— Где болит?
«Там, где никому не видно», — подумал я…
Брэдбери
***
Новый день начался с чашки горячего, обжигающего язык кофе. В доме Тэхена с недавних пор стояла кофемашина на светлой, просторной кухне, из которой всегда пахло кофе. Парень любил, в частности, эспрессо из-за его горечи и послевкусия, но иногда пил американо, поскольку тот отчасти схож с первым. Квартира у юноши была небольшая, но весьма уютная и свободная. Тэхен сам обустраивал ее, когда получил наследство от бабушки. У той имелись деньги на счету и завещание, в котором она передавала всю сумму внуку. Дом, где Ким проживал после смерти матери вместе с бабушкой, находился на окраине города, в небольшой деревне. Этот некрупный и скудненький домишко Тэхен решил оставить и не продавать, сделать из него что-то наподобие загородного домика, дачи. Ибо приезжать из города, уставшим и полностью вымотанным, было просто идеальным вариантом. Около дома находился небольшой сад, в котором ранее росли огромные и обворожительные кустарники каких-то бесподобных растений, чьи названия парень не запоминал. В этом сказочном месте, переполненном приятно пахнущими цветами и душевной теплотой детства, Ким мог проводить долгие часы, рассматривая различного рода живность. Этот сад был любим парнем. Прохлада, исходившая от открытого балкона, находившегося в углу кухни, обволокла тело светловолосого. Видимо осенний ветерок, казавшийся в первое время безобидным, стал превращаться в настоящий ноябрьский ветер, хотя календарь показывал лишь середину октября. Тэхен слегка вздрогнул, ощущая табун непрошенных мурашек, разливающихся одна за другой молниеносно. Октябрьский холод проникал под кожу, забирался прямо под нее, стараясь попасть во внутреннюю среду организма. Громкий секундный писк раздался по всей кухне. Звук оповещал о новом уведомлении, пришедшем на телефон парня. Без какого-либо интереса Тэхен поднял телефон со стола, безразлично разглядывая экран, на котором красовалось сообщение от Чимина. Кликнув «разблокировать», Тэхен уставился на сообщение, медленно читая и попутно соображая, пытаясь включить еще сонный мозг. «Тэхен, мне срочно нужна твоя помощь, приходи к школе как можно быстрее, я буду около входа» Ким заблокировал телефон и, вяло потирая глаза, сделал глоток горького напитка. Обжигая горло почти кипятком, юноша подавился, быстро оставляя кружку на столе и стараясь откашляться, ладонью массируя область около щитовидной железы. Желание, чтобы неприятное ощущение ожога слизистой пропало, с каждой секундой увеличивалось. Потерев шею и мучительно выдохнув, Ким отправился в свою маленькую спальню. Такого раннего сообщения юноша никак не ожидал, поэтому проснулся довольно поздно, по сравнению с обычными днями. Проходя в комнату, Тэхен окинул взглядом незаправленную кровать, около которой валялись брошенные вчера в приступе усталости вещи. Ким мельком бросил тусклый, почти безразличный, взгляд в сторону зеркала, встроенного в шкаф. Лицо сильно похудело, отчего скулы выражались острее, а ямочки при улыбке — четче. Ключицы на фоне всего тела казались лишь отдельными косточками, несвязанными с другими частями тела, придавая ещё бо́льшую худобу юноше. Про талию и само тело Тэхена можно лишь промолчать, обеспокоенно вздыхая. При росте 179 он весил какие-то 58 килограмм, которые терял постепенно и стремительно с каждым последующим днем. Когда-то давно, в детстве Кима, Джеми напоминала мальчишке о его восхитительной красоте, а Тэхен не понимал, почему бабушка говорит каждый раз о его внешней красоте, ведь он каждый день слышит эти комплименты на улице. Однако с возрастом парень понял, о какой красоте говорила Джеми. Она подразумевала особую красоту души внука. Пение птиц резко отрезвило парня, вынуждая покинуть собственные мысли. Вздрогнув, Ким посмотрел в свои янтарные глаза в отражении, тут же отводя взгляд. Юноша выглядел неважно, ему самому было противно смотреть на собственное отображение в любой зеркальной поверхности. Быстро открыв дверцу шкафа, парень взял свитер небесно-голубого цвета и брюки темно-серого оттенка. Переодевшись, Тэхен невзначай кинул взгляд на прикроватную тумбочку, на которой располагалась рамка с фото, где были изображены двое парней: Ким и его когда-то близкий друг.flashback
