Legacies

Утро. Внутренние часы Рейниры разбудили ее как только стало светать. Открыв глаза, она почувствовала секундное недоумение — в ногах запутаны незнакомые простыни, за окном, вместо ее привычного вида, подернутая рассветной дымкой панорама на город. Запах дыма и ветивера мгновенно вернул ей память. Осторожно перевернувшись, Рейнира остановила свой взгляд на Деймоне, все еще крепко спящем. Должно быть, во сне она отодвинулась на другую сторону кровати — он все еще был повернут к ней, вытянув руку, словно в поиске тепла. Во сне Деймон был всего лишь человеком: суровое красивое лицо смягчилось, стало более открытым и уязвимым. Взлохмаченные лунного цвета волосы ярко контрастировали с темным шелком наволочки. Неприятная сухость во рту после вчерашнего шампанского заставила девушку поскорее подняться. Выбравшись из постели, Рейнира направилась прямиком в ванную. Воспользовалась найденной на туалетном столике запасной зубной щеткой, приняла душ и расчесала спутанные пряди длинных волос, наслаждаясь теплом от подогрева пола. Она исследовала его средства для ухода с любопытством ребенка: понюхала увлажняющий крем, и удовлетворившись запахом бергамота нанесла его на лицо, ухмыльнулась увидев стоявший в стороне тюбик антивозрастного крема (больше вооружения для шуток, как чудно), приклеила пару патчей под глаза, восторженно вздохнула, обнаружив коллекцию парфюмов. Она словно заглянула под его оболочку: неуверенность мужчины в возрасте, которую он никогда не признает, скромные и такие человеческие способы заботы о себе. Их разница в более чем на десять лет временами вызывала у Рейниры беспокойство, кто мог подумать, что его в равной степени это волнует? В огромном зеркале она замечает собственное отражение. Разглядывает небольшие синеватые отметины — его цветущие отпечатки на ее коже. То, как он упивался ею прошлой ночью… Она пытается увидеть в отражении ту женщину, которую он боготворил, но видит лишь тело, что было с ней всю жизнь. Что было с ней все детство и юность. Тело, которое он видел тысячу раз до этого, когда она загорала и купалась в море. С небольшим шрамом на подбородке, что Деймон собственноручно зашил, когда она упала с лошади в одиннадцать лет. С выпирающими коленками и узкой грудной клеткой. Разве он не замечал ее неширокие бедра и выпирающие ребра, разве не сравнивал с роскошными телами других своих девушек? Телами моделей, дочерей нефтяных магнатов, певиц и актрис. Рейнира провела пальцами по синим отпечаткам на своих бедрах и улыбнулась — к черту эти глупые размышления, его желание буквально написано на ее коже. Мысль будоражит. Вернувшись в спальню, она обнаруживает, что он все еще спит, вытянув руки над головой. Осторожно опускает одеяло, обнажая торс, проводит пальцем чуть ниже пупка. Почувствовав прикосновение Деймон ворочается.Поддавшись спонтанному импульсу, Рейнира осторожно оседлала его ноги и оттянула одеяло еще ниже. От вида его, полувозбужденного во сне, рот девушки наполняется слюной. Внимательно наблюдая за его движениями, она наклоняется и на пробу проводит языком по головке. Деймон резко втягивает носом воздух, и она, подстрекаемая его реакцией впускает его в рот целиком, обхватив основание своей небольшой ладонью. Подняв взгляд, замечает что его глаза открыты, пронзительные, горящие. — И тебе доброе утро, — ухмыляется он. Дерзкий ублюдок, пора ему напомнить с кем он имеет дело. Удерживая его взгляд, Рейнира опускается ртом еще ниже и мысленно ликует, когда чувствует как он вздрагивает. — Черт. Его кулаки сжаты на простынях до побелевших костяшек, пока она влажно скользит языком по стволу, осторожно касается зубами, поднимаясь вверх. Его стоны разжигают в ее крови пламя. Его член