Змеелов

      Старик небрежно пошатнулся из стороны в сторону, впадая от бессилия в дрёму. Едва лошадь сделала ещё шаг, он покрепче сжал рукой седло и дёрнулся всем телом, коленями прижимаясь к торсу животного и пытаясь сделать вид, что не спит и контролирует дорогу перед собой. Длительные поездки тяжелы для его возраста, но двигаться вперёд надо, и надо сделать последний рывок в жизни, иначе он не простит себе слабость духа. Телом-то он слаб, что доказывали натёртые мозоли на внутренней стороне правого бедра от постоянного сидения в седле. Грубая конопляная ткань плаща регулярно тёрлась о старую кожу, и только перед пятичасовым сном дед прикладывал свои хитроумные мази, чтобы как-то облегчить боль и дать себе возможность крепко поспать. Остальное время он сидел в седле и порой ворчал на боль, хоть знал, что это бессмысленно, ведь всё равно конечная цель — юг Королевства Ла-Он.       Старик осмотрелся и при виде леса взбодрился — по большей части от страха, чем от радости. В Королевстве Аратон, откуда прибыли он и его спутник, сплошь одни горы и действующие вулканы, поэтому живая природа должна быть за счастье, но деревья возвышались и давили своей мощью на психику, создавая иллюзию передвижения растений. Старику, повидавшему на своём веку множество людей, существ и животных, никогда не доводилось видеть густой лес, в котором чудилось, что ветер живёт осознанной жизнью. Казалось, деревья вот-вот поднимут корни, сделают шаг в сторону или вовсе вытянут их к случайным путникам, а, может, заговорят. Дед мотнул головой, чтобы избавиться от картин фантазии и вернуться в реальность.       — Вот вы и дома, — шепотом обратился он к своему молчаливому спутнику, сидящему на гнедом мустанге. — Только никто не встречает.       Ради этого леса они проделали целый крюк. Куда проще из Аратона наискось за две недели попасть в Ла-Он, но нет — они скакали на запад в леса Кадоса, чтобы оттуда мчаться на север в Ла-Он. С самого начала старик выступал против, не хотел покидать горы, медленно плёлся на своей кобыле рядом с молчаливым Чанёлем, а затем заглянул ему в глаза и увидел, насколько тяжело тому даётся это путешествие. Он кутался в чёрный атласный плащ, никогда не снимал платок с нижней части лица и лишь глаза могли выдать его эмоции, если, конечно, собеседнику повезёт. И только Дьявол знает, что творится у Чанёля на уме, но старик Шин давно осведомлён, что парень на протяжении веков ищет одну девушку. Ищет, как собака, как преданная шавка или как маньяк, помешанный исключительно на одном типаже жертвы. Он ищет по всему миру, и за долгое время нашёл пять идентичных девушек, абсолютно похожих друг на друга, но ни одна из них не дала ему то, в чём он нуждается. И всё равно продолжает искать. Последняя привела его в Аратон, где он встретил Шина, но ещё ни разу он не возвращался домой в Кадос, и теперь старик видел в его глазах волнение.       — Слышал, что Кадос не процветает в последние годы, — осматривал деревья Шин, крепче держась за седло, — но и не беднеет. Мой отец поговаривал, что король Кадоса остановил часть торговли с соседними Королевствами, и это очень не понравилось королю Ла-Он.       Чанёль понимающее кивнул. Ла-Он находился в самом центре на карте, а на востоке от него — пустыня Месмера, которая способна расплавить любого, кто задерживается возле неё. На западе Ла-Он находится болота Королевства Кирх, поэтому Ла-Он постоянно окутан туманом, и завоёвывать себе территорию или добывать ресурсы особо не может. Когда Кадос урезал торговлю, то король Ла-Он посчитал это оскорблением и официально объявил, что союз между их Королевствами пошатнулся.       Шин вновь огляделся, задержав взгляд на голубом небе между гущей зелёных листьев на деревьях. Красота природы Кадоса — самое прекрасное, что дано этому миру, но оценить её можно, только находясь с ней в гармонии, а постичь её возможно лишь путём понимания законов леса. Шин их не знает, поэтому побаивается каждого шороха, но надеется на защиту Ёля.       — Как же атмосфера давит на мои старые нервы. Это хуже, чем война за море между Королевствами запада и севера. Вы же гостили в обоих Королевствах, верно? На чью бы сторону стали?       Шин внезапно понял, что общается сам с собой, потому что Чанёль не скажет даже слова. Война за море — дело обычное, потому что там, где море, там есть соль, а соль — продукт прибыльный. К сожалению, Холодное море находится на северо-западе и, казалось бы, поделите его пополам и пользуйтесь в своё удовольствие, но от жадности каждый правитель хочет быть единоличным его хозяином. Остальные Королевства в эту войну не ввязываются и закупают соль у тех, кто является ближним поставщиком. В итоге, у войны появился новый мотив — борьба за покупателей.       Чанёль остановил лошадь и скинул капюшон, напрягая слух. Шин на практике видел, насколько остро парень слышит, поэтому предпочёл вовсе слезть с седла и спрятаться под дерево. Если где-то поблизости враг, то боец из старика самый никчёмный, и он будет обузой, которую надо защищать. Вся его жизнь посвящена тому, за что всех его друзей и учителей повесили — алхимия. Будучи одарённым подростком, Шин попал к алхимику в хижину, когда собирал ягоды в лесу для своей многочисленной семьи, в которой насчитывалось семнадцать детей. Избавиться от одного рта бедность всегда рада, поэтому подросток стал учеником, но, спустя годы, на алхимию наложили запрет, и только нелепая случайность спасла Шину жизнь. Он и ещё восемь алхимиков осели на равнинах Королевства Элоя, где проводили опыты. В день, когда рыцари шерстили территории, Шина скрутила диарея, поэтому он ушёл в глубь степи, чтобы не позориться, а вернулся поздно вечером, когда временное жилище сгорело до тла. Решив стать странником, Шин отправился в столицу, где у него на глазах казнили его друзей, затем он направился в Ла-Он, а оттуда пошёл в Аратон, где познакомился с Чанёлем и всерьёз заинтересовался его болезнью, которая во всех Королевствах считалась заразной и смертельной, за что всех больных на месте убивали. Шин попросил разрешения проводить над Ёлем эксперименты, на что получил разрешение. За тридцать два года его исследования не дали результатов, и вот они вернулись в Кадос, чтобы набрать трав, но что-то насторожило Ёля.       Шин попятился к ближайшему стволу, примостился между корней и выглянул вперёд, не сводя взгляд с Чанёля, которому слух заменял все органы чувств. По мере того, что он слышал, менялось направление ветра, чтобы лучше передать каждый звук, который Чанёлю следовало донести с разных уголков леса. Он вернулся домой, в родной край, но тот оказался пуст, и Ёль пытался выяснить, в чём причина.       Даже до старческого слуха Шина донёсся шелест листвы противоположных кустов, которые густой горой росли возле Чанёля. Их явно колыхал не ветер, но и животное так неосторожно не будет себя вести, разве что самое беспечное, которое привыкло к Ёлю, а его не каждая тварь принимала.       Чанёль легко соскочил с седла и осмотрелся, ища ответ в каждом движении дерева, всматриваясь в ветки, в насекомых, которые безустанно таскали на себе травинки, чтобы строить свои норы. И Шин заметил на лице парня злой прищур — в лесу кого-то не хватало. Старику никогда не понять того, кто прожил в гуще Кадоса невесть сколько лет и считается его хозяином, но одновременно предателем за то, что сбежал из Королевства ради девушки.       Из кустов на спину Ёля прыгнул крупный койот, выставляя передние лапы вперёд и раскрывая пасть, чтобы вцепиться в шею. Шин от страха зажал себе рот ладонью и замер, продолжая наблюдать. Если собрать бумагу со всего мира, то её не хватит, чтобы записать прожитую жизнь Чанёля, потому что он бессмертен. Это его проклятие или награда. Он сам не знает, потому что так и не понял, что же бродяга хотел сделать в благодарность за ночлег. Чанёль всего лишь пустил его в свой дом, переждать ливень, а тот угостил в ответ дешёвым вином. Разве можно отказаться от угощения в компании того, кто повидал мир и знает много историй? Чанёля на тот момент тревожила только одна история любви, которую он рассказал сквозь лепестки чайной розы. Загадку его болезни не смогли разгадать даже алхимики, и Шин весьма удивился, увидев, что бессмертие, каково бы оно ни было, тоже не исцеляло от неё. С тех пор Ёль превратился в молчаливого человека. Даже видя приближение койота, он молчал, а не орал от страха и истерики.       