Как ни близко тело, оно все-таки чужое, только душа своя. Лев Толстой.
***
Нет, пожалуйста, только не это..я не выживу без тебя. Я никто без тебя, без твоих мягких, словно только что выпавший белоснежный снег, словно шелест листьев в конце августа, рук, я никто без твоих теплых, мозолистых из-за больших нагрузок на работе, ладоней. Забери меня с собой, я умоляю. Хочешь я встану на колени? Хочешь я сам закопаю себя, лягу рядом с твоим гробом? Я все сделаю, только открой глаза в последний раз, сделай последний вдох. Пожалуйста.***
На окнах с недавнего времени появились капли долгожданного дождя, стекающие по затуманенному стеклу. На мутном окне можно было рисовать различные геометрические фигуры или какие-либо изображения, добиваясь внимания другого человека. Большинство учеников в классе занимались подобным на переменах, перешептываясь или, наоборот, звонко смеясь под громкие замечания учителей, чьи упреки стойко игнорировали. Сильный шум со стороны потолка, возможно, даже с крыши, долбил по барабанным перепонкам с самого утра, заставляя головной мозг медленно, но уверенно раскалываться на отдельные частицы. Погода разбушевалась в последнее время, точно подстраиваясь под моральное состояние Тэхена. Обстановка вокруг не доставляла никакого восторга, только напрягала, вынуждая парня закрывать глаза на время и прислушиваться к собственному дыханию, что время от время будто бы останавливалось, словно напоминало юноше о том, что он живой. Сейчас Ким сидит в полупустом классе с закрытыми глазами, слушая размеренное дыхание ученика справа. Прохлада тянется к тёплому, ещё недавно горячему телу через окно, которое учитель открыл несколько минут назад. Тихий смех и разговоры доносятся со стороны двери, оповещая о воссоединении компании Юнги. Ещё вчера все пятеро были в ссоре, а сегодня, судя по всему, помирились. Поток сменяющихся, как быстрая река, мыслей блондина остановил громкий звук каблуков учителя. Чуть вздрогнув от контраста тихих и громких звуков, Тэхен приоткрыл глаза, оценивая обстановку вокруг, попадающую в поле зрения, будто впервые видел помещение: привычный класс с темно-коричневыми стенами и истертым линолеумом; приевшиеся неудобные стулья, из-за которых после учебы болит спина; знакомый с давних пор учительский стол, отделанный дорогим на первый взгляд деревом; обычные книжные шкафы позади стола; те же недовольные школой лица, в глазах которых можно прочитать ненависть к большинству преподавателей, а в улыбках — любовь друг к другу, к друзьям и вниманию, что они получают на переменах и в школьных коридорах между собой. Невольно обратив внимание на капли, что бьют стекло по ощущениям уже несколько часов, дождя, стекающие по размытому разводами окну, Тэхен покачал головой, возвращая мысли и внимание к учительнице, которая во второй раз называла парня по имени, что оседало на кончике языка неприятной горечью — не хотелось ни слышать, ни видеть своего имени в паспорте. — Тэхен, ты слышишь меня? Глубокий голос Дженни Ким напоминал голос бабушки — Джеми — из детства парня. Женщина обладала гармоничной речью и весьма приятным тембром голоса. Она читала сказки Тэхену в детстве, рассказывала различные истории из молодости, которые юноша помнит детально по сей день, часто напоминала о необходимости мальчика в ее жизни. Ким помнит свою бабушку очень хорошо — она оставила свой отпечаток в его жизни; играла огромную роль в воспитании и реализации Тэхена как личности. Однако после 15-летия парня женщина скончалась в больнице от тахикардии, которая резко обернулась в сердечную недостаточность и привела к летальному исходу. Тогда был второй раз, когда парень почувствовал — его разрывает, выламывает изнутри. Бабушка употребляла большое количество кофеина, а также часто переживала из-за родителей Тэхена. Отец мальчика умер от рака почек, когда малышу не исполнилось и года, а мать после смерти любимого мужа ушла в долгий запой, после чего начала употреблять наркотические вещества. После появления зависимостей образовались и долги, после которых ее убили местные коллекторы за неуплату. Тэхен почти не помнит свою родную мать, о ней он слышал лишь от Джеми. Мама мальчика — Ким Адель — была очень интересной женщиной. Ей едва исполнилось 26, когда она родила первенца. Девушка была самой счастливой матерью и женой; всегда громко шутила и звонко смеялась, любила устраивать пикники и проводить время с семьёй в выходные. Адель была прирожденным художником, писала картины — в основном натюрморты, но окончив университет присмотрелась и к портретам. Она получала с этого небольшие деньги, но дело ей нравилось, поэтому после ее смерти у бабушки Тэхена остались десятки картин, которые до сих пор висели в комнатах ее дома. Дочка была любима матерью, поэтому после ее смерти Джеми часто скорбила и ночами тихо плакала в подушку, стараясь не шуметь. Тэхен помнил отрывками, как заплаканные глаза бабушки смотрели на него с нежностью и любовью. — Тэхен! Дженни чуть повысила голос, пытаясь вывести парня из очередного потока мыслей. Обеспокоенные глаза учительницы бегали по бледному лицу Кима, стараясь разобраться, что происходит с юношей уже долгие месяцы. Парень с начальной школы был очень ярким и весёлым ребенком, отличался ото всех; его озорство не могли затмить даже десятки позитивных детей. Тэхен везде был первым: на различных школьных мероприятиях, в соревнованиях по баскетболу, волейболу и другим играм, во внеурочной деятельности. У Кима имелось много друзей в начальной школе, но в среднюю он перешёл с двумя: Чимином и Юнги. Это была троица не разлей вода. Однако в 9 классе друзья вдруг разделились. Дженни думала, что поссорились, мол, день-два да помирятся, но прошла неделя, вторая, а за ней пролетела и пара месяцев. Ничего не менялось. Парни будто забыли друг друга напрочь, словно никогда и не были знакомы. Но через ещё несколько месяцев учитель стала замечать редкое общение Тэхена с Чимином, а затем парни и вовсе помирились: вновь вместе ходили в столовую, в спортзал, на уроки. Все вернулось на круги своя, вот только Юнги так и остался посторонним наблюдающим. Учеба шла, экзамены пролетели, наступил 10 класс. Сентябрь. На праздничную линейку Тэхен опоздал — пришел на час позже, хотя до этого ни разу не опаздывал; парень всегда был пунктуален, иногда и вовсе приходил раньше положенного. Никто не ожидал такого поступка со стороны Кима, ведь в Корее не положено опаздывать. Но обратив внимание на внешность юноши, все вдруг опешили — лицо Тэхена стало более острым и нездоровым, хотя тот сам по себе был достаточно худым и бледным; настроение светловолосого было непонятным, поскольку взгляд не выражал ничего; глаза стали стеклянными, точно слой разбитого зеркала. — Простите, мисс Дженни, я задумался, — виноватым голосом произнес парень, устремляя взгляд в глаза учительницы. Та поджала губы и слегка кивнула, делая вид, что поверила. — Мистер Ким, зайдите в мой кабинет после уроков, пожалуйста. Услышав просьбу, Тэхен устало вздохнул, еле заметно кивая. В который раз парень будет слушать расплывчатую речь учителей о переживаниях за его здоровье и успеваемость. Подобные волнения со стороны чужих для юноши людей не трогали, Ким не чувствовал ничего, кроме усталости и нежелания посещать подобные этой ситуации разговоры, которые отнимают свободное время.flashback
Слепящее солнце освещает извилистую тропу, усеянную светло-зелеными растениями и мягкой тонкой травой, что щекочет детские ноги. Деревья с зелёными кронами напоминают о самом разгаре лета. Где-то неподалеку журчит маленький ручей. Теплая вода в водоеме приятно омывает шероховатые ладони детей. Звонкий хохот, детские разговоры о школе и искры в глазах сопровождаются яркими красками природы. Ребята дурачатся и плескаются в ручейке, представляя себя капитанами корабля в Тихом океане. — Нет, Хосок-и, это я буду капитаном! Это мой корабль, а ты будешь моим помощником, ну пожалуйста, — дует губы 5-летний Тэхен и по-детски улыбается, когда старший соглашается на просьбу. — Хорошо, рыбка. Я побуду в этот раз твоим помощником, но в следующий раз капитаном буду обязательно я, понял меня? — наигранно хмурясь, отвечает Хосок. Поставив руки на бока, ребенок с вызовом смотрит на второго, будто выжидая реакции, которая поступает в следующую секунду. — Ну хен! Я же просил меня так не называть, ну подумаешь, упал я один раз в аквариум, я просто хотел покормить рыбок у бабушки. Ну почему ты такой злопамятный? — произносит с некой досадой Ким, еще больше обижаясь, из-за чего на лбу образуются едва заметные складочки. Вдоволь наигравшись и успев устать, мальчишки вылазят из воды и ложатся на мягкое полотенце, которое принес Хосок. Солнце печет, согревая чуть замёрзших после купания детей. Назойливые лучи огненного шара стремительно проникают сквозь мокрые тела, забираясь под самую кожу, почти в кровь. — Тэхен, а ты когда-нибудь ходил в лес? Ну, тот самый, которого все боятся и о котором пускают байки. Нас ещё родители постоянно запугивают, якобы не ходите туда, там медведи да волки водятся, — перевернувшись на правый бок, старший склоняет голову к плечу, проявляя искренний интерес. Внезапный подъем довольно странной темы вызывает у Тэхена смешанные эмоции. — Ты чего, нет конечно, там же опасно. Я верю бабушке, она плохого не скажет и никогда не соврет мне. Она очень любит меня, поэтому я ей доверяю, — на одном дыхании выдает младший, еще больше хмурясь и прикрывая глаза. В следующую секунду руки Тэхена касается что-то теплое, от чего тот распахивает глаза, удивлённо наблюдая за другом. — Тэхен, рыбка моя, давай сходим в лес! Ну один разочек, я тебя прошу! Мои друзья постоянно шепчутся о том как там невероятно красиво. Я тоже хочу увидеть, а один идти боюсь. Тэхен, сходи со мной пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — изображая невинный взгляд и щенячьи глаза, просит Хосок. Поджимая губы, мальчик разглядывает ещё больше нахмурившегося друга, который наотрез отказывается идти в незнакомое место. — Ну дружище! Я ведь тебя не сдал, когда ты разбил соседское окно, стреляя в него камнем и изображая из себя солдата. Я поступил как истинный друг, а ты не можешь всего-навсего сходить в какой-то глупый лес, в котором даже животных нет, — обиженно надув губы, Хосок отворачивается от Тэхена и смотрит на водоем, где они пару минут назад плескались.flashback end