Мягкая трава и теплые лучи солнца не могли не радовать. Лучезарная улыбка Кима заставляла улыбаться и Хосока. Позеленевшие деревья, мелкие и сравнимо большие с первыми кустарники, колосья различных растений и зерновых культур, сравнительно короткая трава большинства оттенков зеленого, простилающая всю тропинку — сопровождали двоих всю дорогу. Вокруг, казалось, не было ни одной живой души. Лишь назойливое солнце, чьи лучи уже были не такими яркими, как днем, смотрело в спину парней, словно стараясь пройти их насквозь. На горизонте уже виднелись темные, как сумерки, деревья. Лес представлял собой одну сплошную загадку, тянул своей мрачностью, будто гипнотизировал. Дети посмотрели друг на друга в предвкушении и побежали к нему, иногда издавая забавные звуки, похожие на резвый хохот и звонкий смех. Зайдя в мрачное и жуткое место, парни переглянулись. Тропинку обвивали, словно утягивая без шанса освободиться, непонятные растения, подобные лианам. Корни деревьев, из-за которых дети иногда запинались, были длинными и большими. Потоки солнца не попадали в лес, поскольку крона темных деревьев была слишком густой. Поднимая глаза вверх, в попытках разглядеть синеватое, застланное белыми, точно пух или мягкая вата, облаками, небо, Тэхен видел лишь отрывистые, непонятные кусочки ранее синего неба, чей цвет на фоне темных листьев приобретал голубоватый оттенок, еще больше завораживая и без этого заинтересованных, но напуганных детей. — Вот зачем я с тобой согласился пойти, здесь же так жутко.. — вдруг начал диалог Тэхен, обнимая себя руками. Загадочное место пугало своей неизвестностью. Любые шорохи в кустах заставляли Кима подпрыгивать и трястись, будто тот старая, дряхлая осина, не справляющаяся даже со слабым порывом ветра. — Ну рыбка, я должен был увидеть это своими глазами, пошли пройдем дальше, — без капли тревоги в голосе ответил Хосок, беря под руку младшего. — Джисон рассказывал, что если пройти вглубь леса, то можно увидеть такую красоту, которую не каждый день встретишь. Тэхену оставалось лишь слушать старшего, поэтому чуть расслабившись в теплых руках, парень последовал за другом. Вокруг было чарующе красиво, но наряду с этим очень страшно. Неясность пугала, но интерес побуждал пойти дальше, в самую глубь. Заходя чуть дальше, дети стали прислушиваться: непонятные звуки, напоминающие журчание воды, настораживали. Тэхен покрепче ухватился за товарища, наблюдая за неизведанной местностью. Вскоре друзья набрели на маленький ручей, расположенный в центре леса. Ким наконец-то расслабился, отходя от Хосока. Присев на корточки, светловолосый потрогал воду — ледяная, напоминающая холод зимы в начале января. Наполнив ладони, ранее сложенные пригоршней, прохладной жидкостью, Ким стал рассматривать кристально чистую воду, попутно умываясь. Более менее успокоившись, младший огляделся, не замечая друга. Паника вдруг охватила разум мальчишки, из-за чего тот испуганно начал звать друга, бегая от одних деревьев к другим и ища товарища. — Бу! — резко появился Хосок за спиной Тэхена, пугая того ещё больше. — Ты бы видел свое лицо! — разразившись хохотом и сгинаясь пополам, смеялся Чон. Тэхен глубоко дышал, пытаясь успокоиться от недавнего испуга. Однако в эту же секунду Ким заметил странный проход в деревьях, напоминающий арку, откуда выходил свет. Боязно, но заинтересованно светловолосый побрел к своеобразной двери, оставляя смеющегося Хосока в одиночестве. Нерешительно выглядывая из этой арки, Тэхен увидел громадное и одинокое дерево, напоминающее иву в мультфильмах. Свисающие и болезненные на вид листья были доказательством этого. Ахнув и открыв рот в изумлении, младший не смог произнести ни слова, разглядывая таинственное место. Это был огромное, в два обхвата дерево, с обломанными, давно, видно, сучьями и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, оно старым, сердитым и презрительным уродом стояло между улыбающимися просторами светлого поля, что выходило из мрачного леса, напоминая некоторый выход. Только оно одно не хотело подчиняться обаянию лета и не хотело видеть ни солнца, ни улыбок детей. — Вау, — раздался голос сзади, свидетельствующий о появлении Хосока. Оба парня стояли под впечатлением, но вскоре побрели к дереву, оглядываясь по сторонам и отмечая в памяти этот момент. Своеобразная красота леса действительно сводила с ума и очаровывала, лишь одно это больное дерево, словно контраст, добавляло новых эмоций, вызывая неподдельное непонимание. Весь лес был окутан мраком, неосознанным страхом и жуткостью, которая мешалась с отвращением. Это сочетание вызывало бурную реакцию, ведь вся деревня была наполнена лучезарными лучами яркого солнца, теплотой и искренними детскими чувствами радости. А этот лес был полной противоположностью — вселял ужас и жуть, вызывал дрожь и мурашки по телу. Дети подошли к большому дереву, осторожно касаясь грубой коры. Маленькие, но длинные пальцы Тэхена медленно поглаживали загадочный объект. В глазах парней виднелись искры удивления и желания разгадать загадку этого таинственного места.***