твердеет еще больше у нее во рту, когда вдруг он резко поднимается и оттаскивает ее от себя. Мгновенье назад лежащий под ней, Деймон оказывается позади, и прижимая одну ладонь к ее спине, а второй удерживая девушку за волосы, одним толчком входит в нее до самого основания. Проводит кончиком пальца по чувствительному комочку нервов, чтобы всего парой таких движений (черт его побери) заставить ее дрожать, беспорядочно сжимая простыни в ладонях и приглушенно выстанывая в подушку. Улыбаясь ее реакции, наклоняется вцепляясь зубами в чувствительную кожу шеи, двигаясь навстречу собственному пику. Звук своего имени на ее губах заставляет его задохнуться, пока он жестко толкается бедрами, плавясь от накатывающего удовольствия. Они падают на кровать, мокрые, тяжело дышащие, переплетенные ногами и руками. Рейнира обводит кончиком пальца линию челюсти, нос, подбородок, любуясь его бледными чертами лица. Боги, если бы это могло длиться вечность. Ей хотелось остановить время, только бы продолжить эти мгновения болезненной близости. — Доброе утро, дядя, — пробормотала она, улыбаясь в ответ на его поцелуй. — Снова это слово. Придется научить тебя его произносить пока мы трахаемся. — Ты самый развратный старик из всех живущих, — притворно возмущается Рейнира. — Ты ведь не откажешь старому человеку в его удовольствиях? — Нет, если ты… будешь хорошо… себя вести. — поддразнивает она, постукивая пальцем по кончику его носа. Деймон смеется, громко, искренне, открыто, заставляя пальцы на ее ногах поджаться. — Жестокая, злобная девчонка. Они принимают душ и Рейнира принимается рыться в его шкафу в поисках подходящей одежды. Ее вчерашнее платье валяется в углу помятой грудой тюля и кружев. Она выуживает с верхней полки старую рубашку, выцветшую от многих лет носки, знакомую ей еще с детства, распускает волосы и натягивает на ноги пару самых теплых носков. Замирает, прислушиваясь к звукам квартиры. Такой простой домашний звон чашек и стук шагов в соседней комнате. Какая-то часть ее не решается нарушить эту идиллию: может ей совсем не нужны объяснения, может она сможет найти счастье в настоящем, отбросив прошлое? Она качает головой от собственной глупости. Если бы только она была такой чертовски наивной. Деймона она обнаруживает на кухне, когда он возится с фильтром для кофемашины. Он улыбается, заметив на ней свою рубашку. — Тебе она идет намного больше чем мне, — подмечает он. — Лесть тебя далеко заведет, а хороший кофе еще дальше, — проговорила она. — Нужна помощь? — Я справлюсь. Рейнира оттолкнула его в сторону и сама заняла место пред кофемашиной: установила фильтр, измельчила зерна в кофемолке. Несколько лет назад, еще на первом курсе колледжа, она работала баристой. Сейчас же она с иронией вспоминает, как тогда хотела вкусить настоящей жизни, что была у ее сверстников, работая посменно за минимальную зарплату, отдавая почти всю ее на оплату аренды. Работа казалась ей методичной и приятной, тем более навык готовки кофе пригодился ей не раз. — Я займусь этим, — сказала она. — А почему бы тебе не побыть хорошим мальчиком и не спуститься в ту чудесную маленькую кондитерскую на углу? Я хочу круассан. Он поцеловал ее макушку. — Не забудь записать это в список “за что стоит сказать спасибо Деймону.” Когда он, раскрасневшийся от холода вернулся в пентхаус, дымящийся кофейник уже ждал его на столике у камина, а сама Рейнира — на диване рядом. Сбросив пальто он опустился рядом, протягивая руку с коробкой пирожных. — Держи. Новизна ощущений обезоруживала: простое удовольствие от тяжести его руки на своем плече, уюта и искренности. К такому легко привыкнуть. Что ж, подумала она, откладывать этот разговор больше некуда. Деймон, стряхивающий хлопья