Резкий звук, который по ощущениям трезвонит уже вечность. Звонок, ничто иное. Чья-то легкая рука легла на плечо Тэхена, сопровождаясь еле слышным бурчанием под нос. Подобной деятельностью мог промышлять только лучший друг Кима, поскольку в стенах школы со светловолосым не общался никто, ложно считая, что тот агрессивный и одинокий человек. — Ну и чего ты расселся? Всю большую перемену будешь тут жопу отсиживать? Пошли со мной в столовую, а то все куда-то разбежались, даже обсудить последние сплетни не с кем. Кстати о сплетнях, слышал, что Ючен легла под Хэнсу? Ну ты можешь себе это представить? Какой абсурд, я не могу в это поверить! Все в репертуаре красноволосого. Сплетни и громкие новости никогда не обойдут этого человека стороной. Покачав головой, Тэхен поднимается со своего места, чуть медля, из-за чего Чимин вопросительно смотрит на друга, забывая про вопрос. Снова кружится голова. Киму уже невозможно жить подобным образом. Из раза в раз, изо дня в день головокружения, тошнота и боли в самых разных частях тела невыносимы. Единственное желание — поскорее бы это закончилось — преследует светловолосого на протяжении двух лет: каждый день, каждый час, каждую секунду. — Дружище, я все понимаю, но поесть надо. Пошли, я помогу дойти, — прокомментировав произошедшее, Пак схватил Тэхена за локоть, вскоре осторожно укладывая руку на плечо, приобнимая парня. Ким на это ничего не ответил, толком не успевая сделать ничего, кроме как схватить с парты телефон. На экране показывало лишь 11:43, на что юноша устало вздохнул. Подходя к столовой, живот Тэхена инстинктивно заурчал, упрашивая хозяина хотя бы сейчас обратить на него внимание. Голодный обморок стал лучшим другом парня в последние дни. Проходя мимо зеркала, парень зачастую замечает, как выпирают кости: ребра, когда Тэхен проводит мыльной ладонью по шее и дальше; ключицы, когда парень мельком кидает взор в зеркала; запястья, которые стали легко помещаться в кольцо любых тонких пальцев, когда юноша обращает на них внимание во время уроков. Обострившаяся ситуация буквально кричит обладателю тела об опасности, о начинающейся анорексии. Тэхен знает, понимает и осознает все сложности и риски обстановки, однако делать что-либо, что могло бы предотвратить развитие болезни, не желает. Парень не просто не хочет ничего делать, он не может. Взять себя в руки значит начать борьбу с собственными тараканами в голове, а Ким уже давно дал разрешение этим насекомым поглотить свой мозг целиком, без остатка, без шанса на выживание. Парень уже давно умер духовно, теперь осталось дождаться физической смерти. Поэтому любые способы, которые могут помочь в этом разложении, приветствуются с распростертыми объятиями. У Тэхена одна мечта — побыстрее лечь в деревянный гроб. — Что тебе взять, Тэхен? Себе я возьму порцию риса и токпокки, а на десерт булочку с клубничным джемом, — одаривая одноклассника ангельской и искренней улыбкой, Чимин надеется, что хотя бы сейчас друг возьмёт что-нибудь съедобное, но мечты вновь рушатся, когда с уст Кима вылетает очередное: — Как обычно. Кофе 300 мл, эспрессо, без сахара. Чуть поникнув, Пак тяжело вздыхает, но не смеет перечить старшему. Слабо кивнув, Чимин оставляет светловолосого в одиночестве, вынуждая вновь осматриваться по сторонам, оценивать стены столовой. Яркое освещение отключено, так как на улице утро — лучи ослепительного солнца пробираются сквозь прозрачный тюль, напоминающий обычную хлопковую ткань, свисающую с карниза. Светлые стены столовой напоминают Тэхену о его былой комнате в доме бабушки: светло-коричневые, почти бежевые, с неприметными узорами в виде ромбов. Сама столовая достаточно больших размеров, из-за чего в помещении наблюдаются 12 столов, расположенных симметрично, и один буфет, в котором можно всегда приобрести ароматную выпечку и горячие напитки. Окинув помещение взглядом ещё раз, Тэхен сосредоточился на запахах. В столовой пахло приятно — выпечными и кондитерскими изделиями. Кроме того, в воздухе мелькали и нотки различных парфюмов посетителей: учеников школы, а также некоторых преподавателей. Все ароматы смешивались воедино, из-за чего Тэхен хотел скорее покинуть помещение, чувствуя давящий комок тошноты в горле. — Тэ, эспрессо вдруг резко закончился! Ну, как закончился, передо мной стоял какой-то высокий амбал, который забрал последнюю порцию твоего любимого кофе! Ты можешь себе представить? Я этого гиганта убил бы, но впервые его вижу в нашей школе. У него ещё на руке татуировки такие занятные мелькали, когда толстовка приподнялась. А я в нашей школе очень редко встречаю татуированных людей, а этот вообще похож на старшеклассника. Не припоминаю новеньких, но и не помню его. В общем, наверное это мое воображение поиграло со мной в злую шутку, но кофе в любом случае не было. Я взял тебе в качестве замены американо, — немного расстроенно докладывал Чимин, пока Тэхен внимательно слушал и смотрел на пар, исходивший от кофе. Не сказать, что Киму было интересно слушать этот занимательный рассказ — он даже не вникал в его смысл, понял лишь одно — какой-то парень забрал последнюю порцию эспрессо. — Все равно спасибо, Чимин, — прикрыв глаза, отвечает Тэхен, после чего делает глоток и немного расслабляется, ощущая небольшую горечь на корне языка. Резкого и горького вкуса, как у эспрессо, не чувствовалось. Более мягкий и менее крепкий американо не мог избавить светловолосого от навязчивых мыслей, однако мог на некоторое время помочь отрезвиться, почувствовать себя не таким вялым, как протухший овощ. — Лучше бы ты что-нибудь съел, а не только кофе глотал литрами, — обиженно дополнил Чимин и принялся за свою еду. Реакции от Тэхена не последовало. Ожидаемо. Пока парни доводили разговор до развязки, в углу за ними наблюдал тот самый татуированный амбал. Парень опустил рукава темной толстовки, намереваясь более не показывать татуировки чужим людям по собственной глупости. Вскоре от еле слышного запаха black afgano не осталось и следа, благодаря чему пространство заполнилось ароматом свежей выпечки.***