— А я тебе говорил, что стоит туда сходить! Какое же то дерево страшное..прям завораживает, оторваться невозможно! — комментировал Хосок этот поход всю дорогу. Как только дети подошли к деревне, тягучая и напряженная атмосфера ощутилась всем телом. Дети переглянулись, испытывая некоторый страх и подходя ближе. В самом центре деревни располагалась толпа, которая не давала прохода, из-за чего невозможно было разобрать причину подобного сбора деревни. Еле протиснувшись, Чон заметил лежащего на земле ребенка и сидящего рядом местного врача — Субина. — Ну что там, Хосок, я не вижу, — начал говорить Ким, пытаясь пробраться ближе к другу. — Джисон...но я ведь его ещё с утра видел, как так.. — друг резко поменялся в голосе, отчего Тэхен смутился и все-таки протиснулся сквозь людей, оказываясь рядом с товарищем. Увидев бездыханное тело ребенка, Тэхен вздрогнул, открывая рот. Мандраж прошелся по телу моментально.flashback end
Подходя к школе, Ким вынул из кармана брюк телефон, набирая номер Чимина. Друг, спустя 4 гудка, так и не ответил. Решив отыскать товарища самостоятельно, Тэхен зашёл в учебное заведение, оглядываясь по сторонам. Не заметив парня даже около раздевалок, светловолосый нахмурился, останавливаясь около стенда с расписанием уроков. Не долго думая, Ким снова вынул телефон, набирая номер друга. Непрерывно слушая гудки, Тэхен стал осматривать ближайшие коридоры школы, надеясь найти в них товарища. Не получив ответа на звонок, парень цокнул, не намереваясь ходить по всей школе в поисках Чимина — этого не было в его планах. Однако внезапная помощь, о которой редко просит Пак, казалась весьма серьезной. Календарь оповещал — суббота. В школе проходят лишь консультации по предметам с целью подготовки к экзаменам, а также дополнительные занятия и внеурочная деятельность. В попытках предугадать, где может находиться Чимин, Тэхен начал бродить по кабинетам, натыкаясь лишь на пустые классы. В очередной раз набирая номер товарища, Ким прислушался и, отключив звонок, услышал мелодию из класса, находившегося в конце коридора. Чуть нахмурившись, Тэхен пошел медленным шагом к кабинету, прислушиваясь и вскоре вспоминая, что там располагается музыкальный класс, откуда раздается игра на инструменте, чье звучание похоже на него.flashback
— Ну бабуль, ну чего ты, я всего лишь сыграл красивую композицию на празднике, которую мне недавно поставили учителя. Почему ты плачешь? — спрашивает 10-летний Тэхен, наблюдая с жалостью за бабушкой, которая не смогла сдержать слез и теперь вытирала платком накопившуюся влагу в уголках глаз. — Ничего, Тэхен-и, ты просто у меня восхитительный внук. Я горжусь тобой, милый, — немного дрожащим голосом ответила Джеми, крепко обнимая и прижимая к себе ребенка.***
— Тэхен, ты уверен, что возьмёшь эту мелодию? Она сложная для исполнения, — снисходительно обращалась к юноше мисс Ли́са. — У тебя ещё есть время выбрать что-нибудь другое — более простое, что ты сможешь сыграть без каких-либо затруднений. — Нет, Лиса-санбом, , я уже решил, что буду играть именно эту. Она мне очень нравится, — настаивал Ким на своем. Мелодия была подобрана Тэхеном ещё неделю назад, когда бабушка, слушая эту мелодию по телевизору, чуть подпевала и двигала в такт головой. Потом она объяснила внуку, что эта песня играла у них с дедушкой на свадьбе. Тэхен не глупый, он понял как важна была эта композиция для Джеми. Мальчик не помнил своего деда, знал лишь из разговоров бабушки, что тот погиб на войне, но, уходя на фронт, обещал вернуться и писал письма почти каждые полгода. Однако спустя время умер в плену врага, защищая невинных детей. Именно по этой причине Тэхен стал играть эту мелодию на всех праздниках, куда его приглашали. Бабушка каждый раз плакала, постоянно обнимая внука после концертов. Тэхен пошел в музыкальную школу едва ему исполнилось 9 лет. Сподвигла его на этот поступок любовь к музыке, которую он выражал в песнях. Пел Ким небрежно, иногда и вовсе не попадая в ноты, но даже такое пение бабушка оценивала высоко и утверждала, что у Тэхена большая душа и щедрое сердце. Она была права, парень всегда выражал чувства через мелодии, каждый раз окунаясь в эту атмосферу с головой. Музыка для мальчика стала неотъемлемой частью его жизни, стала для него смыслом. В 10 лет юношу впервые решили поставить на концерт, разглядев в нем небольшой талант. Целый год Ким трудился не покладая рук, изучал множесво теории, играл разной степени сложности работы, открывал свою душу с различных сторон, каждый раз удивляя учителей и учеников музыкальной школы. Все с восхищением слушали игры Тэхена на фортепиано. Ким считал фортепиано своим лучшим другом, отдавая все свое время только ему. Мальчишка видел, как инструмент будто бы помогает ему; видел, как клавиши тянутся за его пальцами, словно желают, чтобы их касались дольше и