круассана со своей футболки, заметил эту перемену в ее настроении. — Больше никаких игр? — спросил он. — Ты снова за старое? — Я сама серьезность. Как мне доказать это тебе, маленький дракон? Рейнира налила себе еще кофе и откинулась на подлокотник дивана, встречаясь с ним взглядом. — Расскажи мне все, — потребовала она. — Я уже дважды просила об этом. Исполнишь наконец мою просьбу? Деймон поджал губы и провел рукой по снежно-белым, словно нимб, волосам. — Если я расскажу, обещаешь мне поверить? Рейнира рассмеялась. — Нет, но обещаю выслушать. Губы Деймона изогнулись в улыбке. — Умница. Хорошо, я расскажу, — он отставил свою кружку в сторону и Рейнира почувствовала, как ее сердце отбивает стаккато. — Когда я поклялся выиграть эту сделку, я имел это ввиду, Рейнира. Твои мечты были мне близки. Я хотел доказать твоему отцу и тебе, что могу относиться к работе серьезно. И еще, я до смерти устал от постоянных изгнаний. Я хотел сделать это для тебя. Его взгляд прошелся по ее лицу, отслеживая реакцию и снова уперся куда-то в стену. — Да, о твоем изгнании. Расскажи мне об этом. — Я вернусь к этому. Не возражаешь, если я начну немного издалека? — Нет конечно, продолжай. — Совет, как ты знаешь, был категорически против приобретения новых территорий в Аракче. Они считали, что нет необходимости идти на такой риск. Особенно яростно отстаивал эту позицию Отто, со своим непоколебимым убеждением, что залог успеха это традиции, а не инновации. Он отговаривал Визериса при каждой возможности. У твоего отца доброе сердце, но это сделало его слабым, нерешительным. Пусть он и не желал слушать ни меня ни тебя, не считая никого из нас компетентным в этом вопросе, его месяцами одолевали сомнения. Несмотря на его туманные протесты я пытался приобрести земли. И у меня почти получилось… Я собирался отвезти тебя в Италию на твой день рождения в том году, сделать сюрприз. Но так вышло, что информация о сделке просочилась в Триархию, и они ухватились за нее прежде, чем я успел сделать встречное предложение. Сердце Рейниры стучало где-то в горле, она никогда не слышала подробностей о событиях связанных с Аракче. Визерис, не желая это лишний раз обсуждать, ловко избегал ее вопросов, все остальные также держали рот на замке, даже Корлис, недавно вышедший на пенсию. По ее подозрениям, даже ему было запрещено упоминать о сделке, не то что давать ей какую-либо дополнительную информацию. — Я не сливал сделку, — Деймон выдержал ее взгляд, непроизвольно сжимая челюсть. — Конечно, черт возьми, не сливал, Рейнира, зачем мне это? Я знаю, каким ты меня воспринимаешь — своим жестоким ветренным дядей, — и не буду тебя в этом переубеждать. Я не самый хороший человек, но и не последний подонок. И ты самолично, кажется, пробуждаешь во мне только лучшее. Рейнира вцепилась в подлокотник дивана. — Да, Хайтауэр. Я слышала эту часть. Деймон тяжело вздохнул. — Хайтауэр. Я никогда не мог этого доказать, хотя, поверь, пытался. Он хорошо замел следы, проклятый умный ублюдок. — Почему ты не сказал отцу? Деймон резко встал и зашагал вперед назад, словно зверь заточенный в клетке. — Я пытался. Но Визерису, казалось и нужен был предлог, чтобы меня отстранить. — И снова это “отстранить”. Но это ведь бессмысленно, — Рейнира нахмурилась. — Ты ранишь его без ножа, когда исчезаешь, Деймон. Он любит тебя, пусть и совершенно не умеет это показывать. Ты лучше всех остальных знаешь его, так как он лучше всех знает тебя. — Ты действительно думаешь, что я по своей воле так долго был в стороне от семьи? — резко возразил он, но заметив ее испепеляющий взгляд, смягчился. — Я полагаю, ты на самом деле в это веришь. Я проделал отличную работу, выстроив великолепный образ порочного принца-плейбоя. Не