Контраст души и тела был всегда различен. Странные мысли посещали голову сутками напролет, не желая покидать чужой организм. Это продолжалось днями, неделями, месяцами, пока одна новость не отрезвила его. Мечты разрушились, воздушные замки развеялись, остался лишь горькое послевкусие тлеющей сигареты на кончике языка.12.12.2021
— Чонгук, я прошу тебя, хватит. Это не конец света, ты справишься с этим. Что бы там ни было, я в это искренне верю. Мисс Чеён окинула печальным взглядом пасынка, разочарованно прикусывая нижнюю губу. Весьма приятная женщина 43 лет выглядела очень грустной, наблюдая за почти родным сыном, что находился в алкогольном опьянении вторую неделю безвылазно. Самое страшное — никто из родственников не знал реальную причину такого поведения Чонгука. — Мам, все под контролем, поверь. Я в полном порядке, — полупьяный голос парня бил по вискам женщины, но отдавал куда-то под дых. Этот голос въелся в стены комнаты, кухни, всего дома, он сопровождал Чеён даже по дороге на работу. Стал таким привычным, что хотелось лечь и разрыдаться в подушку. Пока женщина находилась в унылых раздумьях, младший Чон прокашлялся, стараясь выровнять тон голоса. Отодвинувшись на скрипучем стуле, парень взглянул на свою комнату, будто впервые увидел ее: обои и жалюзи темного цвета, что с легкостью придавали спальне мрачности; письменный стол из красного дерева, отделанный в дорогом стиле: по его краям располагались полочки, напоминающие лестницу, по которой можно вздыматься бесконечно; висящие на некоторых стенах постеры с уже выцветшими изображениями ранее любимого певца юноши. Когда-то Чонгук был без ума от соло-гитариста американской рок-группы «Skillet». Иллюстрации на стенах стали такими привычными, что после того, как Чон забросил любовь к группе, он решил оставить плакаты как напоминание о подростковом периоде. В углу комнаты располагалась достаточно просторная односпальная кровать, около которой стояла маленькая, но весьма вместительная тумба, где Чонгук хранил несколько альбомов той же группы и парочку книг, среди которых был дневник неизвестного человека, что был явно дорог и близок черноволосому.3 месяца назад
Чонгук вяло потёр глаза, приоткрывая их и выглядывая из-под одеяла. Тепло тела сохранялось внутри пространства, одаривая юношу приятной дрожью. Холодный ветер, исходящий от открытого окна, гулял по комнате, заставляя ее хозяина косо и недовольно поглядывать в свою сторону. Босые ноги ступили на ледяной линолеум, из-за чего Чон поморщился. Разница температур ощущалась всем телом, покрывая загорелую кожу мурашками. Закрывая ненавистное окно, тяжелый взгляд Чонгука упал на улицу снаружи — равнинная местность ничем не отличалась от той, которая была пару месяцев назад; редко мелькающие вдали светло-зеленые макушки деревьев, где обязательно окажутся тщательно спрятанные птичьи гнезда; изредка проходящие мимо силуэты, наверняка торопящиеся на работу. Атмосфера раннего утра казалась совершенно обыкновенной; той, которая плавно вытекает из предыдущего дня; той, которая обязательно будет повторяться бесконечным кругом. Громкая мелодия звонка раздалась по всей комнате неприятным звуком, раздражая своей неожиданностью. Поморщившись, черноволосый тяжело вздохнул и взял со стола телефон, касаясь кнопки «ответить». — Алло? Намджун, я же сказал, сегодня у меня выходной. Все тело ломает после вчерашней тренировки, — измученно проговаривает Чонгук, устало потирая лицо свободной рукой и косясь на часы, висящие над письменным столом, циферблат которых показывает 7:38. Гневная тирада раздалась из динамика телефона мгновенно, не разрешая ни единому слову Чона вписаться в чужой монолог. Друг парня явно был невнимателен к ранее сказанным словам, поэтому в следующую же секунду Чонгук зависает с телефоном в руке, тихо и раздраженно выдыхая. — Как это Джон собрался к тиграм, он не мог, я же запретил ему. Он месяц назад только выписался и снял гипс! Нет, это бред. Так, Джун, я буду через полчаса. Не дай ему уйти, я прошу тебя. Задержи его хоть своей смертью, меня не волнует. До встречи. В глазах Чонгука бегали искры злости и, прежде всего, паники, поглощающей его всецело. Эти два чувства, сплетаясь воедино в сумасшедшем танце, достигали апогея нервного срыва. Иглы ярости укалывали прямо в центр сердца, словно доводя до пика раньше времени. Агрессия и волнение возрастали с каждой секундой, пока Чон слушал рычание двигателя черного yamaho MT-07. Байк, купленный не так давно, легко маневрировал между автомобилями в пробке, оставляя недовольные восклицания позади. Сейчас важнее жизнь глупого подростка, который не может усидеть на одном месте и никогда не слушает советы Чонгука. Подавляя в себе яркие вспышки злобы всю оставшуюся дорогу, парень не заметил как остановился напротив знакомого до скрежета зубов здания. В этом месте черноволосый проводил все свое свободное время, упорно тренируясь порой до изнеможения, общаясь