больше. Тэхен любил музыку. Музыка любила Тэхена. В 14 лет Ким начал играть композиции куда сложнее, где было больше нот; его ставили почти во все концертные программы города. Все с наслаждением слушали постановки парня, будто это он их сотворил, будто он — их автор. Мальчишка и правда играл так, словно отдавал всего себя инструменту. Ким наслаждался, он был счастлив и восхищен, когда пальцы каждый раз нежно касались клавиш фортепиано. С закрытыми глазами юноша чувствовал отдачу инструмента. На те минуты, которые длилась игра, Тэхен словно выпадал из реального мира, попутно уходя в свой: нереальный, волшебный и сказочный. Его воодушевление работами было видно даже с закрытыми глазами. Завороженность музыкой подростка сводила всех слушателей с ума, вынуждая приходить на концерты снова и снова.flashback end
Облокотившись на дверной проем, Тэхен наблюдал за черноволосым парнем, который играл знакомую Киму мелодию . Когда-то он тоже играл ее, поэтому помнил все ноты и тембры безоговорочно. Рассматривая играющего незнакомца, Тэхен снова на секунду окунулся в прошлое, вспоминая смысл своей жизни, словно мелодия, что лилась из до боли знакомого инструмента, кричала и рвалась к парню, будто она приглашала Кима снова повторить свой опыт, точно она всегда ждала только его. Вся та мягкость игры в незначительной степени удивила светловолосого, однако стиль незнакомца — чем-то схожий с давним стилем Тэхена: тот тоже обращался с фортепиано ласково, точно инструмент живой — завоевал малый, едва ощутимый интерес. Закончив, черноволосый выдохнул, словно задерживал дыхание на время игры. — Ты сфальшивил на последних секундах. При мажорной гамме от ноты ми ты, вместо комбинации тона, полутона и так далее, сыграл два раза тон и полутон, из-за чего вместо грустного звучания получил радостное, а его быть не должно, это не та мелодия, — почти шепотом отметил Тэхен, разрезая тишину комнату после окончания воодушевленной, наполненной болью, игры. Парень, будто изначально зная, что в классе был кто-то ещё, не обернулся. Он сидел неподвижно, после чего негромко произнес: — Сыграй мне концовку так, как она должна быть, — бархатный голос отпечатался в памяти Тэхена неожиданно для него самого. — Если не составит труда, — уже тише произнес парень, точно боясь спугнуть Кима. Словно ожидая такой просьбы, Тэхен, спустя пару минут тишины, разделяющей их двоих, все же подошёл к фортепиано, окидывая незнакомца единственным взором. Тот встал со стула, смотря на светловолосого нечитаемым взглядом. Парень отдал свое место Киму, располагаясь около стены и опираясь на нее. Убрав руки в карманы темных брюк, черноволосый облизал пересохшие губы и закрыл глаза, будто заранее зная, что неизвестный ему юноша сыграет великолепно: так, как композиция была составлена изначально. Пальцы Тэхена легли на клавиши, вновь позволяя окунуться в атмосферу детства. С 15 лет Ким забросил музыку — когда умерла бабушка. С тех самых пор юноша никогда не играл, даже когда его упрашивали и умоляли чуть ли не на коленях. Однако по одной лишь просьбе незнакомца Тэхен сыграет. Он сыграет в последний раз. Ким покажет как же сильно скучал по музыке; расскажет в игре, насколько же сложно было вытерпеть эту вязкую, тянущуюся, точно длинная нить, боль; он пальцами вцепится в клавиши, не смея оторвать их от инструмента; он будет кусать губы, раз за разом ломаясь и разрываясь от внутренних страданий, потому что знает, что неведомый ему парень поймет, потому что любовь к музыке — это не просто талант и труды, выработанные годами, это — сплошная мука и отчаяние, которые есть у любого человека, что играл или играет на фортепиано. Этот инструмент не примет людей, что ни разу не надрывали голос в рыданиях; не примет тех, кто не рвал на себе волосы, не водил лезвиями по частям тела, не кусал себя в попытках унять рвущуюся наружу боль; фортепиано не позволит слиться с ним воедино, если люди не умирали хоть раз морально. Этот инструмент — боль, игра на котором выливается в реальность. Фортепиано не спасение, оно — поглощение. Всецело, навсегда и без шанса на разделение. Воспоминания, грызущие голову уже несколько последних недель, не давали парню ни единого дня, когда он мог бы выспаться или, хотя бы, отдохнуть. Болезненные мысли забирались под самую кожу, зарывались под корку головного мозга, проникали даже в кровь, разгоняясь и циркулируя по всему организму. Они не давали покоя даже во снах — закрадывались в кошмары, отчего приходилось вставать посреди ночей и унимать тремор рук, успокаиваться от нервного дрожания и мурашек. И это будет последний раз, когда Тэхен показывает свою слабость и уязвимость перед музыкой, перед тем, чем он дорожил всю жизнь. Закрыв глаза и задержав