буду скрывать, мне очень нравилось играть эту роль. — Ты все ходишь вокруг да около. Говори прямо, дядя, — потребовала она. Деймон уперся руками в спинку дивана. — Да, я начал конфликт в Совете. Подстрекал их друг против друга, развлечения ради. Мне нравилось вызывать разногласия и, поначалу, чтобы это прекратить, твоему отцу было проще отослать меня выполнять какие-то далекие поручения. Развлекать деловых партнеров или осматривать виноградники, которые он не намеревался на самом деле покупать. В первую очередь, именно это было причиной моего отсутствия. Но мне всегда хотелось быть в семейном кругу, особенно после смерти Эммы. Когда мы ее потеряли, я не хотел оставлять тебя одну. Я видел, как одиноко тебе было все эти годы, — голос Деймона стал мягким. — А потом, седьмое пекло, когда ты стала взрослой женщиной, моим единственным желанием было быть рядом с тобой. Рейнира не решалась поднять на него взгляд. Мысли бурлили словно в котле, переваривая новую информацию. — Твой отец недальновидный в некоторых вещах, но он не настолько дурак, чтобы не замечать нашу с тобой близость. Он говорил, что мы родственные души, но подтекст этих слов приводил его в ярость. Он пытался повлиять, заставить нас отдалиться друг от друга. Хотел, чтобы ты проводила больше времени с друзьями, с парнями своего возраста. Я напоминал, как много времени тебе нужно чтоб довериться кому-то вне своей семьи, говорил ему, что знаю и понимаю тебя как никто другой, но он не хотел слушать. — Я не понимаю. Губы Деймона медленно растянулись в улыбке. — Понимаешь, — проговорил он. — Просто отказываешься увидеть очевидное. Я практически просил у него разрешения ухаживать за тобой, Рейнира, но он отказал мне. И я проигнорировал его отказ. — Но ты никогда… Мы никогда… — Нет, конечно нет, — ответил Деймон. — Ты была еще очень юна, и я намеревался подождать, пока ты сама не придешь к осознанию, что наша связь друг с другом не имеет ни ярлыков ни титулов, что мы принадлежим друг другу и больше никому. Я поклялся быть рядом, в роли твоего защитника и компаньона, пока не пройдет время и ты не захочешь меня в роли своего любовника. Любовника. От одного этого слова сквозь нее проходят волны удовольствие, но все разом натыкаются на препятствие из внезапной ярости. Какие красивые речи от человека, который оставил ее не сказав ни слова. — Ты никогда не говорил мне этого. Позволил поверить в твое предательство. Исчез на три года. Лицо Деймона словно каменное. — Да. — И тебе больше нечего сказать? — Хайтауэр нашел бы способ помешать мне вернуться, так же как тебе — подняться на вершину Аверилла Ярд. Поэтому мне пришлось спрятаться у всех на виду, чтобы он считал меня главной проблемой. И еще… — он сделал паузу и снова запустил пальцы в волосы. — Визерис всегда ожидал мудрости от своей преемницы. Я хотел дать тебе достаточно пространства чтобы ты смогла обрести ее сама, смогла стать полностью собой, ни от кого не завися. Да, мы с тобой очень похожи, но я был курсе какое влияние на тебя оказывал, поощряя твою несдержанность и целеустремленность. Я хотел быть рядом всегда, но это означало бы украсть у тебя бесценные моменты с друзьями и кузенами. И… ты выросла считая меня своим дядей. — Я не считала тебя своим дядей, с тех пор как мне исполнилось семь, — возразила она. — Ты никогда не пользовался моим доверием, Деймон. И я была уже взрослой женщиной, когда мы начали проводить столько времени в компании друг друга. — Ты была очень юна. Ты и сейчас юна. Оглянувшись назад, ты однажды поймешь, почему я принял решение оградить тебя от себя. Но я никогда не покидал тебя. Nyke jāhor va moriot find issa ñuhoso arlī naejot ao. — Ты мог хотя бы оставить мне выбор. — Это не