с друзьями как на отвлеченные темы, так и на серьезные — темы паркура. Эту наполненную воспоминаниями территорию Чонгук не побоится назвать вторым домом. И прямо сейчас до краев злой, переполненный раздражением вкупе с осевшей на самое дно тревожностью, черноволосый распахивает дверь зала, в котором он обычно тренируется наравне с товарищами, и одним широким шагом преодолевает все расстояние, останавливаясь прямо напротив родного человека. — Ты в своем уме, идиот?! Ты какого черта забыл у тигров? — вся злость, которую Чонгук подавлял, вмиг раскрошилась, разбилась на мелкие осколки прямо у ног подростка. Яркая, тянущая и тошнотворно липкая ярость затмевала глаза Чона белой, подобно паутине, пеленой. Минутная тишина, мерзко отрезвляющая голову, казалась вечностью. — Я кого спрашиваю? Тебя или стену, Джон? Отвечай мне! — рявкнув, Чонгук вмиг вжал молодого парня в стену, хватая того за грудки и смотря в светло-голубые глаза. Воздух вокруг будто накалился, ощущая на себе гнев и бешенство лидера. Брови парня были нахмурены, сводились к переносице, образовывая отчетливую складку. Взгляд отражал что-то мрачное, необъяснимое человеком, словно на месте Чонгука был зверь, сорвавшийся с нескольких цепей. Кровь бурлила в венах из-за повышенного адреналина, поэтому через пару секунд парень придерживал пальцами виски, стараясь не думать о собственной головной боли. Давление, резко ударившее в голову, распространялось по всему черепу, будто вот-вот раздавит, сломает, раздробит на несколько частей, не оставляя после себя ничего. — Ну Гук-и, я хочу показать свои способности! Я сделаю этих безумных тигров! Они ничего по сравнению с нами. Вот увидишь, Чонгук, я не подведу тебя и команду! Я выиграю нам эти деньги, и мы сможем оплатить операцию маме Сокджина. Ну поверь же мне, пожалуйста. Нога у меня давно не болит, с того момента как гипс сняли, правда-правда! — оправдывался без капли страха блондин, окидывая искренним и глубоким взглядом лидера команды. Этот мальчишка появился в группе Чона не так давно и с самого начала показался довольно талантливым. Бывали даже прогоны, после которых вся группа оглушительно кричала, поздравляя парня с новым подвластным ему элементом; были и тренировки, после которых друзья собирались и восхищенно обсуждали парнишку, раз за разом вверяя ему свое доверие и уважение. Но в паркуре важен не талант; прежде всего важен результат долгих, изнурительных тренировок; паркуру важна целеустремленность, которой у Джона не отнимать. Трейсер казался идеалом, новым лидером, который обязательно в будущем займет место Чонгука, но никто, кроме Чона, не ожидал, что мальчишка все таки окажется слишком юным для профессиональных занятий паркуром. Блондин оступился на местных соревнованиях. Благо серьезно не пострадал, но лодыжку все же сломал. Долгий, изнурительно медленный срок длиною в 1,5 месяца закончился, и Джону разрешили снять гипс. Столько радости и счастья в чужих глазах Гук не видел никогда. Кажется, ту выписку он запомнил на всю жизнь, оставляя для нее отдельное место в своей голове. И в своем сердце. Первые упоминания паркура в диалоге Чонгук пресекал на корню. Страх, склизкий, как мерзкие насекомые или противный, отталкивающий запах мусора; липкий, словно слой меда, поселился где-то в глубине, где-то, где его не найдет никто, даже сам Чон. С того момента жизнь парнишки для черноволосого изменилась. Поменялись и глаза блондина, что сверкали ярче любого солнца, сменился и его взгляд — отголоски любви затаились в тиши, боясь спугнуть обладателя ореховых глаз. С тех самых пор отношения между двумя поменялись. Любой из трейсеров не мог не увидеть, с какой нежностью Джон теперь смотрит на лидера; не мог не заметить, что вместо руки, расположенной на привычном плече мальчишки, чонгукова ладонь покоится на талии, словно ее место всегда было только там. Группа была рада, изо дня в день наблюдая за смущенной, но счастливой парой. Запрет Джону на паркур был похож на бесполезные попытки заговорить с немым. Как бы Чонгук не бился с упрямым характером блондина, добиться своего он так и не смог. Мальчишка видел в паркуре свою жизнь, видел в нем искусство, которое не нуждается в росписи на холсте или реализации в музыке. Прыжки и рискованные элементы вошли в привычку, с каждым разом добавляя все больше и больше эйфории в молодую жизнь. Адреналин, мешаясь с удовольствием, образовывал дьявольское комбо, что было намного хуже кокаина или героина. Ломка без паркура ощущалась в разы тяжелее опаснейших наркотиков. Без паркура жизни для Джона не было и не будет. — Я сказал нет. Или тебе по-другому повторить? Без проблем, я организую. Ты не будешь участвовать в этих соревнованиях. Только через мой труп, — раздраженно кинул черноволосый, ещё больше гневаясь и кусая щеку изнутри в попытках подавить рвущееся наружу бешенство. Капельки крови внутри выступили и имели неприятный металлический привкус, из-за чего парень поморщился. Взгляд юноши начал бегать по коллективу, который сегодня, на удивление, был в полном составе. Намджун, сверлящий понимающими глазами Чонгука, Минхо, съедающий взглядом равнодушного парня рядом, Джихан, безразлично разглядывающий стены потрепанного временем зала, Бомгю, с сожалением в глазах рассматривающий лицо блондина около Чонгука и Сокджин, чья мама находилась в больнице