Iipensile ezinemibala

Утро у Фонаря всегда начинается одинаково. Не с зарядки, потому что он далеко не тот, кто будет вести здоровый образ жизни. Не с завтрака, потому что, какой здоровый человек будет впихивать в себя еду с утра, когда единственное, о чем ты мечтаешь – теплое и уютное местечко на кладбище, где ты наконец-то сможешь отоспаться за все годы страданий. Не с бодрящего холодного душа, который бы все-таки помог избавится от неприятных мечтаний, о нет. Утро Фонаря начинается с чистки зубов. И не только утро, ещё и день, и вечер. Как говорят врачи? Нужно чистить зубы утром и вечером- два раза в день? Он всегда следует этому правилу. Даже больше! Он чистит зубы пять раз в день. По крайней мере старается, потому что деньги на пасту все равно приходится экономить. Хотя, в крайних случаях Фонарь позволяет себе радость… Чистит зубы и шестой, а иногда и седьмой раз. У мальчика всегда были проблемы с зубами. Никогда у него не получалось нормально прочистить их, они всегда то желтые, что ещё не так плохо, то черные, что не может не напрягать. Не будет же он улыбаться кому-то и показывать свои грязные зубы? В детстве – может быть да, но сейчас, пару месяцев назад он наконец-то понял, что подобное просто не позволительно. Теперь он тратит достаточно времени на чистку зубов и не забывает об этом, к тому же, не пропускает, потому что лень! Нет, ему не лень. Теперь нет. Потому, что здоровье зубов – это важно. Забота о себе – главное, что может быть в этом мире. Он подходит к зеркалу в ванной ближе, мизинцами оттягивает уголки губ наружу, в жалком подобии улыбки и принимается их рассматривать. Клыки кажутся непривычно чистыми сегодня – это хорошо, может у него наконец получится счистить эту желтизну, которая осталась на его зубах от чая. А вот верхние резцы не радуют, совершенно, центральный так вообще прямо сейчас собирается выпасть. Оно и не удивительно, давно уже нужно было сходить к стоматологу и разобраться с кариесом, мешающим ему спокойно жить, но ведь нет! Есть более важные вещи, на которые нужно тратить деньги. Он тянет на верх указательным пальцем верхнюю губу, а другой рукой дотрагивается до бокового резца – качается, хотя и коренной. Скоро уже выпасть должен будет и тогда! Тогда сэкономленные на пасте деньги точно понадобятся. — Они опять кормили меня прошлогодним хлебом! Останавливается фонарь на секунду, отводит взгляд в сторону, на зубную щетку, уже предвкушая чистку, а потом возвращается к зубам. Центральный с другой стороны выглядит чуть лучше, кариес не успел захватить его себе полностью – и это радует, может, его ещё можно будет спасти. А может, Фонарь даже без помощи стоматолога вычистит эту гадость! Вытравит всеми возможными способами. А о втором боковом резце говорить сложновато. Его нет на месте уже какой год, просто лет пять назад он выпал, сам по себе, никто его не просил, не раскачивал в разные стороны, не вырывал используя нитку и дверь, даже не выбивал! А зуба всё-таки нет. У Фонаря вообще скоро резцов не будет. Ни одного. Почему? Потому что с нижней челюсти резцы не лучше. Такие же желтые, как и клыки, такие же не устойчивые, как и верхние, а ещё они звучат неправильно. Когда стучишь по хорошим зубам костяшкой слышится звонкий стук, такой приятный, что улыбаться хочется. А эти звучат глухо. Неправильно. Так не могут звучать здоровые зубы, но вырывать их пока нельзя, чистить остальные зубы будет неудобно. — Выливали мне на ноги кипяток! Второй и первый премоляры ещё отвратительнее. Просто ужасно, как сильно можно запустить свои зубы. Фонарь запустил и теперь получает по заслугам за подобное. Теперь он обязан чистить их постоянно. И именно этим он решает