было бы настоящим выбором. Ты бы ни за что меня не отпустила. Разве ты за эти годы не нашла свой собственный путь? Тихий всхлип срывается с губ и Рейнира изо всех сил пытается не заплакать. — Когда ты ушел, ты разбил мою душу на части, — хмуро призналась она. — Я нашла свой собственный путь, да, но только чтобы заполнить ту дыру в моем сердце что ты после себя оставил. Чтобы уничтожить нашу с тобой схожесть. Чтобы задушить в себе те черты, что напоминали тебя. Я никогда не прекращала скучать по тебе. Я ненавидела тебя, за то что ты ушел. Я думала… — Ты думала, что мне все равно, — закончил за нее Деймон. — Возможно, в глубине души ты знала, что я не предавал тебя, но тем не менее думала что я оставил тебя , в поисках нового развлечения. — Да, что-то в этом роде, — призналась она, опустила глаза вниз на руки, судорожно сжатые на коленях. — Я не считала, что могу удержать твое внимание. Ты всегда… странствовал… раньше. Деймон сел рядом и осторожно расцепил ее сжатые пальцы, чтобы поднести к своим губам. Он поцеловал каждый пальчик один за другим, пока она не подняла голову и не встретилась с ним взглядом. — Я не собираюсь снова странствовать, — проговорил он, — Я говорил правду прошлой ночью. Это не просто красивые слова, чтобы затащить тебя в постель. Я намерен быть рядом с тобой столько, сколько ты сама захочешь быть со мной. Рейнира чувствует как в ее груди поднимается смех. Это словно сцена из глупого романтического фильма, что они недавно смотрели с Лейной: хитрый злодей, жестокий принц усмирен любовью к своей женщине — как клишированно и смехотворно. Но, тем не менее, она чувствует, что его слова искренни, а боль в ее груди постепенно исчезает, когда он мягко улыбается ей. — Ты смеешься с моего признания? — спросил он. — Нет, не с него. Взгляни на нас, — хихикнула она — Признания. За гребаными круассанами с кофе из всех возможных вещей в мире. Деймон усмехается с ее слов. Только когда он проводит большими пальцами по ее скулам, она понимает что плачет. Он наклоняется чтобы поймать губами слезинку, стекающую по ее щеке. — Рейнира, — шепчет он. — Ao issi issa mērī mēre. — Не уверена, верю ли я тебе, — призналась она. — даже учитывая, что твои слова звучат как предел мечтаний. — Понимаю, — отвечает Деймон. — Я и не ожидал от тебя мгновенного принятия. Лишь надеялся на шанс доказать свою преданность. — Разве не Ступени были способом меня убедить? — Только дар к твоим ногам, в надежде быть услышанным. — Боги! Стоит ли мне в следующий раз ожидать в подарок собственный остров? — Если пожелаешь. — Нет, — улыбается она. — У меня есть идея получше. — И чего ты хочешь, маленький дракон? Мировое господство? Кольца Сатурна в свое личное распоряжение? — дразнит он. — Намного лучше, — она одаривает его дьявольской улыбкой. — Заканчивай свой завтрак. Мы едем навестить моего отца.

***

Темное небо нависает, словно дно перевернутого над ними котла, когда Рейнира останавливает машину у ворот Красного Замка. Деймон смотрит на нее со своего пассажирского сиденья, с плохо скрытой угрюмостью. Преданность или нет, но уступать водительское место он не любил. — Ты точно уверена, что это лучше моего предложения? — спрашивает он, — Я чувствую, Визерис будет в ярости. — Я думала тебе нравится разжигать конфликты. — улыбнулась Рейнира. — Хм… — Не бойся, — саркастично успокоила она, наклоняясь чтобы поцеловать его в подбородок. — Я не дам тебя в обиду. — Довольно, — он наматывает ее волосы на кулак, резко дернув на себя. Потеряв опору, Рейнира впивается пальцами в его бедро и Деймон удовлетворенно мычит. — Ненасытная девчонка. Она успела отдаться ему сегодняшним утром снова, прямо у зеркала прихожей кемдэнской квартиры, когда они поднялись