с диагнозом «рак почек 2 стадии». Именно про это говорил Джон, Кидж, мать Джина, действительно нуждалась в дорогостоящей операции, деньги на которую никто не мог найти. Однако удача улыбнулась товарищам, и insane tigers устроили соревнования, в которых участвовали ещё несколько групп, включая «коалицию» Чонгука. Выигрыш в соревнованиях не полностью мог покрыть операцию, однако большая часть денежных средств была бы собрана. Тигры приглашали парней не раз, предлагая сумму при выигрыше все больше и больше, однако Чон не соглашался, раззадоривая свои отказом все сильнее. Территория, на которой проходил турнир, находилась на трех зданиях Кореи. На крышах высоток располагались различной степени сложности препятствия, известность которых тщательно скрывалась. Анонимность пугала не меньше свирепых трейсеров других групп. Большинство человек играло не по правилам, изредка честно, с опасными тактиками, вследствие которых наблюдались жертвы — часто. Суть соревнований сводилась к устранению соперников в буквальном смысле. Опасность, которая возникала при неудачном выполнении задания, составляла 76%. На такой риск лидер не хотел идти, отказываясь от турнира в очередной раз. — Чонгук. Деньги и правда нужны. Джон молодой, справится. Там не такие уж и сложные приемы, мы все прорабатывали вместе с тобой, под твоим контролем и командованием, — внезапно встал на защиту мальчишки Минхо. — Ты же знаешь Кидж, она прекрасная женщина, а если ее можно спасти, то мы должны хотя бы попытаться. Пожалуйста, послушай. Это шанс и за него нужно хвататься, — продолжал обладатель фиолетовых волос, укладывая руку на плечо Чонгука в попытках успокоить и показать, что вся компания, готовая в любой момент отдать друг за друга свои жизни, рядом. — Я не могу подвергать Джона такой опасности. Если вы все здесь так хотите на этот турнир, то на него пойду я, — прикрывая глаза и скидывая с плеча руку друга, вдруг заявил Чон. Эта новость вдруг отрицательно сказалась на остальных участниках группы, вызывая волну напряженных восклицаний. — Ни за что. Ты же помнишь, что у тебя травма руки. Ты не сможешь даже с 5-этажки прыгнуть, идиот! Коллектив хором поддержал реплику Минхо, из-за чего голова Чонгука ещё больше разболелась, словно ее сжимали тисками. Потирая глаза, темноволосый поднял замученный взгляд на Джона, ещё раз оглядывая того с головы до ног, точно пытаясь уловить все детали внешности парнишки, уделяя особое внимание блестящим глазам, в которых застыли надежда и мольба. — Пойдем поговорим тет-а-тет, Джо, — с тяжёлым вздохом произнес Гук, разминая шею и облизывая пересохшие губы. В попытках собрать собственное спокойствие в одно целое, трейсеры оказались в душном кабинете, больше напоминающий комнату для пыток. Спертый воздух будто пытался поскорее удушить обоих, не оставляя ни одного шанса на спасение. Темные, мрачные стены тренерской запирали двоих парней в этой коробке, словно стараясь поглотить полностью, без остатка. Маленькое окно, точно надежда на освобождение, располагалось на дальней стене. Лучи солнца не пробирались в кабинет, наверное, никогда. На этой стороне вообще солнца не бывает — отчаянно верить, что естественный свет здесь когда-нибудь появится. Лишь одинокая лампочка, висевшая точно под потолком, могла обеспечить какой-никакой свет. Измученный выдох и крепкое тело обессиленно сваливается на старый диван, расположенный около открытого окна. Свежий воздух не поступает, словно издеваясь над парнями. Духота ползет к каждому, будто планируя проникнуть внутрь. Усталый вздох и прикрытые глаза — свидетели замученного Чонгука. Он действительно устал — устал тренироваться 7 раз в неделю, устал спать по 5 часов, устал ходить в школу, где каждый день напоминают о предстоящих экзаменах, устал волноваться о Джоне. Каждый день наполнен новой порцией беспокойства за жизнь близкого человека. «А вдруг он снова сломает себе что-то..» «А вдруг он разобьётся..» «А вдруг..» – Чонгук. Голос Джона раздался слишком резко. Разрезая отвратительную тишину, блондин открывает рот в попытке сказать что-то, но его мгновенно перебивают, закрыв рот рукой. Не ожидая подобной реакции, мальчишка поднял удивленный взгляд на лидера. Чонгуковы глаза бегали по лицу родного парнишки, подмечая все больше новых деталей. Гуку всегда будет мало, он всегда будет искать новые особенности во внешности Джона. Чон поднимает пустой взгляд, вдали которого виднеется океан тревоги, на глаза блондина, будто запоминая этот момент навсегда, увековечивая в памяти, запечатывая в кромке головного мозга. — Я прошу тебя, вернись живым. Пять слов, которые впоследствии отпечатались в памяти Чонгука навечно. Он никогда не забудет этот день. Этот проклятый день.***
Август 2020