дыхание, он сделал пробный звук. Первые клавиши, просевшие под холодной кожей тонких пальцев юноши, ощущались как новый глоток холодного воздуха после жары, как дождь после долгой засухи, как прохладная вода после долгой жажды. Он обманул незнакомца, он сыграет ему не только концовку, он сыграет ему всю мелодию. Ким будто бы умирал вновь и вновь, играя произведение. Он воссоздавал эпоху своего прошлого. Пальцы сами играли знакомую мелодию. Клавиши перебирались сами по себе, словно фортепиано ожило под руками Тэхена, словно инструмент, к которому парень прикасался в первый раз, знал о его прошлой любви к музыке, знал о его страсти, что огнем горела в сердце, знал о боли, скованной сотнями цепями внутри. Фортепиано точно чувствовало все, что ощущал сейчас Тэхен. Инструмент не спасал юношу, он целиком погружал в ту обреченность и безысходность, он заставлял Кима предстать перед страхом, посмотреть ему в глаза, потому что парень бесстыдно бегал от него. Инструмент заставлял взглянуть Тэхена в лицо собственной смерти, что покоилась и жила в его голове невыносимо долго. Вся игра прошла как в тумане. Тэхен помнил только одно — как он старался не обмякнуть перед бывшим смыслом жизни, не умереть под натиском угнетения и внутренних мук — и у него это получилось. Завершая игру, светловолосый ещё пару минут после окончания сидел с закрытыми глазами, слушая чужое размеренное дыхание. Пальцы так и остались покоиться тяжелым грузом на клавишах, не двигаясь, будто бы боясь спугнуть то спокойствие, что впервые за несколько месяцев вернулось к нему на считанные минуты игры. — Ты невероятно сыграл, — прокомментировал незнакомец так же тихо, как и при просьбе исполнить концовку композиции. Тэхен не шевелился, приводя дыхание и мысли в порядок. Все те чувства, которые копились в нем год, были только что выплеснуты в мелодию, даже не требуя комментариев — они здесь бессмысленны. Он играл для незнакомца; он показывал, что пережил, а черноволосый это понял и пропустил через себя, проникаясь чужими страданиями. Парень почти задохнулся в боли светловолосого. Через несколько минут в классе остался только один. Светловолосый опирался на твердую спинку неудобного стула. Закрытые глаза свидетельствовали о неспокойствии, а слезы, стекающие по бледному лицу — о новой порции боли и тоски, что преследовали парня; что крались прямо за спиной, не позволяя сделать ни одного мирного вздоха. Черноволосый понял все. Позволил остаться наедине со своими тяготами. Позволил начать борьбу против них.***
— Черт, почему все как всегда через жопу, — впопыхах собирался Чимин, кидая в спортивную сумку различные принадлежности по танцам. Сложив футболку, парень накинул на себя рюкзак и быстрым шагом направился на выход из кабинета хореографии, параллельно вынимая из кармана брюк телефон. На дисплее отображалось 13:11. Чимин явно опаздывал на репетицию с детьми, но у него ещё оставалась консультация по профильной математике. Юноша никак не мог предупредить учителя об отсутствии, а номера телефона преподавателя не было, поэтому приходилось просить Тэхена зайти в школу, так как он живёт неподалеку. Хмурясь, красноволосый ускорил шаг, переходя почти на бег. В 13:30 у него начинается прогон постановки с детьми, которые выступают через пару часов. Пак немного не рассчитал время, когда ставил себе танец, поэтому сейчас опаздывал. Глядя в телефон, Чимин не заметил как врезался во что-то или кого-то. Почувствовав тепло чужого тела, Пак поднял глаза, вдруг вздрагивая. Ощутимые мурашки мгновенно рассеялись по всему телу. Чужие карие глаза столкнулись со взглядом красноволосого, вводя в беспросветную панику. Откровенно разглядывая лицо парня, Чимин не заметил, как перестал дышать. Столь знакомые и до боли родные глаза, причинившие огромное количество боли, сейчас смотрели прямо на Пака.flashback
Мягкий диван был идеальным местом для гостей, именно по этой причине Чимин и сидел здесь, подгибая ноги и расслабляясь в позе йоги. Собственный комфорт всегда был на первом месте, поэтому пол, пусть даже и теплый, был не вариантом для полного удобства. — И чего ты расселся? Скоро Тэхен придет, а ты сидишь на жопе ровно, словно день рождения у тебя, — ворчал Юнги, расставляя на столе бокалы, в которые чуть позже будут налиты различные напитки. Кареглазый поднял рассерженный взгляд на друга, который откровенно рассматривал Мина. Однозначно, Юнги имел превосходное и подкаченное тело, отчего многие в их школе пускали слюни — будь то девушки или парни. — Ну Юнги-хен, прости-и-и, сейчас я тебе помогу, — утверждал Чимин, отводя взгляд от голого торса друга. Вскоре красноволосый встал и побрел на кухню товарища, забирая тарелки с приготовленными блюдами. Поставив