Чанёль повернулся боком, и койот мягко приземлился на лапы, встав на дыбы перед человеком и скалясь на него, после чего сделал уверенный шаг вперёд. Он прогонял Ёля из леса, но тот присел, отчего плащ крупными волнами лёг на траву, и заглянул зверю в песочного цвета глаза, всматриваясь в самый зрачок и вытягивая из памяти животного всё, что тот видел в округе, чего боялся и от чего бежал.       Шин мог поклясться своей длинной и седой бородой, что койоты — животные преимущественно с равнины Элоя, а в Кадос их привезли торговцы ради шкуры. Этому самцу повезло встретиться с хозяином леса, и, хоть зверь вёл себя дерзко, Ёль ему не навредит, но и без внимания не оставит, пока не вытянет из него нужную информацию, которую не смог донести до него ветер. В его глазах он видел лишь пустошь леса, в котором свободно гулял ветер. Животные хаотично перебегали от одной части Королевства в другую, и койот, которому нет места в лесу, пытался найти обратную дорогу в Элоя, но его Родина находится на северо-востоке, в то время как Кадос расположен на юге. Зверь наматывал круги, пока не услышал рядом голоса людей и треск, осторожно выглянул из-за деревьев и увидел дровосеков. Тьма людей для вырубки лесов, в ряд стоят груженые телеги, и крепкие мужчины загружают в свободные тяжелые брёвна. Койот испугался острого металла и сбежал, не чуя лап, обратно в лес. Следующим видением стал всадник с гербом солнца на красном плаще. Он гнал лошадь, без разбора дороги, и койот увязался за ним от безысходности, надеясь, что человек выведет его к равнинам, но в следующую секунду лошадь повернула вправо, и зверь увидел, что к груди мужчины привязан совсем молодой парень. Несмотря на то, что плащ развевался от быстрой езды, Чанёль рассмотрел его и всадника, после чего погладил животное по серой шерсти и перевёл взгляд на Шина.       Старик оживился, по одному взгляду бессмертного понимая, что тот его подзывает к себе, и, держась за ноющую поясницу, поднялся и поковылял к нему.       — Ваше Величество, вы прикажите, что делать, и я всё организую. Только драться не заставляйте! Я уже не в том возрасте, чтобы махать мечом. Хотите, я животинку верну в Элоя?       Ёль приложил палец к губам, сминая ткань чёрного платка, и старик сразу замолчал, искоса поглядывая на дымчатого койота, которому жаркий южный климат давался с трудом, но он стоически его переживал, высунув язык. Животное начинало понимать, на кого скалилось, и в качестве извинений подошло ближе к Чанёлю, подставляя под его ладонь свою холку для ласк, но Ёль встал на ноги, ориентируясь в лесу, где приблизительно должен находиться всадник с подростком. Даже на лошади они не могли удалиться далеко, потому что койот не выглядел уставшим, хоть бегал весь день, пытаясь найти спасение в чужом Королевстве.       Чанёль укутался в плащ и побежал в глубь леса, лихо слившись с ним воедино. Животное навострило уши, потеряв из вида человека, а Шин только усмехнулся, почесав койота по загривку и предупредил, что теперь так будет всегда.       — Помоги его найти. Нюх-то у тебя получше моего, — звал его за собой в лес старик, поправляя кожаный мешочек на тонком поясе сбоку, — а мы обязательно тебя вернём в Элоя.       Прислушиваясь к ветру, он пытался отличить его от бега Чанёля, но каждый раз ошибался, как и сотню раз до этого. Ёль должен уже настичь свою цель, какой бы она ни была. Он не может передвигаться быстро на дальние расстояния, но догонит близкую цель за секунду, что не раз спасало Шина, засыпающего на ходу. Старик без Ёля не дожил бы до своих семидесяти двух лет, о чём порой жалел, когда прихватывала поясница.       Лошадь испугалась Чанёля, встала на дыбы и отказывалась идти дальше. Мужчина не мог её успокоить и едва удерживался в седле, проклиная неудачный день. Юноша, привязанный к нему спиной, покачивался из стороны в сторону, но не приходил в сознание, покрываясь испариной и изредка что-то шепча в бреду.       — Потерпи, мы почти вернулись домой, — придерживал его за грудь мужчина и вернул своё внимание взволнованной лошади, но та упиралась, чуя недалеко за деревом Чанёля.       Мужчине около сорока лет. Его одежда не выделилась бы среди тысячи жителей любого Королевства, если бы не тот факт, что она вся абсолютно новая. Чанёль это заметил ещё в глазах койота, после чего сделал вывод, что мужчина никто иной, как король Ла-Он. Следовательно, парень, привязанный к нему — его единственный сын Бэкхён. Из длинных рассказов Шина про обиженного правителя Чанёль заподозрил, что у короля в семье и государстве проблемы прибавляются. Судя по всему, старик никогда не видел ни короля Ла-Он, ни его сына, потому что Чанёль пару минут находился в замешательстве, первый раз за несколько веков столкнувшись с шуткой судьбы. У каждого в мире есть двойники. Чанёль, в надежде на избавление от болезни, искал двойников своей некогда возлюбленной, и, конечно, когда они в него влюблялись, болезнь не отступала, потому что они — не она. Её прах уже не прах, а размытые воспоминания остались лишь в голове Чанёля. Привязанный к королю принц оказался мужским вариантом некогда возлюбленной Ёля, и теперь бессмертный хранитель леса Кадоса, пугая лошадь одним своим присутствием, ощущал смешанные чувства. С одной стороны, хотелось прогнать чужаков со своей земли. Но с другой стороны, он точно знал, что чувствует человек, когда задыхается в лихорадке и как отчаянно в этот момент ищет помощь.       Шин увидел Чанёля издали и помахал ему рукой. Силы при виде господина прибавились, как по волшебству, и старик ускорил шаг, не понимая, почему тот стоит, как вкопанный, и прячется от кого-то. Не в его привычке скрываться. Лишь позже до его слабого слуха донёсся рёв лошади, и он заметил, как она словно сошла с ума, становясь то на дыбы, то пытаясь скинуть с себя всадников, чтобы от страха сбежать в противоположную сторону. В подобных ситуациях старик немедля кидался на помощь людям, зная, что животное не виновато в своём испуге. Оно не могло понять, жив Ёль или мёртв до тех пор, пока он сам не подойдёт к нему и оно не ощутит биение его сердца и тепло его рук. Слух в данном случае — ничто. Только тесный контакт спасёт бедное животное от сумасшествия, но Ёль бездействовал, и Шин выбежал вперёд, оставляя койота позади себя.       — Помогите, люди добрые! — хватал он за поводья, а криком привлекал внимания Чанёля, чтобы тот вышел из-за дерева.       Ёль мешкал, прижимаясь к стволу и посмотрел вверх, где в сини неба соединялись макушки деревьев, синхронно покачиваясь в стороны. Сердце тревожно билось с болью, подсказывая, что не к добру эта встреча. Ещё мудрый правитель Кадоса говорил: «Когда всё идёт задом-наперёд, тогда начинается рыбалка на охотников». В коем-то веке король одет селянином? И где видано, чтобы парень виделся девушкой?       — Да помогите же! — настаивал Шин, начиная отчаиваться, но поведение лошади указывало, что Чанёль ещё не ушёл.       Он понимал, что парень мучается. От постоянного молчания проклятые лепестки тоже не испарялись по волшебству, и Шин всегда твердил, что лучше болтать без устали, что будет в случае Ёля намного полезнее, но Чанёля раздражал вид лепестков и запах роз. Едва он их видит, как становится неуправляемым. Порой доходит до крушения стен, а дури в парне хватит, чтобы без труда справиться с любым делом за нескольких крепких воинов. Да что с ним будет, если для смерти его не существует?       До слуха Чанёля донёсся глухой хлопок, и он выскочил из-за дерева, опасаясь, что юный принц выпал из рук отца. Оказалось, что это всего лишь Шин повалился на землю, не удержав слабыми руками поводья, а король, как полагается правителю, уверено держится в седле, придерживая сына.       Едва Чанёль погладил морду лошади, как она моментально успокоилась и довольно фыркнула, принюхиваясь к одежде человека и словно на генном уровне признавая в нём хозяина земель.       — Вы кто такие?! — строгим голосом проговорил король, после чего Шин понял, что он и Чанёль попали в очень неприятное положение и лучше дать дёру, но поздно спасаться бегством, пора использовать красноречие.       Подобным властным тоном может говорить только влиятельный человек и, если быстро не придумать складную историю внезапного появления бродяг в лесу, можно испортить путешествие. Врать надо Шину и желательно шевелить извилинами немедля, потому что от этого зависит комфорт проживания среди людей, а главное — свобода передвижения Чанёля. В своей жизни он справится без Шина, ведь нормально прожил без него много веков, но правильная ложь значительно упростит задачу обоим. Старику давно пора отправиться к своим повешенным друзьям-алхимикам на мягкие облака, но он всё же решил, что эта миссия будет последней, а потом починет с миром. Он посмотрел на герб на плаще мужчины и пал на колени, изображая такое ошеломление, от которого Чанёль предпочёл отойти немного в сторону, словно старик обезумел.       — Ваше Величество! Простите старого дурака! Не признал! С годами слабо моё зрение.       Если он ошибся, то тот, кто восседал на белом коне, будет польщён. Если же нет, то ошибку старик исправил, а на болячки можно списать любую халатность, особенно, когда тебе семьдесят два года.       — Встань, идиот! — торопил его мужчина и тут же огляделся, словно испугался чего-то. — По-твоему, я просто так переоделся? Назови своё имя и того, кто рядом с тобой.       Шин поднялся, ощутив, что мозоль всё же лопнула. Ему не нравится то, что он встретил короля Бёна, потому что характер у государя довольно сменчивый, неуравновешенный, а сына он любит больше, чем что-либо ещё в этой жизни. Если сын заболел не по естественным причинам, значит, допёк кого-то папашка так, что нервишки пошатнулись и довели до греха. Шин лишь на мгновение прищурился, чтобы лучше рассмотреть мальчишку, замечая симптомы. Безусловно, парень медленно умирал, причём не первый день. До Ла-Он он живым не доедет.       — Моя фамилия Шин, Ваше Величество! — старик сложил руки сзади. — Просто Шин! Так и не дорос я до имени. А это…– он запнулся, указывая одной рукой на Ёля, не зная, как представить хозяина леса Кадоса, но говорить следовало хоть что-то, а слова костью стали в горле. Шин старчески откашлялся, выдерживая паузу для раздумий, и продолжил: — Прости меня, Боженька. Это мой сын, Ваше Величество. Господи, прости меня, грешника. Чанёль зовут его. Он принял обет молчания, Ваше Величество. Когда-то он славился искусным воином, а теперь мне помогает врачевать.       — Врачевать? — тут же подхватил король и крепче прижал к себе слабого сына.       Шин перекрестился, зажмурился, сдвигая густые и седые брови, и пробормотал:       — Прости меня, Господи, дурака болтливого.       Король указал рукой на Чанёля и обратился к Шину:       — Пусть он снимет плащ и платок!       Чанёль потянул шнурок под шеей, немедля выполняя приказ, чтобы поддержать ложь старика, и плащ с лёгкостью упал на траву, затем Ёль развязал узел на затылке. Он остался в плотных чёрных штанах и лёгкой хлопковой рубашке с узкими манжетами. На поясе у него висел бурдюк с водой, мешочек с монетами и разделочный нож — ничего лишнего для долгого похода. Для убедительности он расставил руки в стороны, чтобы король убедился, что под рубашкой ничего не припрятано.       — Почему лошадь его испугалась? — не унимался Бён.       Шин его понимал. Король готов показать сына хоть племенному шаману, если это поможет, но должен быть уверен, что ему не навредят. Однако старик опасался за свою жизнь. Он не бессмертный, как Чанёль, которого сотни раз убивали, а на памяти Шина лишь один случай, когда его выкинули в жерло вулкана. Правда, Ёль тогда сдержал обещание и вернулся к ужину домой.       Старик смертный и, к тому же, алхимик. Его метод лечения не совсем стандартный, поэтому, если король поймёт это, то Шин подставит Чанёля, и тому придётся передвигаться по Ла-Он с закрытым лицом, но старик решил рискнуть.       — Помилуйте, Ваше Величество! Стоит же сейчас кобылка возле парня спокойно. Не Чанёля испугалась она, а койота. Ёль — добрый человек, спас на равнинах Элоя одного щенка, а тот и привязался к нему.       Подобной лжи не выдержал даже Чанёль и посмотрел на старика сверху-вниз пустым взглядом, не находя его словам оправдания. В уши королю дул и не краснел, наоборот, несло его так убедительно, что Бён верил. Ему другого не оставалось, потому что на его руках умирал его единственный ребёнок, а Шин с энтузиазмом рассказывал, какой он добродетель.       Король небрежным жестом подозвал к себе Чанёля и указал на Бэкхёна, требуя развязать верёвку и спустить ребёнка на землю. Шину болезненно икнулось. Он мало знает о поведении Ёля, когда ему нагло указывали, поэтому не представлял, что хозяин леса сделает с королём и его ребёнком. Пришлось похлопотать лично, создавая вид изучения болезни, но Чанёль воспринял всё спокойно: одной рукой легко расправился с узлом, чем ввёл короля в лёгкое недоумение, ведь он потел над этим узлом двумя руками и вкладывал в него все силы, а другой — закинул парнишку сначала себе на плечо, а затем — аккуратно, как пушинку, опустил на землю.       Шин сразу присел рядом, оттопыривая одну ногу в сторону из-за болезненной мозоли, и сосредоточился на парнишке, для начала изучая то, что можно увидеть невооруженным взглядом. Потел принц не сильно, но значительно задыхался и сопел, причём вдыхал носом, а выдыхал ртом. Шин мотнул головой и вновь присмотрелся, приближаясь к принцу, чтобы убедиться в своих наблюдениях. Пах парень речной водой. Особенно копна тёмных волос сохранила этот запах. Лес Кадоса пропитан множеством разнообразных ароматов растений и цветов, но Шин легко различал запах реки, и Бэк напомнил ему, как она пахнет.       — Что скажешь? — навис сверху король, но Шин попросил временно помолчать и задрал серую рубашку на мальчишке, замечая мелкую сыпь на груди.       — Вы гостили в Королевстве Кирх, Ваше Величество? — удивился Шин и немного поклонился, словно извиняясь за то, что по симптомам узнал об этом.       — Да, и об этом никто не должен знать.       — Мальчик нюхал болотную лилию. Сейчас цветение в самом разгаре, но от неё только сыпь, а причину всего остального надо искать.       — Ищи, — сдержано гремел на ухо король, цепляясь за единственный шанс быстро избавить сына от мук болезни.       — Мне в любом случае нужна вода.       Чанёль оживился и показал рукой куда-то в глубь леса, при этом смотря исключительно на Шина. Старик кивнул и поднял взгляд на короля.       — Ваше Величество, в той стороне есть люди.       Настало время проверки на доверие. Бёну следовало оставить сына на мало знакомых людей, чего он не мог допустить, а Шин от всего сердца хотел избавиться от лишних глаз, потому что то, что заставляло подростка мучиться, весьма заинтересовало старика, но на его поиски стоило прибегнуть к не самым лучшим методам.       — Я не отойду от сына ни на минуту! — окончательное решение короля. — У меня есть небольшой запас воды.       Шин пошёл путём наименьшего и принципиального сопротивления — игнорирования. Он сделал вид, что короля вовсе нет рядом, а его сын — стандартный подопытный в его алхимической лаборатории. Цель: найти причину, по которой человек задыхается. Болотная лилия даёт сыпь и температуру, но юноша ритмично вдыхал носом, а выдыхал ртом. Шин разорвал на нём рубашку, оголяя аристократическую белоснежную кожу, затем попросил Чанёля вытянуть свои ноги и положить голову парня на своё бедро. Это автоматически закрыло ему рот, и у парня началась паника. Он открыл глаза и поднял взгляд на Чанёля, смотря на него слабым взглядом карих глаз. Глазное яблоко покрылось золотистыми пятнами, а сосуды лопались, отчего слёзы приобрели красный цвет и стекали вниз, придавая парню вид живого мертвеца. Ёль немного отодвинул свою ногу в сторону, после чего юноша выдохнул, однако продолжал смотреть на Чанёля умоляюще, без слов прося помощи, а Ёль не мог ему ничего сказать. Он только в ответ смотрел и успокаивающе гладил пальцами парня по щеке, поднимаясь выше, чтобы кончиками пальцев вытереть с виска его слёзы.       — Он умрёт? — испугался король, с испугом наблюдая за состоянием своего сына.       — Нет, если я найду причину, — осматривал тело принца Шин, хлопоча преимущественно над каждой складочкой юного тела, — и вы должны быть предельно откровенны. Уверяю, я никому не скажу, а мой сын, прости меня, Господи, подавно. Он много лет не разговаривает.       — В чём откровенен? — набирался мужества Бён, готовясь к самым щекотливым разговорам.       В его фантазии это политические секреты или тайны личного характера, но Шина интересовали детали визита поездки в Кирх, потому что болезнь принца Бэкхёна искусно сделана алхимиком, а их вешали пачками в их худшее время. Королю повезло, что он встретил Шина, иначе бы Бэк живым лес Кадоса не покинул.       — Когда вы гостили у короля Кана в Кирхе, был ли кто-то ещё, кроме привычного окружения? — Шин осмотрел подмышки принца, перевернул его на бок, затем вновь на спину и перешёл к лицу.       