наверх взять кое-что из ее вещей. Он двигался в ней не жестко, хорошо, удерживая ее взгляд в отражении, вдавливая в твердую гладкую поверхность. Шептал ей на ухо что-то отвратительное и невероятно возбуждающее, пока она не сжалась вокруг него, достигнув пика. Седьмое пекло, она позволила бы ему трахнуть ее еще раз, прямо здесь, у входа в Красный замок, стоило ему только попросить. — Отпусти меня, чертов кретин. Займемся этим позже. Холодное и тоскливое утро пробирает до дрожи, когда они выходят из тепла автомобиля. Вздрогнув, Рейнира сильнее закутывается в куртку. Несмотря на подготовленную речь, она чувствует как в груди шевелится противный скользкий комок беспокойства. Ссориться с отцом не было в новинку, но с того момента как она открыто сталкивалась с его недовольством прошло уже много лет. Она сопротивляется нервозности как может, расправляет плечи, вздергивает подбородок. Стоя напротив огромных дубовых дверей она переплетает пальцы с пальцами Деймона. От его игривости не осталось ни следа, действительно, все остальное потом. А сейчас — в бой. На ее стук отвечает маленький Эдмонд, взволнованно высунувший свою белокурую голову на улицу. — Привет, Нира. Привет, дядя Деймон. Папа очень сердитый сегодня. — Просто чудесно, — бормочет Деймон, потрепав племянника по голове. — Мы сами найдем его. Лучше не попадайся ему на глаза, пока он зол. — Мама плохо себя чувствует, — обеспокоенно говорит Эдмонд, перескакивая с мысли на мысль в манере, свойственной маленьким детям. — Это из-за нашей сестрички. Мы с Эймондом помогаем Клэр приготовить ей чай. — Благородное дело, — улыбается Рейнира. — Беги к ним тогда. А мы с Деймоном поговорим с твоим папой. — Он в гостиной. Удачи, — бросает напоследок Эдмонд, прежде чем броситься в сторону кухни. Глубоко вздохнув, Рейнира разжимает пальцы, отпуская руку Деймона. — Думаю, мне лучше пойти одной, — говорит она. — Его схватит сердечный приступ, только он увидит тебя. Мне стоит поговорить с ним первой. Деймон кивает, соглашаясь. — Sagon nedēnka, zaldrīzitsos. — Не расслабляйся, с тобой он будет еще более суров. Она отвечает на его поцелуй. Боги, как великолепно и странно чувствовать вкус его губ прямо посреди холла их семейного поместья. Они займутся любовью в каждой комнате этого огромного замка, безумно думает Рейнира. На каждой плоской и не очень поверхности. Черт, она оседлает его прямо на кровати своей старой детской комнаты. От такой развратной безумной мысли кружится голова. Но сначала — Визерис. Рейнира отбрасывает вновь проснувшееся желание прочь из своих мыслей и делает первый шаг в сторону гостиной. Визерис сидит у камина, закутанный в шерстяное одеяло. Поворачивает в ее сторону голову, и весь ее воинственный настрой тает под натиском волнения — Рейнира впервые сомневается, стоило ли ей приходить. Глядя на его морщинистое лицо и седеющие волосы, она задумывается о возможных физических последствиях этого разговора. Отец едва оправился от недавней болезни, возможно сейчас действительно неподходящее время. Хотя, может и наоборот, ярость станет для него лучшим лекарством. Огонь ведь очищает, обновляет, в конце концов. Лицо Визериса и вправду являет собой живое воплощение ярости. Оранжевое пламя камина освещает его пепельную кожу, оставляя недобрые блики в глазах. Выглядит он бодрее и здоровее, чем за последние несколько лет. Рейнира осторожно подошла и опустилась на край кожаного дивана. — Отец. — Дочь. Зачем конкретно ты пришла? — Ты знаешь зачем. Нам нужно многое обсудить. Я устала от нашего вечного избегания. Пламя и кровь, разве не это девиз нашей семьи? Уже давно стоит его изменить, учитывая как давно мы не сталкивались вот так лицом к лицу. — Я действительно чувствую пламенную