их на стол весьма парадно, Пак улыбнулся, замечая пристальный взгляд старшего. Сглотнув, Чимин отвернулся, немного робея. Между этими двумя напряжение ощущалось на физическом уровне — оно напоминало прочную леску, тянущуюся до одури долго и мерзко. Резкий звонок в дверь отвлёк друзей от собственных раздумий, заставляя мысли вернуться в квартиру Юнги. Пока хозяин дома открывал дверь Тэхену, Чимин переводил дыхание и, опираясь на подоконник руками, пытался проморгаться, вспоминая недавний взгляд Мина. Восстанавливая в голове каждую деталь недавней ситуации, невидимая дрожь моментально пробила все тело красноволосого, словно электрический ток. Старший ему нравился — это знала почти вся школа, в том числе и Тэхен, но Юнги никогда не делал первые шаги, лишь одаривал длительными взглядами, на которые Пак не мог не отвечать. Собственное сердце билось в унисон со сбитым дыханием. — Чимин, иди сюда, я тут Юнги дарю подарок, хочу, чтобы ты оценил, — раздался приятный голос Тэхена, выводя красноволосого из раздумий. Открыв глаза, юноша кивнул сам себе и пошел встречать товарища, попутно насмехаясь над Юнги, стоящим в коридоре с букетом цветов, которые ему подарил Ким.***
— Юнги, пожалуйста, выслушай меня, — начал разговор Чимин, перебираясь с ноги на ногу около квартиры Мина. Парень не выходил на связь несколько дней после рассылки видео на телефон каждого ученика их школы, где Пак по пьяни признавался в любви Юнги. — Ты не так все понял! Ну же, впусти меня! Я весь промок, черт возьми, Юнги-хен, имей совесть, — почти скулил Чимин, зачесывая назад мокрые от дождя волосы. Неприятная морось мерещилась даже сейчас, хотя парень больше не находился на улице. Отвратительное ощущение сырости везде, где только можно, доводило чувства Чимина до пика срыва. С самого утра лил ужасный ливень. Несмотря на наличие зонтика, Пак все равно промок до нитки, стуча в данный момент зубами. Через пару минут послышался характерный щелчок, означавший только одно — Юнги открыл дверь. Теперь предстоял важный и необходимый разговор, которого Чимин долгое время боялся и остерегался. — Говори быстрее, пока я разрешаю, — будто отрезав, сказал Мин. Даже не взирая на продрогшего парня, кареглазый смотрел куда-то сквозь Пака. — Юнги, что с тобой? Почему ты так резко по.. — начал было говорить Чимин, но внезапно остановился, замечая скорый встречный взгляд карих и таких любимых глаз. Юноша был увлечен Юнги с самого начала средней школы, стоило Тэхену познакомить их. Со временем Чимин влюбился — чувства проникали все глубже и дальше, пробирались уже по венам, к сердцу и к головному мозгу. — ..холодел, — закончил Пак, отводя многозначительный взгляд. Надежда у парня имелась. Преобладало желание, чтобы его чувства оказались взаимны, но, видимо, сегодня не совсем счастливый день. — Я с голубыми не общаюсь, проваливай, — еще резче сказал Юнги, от чего Чимин уставился на юношу с непониманием и ноющей болью где-то в глубине сердца. — Юнги, что.. — начал оправдываться Чимин, как Мин вновь заговорил. — Я сказал тебе уходить, ты глухой? У тебя больше нет друга Юнги и нет больше возлюбленного Мина. Проваливай отсюда, Пак, — без капли жалости добавил Юнги, закрывая дверь прямо перед носом Чимина. Сердце парня рухнуло куда-то вниз, обещая не останавливаться. Влага скопилась в уголках глаз, но Пак смахнул ее, выходя из подъезда бывшего друга. Именно с этого момента троица распалась.flashback end
— Привет, — произнес хриплым голосом Юнги, облизывая пересохшие на первый взгляд губы. — Куда-то торопишься? — изогнув бровь, спросил старший, словно действительно проявляя искренний интерес. Удивленный и напуганный Чимин будто бы дар речи потерял, рассматривая глубину чужих глаз. С того момента, как парни перестали общаться, он не видел Мина наедине ни разу. Они часто пересекались, но никогда больше не переписывались. Каждый раз замечая объект своей симпатии в каких-либо кабинетах или темных коридорах, Чимин задерживал дыхание, пытался запечатлеть каждый момент, взглядами очерчивая чужое тело, что находилось по наблюдением всякий удобный раз. Телефон в руке вибрировал, кажется, бесконечно, пока Пак тонул в темных глазах напротив. А Юнги, видимо, не имел ничего против, поскольку не отводил взгляд и держал зрительный контакт до конца. Время тянулось бесконечной рекой, утягивая в свой омут обоих. Прошла, кажется, вечность, но она не давила тяжелым грузом на парней; она только дарила потерянные моменты, заставляя каждого из парней вспомнить, из-за чего они здесь и почему перестали общаться. — Я.. — начал было Чимин, но запнулся, увидев где-то вдали родных глаз тщательно скрываемую боль, — опаздываю, — сумел выдавить лишь два слова Пак и отвёл взгляд, полный горечи и отчаяния. Механизм слева работал в несколько раз быстрее привычного, дыхание сбилось еще в первые секунды, а руки охватила тяжело скрываемая дрожь. Все это в совокупности добивало спутанные мысли красноволосого, заставляя думать в пару раз быстрее, искать пути выходов, решений об отступлении. Отходя на пару шагов назад, Пак сорвался на бег, параллельно кидая тихое извинение в тишину, разделявшую ровесников, и сомневаясь, что Юнги услышал его бормотание. Сейчас не волновало ничего, кроме собственного сердца, что, казалось, сейчас попросту раздробит ребра, превратит кости в белую пыль, выпрыгнет из грудной клетки.***