Король нахмурился. Он готов раскрыть секрет политики, но обычный вопрос поставил его в больший тупик, чем государственный. Вспомнить кого-то ему не удалось, но он вполне предположил, что Бэкхён встретился с кем-то во время прогулок вдоль болот. Он общительный парень и, в конце концов, где-то же он сорвал лилию! Сам в болото он не полезет, а с кем-то — с удовольствием. Ради игры на публику он корчит из себя героя или шута, поэтому король готов поверить во что угодно.       — А в чём дело? — просил он ответной искренности и присел рядом.       Доверие к лекарю начало возрастать. Бён согласился отправиться за водой или телегой, лишь бы Шин помог, и старик наконец нашёл то, чего так сильно боялся. Маленький металл таился в левой ноздре, и, чтобы его вытащить нужны щипцы или что-то, чем можно его ухватить. Чанёль аккуратно уложил парня на траву и в два прыжка очутился возле соседнего куста. Пока Шин показывал королю блестящий предмет в носу его сына, пытался объяснить:       — Вы же слышали про алхимиков?       — Да, — король кивнул, пытливым взглядом карих глаз впиваясь в старика, — их при моём деде и отце сжигали.       — Видимо, не всех. Ваш сын пострадал от одного из них. Видимо, Его Высочество вдохнул кусочек сплава вместе с пыльцой болотной лилии. Мой учитель меня обучил, как бороться против некоторых болячек, созданных алхимиками, поэтому я могу попробовать его вылечить, но более толковое лекарство сделаю только в городе.       Король обещал ему отдельный домик во дворе дворца, где старик сможет жить с сыном и заниматься производством лекарства, если Бэкхёну станет легче. Шин получит звание королевского лекаря и будет первым допущен к королевской семье, когда кто-то из его членов заболеет. Обещания сыпались как по волшебству, а старик молчал, спокойно выполняя свою работу и наблюдая за мутным взглядом принца, который следил за своим отцом. Парнишка за свой век слышал многое от отца и наверняка знал, на что способна отцовская любовь, поэтому верил в своё выздоровление.       — Поймите, Ваше Величество, — Шин решил сказать правду в лоб, — если кто-то вам желает зла, то будет стремиться его причинить и дальше. Вы никогда не видели, на что способны алхимики?       Он принял из рук Чанёля две плоские палочки и едва плашмя не лёг на Бэкхёна, чтобы добраться ими до ноздри. Следовало вытащить металл, частички с которого принц вдыхал, и изучить, но на просьбу распалить костёр, Ёль отрицательно замотал головой — нельзя разжигать пламя в лесу Кадоса.       — Больше тридцати лет назад, — ковырялся в носу принца Шин, — я жил в Элоя и однажды наткнулся на хижину алхимиков. Конечно, их всех казнили, но, быть может, у короля Ли остались их книги или записи.       — А тебе зачем? — насторожился король, и Шин прекрасно понимал его осторожность.       Любые расспросы и тем более просьбы об учебниках с запрещёнными знаниями выглядели более, чем подозрительными. За подобный интерес легко лишаются голов, но король терпел ради сына, и не зря. Шин всему находил объяснения.       Он вытянул зажатый между палочками кусок золотистого металла, по краям вымазанный каплями крови, и аккуратно положил его на заранее приготовленный Чанёлем широкий лист. Бэкхён от боли простонал, но смог глубоко и свободно вздохнуть, избавляясь от ложной потребности дышать пыльцой, словно подсевший на наркотик человек. Ему резко захотелось спать, но Шин потребовал перед сном напоить его отваром трав, и добыть их следовало Ёлю, который отлично знает лес и доберётся до нужной травы за секунду.       — Что это? — король присел на одно колено перед ничтожным кусочком металла, но в руки его брать Шин запретил.       — Я, Ваше Величество, не просто так про книги алхимиков вспомнил. Тот, кто сделал сплав, где-то взял знания, а, следовательно, где-то хранятся книги или записи, и они служат против вас. Если вы не возражаете, этот кусочек я расплавлю в Ла-Он, чтобы он больше никому не навредил. А пока…       Он посмотрел на Чанёля и вновь потерял дар речи. Стоило попросить его принести травки, но начать старик решил с того, что подошёл ближе, задрал голову, потому что Ёль ростом вымахал на полторы головы выше Шина, и набрался храбрости.        — Прости меня, Господи. Сыночек, принеси, пожалуйста, ромашку, мелиссу, — он принялся загибать пальцы, перечисляя всё необходимое, но не смотрел в глаза Ёлю, стыдясь слова «сыночек», а затем зажмурился и выдал последний ингредиент: — чайную розу.       Чанёль округлил глаза, таращась на старика так, словно он попросил принести подснежники в июне месяце. Набрав полные лёгкие воздуха, Ёль намеревался развернуться и покинуть весь гнилой замысел Шина, но старик пропищал:       — Вам жаль что ли? Она снимет воспаление, очистит его организм от частиц металла и успокоит.       Чанёль покосился на короля, убеждаясь, что он их не слышит, а занят сыном и обещаниями ему скорого возвращения домой. Родительская любовь одна из самых сильных, и отец больше всего на свете хочет видеть своего ребёнка здоровым, но вряд ли он порадуется, узнав, откуда Ёль возьмёт лепестки чайной розы. Никогда раньше Чанёль не использовал свою болезнь ради выздоровления кого-то. У него в мыслях не появлялось, что можно делать чай из лепестков, которые поневоле скапливаются внутри него. Он весь пропах этим цветком и ненавидит этот запах, как и упоминание о любых розах, поэтому, собрав в лесу все перечисленные травы, он остановился в укромном месте возле широкого старого дерева, задумался над последним ингредиентом в списке и глубоко вдохнул, собираясь с мыслями перед тем, как заговорить.       Ему в руку уткнулся влажный нос, и ладонь обдало горячим дыханием. Ель опустил взгляд, замечая дымчатую шерсть койота, и слегка смял её пальцами, ощущая её мягкость. Лучшего собеседника на ту минуту не найти. Стоило вернуться в родные края, как сразу навалились проблемы, причём как связанные с родным Кадосом или с близким Ла-Он, так и с далёким Элоя. Беспроблемными и бессменными оставались только красно-белые пески Месмера, хранящие в себе кости и сокровища. В своё время Чанёль обогатился благодаря своему бессмертию именно в песках пустыни. Путешественники гибнут с жемчугом и золотом, украшениями и тканями, а Ёль всё это откапывает и собирает, затем складывает в горах Аратона, где прожил без малого полвека. Так от безделья он стал завидным женихом.       Присев напротив животного, он посмотрел ему в глаза и приложил ладонь ко рту.       — Отдам королю Кадоса всё своё богатство взамен прекращения вырубки лесов.       Посмотрев на ладонь, он цокнул языком при виде пяти лепестков. Посчитав, что Шин будет довольствоваться малым, Ёль направился обратно к старику, куда вернулся король, вид которого поразил его до глубины души. Его Величество наматывал круги, восьмёркой обходя Шина с принцем и лошадь. Темой разговора — вырубка леса. Сходив за водой к лесорубам, он узнал, что король Пак, владеющий Королевством Кадос, отдал приказ за месяц избавиться от значительной части леса. Когда король Бён с сыном покидал Ла-Он, то ехал прямиком в Кирх, но на обратном пути заехал в Бретор, а оттуда уже через Кадос направился домой.       — Зачем он рубит лес? — недоумевал Бён, широко жестикулируя и ища ответ у старика в глазах, но тот только пожал плечами. — Надо зайти к Паку в гости. Так нельзя поступать! Вот ты, Шин, как простолюдин, что думаешь по этому поводу?       — Я — лицо заинтересованное, Ваше Величество. Понимаете, Ваше Величество, лес Кадоса хранит в себе лекарственные травы, которые продаются во все Королевства, поэтому его нельзя вырубать. Маленький коренной народ, который живёт в этом лесу, следит за деревьями из века в век: сажает новые, избавляется от трухлявых, обновляет поляны с травами, скупает у торговцев новые травы. Лес очень ценен. Вот и для вашего сына он пригодился.       Король резко повернулся к старику и сделал заключение:       — Пак сошел с ума. Ему тоже нужно лечение.       — Боюсь, Ваше Величество, меня за такой диагноз казнят.       Чанёль положил возле Шина собранные травы и стал складывать невдалеке крупные камни, чтобы на них разжечь небольшой огонь. Этот жест доброты оценил только старик. Ёль ни за что бы не позволил касаться пламени земли, даже коренной народ использовал для этого специальное встроенное сооружение в земле, чтобы сильные ветра не привели к лесным пожарам. Дабы как-то отблагодарить Чанёля за это, Шин поинтересовался у короля о слухах про Духа Леса, Царя Леса, или Короля Леса — кто как его называл.       Бён поставил одну ногу на высокий выступ в земле и задумчиво посмотрел на мелькающую белку среди веток, вспоминая рассказы своего отца. Ходили среди людей подобные сказки, передаваемые из поколения в поколения, но точно сказать, откуда же берёт начало история про загадочную личность леса Кадоса, так никто не смог.       — Отец мой дружил с тогдашним королём Кадоса, — вспоминал Бён, — оба любили охоту в лесу, но ради забавы никогда не убивали, за что в Ла-Он их прозвали суеверными. Так вот, они верили, что у Кадоса свой король, а у леса — свой, только его никто, кроме лесных животных, не видел.       Он снял с седла железную кружку и передал её Шину, после чего старик насыпал в неё травы и залил водой, но тему разговора в покое не оставил. Язык у него подвешен, поэтому хотел разговорить короля до того состояния, пока не вотрётся к нему в доверие окончательно.       — Вижу, Ваше Величество, что любовь к лесу отец вам привил. А сами вы как считаете?       Ёль поставил кружку на камни, между которыми горел огонь, и вслушивался в разговор болтливого Шина и погруженного в воспоминания короля. Отец у того славился умным человеком — Чанёль его мало знал, зато запомнил с лучшей стороны.       — Мне кажется, — присел возле сына Бён, — если бы у леса существовал король, он бы не допустил его вырубку.       Чанёль недовольно скривился, с пренебрежением осматривая короля, словно он стал мусором. Всю жизнь люди думают, что Король леса что-то должен. Король защитит, король позаботится, король побеспокоится, король найдёт всё необходимое и так далее, но никто никогда сам ничего не сделает. Животные, само собой, жили инстинктами, жители леса пеклись о растениях, а люди Королевства, не считая друга-охотника короля Бёна, с насмешкой относились к Чанёлю, поэтому все заботы он брал на себя, но всё равно отлучался надолго. И вот, спустя годы, он вновь слышит, что должен остановить вырубку леса. А где в это время люди? Почему сами не остановят её? Лесорубы — такие же люди, так почему берут топоры в руки и идут рубить? Почему ждут кого-то? Чанёль этого не понимал. Король Кадоса отлично знал, насколько ценен лес, но Ёль отдал должное словам Бёна — сердце кровью обливалось от мысли, что гибнет природа.       У Шина нашёлся свой вариант развития происходящих событий. Он намотал на руку платок Ёля и схватил горячую кружку, отставляя её на соседний камушек.       — Ваше Высочество, я верю в мистику, и тут подумал, что, может, Король леса спас вашего сына, чтобы вы спасли его лес? Встреча-то могла быть не случайной! Вы много лекарей знаете, которые разбираются в хворях алхимических? И вы ведь не просто так поехали в Бретор на обратном пути? Всё не просто так!       Его слова развеселили короля, который не воспринимал их всерьёз, а Чанёль понял, что Шин заврался окончательно. Его стремление помочь лесу и убедить короля его спасти начинали переходить черту дозволенного и приобретали форму наглости. Он едва не прямым текстом просил Бёна во что бы то ни стало остановить вырубку леса за то, что Шин и Ёль помогли вылечить Бэкхёна.       — Шин, — подходил к нему король, — я всегда открыт для переговоров, поэтому король леса, если таковой существует, может выйти ко мне, и мы пообщаемся.       — Безусловно, Ваше Величество! — поклонился старик и протянул ему укутанную в платок кружку. — Это для вашего сына. Пожалуйста, перелейте в бурдюк и верните одежду Чанёлю. Лес густой, он легко может порвать вещи, всё же июль месяц в самом разгаре, а он на юге всегда ветреный.       Бён присел возле лошади, намотал на руку чёрный платок и подставил под кружку горлышко бурдюка. Наметив, как будет лить, он уже приготовился брать размах, как внезапно замер, замечая на поверхности листья чайной розы, которые вызвали в его душе и уме не только недоумения, но и резкие подъёмы и скачки настроения, адреналина и различных гормонов. Видно, что лепестки свежие, король их собирал бесчисленное количество раз в саду, поэтому мог поклясться всем, даже сыном, что Чанёль где-то в лесу нашёл куст чайной розы и сорвал с распустившегося бутона несколько штук. Однако, этого не могло быть, потому что растение не цветёт в июле.       Мысли спутались в самый запутанный узор паутины. На пороге сорока лет мужчина никогда не думал, что столкнётся с чувством отвержения реальности. Иного объяснения, кроме мистики, он не находил. Будь север или юг, запад или восток, но чайная роза не цветёт в июле, даже если ей создать искусственные условия.       Не выдержав душевных мук, король повернулся к седлающему лошадь Чанёлю:       — Ёль, где ты собрал лепестки розы?       Чанёль уверенно указал в глубь леса и вежливо поклонился, а король плюнул на землю, после чего перелил отвар и отдал старику приказ:       — Привяжите Бэкхёна ко мне! Мы поедем к Паку. Остановимся у него до тех пор, пока принц не наберётся сил, а заодно я узнаю, с чего этот придурок занялся вырубкой леса.       Помощник из Шина по-прежнему паршивый. Он оказался не в состоянии поднять Бэкхёна, вечно сетовал на больные суставы и едва вскарабкался на свою кобылу, ойкая от боли в ноге. Чанёль молчал, потушил костёр, обвязал верёвкой талию Бэка, замечая, что парень крепко спит, спокойно дыша носом, и поднял его на руки. Король не спускал с них глаз, переживая за ребёнка. Его сына не видно из-за плаща Чанёля, а молчаливость мужчины вовсе придавала ему скорее образ серийного убийцы, чем помощника лекаря. Да и взгляд у него хоть спокойный, но пустой. Как его понимал Шин оставалось загадкой, но старик должен обладать некой интуицией, чтобы толковать каждый жест или движение глаз Ёля, за что король в некотором смысле его благодарил.       Чанёль и Бён усадили Бэкхёна спиной к королю и зафиксировали его верёвкой, после чего Ёль сел на свою лошадь, и все направились на север ко дворцу Пака. Шин гордился своим поступком, но понятия не имел, как будет разгребать всю свою ложь. Дожить до семидесяти трёх лет очень хотелось, чтобы посмотреть, чем же закончится история для леса и принца, а главное, кто же тот алхимик, который заразил Бэкхёна болезнью. Но за обман голову отрубят, не жалея бороды и несмотря на то, что принц выжил, благодаря этой лжи. Ни в одном законе Королевств нет поблажек, а, значит, врать придётся до конца своих дней. Во-первых, теперь он не алхимик, а лекарь. Во-вторых, Чанёль его сын. В-третьих, они просто путешествуют. Проблема состояла в том, что Чанёль приехал домой и никак не хотел осесть в Ла-Он на долгое время, но король Бён уже пообещал Шину хибарку во дворе своего дворца, а более тридцати лет назад старик присягнул служить верой и правдой Чанёлю.       Дед разрывался между поддержкой своего обмана и выполнением клятвы, но никак не мог определиться в правильности каждого пути, а Ёль, как назло, отказывается помочь выбрать что-то одно, поэтому старик полез себе за пазуху за нательным крестом, держась второй рукой за седло. Прочитав короткую молитву, он поцеловал крестик и перекрестился.       — Вижу, что ты верующий человек! — заметил король, придерживая проснувшегося сына. — Чанёль тоже?       — Конечно! — Шин суетливо прятал обратно крест и мысленно попросил Бога прекратить этот разговор, потому что Чанёль перестал ходить в храмы, когда выпил с бродягой вина.       Ему тогда не было и тридцати. Едва поняв, что обречён всю жизнь выплёвывать лепестки, он прекратил обращаться к Богу и утопил в реке все статуэтки Марии и иконы. Ёль не против любой религии и никогда её не высмеивал, но просил его не втягивать в неё.       — Вы молоды, Ваше Величество, — оправдывал Чанёля Шин, — и парнишка ваш тоже, а к старости становишься ближе к Богу и задумываешься о том, каким предстанешь перед ним, поэтому я такой набожный. Не серчайте на Чанёля за то, что он без молитвы ходит.       Король только улыбнулся, убеждаясь, что Шин действительно отец Чанёля, раз так яро защищает и извиняется за него. Он бы так же поступил, если бы кто-то из друзей сделал замечание Бэкхёну. Принц к тому времени с любопытством и значительной долей слабости наблюдал за тем, как они приближаются к дворцу короля-соседа. Он понимал, что двое их спутников его спасли и хотел бы поблагодарить, да говорить сложно. Сил хватало на дыхание и то одна сторона лица сильно болела, огнём горела. Шин ему казался смешным, чем напоминал его деда. Старик неуклюже сидел в седле, за которое цепко держался, и периодически просил свою кобылу быть щедрее к его мозоли. А Чанёля Бэкхён почти не видел из-за широкого капюшона и платка, прикрывающего половину лица, но юноша помнил его, склонившего над ним. Чанёль странный, но забавный и интересный, Бэкхён бы хотел с ним подружиться. Если у Ёля есть довольно весёлый друг, то он не может быть плохим, а если они оба помогают людям, то подавно обязаны быть хорошими людьми.       