злость. И кровь в этом доме вполне вероятно прольется сегодня. — Чья, Деймона? — усмехнулась она. — Что ты сделаешь, прикажешь охране скрутить его? Давай не будем опускаться до дешевой мелодрамы. — Где этот чертов негодяй? Послал тебя вместо того чтобы приехать самому? Стал совсем ничтожным. — Он здесь. Я сказала ему подождать, чтобы поговорить с тобой наедине. Челюсть Визериса яростно сжимается и разжимается, сдерживая слова которые вот вот плевком полетят в Рейниру, ударяя по больному. Пальцы девушки нервно сжаты на коленях, в ожидании гнева отца, но Визерис лишь закрывает лицо руками, потирая ладони о лоб. — Твой дядя. Он старше тебя на четырнадцать лет. Я даже не могу смотреть на тебя, — говорит он. — Тебе нужно только повернуть голову, — ощетинилась она. Смотри, старый дурак смотри на меня. Увидь такой, какая есть. — Попридержи язык, Рейнира, — рычит Визерис. — И не подумаю. — Достаточно, — отрезал Визерис и наконец встретился с дочерью взглядом, бурлящим негодованием. — На что ты надеялась, приходя сюда? — Нам нужно многое обсудить, — повторила она. — Да? И что ты хочешь обсудить? Твое собственное бесчестие и то как к этому причастен Деймон? Или позор, что ты навлекла на нашу семью? — Позор? — Рейнира горько рассмеялась. — О Боги, если тебя беспокоит мое целомудрие, тебе стоило заняться моим воспитанием много лет назад. Не знала, что ты собираешься продать мою девтсвенность тому, кто больше заплатит. Уже допрашивал септу, чтобы узнать не спала ли я ни с кем? — А теперь послушай меня… — Нет. Сейчас твоя очередь слушать, отец, — огрызнулась она. — Я не пришла просить твоего одобрения. Я здесь чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них. Я твоя наследница и больше не потерплю чтобы со мной обращались как с ребенком. Также как я не собираюсь подчиняться твоим намерениям выбрать мне мужа, улыбаться этим жеманным кретинам из Совета или играть роль твоей милой наивной дочки-принцессы. Да помогут мне старые Боги, — Рейнира чувствует как ее губы изогнулись в жестокой усмешке. — Ты знал, что это был Хайтауэр? — Не понимаю о чем ты говоришь. — Аракче. Ты знал, что Хайтауэр единственный виновный в том, что про сделку узнала Триархия? Ты изгнал своего брата потому что сам так решил, или это Отто посоветовал? — Отто Хайтауэр верно служит Таргариенам дольше, чем ты живешь на свете, юная леди, и ты будешь относиться к нему с должным уважением. — Ты совсем меня не знаешь, если веришь что я буду уважать кого-то, только потому что от меня этого требуют, — злится она. — Хайтауэр — подхалим и женоненавистник в лучшем случае, а коварная, жестокая пиявка — в худшем. Все эти годы он стремился подорвать мое положение любым способом. Ты знал что он давил на Алисенту по поводу завещания? Хотел, чтобы ты вычеркнул дочь из него и передал компанию сыновьям. И естественно, его огромная привязанность к традициям: Семеро ведь не разрешают принимать женщине ни единого чертового решения о будущем Аверилла Ярд. — Это Деймон вбил тебе в голову? — Визерис усмехнулся. — Заговоры? Аферы и схемы? Что ж, очень на него похоже. Ему скучно, Рейнира, а конфликты — его любимое развлечение. Со временем возиться с тобой ему тоже надоест. — Какое исчерпывающее описание его натуры! Однако я вижу, что тебе самому удобно считать его злодеем. Ты отослал его не для того, чтобы защитить семью, а из-за его намерений по отношению ко мне. — Я изгнал его за предательство. — Ты намеренно нас разделил. Ты видел как мы близки и не одобрял этого. — Я видел как он манипулировал тобой, отвлекал от учебы и друзей. Ему нужна была очередная игрушка, а я не мог терпеть такого отношения к тебе. Ты не одна из его девочек, ты — дочь дракона. Я всего лишь желал