно познакомиться. Это место просто невероятное, — она понимала, что звучит как маленькая взволнованная девчонка, но черт возьми, только что исполнилась ее мечта. После дела с Аракче она едва осмеливалась надеяться, что однажды что-то подобное будет полностью в ее владении. Как щедро Деймон дарил — так же жестоко и отбирал. Драхар привычным взглядом окинул амбар, виноградники, пожелтевший низкий забор, тянущийся на многие мили. Его обветренное лицо, хоть и не было задето ожогами, покрыто морщинами, выдавая что их владелец уже много лет щурился от палящего австралийского солнца. — Ты просто красавица, дорогая. Я долго искал подходящего человека, кому мог бы передать это место со спокойным сердцем. Твой дядя… я не мог, черт возьми, отказать ему. Он докучал мне целых два года, прежде чем я сдался. — Вы правильно поступили, что заставили его помучаться, — ответила она и Драхар разразился хриплым смехом. Деймон поймал ее взгляд и подмигнул. Старик усмехнулся. — В любом случае, это место теперь твое. Внуки недовольны что я здесь постоянно один, переживают, что я без помощи не справлюсь. Сказал бы что они меня недооценивают, но в моем возрасте, действительно лучше перебраться поближе к родне. Решил продать, чтоб никому из них не пришлось беспокоиться о деньгах. Лучшая инвестиция сейчас — отправить детей в колледж, — он перевел на нее взгляд прищуренных глаз. — Твой дядя сказал, что ты сможешь хорошо позаботиться об этой долине. — Это место — просто мечта, — тихо ответила Рейнира. — Я обещаю заботиться о нем, клянусь именем моей матери. — Хорошо. Осмотритесь дальше сами? Можете ходить где захотите, а я пока соберу свои вещи в коттедже. — Спасибо, Крегас, — Деймон пожал здоровую руку Драхара и протянул свою Рейнире. — Подожди, — сказала она. — Иди без меня, я догоню. Он бросил на нее вопросительный взгляд. — Усмири свое любопытство, дай мне пару минут. Драхар выждал, пока Деймон не отошел за пределы слышимости, чувствуя что Рейнира хочет узнать о чем-то связанном с ним. — Мой дядя, — начала она, — мы… Какое-то время мы были не в лучших отношениях, не виделись три года, а тут такое. Я хотела спросить… — Почему я продал Ступени именно ему? — закончил за нее старик. Она кивнула. — Это непростой ответ, — выдержав паузу ответил он, и у Рейниры внутри что-то зашевелилось. — Дело никогда не было в деньгах, хотя твой дядя хорошо подготовился, разузнал все и был в выигрышном положении в этом плане. Я привязался к этому месту. Многие годы это было делом всей моей жизни, а потом и моим домом. Разве я мог отдать его первому попавшемуся жадному до денег придурку? Деймон не был в их числе. Но даже так, отдавать эту землю чертовым британцам — без обид, дорогая, но сама понимаешь, я республиканец, и с этим колониализмом… — сначала мне было не по себе. Рейнира внимательно слушала, терпеливо ждала, когда он предоставит ей следующий недостающий кусок головоломки. — Так что же заставило вас передумать? — Ты, — просто ответил Драхар. — Я спросил, зачем ему нужна эта долина — и он ответил, что это подарок. «Чтоб она была счастливой». — И только? — Это важнее чего-либо в этом мире, дорогая, — мягко проговорил он. — Однажды, когда ты станешь такой же старой развалюхой как и я — поймешь это наверняка.***
Они провели остаток дня гуляя по территории Ярры, разглядывая выжженные холмистые пейзажи. Рейнира с трудом сдерживала восторг: она уже мысленно презентовала идеальный бизнес-план перед придирчивыми лицами членов Совета, на верхнем этаже стеклянной офисной башни. Однако, под внешним восторгом скрывалось бурное течение сомнений: она была во взбудораженном настроении еще с момента возвращения Деймона в Лондон, а теперь же, в ярком дневном зное размеренной прогулки по виноградникам, ее волнения усилились. Как не посмотри, она не могла понять логики: какой смысл срывать сделку в Аракче, исчезать без объяснения на несколько лет, а потом возвращаться с таким щедрым подарком? Она так глубоко в пасти зверя, что потеряла из виду его зубы. В детстве она всегда восхищалась хладнокровной коварностью своего дяди, утонченной жестокостью, сейчас же, будучи женщиной, она замечала лишь эмоциональные качели и хаотичный необузданный