Звонок телефона заставляет вынырнуть Тэхена из поглощающих мыслей. Вздрагивая, парень убирает руки от инструмента, доставая из кармана брюк трезвонящий мобильник. Поднимая трубку, Ким слышит загнанный голос. — Тэхен, это кошмар, — начал говорить с отдышкой красноволосый, все чаще глотая воздух, что было слышно в микрофоне. — Я встретил Юнги, Тэхен, я врезался в него, и мы простояли так несколько минут. Глаза в глаза, — продолжал дрожащий голос друга. Было слышно, что Пак на пике нервного срыва. Через пару секунд послышалось характерное шуршание целлофана — Чимин взял сигарету. Через ещё две секунды в микрофоне телефона было слышно более спокойное дыхание Пака — закурил. — Что? Мне не послышалось? Неужели наш бывший друг вдруг понял, какого красавчика он потерял? — послышался в телефоне Чимина хриплый голос товарища. Тэхен прикрыл глаза, опираясь на спинку стула, на котором он сидел. — Чимин, я понимаю, ты сейчас в полной растерянности, но у тебя была ко мне просьба. Оставь свои сопливые чувства к этому.. человеку и скажи мне нормально, что я должен сделать? — После разрыва общения с Мином Ким не мог называть его адекватно: без оскорблений и наездов, поэтому всякий раз старался как-нибудь задеть. Однако сейчас не та ситуация, и Тэхен это в совершенстве понимал — своими попытками задеть бывшего товарища, юноша задевает и чувства друга сейчас. — Да..да, точно, сейчас, — Чимин, жмурясь, судорожно собирая все прошлые мысли, объединяя воедино. — Зайди к учителю математики и передай, что меня не будет на консультации. Я тороплюсь на выступление и разминку, — через пару минут выдал красноволосый, зачесывая чуть мокрые от пота волосы назад. — Серьезно? Только по этому поводу ты меня позвал? Я ожидал чего-то невообразимо серьезного, но окей. Беги к своим любимым детям и, пожалуйста, Чимин, закинь мысли о Юнги куда-нибудь далеко, сейчас тебе нужно думать только о выступлении, — устало выдал Тэхен, вскоре отключая звонок.***
Чимин, торопясь, забегает в зал, осматриваясь и замечая веселые лица детей. Те, казалось, были только рады опозданию тренера. — Сонсенним, вы наконец-то пришли! Мы вас с ребятами очень-очень ждали! Давайте поскорее исполним весеннюю радость , а то мы заждались, ждём-не дождемся выступления, — голосили несколько детей подряд, от чего голова Чимина раскалывалась на несколько частей, однако Пак очень любил своих учеников, поэтому, мило улыбаясь, погладил двух ребят по голове, устало выдыхая и приводя мысли в порядок после случившегося. — Ну тогда поспешим скорее репетировать, — разделяя чужую радость отозвался красноволосый, после чего встал около станка, что располагался рядом с широким окном, в котором можно было разглядеть горящий огнями машин и кипящий жизнью Сеул. Сам зал, напоминающий длинную комнату, был светлый. Стены, покрашенные в пастельно-розовые цвета, из-за чего и складывалось ощущение света и уюта, устремлялись кверху, словно высокие колонны, придавая танцевальному классу визуальной высоты и широты. Чимин включил музыку на колонке, а после поднял взгляд на учеников, которые уже встали по своим местам. Раздалась тихая, но энергичная музыка; лица детей, казалось, светились от счастья. Парень понимал их чувства, поскольку ощущал абсолютно те же эмоции в постановках. Лучезарно улыбаясь, Чимин начал наблюдать и иногда поправлять учеников в танце, подмечая для себя некоторые ошибки, которые нужно будет исключить для следующего прогона.***
