Осколки осыпающегося мира

Эрухабен не отрываясь смотрел на неказистый кувшин. «— Мы с геройской задницей уезжаем завтра, — мимоходом бросил Кейл вечером. — Это того стоит? — сухо поинтересовался дракон, поджав губы. — Витира сказала, что некие шаловливые ручки подбираются к их землям. И киты чувствуют какую-то подозрительную энергию. — И тебе обязательно сунуть туда свой нос, — не вопрос, утверждение. — Гляну одним глазком, но если дело запахнет жаренным — свалю, — легкомысленно пожал плечами детеныш. — Врешь, — устало вздохнул Эрухабен, глядя на довольно щурящегося на солнечный свет парня. У него не было сил ни спорить, ни ругать парня. Не поймет. В этой красноголовой башке тараканы размером с виверн носятся, и ни один не почешется при слове «безопасность». Скорее рванут вперед, если убрать «без»… А следить за бедовыми детенышами — это тоже прерогатива взрослых…» Особенно за детенышами, что столь трогательно умудряются присматривать даже за старыми драконами… Эрухабен медленно поднял кувшин, глядя, как тот наполняется чистейшей водой. Один год. Ему хватит еще одного года, чтобы самому убедиться, что детеныш выживет, ведь драконы помнят многое… «Хах, я все равно не рассчитываю дожить до двадцати одного…» «Старик… что мне делать, если я доживу до двадцати двух?» Наверное, это подло. Жестоко. Бессердечно. Глупо. Но дети, а люди особенно, не просто плоховато видят в темноте. Ночью они наиболее уязвимы, чтобы носить маски. Силой добиться невозможно, это мелкое чудовище тут же закрывается в самых крепких и тяжеловесных стенах. Которые нельзя ломать. Просто нельзя. Пока ребенок сам не соизволит выйти из своего бастиона. Но… «Как так вышло, что за последние десять лет я говорил с вами больше, чем со своей семьей?» Обманутый, обожжённый равнодушием взрослых этот мальчишка только старательно ставил все больше и больше внутренних стен. Не понимая, что ранят они и его самого. Вот только… драконам стены не помеха. Телепортация, крылья… что угодно. Лишь бы детеныш не метался по узкой кровати, дрожа и скуля словно от боли. Вот только боль явно была не физическая. Но что могло произойти за одну чертову неделю, которую, по словам самого ребенка, он проспал?! И ведь молчит же, словно воды в рот набрал! Упрямый. Нахальный юнец! Дракон лишь устало вздохнул, поднимая сброшенное одеяло, снова укрывая тяжело дышащего человека, отчаянно обнимающего сонно копошащихся детей, которые к счастью, уже привыкли к его беспокойному сну, поэтому продолжали спокойно спать. — М-м-м…- серая кошечка потянулась, упираясь лапками в мокрое лицо старшего детеныша. Опять плачет, засранец. И все равно молчит! Днем балагурит, бесит черноволосого Мастера меча, у которого уже явно руки чешутся придушить мальца, но способный только зло рычать под пристальными взглядами дракона и старого убийцы. Последний, кстати, тоже добавлял головной боли Древнему дракону. Давно бы уже сдался и отошел в сторону, размышляя о своих ошибках, но нет же! И малышку повадился учить, хоть старший ребенок и немного недовольно поджимал губы, но кивнул, продолжая всеми правдами и неправдами избегать старого слугу. И чай подает в лучших традициях человеческого этикета, встречая разъяренное шипение лишь доброжелательной улыбкой! А если ребенок зазевается, то и лимонад под руку подсунет! Неужели так сложно запомнить, что тот не любит кислое, чтоб его?! Вот у кого точно старческий маразм! В этом плане его сын, повар, был куда честнее. Они с Кейлом ни словом не перекинулись, но блюда появляющиеся на столах можно без стеснения подавать на королевских приемах. Наверное, именно поэтому мальчишка покорно съедал не одну порцию, за последние две недели перестав выглядеть, как доходяга на последнем издыхании. Хотя доходягой быть не перестал. — Что происходит? — тихо спросил Эрухабен, когда заметил, что Кейл медленно приподнимает голову от подушки, напряженно вглядываясь в тихо сопящих детей. Тот дернулся от неожиданности, привставая, пряча детей, хлопая настороженными, покрасневшими глазами. — Старик? — зевнул юнец, узнавая. — Что.? — Это ты мне скажи, — в голосе дракона была лишь усталость. Это была не первая ночь, что он сторожил беспокойный детский сон. — Просто плохой сон, — тут же нахохлился Кейл, ежась от ночной прохлады, но упрямо укрывая малышей, стягивая с собственных плеч одеяло. На что Эрухабен лишь покачал головой, щелчком пальцев накидывая на него еще одно одеяло. И, подумав, еще. И, наконец, вместо недоумения или неловкости, мальчишка ответил ему благодарным кивком. Эх, какие же сложные эти, человеческие детеныши. <Что происходит, ребенок? > — спросил дракон мысленно, не желая все же будить самый мелких. Им еще китов тиранить! Точнее одну-единственную касатку, с легкой руки Кейла, ставшего одной из нянек для троих сорванцов. — Просто дурацкий сон приснился, — едва слышно, пробухтел юноша, укутывась поудобнее. Из-под одеяльного кокона торчала только алая макушка да сонно моргали красные от слез глаза. <Каждую ночь? > Но ребенок только завозился отворачиваясь. <Кейл, это… твои видения? Что-то случится в будущем? > Эрухабен знал, что Бог смерти позволил этому неугомонному мальчишке заглянуть в будущее однажды. Причем, в нескольких вариантах. Но кто сказал, что видения не могут продолжаться? Да, он упоминал, что почти умер в процессе, но… Черт подери, Эрухабен не знал, что мальчишка пережил за неделю на острове полном Мертвой маны?! — Нет! — тихо вскрикнул Кейл, и замер, когда под боком заерзали дети. — Чловек.? — Раон высунул мордочку из-под одеяла. — Тш-ш, — тот успокаивающе погладил его по голове. — Спи. Все хорошо… — Угу… — малыш поерзал, потершись щекой о ладонь своего человека, и снова задремал. <Тебе что-то приснилось? > Детеныш молчал долго. Очень. Эрухабен уже подумывал о том, что тот снова уснул. — Это просто был глупый сон, — наконец, выдохнул он, обнимая детей. — Я просто… — запнулся. — Просто… слишком впечатлительный… — послышался смешок. — Это, действительно, просто сон. Глупый сон. И я… глупый, раз продолжаю размышлять об этом. — Спи, — Древний дракон, не выдержав, поправил одеяло, мимоходом приглаживая и алые волосы, и черную чешую. — Хороших снов… — Спасибо… — помедлив, бросил тот, совсем прячась под одеялом, но от острого взгляда старшего не укрылись заалевшие в смущении уши. Вот что с этим ребенком было, что стесняется даже элементарного проявления заботы? Золотой дракон с трудом сдержал тяжкий вздох. Воспитывать его еще, и воспитывать. Люди, что поделать. Медленно взрослеют. Но, он надеется, что хотя бы сегодня плохие сны обойдут его детеныша стороной.