Солнце спряталось за темными тучами, его лучи блекли на фоне назревающего дождя. Намечался ливень, однако Чонгука это не останавливало. Прыжки, перевороты и кувырки делались в совершенстве, но этого было мало для парня. Идеальное оттачивание было целью, поэтому уже четвертый час Чон изнурял себя тренировками. Парень два раза оступался, но успевал схватиться за выступы балконов заброшенной больницы. Это место стало неотъемлемой территорией тренировок. Очередной прыжок через 2 метра был совершен безупречно. Руки дрожали от усталости, но юноша не обращал внимания на свое тело. Именно паркур стал жизнью для Чонгука, он раскрывал свою душу в различных трюках. Паркур и частичное руферство спасли парня от одиночества и съедающих разум мыслей. Поэтому любая травма была не столь важной для Чона. – Чонгук, ты битый час тренируешься. Через пару минут ливанет дождь, пошли домой, хватит торчать здесь. Пронзительный и дрожащий голос со стороны свидетельствовал о наличии на крыше ещё одного парня. Это был Джухён, друг Чонгука, который решил пойти на тренировку вместе с товарищем. Именно этот кареглазый заметил талант Гука и предложил тому вступить в их группу паркура, где впоследствии Чонгук познакомился с Минхо, Хенджином, Джоном и другими ребятами. – Иди, если замёрз. Я не отработал реверс (reverse vault*). Достаточно громко крикнул Чонгук, делая это для того, чтобы Джухён услышал его. На крыше больницы гулял ветер, от чего различные звуки притуплялись. – Да черт с ним! Сдался он тебе? Ты и так отлично можешь выполнить комбинации трюков без этого реверса. Тебе напомнить, как ты рол ( fly roll*) сделал с 3 метров? Это же было идеально, блин, все фанаты тогда в восторге были! Продолжал настаивать товарищ Гука, подходя ближе к другу. Тучи сгущались, а воздух становился более влажным, намекая на скорый ливень. Первые капли упали на лицо Чонгука, одаривая прохладой. Устало выдохнув, парень согласился с Джухёном, вскоре спрыгивая на балкон 3 этажа. Затем, свисая, Гук прыгнул на землю, делая кувырок вперёд и смягчая падение.***
Конец октября. Многие кроны деревьев потеряли часть листьев. Жёлтые и красные листочки витали в воздухе, раздражая и без того агрессивного Чонгука. Сегодняшний день выдался неудачным ещё с самого утра, когда у парня затерялся телефон в рюкзаке, полном хлама. Кое-как младший Чон отыскал вещь, ругаясь себе под нос. Чеён устало выдохнула, наблюдая за пасынком. Тот быстро застегивал черную куртку, хотя пару секунд назад пытался натянуть такого же цвета толстовку. Из-за нехватки времени все делалось впопыхах. Сейчас же на часах было 15:28. Это означало только то, что через полчаса Чонгук должен быть на тренировке. Поглаживая большим пальцем кнопку включения телефона, парень наблюдал за учителем, который носился из одного угла кабинета в другой. Тест, который класс писал три дня назад, пропал неизвестным образом, поэтому сейчас Енджун-сабом бегал от одного шкафа к другому, бурча под нос. Однако прошло буквально две минуты, и прозвенел ненавистный Чонгуку звонок, сообщая об окончании урока. – До свидания, Енджун-сабом, хорошего Вам дня. Попрощался класс с учителем. Чонгук быстро выбежал из кабинета, забегая в раздевалку и таким же темпом хватая с вешалки свою куртку. Уже на улице Чон накинул бессмысленную на его взгляд вещь. "теплая" составляющая была не такой уж и согревающей. Что без, что с ней-Чонгуку было все равно. Но ради мачехи парень не жаловался и кутался в одежду, скрипя зубами. Подходя к очередному заброшенному зданию, черноволосый осмотрел объект, оценивая окна и балконы в первую очередь, а после обращая внимание на крышу, которая также играла немаловажную роль. – Гук-и, ты пришел пораньше! Я так рад! А у нас для тебя новость важная! Ангельски улыбался Джон, смотря в глаза Чонгука. Парень был словно ребенок, ведь вел себя именно так. Искренняя улыбка и искры в глазах говорили о его неподдельном интересе к жизни. Мальчишка ещё не всё повидал, любая местность, будь то природа или та же заброшенная больница, была одарена искренней улыбкой; Джон всегда радовался как в первый раз. – Ну и что у вас на этот раз? Вновь сломали перила на крыше? Обращаясь уже к Минхо, Чонгук чуть поиобрял Джона, ранее замечая, как тот трясется от холода. На улице действительно было прохладно. – Чонгук, нет, мы посоветовались все вместе и пришли к выводу, что видим тебя не иначе, как лидером. Становись нашим главным. Внезапно выдал Хо, оглядывая своих товарищей. Все до единого кивали, якобы подтверждая вышесказанные слова участника. – Это шутка? Если да, то не очень смешно, ребят. Насторожился Гук, начиная хмуриться. Такого расклада событий он не видел, хотя действительно изредка командовал участниками группы, однако это были лишь советы по исполнению приемов паркура. Но уже через пару дней ответом Чонгука было "да". Поэтому вся группа с того момента имела лидера, разумного, мудрого и рассудительного человека. Тот очень дорожил своими друзьями, никогда не подвергал опасности и при малейшей травме запрещал заниматься тренировками на время.***
Синоптики обещали солнечную погоду, но видимо, ошиблись. На улице маленькими каплями шел дождь. Крона деревьев чуть пошатывалась от лёгкого ветра. Соревнования нужно было бы отменить, но деньги, которые предлагали зрители, были важнее. Именно поэтому турнир не отменили и расставили камеры по крышам 6 зданий. «Победителем станет тот, кто впечатлит зрителей больше всего. Будет проходить голосование, и результаты будут озвучены на следующий день после турнира.» Именно так звучала статья. Чонгук перечитывал эти строки по несколько раз и ходил по комнате не в силах успокоиться. Удивительно, что постановщики соревнований не стали отменять турнир из-за погодных условий, идя на поводу у денег. Опасность и риск смертей не волновал этих людей. Именно это злило Чона больше всего. Он переживал за Джона, ходя из одного угла в другой. По этой причине Минхо запер