заняться, потому что ему надоело, потому что смотреть на зубы не хочется, ими не полюбуешься, как зубами Искрящегося, над ними не посмеешься, как над кривыми зубами Парнишки и ими не по восхищаешься так, как идеально белой улыбкой Ангелка, нет. При виде этих зубов хочется сгорбиться в три погибели усевшись на пол, обхватить колени руками и расплакаться. Мальчикам плакать нельзя, но ему безумно хочется. — Все открытые раны утюгом прижигали! Оранжевая щетка с синими пучками щетины уже в левой руке. В правой у него тюбик с зубной пастой, внутренности которой он уже выдавливает на щетку, а потом засовывает в рот поглубже, чтобы и до моляров дойти. Рот открывает шире, потому что не так уж это и сложно, и начинает – явно сильнее, чем можно – давить на щетку водя ей то в верх, то в низ. Десны начинают болеть – хотя правильнее всё-таки будет сказать, что боль скорее усиливается, потому что болеть они не перестают никогда. Рука становится тяжелее и двигается уже не так быстро, как нужно, поэтому он меняет место чистки. — Они голову мне откусывали! Очень кстати, если так задуматься. Движение вновь налаживается, он возвращается к нужной скорости и продолжает счищать противный налет. Фонарь смотрит точно в раковину, на кран. Нагибается как можно сильнее, только бы не цепляться глазами за собственное отражение, потому что на зубы он уже посмотрел. Хватит. — Боже! Они ели ее и заставляли меня смотреть на это! Больнее становится, когда он сжимает зубы и вновь проходится щеткой по ним. Гораздо медленнее, чем мог бы, потому что рука сама останавливается. Потому что внутренне он понимает, что жмет на щетку слишком сильно и пытается остановится. Только вот не получается, только вот ему не хочется. Ему хочется, чтобы зубы у него были чище, поэтому он наоборот открывает рот шире и нажимает на нижние зубы сильнее. Кажется, что пучки щетины впиваются в промежутки меж зубами. Кажется, что прямо ему в десны тычут иголкой. Возможно, щетку нужно найти поновее. — Бывало так, что они в лаваш меня заворачивали и снова ели! Фонарь дотрагивается щетиной до внутренней стороны зубов. И вывернув руку принимается вычищать что-то и оттуда. В какой-то момент сжимает зубами синие пучки и несколько раз кусает их, не столь понятно зачем, не так уж понятно, к чему это приведет, но тут главное – не откусить часть щетки. — Ф… Караулили меня, а потом из-за стены выпрыгивали и пугали! — Фен мне в ванну бросали! Он выплевывает ужасно неоднородную смесь из крови, пасты и белых личинок. Чувствуется железный привкус, который Фонарь успешно игнорировал раньше, до того, как выплюнул слишком мятную пасту. Что-то хрустит на зубах, когда он сжимает челюсть. С слегка потемневшей синей щетки он смывает кровь и убирает в стаканчик, который линчевали прямо над раковиной. В рот набирает побольше воды, а после выплевывает всё в раковину. Пасты становится меньше, личинки уже не рвутся наружу и лишь кровь из десен так и льется ручьями. Он ждет какое-то время, а потом снова сплевывает кровь в раковину. — Они на ноги мне парты роняли! Он берет тюбик с гелем, который уже принимается выдавливать на палец. Прозрачная, вязкая жидкость оказывается на зубах уже через пару секунд. Фонарь размазывает её по всем своим зубам, просто для того, чтобы они стали белыми, а потом сохранили этот чудесный свет на долгие годы. Ждет всего пару минут, наблюдая за тем, как белые, измазанные в чем-то красном овальчики бьются в агонии пока их смывает водой, а потом выплевывает слюну и часть геля в раковину, отключая воду. Вот и всё, он готов. Ему бы пора уже и школу отправится, сегодня Фонарь совершенно случайно провел за водными процедурами чуть больше времени, чем нужно.