характер, заскучавшего от жизни человека. И как правильней было сформулировать свои желания? Для него, и прежде всего, для самой себя. Она хотела преклонения? Хаоса? Стабильности? Дикости? Преданности? Если Деймон и заметил, что ее радость перетекла в тихую задумчивость, то никак это не прокомментировал. Он шагал позади нее, давая ей выбирать направление, отвечал на вопросы, которые она задавала и наблюдал. Когда кипящее ясно голубое небо полдня сменилось пурпурными сумерками, он достал фонарик из багажника внедорожника и впервые за день взял ее ладонь в свою. — Есть еще кое-что стоящее твоего внимания, — таинственно сказал он. — Идем. Они зашли в полупустое маленькое здание, пахнущее сыростью старого камня, затхлой тишиной и ржавчиной железа. Деймон предупреждающе посоветовал ей лучше смотреть под ноги, направив луч фонарика на расчищенную дорожку между кирпичами и гниющими балками. Свет упал на крышку грязного люка. Он наклонился и открыл его одним сильным рывком, поднимая в воздух облако земли и пыли. Рейнира взглянула на него с легкой опаской. — Выглядит жутковато. Что там внизу? Склеп? — она дерзко приподняла бровь. — Секс-подземелье? Он лишь кивнул в сторону прохода. В пахнущий глиной мрак вела узкая каменная лестница. Их шаги отдавались эхом, когда они спускались по старым ступенькам, оказавшись в подвале с низким потолком, что представлял из себя что-то похожее на лабиринт из крошащегося камня, надолго захороненный под землей. Рейнире потребовалось мгновение, чтобы понять, что лабиринтом являлись ряды бутылок, сотен винных бутылок, сверкающих в холодном свете фонаря. — Винный погреб… — пробормотала она, рефлекторно повернувшись к резкому звуку зажженной спички — Деймон зажег толстые парафиновые свечи, неустойчиво воткнутые в примитивный железный подсвечник. Деймон достал бутылку из ближайшей полки, подул на нее, поднимая в воздух тонкий слой пыли, и обнаружив так кстати лежащий на деревянной скамье штопор, откупорил. Поднес пробку ей под нос, давая почувствовать запах. Лакрица, слива. Когда он поднес горлышко бутылки к ее губам, она вместо того чтоб придержать его рукой, стойко выдержала его игривый взгляд и запрокинула голову немного назад, давая ему самому влить ей в рот пару глотков вина. Он внимательно следит за глотательными движением мышц ее горла. Вкус у нее во рту насыщенный — шелковица, красные специи и слива, которую она почувствовала еще на винной пробке. Она признательно хмыкает. — Тебе нравится, маленький дракон? — спросил Деймон. — Вино отличное, — улыбнулась она. — Сбалансированное, комплексное. — Это последние вина производства Драхара — они выдерживались здесь как минимум восемь лет. Тебе придется провести инвентаризацию, но… — Но должно хватить для лимитированной винной линейки, — закончила за него она, — что вызовет интерес и вернет Ступеням былую славу. — Именно. — И это все тоже принадлежит мне? — спросила она. — Да. Рейнира покачала головой. — Я даже не знаю что сказать. Куда делись твои зубы, Рейнира? Когда ловушка успела захлопнуться? Она хотела, чтоб каким-то чудным образом Лейна оказалась здесь. Или пусть даже Визерис с Алисентой. Кто-угодно, кто бросит ей якорь спасения в этой нарастающей буре. Деймон откинулся на деревянную скамью, сделал глубокий глоток и поставил бутылку рядом с собой. Он был воплощением дьявола, поднявшегося из глубин ада в этот тесный пыльный полумрак: губы красные от вина, глаза блестят, скрытые в тенях. Что-то в ее выражении лица встревожило его и он, оттолкнувшись от деревянной спинки скамьи, медленно приблизился к ней, осторожно, словно человек, пытающийся не спугнуть птицу. Она почувствовала запах вина в его теплом дыхании, когда его жестокие руки легли ей на талию, прижимая ближе. — Ты счастлива, Рейнира? Я не могу понять тебя, mēre jorrāeliarza. Его глубокий валирийский вливался в ее уши словно мед и словно яд одновременно. Она чувствовала как он издевался над ней, чувствовала себя желанной. Не желая садиться и разговаривать с ним смотря снизу вверх, она наклонилась и обогнув его, ловко ухватила бутылку со скамейки. Сделав несколько глотков, неосмотрительно пролила немного вина на себя. Его глаза неотрывно следили