тебе счастья, — от этого признания, негодование покинуло Визериса, возвращая ему былую грусть. — Я хотел только лучшего для тебя. Так надеялся снова увидеть твою радость, после всего, что ты пережила. — Отец, — продолжила Рейнира, — ты всегда говорил, что я и Деймон одной природы, и все же пытался подогнать меня под совершенно чуждый мне шаблон. Ты ожидаешь покорности и невинности, но во мне ничего этого нет. В моих венах — огонь и кровь. Вместо того, чтобы в дань традициям подавлять себя настоящую, я проложу собственный путь и хочу чтобы Деймон был рядом. Когда ты прогнал его, это разбило мне сердце. Сейчас оно снова стало целым. — Дочь, ты не можешь открыть ему всю себя. Не можешь. Однажды он предал нас и сделает это снова. И тут она осознала, что ее отец действительно свято верил в предательство Деймона. Ему попросту было удобно в это верить, игнорируя реальность, пусть и из доброго побуждения защитить. Рейнира подвинулась ближе и Визерис сжал ее ладони в своих. — Дорогая, — тихо проговорил он. — Пожалуйста. Я не смогу видеть как он снова причинит тебе боль. — Это был Хайтауэр, отец. Мы ошибались. Пожалуйста, поверь мне — я знаю, это все звучит как чертов сюжет Агаты Кристи, но Отто не дает тебе искренних советов. Этот человек продвигает только свои интересы. — Рейнира…. — Она говорит правду, Визерис. Бледная измученная Алисента слабо опирается на косяк дверного проема, где появилась незаметно для обоих сидящих. Осторожно придерживает уже немного выпирающий живот. — Вчера на балу я спросила у него прямо, — продолжила она. — Простите меня, клянусь вам, я не знала, хотя начала подозревать после нашего с Рейнирой разговора. Он слил информацию о сделке, чтобы подорвать стабильность в управлении Авериллой. Мой отец жаждет власти. Визерис с тяжелым вздохом откинулся на мягкую спинку дивана. Рейнира, охваченная нежностью от того, как на его лице проступают следы осознания, поправила ему одеяло и пригладила седые волосы. Визерис отмахнулся. — Перестань Рейнира. Я могу сам о себе позаботиться, мне только нужно немного времени на осознание. Алисента мнется в холле, и Рейнира жестом подзывает ее подойти. Берет мачеху (звучит отвратительно) и подругу (уже лучше) за руку, вдыхая исходящий от нее запах роз и каких-то лекарств. — Спасибо, — шепчет Алисента сжимая ее ладонь в ответ. От этого жеста Рейниру укололо сожаление по поводу тех разногласий, что держали напряжение между ними с тех пор, как Алисента вышла замуж за ее отца. Седьмое пекло, эта семейная ерунда сделает ее сентиментальной. Ну и пусть. — Кажется, я ужасно несправедливо поступил со своим братом, — пробормотал Визерис. — Хотя это не отменяет того факта, что он игнорировал мои приказы оставить тебя в покое. — Все хорошо, отец, — улыбнулась Рейнира. — Я знаю что ты рад, когда он рядом. — Сейчас я готов содрать с него кожу живьем, — сердился он. — Ты все еще моя дочь. — Мы можем уехать, если хочешь. Я намеревалась прояснить ситуацию, а не воссоединять семью, — ответила она. — Надеюсь мы будем на одной стороне, решая, как лучше разобраться с Хайтауэром. — Я думал, ты захочешь его голову на пике. Алисента едва заметно вздрогнула. — Нет, — возразила Рейнира. — Он своего рода тоже член семьи. Я не хочу создавать напряжение между тобой и Али. Нужно чтобы решение устраивало нас всех. Визерис улыбается, рассматривая дочь, словно видя впервые. — Моя девочка, твое милосердие заслуживает восхищения. — Спасибо, папа. — Не уезжай пока, — говорит Визерис, выдержав паузу. — Останься. Я хочу… чтобы мы… то есть, давайте хотя бы сделаем все возможное чтобы снова укрепить семейные узы. Иди позови своего дя… — он кашлянул. — Приведи Деймона, хорошо? Кажется, мальчики уже заварили чай.