К воротам дворца лошади прибыли к вечеру, когда Бэкхён вновь крепко уснул под действием трав, но Шин сообщил, что юноше требуется выпить лекарство, чтобы он проспал до самого утра. Король вступил в переговоры со стражниками, и те по цепочке доложили королю Кадоса, что к нему приехали незваные гости. Бён отлично понимал, что отношения между ним и союзником не очень хорошие в последнее время, но они всё ещё носят статус друзей, поэтому отказать в гостеприимстве Пак не имеет права, а помощь поможет укрепить их отношения. Сначала король Пак окажет услугу, затем Ла-Он сделает милость, когда того потребует Кадос, а там вернутся и былые добрые времена. Однако, есть одно «но» — вырубка леса. В этом плане король Бён категоричен и ждал весомых аргументов в оправдание. Лепестки розы, взявшиеся в июле, произвели на короля огромное впечатление, и у Пака должны быть куда более убедительные доводы, которые лично сам Бён придумать не мог.       Ворота открыли, и гости смогли зайти во двор, после чего Шин приоткрыл рот от вечерней красоты богатства сада. Если двор в Ла-Он хоть на десятую часть похож на то, что он видит, то места для хижины не останется, потому что даже метра для неё просто не найдётся среди роскоши цветения. Всё вокруг засажено различными цветами, лишь изредка стояли лавочки и качели, на которых отдыхали леди, дети, няньки да служанки, разодетые в летние платья и передники. Громкий смех раздавался отовсюду, а порой слышался шепот сплетниц, ибо прибыл король с сыном, но на загнанных кобылах восседали довольно отталкивающие личности: бандит, старик и два оборванца. Узнать короля сложно, потому что его тёмно-каштановые волосы растрепал ветер, а одежду бедняка изрядно разорвало ветками в лесу. Из-за этого он понял, почему Шин предпочёл носить плащ из крепкой конопляной ткани, а Чанёль кутался в скользкий атласный плащ. Шин задрал голову, осматривая светлые стены пятиэтажного дворца, резные окна и едва не перекрестился, вспоминая единственный на своей памяти большой монастырь, который выглядел примерно так же.       Чанёль помог спустить спящего Бэкхёна и занести его в приёмный зал, где стоял трон с высокой спинкой. Шин, по простоте своей души, всё осматривал. Зал находился сразу, как кто-то входил во дворец, после чего старик решил, что есть несколько входов, предназначенных для различных целей. В зале король находился не один. На втором троне со спинкой ниже сидела королева, чью красоту Шин не мог не отметить: круглолицая, рыжеволосая и голубоглазая. Ей очень шло синее платье с длинными полами, подчёркивающее её немного полноватую фигуру. А вот муж наоборот немного худощав, но профессиональный взгляд старика сделал вывод, что король болен. В стороне стояла девушка, на которую Шин переключил своё внимание окончательно. Девчушке лет шестнадцать, и она вряд ли имела отношение к королевской семье, потому что в отличие от рыжеволосой четы обладала чёрными, как у Чанёля, волосами, но они крупными волнами ниспадали до поясницы. Больше всего Шину не понравился прожигающий взгляд чёрных глаз этой девушки. Смотрит — как проклятия шлёт. На всякий случай дед пощупал крест на своей груди, и невольно опустил взгляд на её грудь, отмечая, что в её одежде — подобии кожаного бюстгальтера — виднеется красная сыпь. Старик хотел оглянуться на Бэкхёна, но настала очередь кланяться королю.       — Мир вашему дому и государству, Ваше Величество! — поклонился Шин, а девушка покоя не давала ни мыслям, ни душе.       — Что привело вас в столь поздний час? — весело спросил Пак, и Бён оскорбился.       По Бэкхёну видно, что он не здоров, поэтому подобный вопрос с улыбкой на глазах неуместен. Король Ла-Он сделал шаг вперёд, разрешая самому себе высказаться.       — Нам нужно место для ночлега. Мой сын в пути немного приболел, поэтому ему сейчас необходим покой. На рассвете мы отправимся в Ла-Он. Как видишь, — расставлял он руки в стороны, — мы без оружия.       Пак громко рассмеялся, а его супруга поддержала его скудным смешком, прикрывая ладошкой рот. Бён предпочёл промолчать и перетерпеть, зная, что у него в запасе есть целый перечень колких ответов и, если в ночлеге будет отказано, то они вполне переночуют под открытым небом. В минусе останется только Пак, потому что потеряет союзника раз и навсегда. В глубине души король Бён даже пожелал ему гнева Короля леса за вырубку деревьев, чтобы тем самым убрал эту улыбку с лица Пака и его жены.       — А кто твои спутники? — спросил король, указывая на Шина и Чанёля. — Тебя сопровождала различная охрана, но эта…       Он вновь рассмеялся, после чего не выдержал Шин. Он понимал, что может чувствовать отец, который терпит унижения исключительно ради сына, и как многое он мог бы сделать и сказать, если бы не нуждался в помощи Бэкхён. Если не вмешается третья сторона, то Пак его просто превратит в посмешище.       — Ваше Величество, — суетился Шин, у которого язык работал чуть хуже рук, когда он проводил алхимические опыты, — я прошу прощение и вашей милости. Я лекарь Его Высочества принца Бэкхёна. Он приболел, и я обеспокоен вот этой милейшей барышней, у которой такая же сыпь, как у принца. Смею ли я обратиться к миледи?       Он указал на девушку, и король Бён моментально понял, к чему ведёт старик весь этот любезный разговор. Прелестное черноглазое создание для молодого принца могло склонить его на любой безумный поступок, а внешность девушки вполне подходило под жителей Элоя, где некогда проживали алхимики — хранители редких знаний. Бэкхён не может говорить, но это временно, поэтому король Бён позволил юной красавице лёгкую усмешку в свой адрес, но ввёл её в курс дела.       — Шин вылечил моего сына. К утру он будет стоять на ногах.       Взгляд девушки всполохнул огнём, но лишь на долю секунды. Этого времени хватило Чанёлю, чтобы опустить Бэкхёна прямиком на пол, демонстрируя его более-менее здоровый вид. Парень спал, набирался сил и вскоре будет готов рассказать, что же с ним случилось на болотах соседнего Королевства.       — Мисхела моя гостья, — вступился за девушку король Пак, когда атмосфера в просторном каменном зале накалилась от длительного молчания. — Она приехала из Королевства Кирх. Возможно, вы там встречались?       — Да, Ваше Величество, — слегка поклонилась девушка, отчего её короткая юбка из кожи немного натянулась на белоснежных юных бёдрах.       Она оглянулась на Чанёля и игриво приподняла бровь, а вслед за нею, уловив заигрывания, обе брови вскинул старик Шин от удивления. На его веку он повидал много женщин и девчат, которые пытались покорить сердце Ёля, но он эти сердечки брал в руки и кидал себе за спину. Слишком муторно жить несколько веков. За это время устаёшь даже от любви, начиная воспринимать её, как надоедливого дятла за окном, поэтому Мисхеле не помогут прекрасный возраст и редкая красота, и Шин старчески вздохнул, возвращая внимание королям.       — Я гуляла с принцем Бэкхёном на болотах, — она смущалась, рассказывая, как они собирали лилии.       Под конец рассказа девушка сказала, что через несколько дней у неё поднялась температура и появилась сыпь. С последним словом её тонкая ручка отодвинула край лифа и оголила одну грудь, демонстрируя ровный ряд покраснений. Её цель — Чанёль, но тот поднимал с пола Бэкхёна и передавал на руки его отца, поэтому грудь девушки в лечебных целях изучал старик Шин.       — Из-за сыпи ты поднял шум? — вновь высмеял союзника Пак, подпирая кулаком подбородок.       Ему стало скучно. Разговор заходил в тупик, и разве что грудь юной девушки смогла его чем-то повеселить.       — Нет, — полубоком встал Бён, собираясь уходить в гостевую часть дворца, — моего сына хотели убить алхимией. Мне повезло встретить Шина, который смог это распознать и обнаружить металл в его теле.       — Как интересно! — тут же подхватила тему разговора Мисхела и подошла ближе к Шину.       Ростом она оказалась невысокого, как все женщины Элоя, но весьма крепкого телосложения. Левое предплечье обвило украшением в виде змеи, и Шин заметил тонкую брешь на уровне шеи ползучей, что означало секретик. Возможно, это тайное женское оружие, или просто регулятор утяжки украшения.       — Вы тоже алхимик? — она заглядывала в глаза старику, и того затошнило от пронизывающего до мозжечка взгляда.       Юная девушка, а деду так и хотелось назвать её ведьмой, плюнув в лицо кислотой. Она вызывала в душе агрессию, хоть издали так и манила, влекла за собой, соблазняла и пробуждала похоть. На Чанёля её юные чары не действовали, но простого смертного мужчину точно до безумия доведут. А вблизи выпотрошат душу, выжмут сердце и спустят кишки, как опытный охотник.       — Нет, миледи, — выдавил из себя Шин, принимая вызов ради Ёля. — Я лекарь.       — Как же вы определяете алхимию, не разбираясь в ней?       — На теории, миледи. Мне всё показывал мой учитель.       Шин набрался хамства и тише добавил, склоняясь чуть ниже к девушке:       — Это как мужчины знают о ежемесячных проблемах женщин: видели их и слышали о них, но на деле ещё ни один мужик не прочувствовал.       — Какая мерзость! — вскрикнула Мисхела и поспешила удалиться к королеве, а Шин мысленно перекрестился, благодаря Господа, что ему удалось отшить барышню.       Пак разрешил Бёну разместиться с сыном в дальних покоях, Чанёлю и Шину приказал снять комнаты в таверне, а Мисхела сообщила, что вернётся в свою спальню ближе к полуночи. Она не спускала глаз с Ёля и попросила короля, не уточнив какого, чтобы приезжий чужестранец снял платок. В зале моментально повисла давящая тишина, которую только через минуту нарушил сдержанный смех девушки. Она топала от нетерпения ногами, обутыми в сандалии с тонкими кожаными шнурками и сложила вместе руки, прижав их к груди, предвкушая увидеть лицо Ёля.       Шин, который поклялся служить Чанёлю, вновь влез в дела высших слоёв общества. Пусть Чанёль готов вытерпеть Мисхелу, но её поведение начинало надоедать в первую очередь старику. Сначала она попросит показать лицо, затем нарушить обет молчания, затем прикажет лечь с ней в постель, затем отрубит ему голову, и хоть Чанёлю всё ни почём, но всему есть предел — надо уважать гостей.       — Миледи, мой сын не разговаривает. Прошу вас смилостивиться перед нашей верой. Он не обращается к Его Величеству и к вам не из-за грубости.       Она от удивления прикрыла рот кончиками пальцев, касаясь ими пухлых губ, и невольно затянула:       — Ах вот оно что! Тогда я вас прощаю!       Чанёль откинул капюшон и поклонился юной красавице, после чего она ему широко улыбнулась и от волнения её пробила дрожь. Она стала сама не своя, ожидая, когда чёрный платок упадёт на пол, но Ёль не спешил, остановив пальцы возле носа. Он смотрел девушке в глаза своим пустым взглядом, заполняя его её пламенным, чтобы опустошить её, вытрепать и измотать её прежде, чем ей захочется прийти в таверну и продолжить изображать из себя дурнушку, которая гуляет по болотам и собирает с принцами лилии ради развлечения, но почему-то только принцу Ла-Он достался цветок с металлом.       — Зачем ты вырубаешь лес? — внезапно прервал зрительный контакт Ёля голос Бёна.       Королю Ла-Он надоели игры подростка, и он решил поговорить по-мужски с союзником, чтобы выяснить, может ли он спокойно уснуть с ним под одной крышей, либо отдаление от себя Шина и Чанёля — хитрый план Пака.       — На продажу, — спокойно ответил Пак и исподлобья посмотрел на Бёна, проверяя, понял ли он, кому будут продаваться брёвна.       Шин опустил голову, понимая, что войны запада и севера всегда славились на весь мир своей делёжкой Холодного моря, да вот для судостроения дерево всегда держится в цене. Пак явно пошёл на сторону запада, в то время как Ла-Он тесно сотрудничал с северным Королевством Тарзис, которым правит король Ан — крёстный принца Бэкхёна.       — Ты рубишь северную часть леса, потому что боишься, что я нападу на тебя? — поразился своим догадкам Бён и сделал шаг вперёд к союзнику.       — Не рубите лес, Ваше Величество, — просил Шин, — в нём растут лекарственные растения, которые нужны всему миру.       — А моему Королевству нужны деньги! — вспылил мужчина и вскочил на ноги.       — Дайте время! — просил Шин. — Я не первый богач на планете, но помогу, чем смогу.       И вновь король рассмеялся, но на этот раз королева его не поддержала, а опустила взгляд вниз, словно провинившийся ребёнок. Насколько Шин знал, детей у четы нет, зато регентов, метивших на престол, аж двенадцать, и каждый из них уверял, что умнее всех остальных. Чанёлю стало интересно, кто из них посоветовал вырубить лес ради войны чужих Королевств. Пак напомнил Шину, что деньги имеют свойства кончаться, поэтому казну Кадоса придётся пополнять регулярно, а старик сам назвал себя не первым богачом, в то время как Кирх — весьма богатое государство.       Дверь с тяжестью открылась, и на пороге появился слуга в коричневом халате, сообщив, что пришёл шаман из лесного народа.       — Отправь его обратно в лес! — гаркнул король, но шаман лихо прошмыгнул в зал, а слуга побежал за ним следом, попросив прощения у государя за неловкость ситуации.       Шустрого дикаря догнать оказалось сложно, да и бежал он не к королю Паку, а к своему королю, который по воле случая тоже носил фамилию Пак, только трона у него нет, как и короны. Шаман упал на колени к ногам Чанёля, упираясь острыми костями в серый камень и что-то горячо шептал, заламывая себе руки. Одет он скромно: один кусок материи намотан вокруг бёдер, а другой — сдерживает толстые, чёрные, непослушные волосы на затылке. Мужчине примерно лет сорок пять, но из-за тёмного загара выглядел моложе, что действительно придало ему мистический ореол.       Окружающие приготовились задавать множество вопросов по поводу того, что житель леса преклонил оба колена не королю, а тому, кто ступил под видом гостя в лес.       — Спасите лес, господин! — полз к Чанёлю шаман и приложил к сердцу ладони. — Мы не выживем без него.       Чанёль молчал, смотря ему в синие глаза и вспоминая поселение, где проживал маленький народ, число которого никогда не могло заполнить весь лес. Эти жители низкорослые, коренастые, шустрые, ушлые, весёлые и единственные, не считая Чанёля, кто может видеть духов. Жители созданы для леса Кадоса, но правитель Королевства, хоть не облагал их налогом, с их мнением не считался, думая о тех людях, которые проживают в городе.       У Шина молниеносно нашлось оправдание:       — Это же дикий народ! — указывал он на шамана пальцем, мысленно попросив у него прощение. — Мой сын в прошлом — хороший воин. Когда-то им помог отбиться от разбойников, а они теперь просят побить лесорубов.       Король Пак вновь рассмеялся, и его поддержал вспотевший от волнения Шин, ощущая, что вскоре у него начнётся истерика на нервной почве. Пока они доберутся до Ла-Он, придётся самому заваривать чайную розу и пить бурдюками, чтобы спокойно дожить до семидесяти трёх лет.       Чанёль присел возле шамана и кивком подозвал к себе старика. Мужчина из народа понял, что своими словами помешал чему-то важному для своего короля, поэтому решил передать то, что посчитал нужным:       — Без вас нам не справиться. Бог Ветра сказал, что поможет вам.       Чанёль вновь кивнул Шину, и тот буркнул шаману:       — Что ещё твой Бог сказал?       Шаман упёрся кулаками в пол и склонился к Ёлю, опускаясь губами к его уху, но Шин напряг остатки своего слуха, чтобы быть в курсе всех последних новостей.       — Он сказал, что вы, господин, когда понесёте свой крест, станете змееловом. Каждая змея захочет завладеть мальчиком, но каждый раз вы не захотите его отдавать и будете убивать змей, а мальчик будет лежать в лепестках чайной розы.       Чанёль резко вскочил на ноги, при этом едва не ударив коленом шамана, и тяжело задышал от волнения. Мысленно он повторял себе, что не стоило помогать королю Бёну. Видел же, что всё идёт задом-наперёд, но всё равно повторял одну и ту же ошибку! Но, с другой стороны, он отлично знает, что предначертанное невозможно переписать, и, если оно уже известно, надо с каждым пунктом готовиться к следующему. Из всего пророчества Ёлю не нравились последние три слова. Они его раздражали. Даже в словах чужого Бога нашлось место для болезни Чанёля, а значит в будущем он не вылечится, он будет жить, и лепестки останутся в нём.       Видя состояние побагровевшего от злости Ёля, Шин засуетился, спасая в первую очередь короля Бёна и Бэкхёна. Следовало попрощаться с королём Кадоса и отправиться в лес.       — Ваше Величество, — суетился вокруг принца и Бёна Шин, — Его Высочеству следует принять лекарство. Пройдёмте в сад?       — С Чанёлем всё в порядке? — беспокоится король. — Что этот дикарь от него хочет?       Король хоть согласился покинуть зал, но видел, как Ёль тяжело дышал. Плащ не мог скрыть его приступы гнева, ткань дрожала в такт тела, и пустой взгляд налился ненавистью. Шин понимал, что в следующие минуты Ёль начнёт где-то что-то крушить, поэтому легко подтолкнул короля Бёна в спину, торопя покинуть дворец. Бён не понимал, что происходит, в то время, как у старика от желания жить словно открылось второе дыхание. Он забыл о больной мозоли и учтивости, схватил короля под руку и, оглядываясь периодически назад, тащил Его Величество дальше от стен к воротам, придерживая второй рукой полы длинного плаща.       — Что происходит?! — в край запутался Бён, пытаясь удержать равновесие с сыном на руках. — Что сказал дикарь?       — Что король леса очень зол, — задыхался от быстрой ходьбы Шин. — Поэтому, Ваше Величество, сейчас самое безопасное место — лес. Поторопитесь, пожалуйста.       — А как же ваш сын?       Король один раз оглянулся, кидая прощальный взгляд на светлые стены дворца и заметил, как пинком под зад выперли шамана. Тот кубарем слетел по ступенькам и побитым щенком прижался к стене, терпя боль. Он не жмурился, погладил ладонью плечо и юркнул в сторону ворот, спеша покинуть двор. Это убедило короля Бёна, что действительно скоро случится что-то тревожное, а главное — он всё ещё в долгу у короля леса. Бэкхён жив, но Бёну так и не удалось переубедить Пака не вырубать деревья. Должно быть, Кан предложил не только деньги, но и союз, поэтому Пак настолько нагло себя вёл в общении с Бёном. Возможно, они договорились напасть на Ла-Он, и если король леса обрушит свой гнев на Пака, то Бён будет в двойном долге перед ним.       Когда ворота открылись, шаман шустро проскользнул в них и в несколько прыжков оказался в лесу, бесшумно пробираясь через кусты в самую глубь. Шин оглянулся, стараясь увидеть в свете уличных факелов Чанёля, но стража попросила не задерживаться.       — Не закрывайте ворота, чтобы люди могли покинуть двор! — только успел крикнуть старик, однако его никто не послушался.       В итоге они остались одни, без лошадей, без Ёля и без ночлега. Бён опустил сына на землю, чтобы отдохнуть и снял с себя накидку. Шин просил сначала дойти до леса, но король отрицательно замотал головой и немного приподнял дрожащие руки. Всему есть предел. От перенапряжения его мышцы дрожали. Он бы не донёс сына до леса, а упустил на половине пути. Бэкхёну не пять лет, а семнадцать, поэтому весит не десять килограммов. Шин помог уложить юношу на накидку лицом вниз, они связали нижние углы в узел, чтобы он не выпал и волоком по траве стали тащить его к лесу.       Когда макушки высоких деревьев пошатнулись, сердца мужчин больно кольнули, и Шин умоляюще попросил Бога Ветра дать немного времени.       — Что это значит? — удивился король, замечая, что ветер дует круговоротом и опускается всё ниже, словно вот-вот начнётся торнадо.       — Это значит, Ваше Величество, что нам надо бежать!       Шин двумя руками ухватился за угол ткани, но ветер мешал сделать шаг, и король жестом показал старику лечь. Если стоять, то можно вовсе укатиться вниз по склону, ломая себе каждую косточку. Шин лёг, продолжая держать накидку, и они поползли, таща за собой Бэкхёна и не поднимая головы. Дышать тяжело, пришлось делать мелкие и поверхностные вдохи, отчего весь организм паниковал, решив, что наступило удушье, и лишь остатки здравого рассудка твердили, что иного выхода для спасения нет. Где-то сзади доносились звуки обрушения здания. Шин бы с удовольствием посмотрел на это, но лес постепенно приближался, и больше всего хотелось прижаться к стволу дерева, и вот тогда старик насмотрится вдоволь на то, чего никогда в жизни не видел.       Он обещал себе, что вернётся в Аратон и доживёт там спокойно до конца дней. Чанёлю тоже не помешает умеренная жизнь. Приступы гнева, какие случились в замке, заканчиваются длительным кашлем, после которого остаются дорожки из лепестков, которые он топчет тяжелыми сапогами. А у Шина есть маленькая мечта — делать эфирные масла. Чанёль вряд ли его поймёт, когда в списке будет килограмм пять лепестков чайной розы, а именно столько надо ради одного грамма масла. Иногда старик тайно собирал ценные лепесточки, когда Ёль во сне разговаривал или издавал звуки, но их всегда мало, потому что чаще всего Чанёль говорит короткие фразы и все они касаются лесной жизни. Шин и подумать не мог, что Ёль и лес вместе могут обладать такой разрушительной силой.       Когда старик приполз к дереву, пытался вцепиться в его ствол, но он оказался слишком широким, и пришлось ползти дальше, чтобы ухватиться за корень. Шина перевернуло на спину, отчего дышать стало труднее, а гул заложил уши. Поток ветра сдавил грудную клетку и с силой ударил в ноздри. Король этого не видел, потому что уткнулся в землю и тащил вверх Бэкхёна, чтобы его первого протолкнуть в лес. Пальцы скользили по ткани, из-за сильного ветра она растрепалась и порвалась. Король вцепился в плечо сына, сжал его рубашку и потом понял, что нет помощи со стороны Шина, но поворачивать голову, чтобы проверить его состояния не рискнул: он думал только о сыне.       Со стороны дворца раздался грохот, и вместе с последующей спиралью ветра в стволы деревьев врезались щепки. Благодаря смене направления ветра Шин кубарем покатился в противоположную сторону, перекатился через Бэкхёна, короля и врезался спиной в массивный куст. Природа сошла с ума, но дед отдал ей должное: в лесу менее ветрено. Бён сжал плечо сына настолько, что Бэкхён тихо простонал от боли и открыл глаза, но столкнулся с темнотой. Пахло травой и землёй, а в ушах стоял свист. Он подумал, что в его плечо попала стрела, но затем почувствовал, что кто-то его волочет, и сразу вспомнил отца, Шина и Ёля. Больше всего хотелось видеть родной дом, но вокруг слишком холодно, словно в гостях у крёстного, где почти всегда идёт снег.       — Пап, — еле прошептал Бэкхён, когда резко наступила тишина, но его никто не услышал, кроме одного человека.       Король притянул его к стволу широкого дерева, который прикрыл его от ветра, а сам потерял сознание на пару минут, падая совсем рядом. Шин встал на ноги, сетуя на мозоль, и заворожено смотрел, как каждая спираль ветра сваливает на дворец куски спиленных деревьев, телег и каждый кусок Королевства, превращая королевский двор в гору из ошмёток государства Кадос. Насколько высокая станет эта гора, Шин не представлял, но предполагал, что ветер стихнет, как только Чанёль успокоится, смиряясь со своей участью разговаривать лепестками роз. Шин смотрел на ворота, которые так и остались закрытыми, а вся красота двора, весь чудесный сад и пёстрые цветы гибли под величественными стенами дома с многовековой историей. В разрушенные верхушки здания врезались брёвна, скатывались вниз, таща за собой камни, и выстраивалась пирамида, на которую сверху приземлялись крыши домов, сараи, куски дорог, улиц и всё, что ветер мог выдрать из Королевства.       Шин подумал, что на его глазах погибло государство Кадос. Надо быть полным дураком, чтобы попробовать его заново отстроить. Для постройки новых домов нужны ресурсы, а это всё тоже дерево. Шин бы не осмелился спилить лес. Он чувствовал, как дрожат его колени, когда он видит, как брёвна взлетают к самому верху дворца и словно иголка с лёгкостью врезается в стену. Человек слишком слаб против природы. Он её уничтожает, пока она бездействует, но стоит ей показать свою мощь, как он становится пылью. И в тоже время, стоит ему попросить у неё помощи, как она откликается, но почему-то большинство людей идут против неё, хоть она тоже живая и тоже хочет жить, и имеет на это куда больше прав, чем сам человек. Шин смотрел на ветряной вихрь и ему становилось страшно от мысли, что люди зависимы друг от друга, что человек в конечном итоге вымрет, хотя бы потому, что воюет друг с другом, а природа останется. Она возобновится через любую букашку, рыбёшку, жучка или травинку. У природы много путей. Она везде, всегда и таковой останется вопреки всему.       Получив лёгкий, но отрезвляющий толчок в бок, Шин от испуга немного вскрикнул и подскочил на месте. Дыхание немного сдавило в горле от страха, но это помогло понять, что ветер в лесу стих, окончательно сосредоточившись на дворе бывшего дворца. Небо при этом оставалось ярким и звёздным, Шин видел все созвездия и поражался, недоумевая, какая поразительная судьба выпала на его век.       Возле него стоял Чанёль, пришедший на тихий голос Бэкхёна. Вид у него даже в полутьме отчётливо просматривался, и старику не нравились недовольные черты. Шин боялся говорить на личные темы, чтобы их не слышал король, поэтому лишь тихо извинился, не зная за что, и автоматически поклонился, после чего присел возле принца, чтобы занять своё внимание более земным делом, а не думать о том, сколько осталось существовать Королевству Кадос.