за стекающей по ее подбородку красной жидкостью, просачивающейся в светлую ткань рубашки. И прежде, чем она успела заговорить, Деймон наклонился чтобы слизать липкие винные капли, скользнул языком по подбородку, спустился ниже к горлу. Она почувствовала легкий укол боли, когда он зубами прихватил ее ключицу, после успокаивая покрасневший опечаток легким влажным поцелуем. — Деймон… — Я хочу тебя, — сказал он. Его голос хриплый, с каким-то неизвестным ей доселе оттенком. — К черту игру, Рейнира, победа за тобой. Я хочу тебя, как ты только сама пожелаешь. Чего бы ты хотела, Рейнира? Мысль о том, что он так легко уступил ей победу была… смехотворной. Коварный, дерзкий ублюдок. Ее сердце трепетно сжалось от его слов. Ей ужасно хотелось кричать и злиться. Она уже намокла, она хотела его. — Стань на колени, — собственный голос казался ей чужим. — Прям тут в пыли. Он послушался, медленно опускаясь вниз, цепко удерживая ее взгляд. Боже, она могла бы любоваться им вечно, таким беспощадным и таким прекрасным. Казалось, он мог бы сжечь ее заживо своими пронизывающими светлыми глазами, если бы пожелал. Сделав над собой усилие, Рейнира собралась с духом. Протянув руку вперед, сжала его подбородок, больно впившись ногтями — он стерпел, не издав ни звука. — Я ничего не понимаю, — прошептала она. — Я не знаю как играть в твои игры, я не понимаю что ты задумал. — Рейнира, — тихо сказал он, но она злостно вцепилась в него, заставляя замолчать. — Молчи, — приказала она. — Я устала от твоих лживых слов. Девушка убрала руки и попятилась на пару шагов, оказавшись вне его досягаемости. Безуспешно пытаясь придать лицу безучастное отстраненное выражение, она принялась медленно расстегивать свою рубашку. Он наблюдал, как пуговицы одна за одной выскальзывают из петель, как она освобождается от ткани и бросает одежду на пол. Не двигаясь и не проронив ни слова, пока она не сбросила с себя все, упиваясь видом ее обнаженной фигуры в мерцающем оранжевом пламени свечей. Его веки полуопущены от желания, когда она наконец приближается к нему. —Дотронься. Он вопросительно поднял подбородок. Рейнира, наслаждаясь его подчинением, почувствовала ужасно неуместное сейчас смущение, чтобы смело сформулировать, чего именно она хотела. Она попыталась выкрутиться так, как умела лучше всего — острым замечанием. — Ты умный человек, дядя, думаю поймешь что к чему. Он тянется, чтобы обхватить ее бедро одной рукой, сильно сжимая и наверняка оставив синие отметины своих жестоких пальцев. Другая рука — на ее лодыжке. Он наклоняется вперед, сгибаясь словно при молитве, целует верхнюю часть ее ступни, затем второй. Поднимается по узким выпирающим косточкам к голени, коленям. Ее словно пробивает током, искры рассыпаются на каждом участке кожи, что он касается. Его приоткрытый рот медленно скользит по внутренней стороне ее ноги, оставляя влажные поцелуи на светлой коже, оставляя отблеск слюны в ровном пламени свечей. Достигнув бедер, он отстраняется и поднимает взгляд, встречаясь с ее. Она видит как он пылает, поглощенный желанием, сгорая в этом жертвенном грешном поклонении. Ее собственные прикосновения нерешительны. Пальцы порхают у его губ и он плавно наклоняется вперед, чтобы попробовать их на вкус, втянуть глубоко в рот, больно зажав большой палец зубами. Он проскальзывает рукой между ее бедер и проводит указательным пальцем вдоль ее промежности. Она чувствует пульсирующий жар внизу живота, и, задыхаясь, протягивает руку чтобы опереться на его плечо. Он пристально наблюдает за минимальными изменениями ее лица, чтобы определить, какие точки и движения приносят ей больше всего удовольствия. Сначала, не спеша поглаживает ее пальцами, затем обводит круги вокруг клитора, вырывая тихий стон из глубины ее горла. — Еще, — ее голос умоляющий и хриплый. — Больше. Услышав просьбу, он грубо притягивает ее, прижимает к своему лицу, заменяя пальцы языком. Рейнира исступленно запрокидывает голову и прикрывает глаза: она видит яркие фейерверки под темнотой век, когда он, словно умирающий от жажды, жадно впивается в нее. Его язык ловкий и настойчивый, его пальцы все еще жестко удерживают бедра. Она чувствует вибрацию стона, вырвавшегося у него