его в тренерской комнате без трансляции турнира, зная, что парень будет ещё больше волноваться. Хо пообещал позвонить, как соревнования закончатся, поэтому в данную секунду юноша болезненно ударил кулаком в стену, прикрывая глаза. Джон разминал шею и вспоминал поставленную программу. В самом начале парень должен будет спрыгнуть сальтом с 60-этажного здания на 57-этажное. В начале программы парень должен максимально заинтересовать зрителя, дабы в следующих приемах интерес повышался. Благо Чонгук эту программу не видел. Сам турнир начинался в 17:00, а на экране телефона высвечивалось 16:49. Джон слегка улыбнулся, вспоминая лицо Гука и его слова о том, как сильно он волнуется за парня. Воспоминания о Чонгуке грели сердце юноши. Началось. Джон идёт 6 номером. Пока другие участники выполняют свои комбинации трюков, мальчишка разминается и вставляет в уши наушники. Подходит его очередь. В плейлисте включилась песня "Angels fall down" группы Skillet. Юноша помнил, что Чонгук обожал эту группу несколько лет назад, поэтому пара песен красовалась в плейлисте Джона. - I saw angels fall down (я видел, как ангелы падали ниц) Первый прыжок через перила на крыше. -At the glory of the Lord (перед славой Господа) Быстро преодолев препятствия в виде балок и различных коробок на крыше, Джон набрал скорость и быстрым сальтом оказался на другой крыше. Облегчённо выдохнув, парень улыбнулся про себя. -And as I raise my hands I see (и поднимая руки, я вижу) Улыбка быстро сошла на нет, когда на следующей крыше показались две большие трубы, через которые нужно было перепрыгнуть. Использовав гэп (gap*), Джон затем перекатился кувырком на другую часть крыши, сокращая расстояние и помогая себе быстрее дойти до финала. -And as I hit the ground I see (и падая на землю, я вижу) Преодолев ещё одну крышу 55-этажного дома широким разбегом и обычным прыжком с перекатом в кувырок, Джон побежал к 3 дому, который являлся 53-этажкой. По программе у парня шел широкий разбег и ещё одно сальто, последний самый опасный элемент по плану. Не сомневаясь в себе, парнишка прыгнул с одной крыши и двойным сальто оказался на краю 3 дома. Подбегая к концу этого дома и видя второй, в голове парня вдруг всплыла картина, где он улыбается своему младшему брату и помогает матери занести коляску в дом. Следующим "слайдом" был Чонгук, их знакомство, первая улыбка от хладнокровного юноши. Теплые воспоминания стали меняться друг за другом, из-за чего на лице Джона вступила искрення улыбка. Ноги оказались уже на краю 3 дома, осталось всего лишь перепрыгнуть расстояние в 2,5 метра и сделать последние элементы программы, после чего Джон может рассчитывать на приз. Прыжок, мальчишка отталкивается ногами от края 3 дома и тянет руки к крыше второго дома. -And I fall down (и я падаю ниц) Сердце замирает, когда нога соскальзывает с крыши. Джон не удерживает равновесия и падает вниз. -Afraid and shaking here (я трясусь и испуган) В глазах бегает паника, но в последнюю секунду парень хватается одной рукой за край крыши дома. -And I fall down (и я падаю ниц) Но мокрая поверхность не даёт зацепиться и поднять свое тело, поэтому Джон соскальзывает и падает с крыши 50-этажки. Внизу слышится гул, все ахают, когда видят летящего человека. Тело за считанные секунды падает на мокрый от дождя асфальт.***
Звонок от Минхо. Чонгук за секунду нажимает на кнопку ответа вызова, дрожащими руками держа телефон у уха. –17:18. Чонгук на секунду замирает, после чего хриплым голосом выдает: –Что? –Время смерти. Упал, когда осталось два дома. Мне жаль, Чонгук. Нам всем жаль. Мир на секунду застыл. Чонгук убирает телефон от уха, кладя на стол. Глаза стали стеклянными, дыхание вдруг остановилось. Самые страшные мысли вдруг осуществились. Перед глазами только одна ситуация.***
–Чонгук, все будет в порядке, вот увидишь, я вернусь живым и гордым, покажу тебе ещё, как правильно надо заниматься паркуром! Вот после моей победы ты обязательно скажешь то, что хочешь. Джон с сияющей на лице улыбкой смотрит на Гука, пару раз моргая и не отводя взгляд. Чонгук же, в свою очередь, упирается головой в плечо парня, тяжело вздыхая. –Какой же ты глупый..но я обязательно тебе скажу то, что хочу с самого нашего знакомства. Устало прикрывая глаза, Чонгук обдумывает эти три слова в голове. Крепко обнимая Джона за талию, парень мысленно надеется на то, что юноша выживет и обязательно выслушает Гука.***
–Я ухожу. Я сказал, что не буду больше заниматься паркуром. Минхо, это мое последнее слово. Чонгук смотрит на друга нейтрально, не ощущая грусти и печали от осознания, что скоро не увидит его. Парень принял решение переехать после смерти Джона и оставить паркур в прошлом. –Чонгук, только пиши нам, хорошо? Мы будем обязательно ждать. Особенно пиши Хенджину, он чувствует вину перед тобой. Минхо окидывает товарища печальным взглядом, виновато поглаживая фотографию в руке. –Держи, тут изображение Джона и тебя, когда вы мило беседовали. Хенджин попросил отдать, он в тайне сфотографировал. Минхо отдал фотографию Чонгуку, замечая, как в глазах парня скапливается слеза. –Спасибо, Хо. Передай всем, что они не виноваты. Вы хотели помочь маме Джинни, я надеюсь, что она поправится. Удачи вам в продвижении, друзья. Слегка обняв Минхо, Чонгук поджал губы и вышел из помещения, где он обычно тренировался с друзьями.