из груди. Осмелев от желания, прежде чем он столкнет ее в сладкую пропасть ощущений, она, прижав ладонь к его лбу, отталкивает его назад. Смазка стекает с его подбородка, губ, пальцев. Она никогда не любила и не ненавидела его больше чем в этот момент. Она хотела подчинить его, поглотить, стереть его в пепел и воскресить словно феникса. — Ляг на пол, — потребовала она. Он подчинился без вопросов. Рейнира оседлала его бедра, чувствуя как его твердый член сквозь ткань штанов упирается прямо между ее ног. Видеть его таким, распростертым и бессильным перед ней, опьяняло сильнее любого вина. Она любит его. Она чертовски его ненавидит. Она силой просовывает пальцы в его рот, проходится по ряду зубов, шире раздвигая его челюсть, проводит по небу, прижимает большой палец к языку. Он принимает без возражений все: то, как она хватает его за волосы, блуждает руками по мышцам живота, взирая на нее с каким-то благоговением. Рейнира впивается ногтями в его ребра, словно хочет расколоть его грудную клетку пополам, прорваться сквозь кости и плоть и свернуться клубочком вокруг его сердца. Обхватывает пыльными испачканными руками его горло, поддаваясь волне чего-то необузданного и дикого, поднявшейся в ее груди. Она хочет разорвать его на части. Она хочет его целиком. — Моя свирепая девочка, — прошептал он. — Мой жестокий, маленький, порочный дракон. Посмотри на себя, Рейнира — ты зверь, с когтями, чешуей и зубами, совсем не ягненок, которым ты пытаешься казаться. В это раз она не просит его замолчать, а лишь усиливает хватку на его шее. — Я покажу, как могу о тебе позаботиться, как могу сделать приятно. Он обхватывает ладонями ее ягодицы, и настойчиво подталкивает вперед, пока она не оказывается прямо над его лицом. Мелкие камешки на земляном полу погреба больно впиваются в ее исцарапанные колени, добавляя остроты и так накаленным до предела чувствам. — Ты делала это раньше? — спросил он и она отрицательно покачала головой. Такого опыта у нее не было: был только тот максимум, который она могла получить из быстрого неловкого секса с неопытными ровесниками. Она слегка робеет от собственной такой неуместной неуверенности и его проницательности. Ее ответ вызывает у Деймона удовлетворенный стон. — Черт, Рейнира, я столькому могу тебя научить… Вместо того, чтобы закончить мысль, он, крепко удерживая ее бедра руками, опускает ее ниже на свое лицо, и в эту секунду ее гнев дымкой рассеивается во мраке. Он касается, погружая в ее влажную скользкую от смазки промежность свой язык. Рейнира рефлекторно запускает пальцы в его взлохмаченные волосы, больно вдавливая его затылком в пол, не контролируя себя на волне блаженства. В знак протеста, он оставляет не менее больный укус на внутренней поверхности ее бедра, но в исступленном удовольствии, боль ее только больше раззадоривает. Заметив ее реакцию, он тянется вверх, сжимает ее соски, продолжая ласкать ее ловкими движениями влажного языка. Когда оргазм настигает ее, Рейнире кажется, что она растворяется в яркой вспышке света, словно весь мир взорвался к чертям, оставив лишь блики перед глазами и высокий звон в ушах. Издалека, она замечает, как он помогает ей опереться на себя, не давая в беспамятстве рухнуть на пол. Он произносит ее имя как мантру. Рейнира возвращается в чувства поэтапно, бережно удерживаемая в клетке его объятий. Деймон взъерошенный, перепачканный землей и пылью, его белоснежные волосы спутаны, следы ее удовольствие я размазаны по губам и подбородку. — Тебе понравилось, принцесса? — спрашивает он на валирийском, словно их тайный древний язык поможет ей быстрее сформулировать внятный ответ. — Ты довольна? Она поворачивается к нему лицом, все еще находясь в теплом коконе его рук. Чувствует подрагивающие отголоски удовольствия и пульсирующую яркую боль в натертых коленях. Невероятное благословение и ужасная пытка одновременно. — Ты мое удовольствие, Деймон, — покорно отвечает она, с надеждой, что он не заметил дрожи в ее голосе, которая, впрочем, совершенно не важна сейчас. — А теперь, отвези меня домой. Он притягивает ее к себе и снова целует, давая ей почувствовать собственный вкус на его языке. — Кажется, мне нравится выполнять твои приказы.