С момента выступления прошло около двух часов, ученики безупречно справились со своей работой. Чимин, коротко и спокойно выдохнув, поплелся в тренировочный зал, думая теперь только о своем новом танце. Юноша загнал себя в угол с мыслями о Юнги и их утренней встрече, от чего голова, казалось, скоро лопнет, разлетится на множество мелких осколков, что буду резать не только кожу, но и внутренние органы парня. Зайдя в знакомое место, парень поставил сумку с чистыми вещами и бутылкой воды около выхода, а сам, попутно снимая верхнюю одежду, искал в телефоне саундтрек своей новой композиции. Включая саундтрек к своему танцу, Пак прикрыл глаза, и тело будто само начало движения. Первые шаги сопровождались спокойствием и ожиданием. Мысли в голове словно улетучились, заставляя слушать только мелодию. Первые движения руками, лёгкие и небрежные броски в воздух. Голова отворачивается от рук, но вскоре вновь тянется к ним. Глаза по-прежнему закрыты, темнота затягивает, кажется чем-то недосягаемым, непостижимым, но Чимин продолжает тянуться к этой мрачной и загадочной тени. Лёгкий прыжок в воздух, носки тянутся к полу, от чего подпрыг кажется свободным и до невозможного нежным. Грудная клетка вздымается и вскоре тянется назад, словно пытаясь слиться с позвоночником. Чимин падает на пол, не чувствуя боли, ведь так задумано, это танец, здесь нет мук и терзаний, здесь есть только лёгкость и душевная исповедь. Танцор показывает зрителю свою душу, он повествует свою жизнь, показывает это в движениях, рассказывает через эмоции. Свободные, нескованные броски ногами, пластичные и гибкие пальцы, вытягивающиеся всякий раз в легких движениях, медленные, но уверенные покачивания головой, ввиду чего пряди красных волос разлетаются в разные стороны, грация мягких, постепенно скользящих движений, тяжелые вздохи, пухлые и мягкие приоткрытые губы, что были искусаны за день не один раз, нахмуренные брови, образующие небольшую складку на лбу — отражение мучительной, почти нестерпимой боли, обреченности, несносного уныния, грезящей печали и тоски Пака. Чимин до собственных терзаний, до неистовой головной боли, до крови на коленях после падений на землю или другую поверхность в результате танцев, до темно-синих, едва ли не фиолетовых, синяков и гематом, разливающихся по фарфоровой коже, по худому, почти костлявому телу влюблен в Юнги, своим танцем он повествует об этих мучениях, что разливаются по всему организму парня усталостью и непосильным бессилием. Резко поднимается, тянется вверх, ближе к потолку, стараясь проникнуть через крышу к ярко-голубому небу, которое обязательно поймет, которое обязательно выслушает и поднимет еще выше. Прыгает и вновь падает, тянется вверх, рассекая тяжелый, столь душный до одури воздух, откидывает голову вбок, словно она не принадлежит ему, словно он не нуждается больше в головном мозге, будто не желает принимать решения сам, руками блуждает по собственному телу, вскидывает ноги и поднимается, поднимается в воздух. Встаёт на холодный пол зала, судорожно выдыхая. Двигается плавно, иногда меняя темп на резкий и грубый, но это лишь дополняет постановку, это лишь показывает его злость, его невыносимое отчаяние от одной только мысли о Юнги. Останавливается вместе с мелодией, задерживает и без того тяжелое, точно неподъемный груз, дыхание. Красноволосый вплетает тонкие пальцы в мокрые волосы, восстанавливая дыхание, заставляя легкие расправиться, сделать этот нужный, чистый и единственный вдох, в котором он нуждается на протяжении дня. Чимин не заметил в окне мучительный и тоскующий взгляд незнакомца, полный отчаяния и вины.flashback
Яркая и ангельская улыбка померкла на глазах, стоило Чимину услышать знакомый до боли голос. Юнги стоял за углом и разговаривал с каким-то парнем. Красноволосый тихо выдохнул, прикрывая глаза и вслушиваясь в чужой разговор. — Ён, ты же знаешь, что я, блять, переживаю, так зачем ты продолжаешь давить на меня, твою мать? — на повышенных тонах разговаривал Мин, заставляя ладони Чимина вспотеть. Парень весь напрягся, пытаясь стоять ровно, не издавать лишних звуков, опираясь на стену позади. — Я не могу просто подойти к нему и сказать, мол, привет, мой бывший друг, я тут так подумал и взвесил прошлые события и решил, что ты мне все-таки до боли нравишься. Ты так себе это представляешь, Ёнджун? Я не могу взять и сказать это, просто не могу, я в глаза его смотреть не могу, потому что вину чувствую такую, что сброситься с крыши хочется, вены вскрыть, лишь бы не видеть эти глаза, чьи слезы – сплошная моя вина, ты можешь себе представить? — продолжал Юнги, но уже тише. Вскоре послышался усталый выдох, Чимин помнит, что парень делает так лишь в том случае, когда потирает виски. Вслушиваясь в голос бывшего товарища, Чимин был удивлен, наблюдая за своей медленно опускающейся и поднимающейся грудной клеткой, перебирая прошлые слова Юнги. — Так ты хотя бы попробуй, он же любил и любит тебя, идиот! Все до сих пор шепчутся о вас, замечают, какими глазами он на тебя пялится, словно сейчас сорвется и заплачет, будто вот-вот надорвет голос в рыданиях, пока ты с девушками обжимаешься. Они ведь тебе не нужны, никакого интереса, никакого возбуждения, смысл тебе от этих непонятных и тем более непостоянных развлечений? Ты уже не маленький и даже не подросток, чтобы менять партнеров как перчатки. Черт ты, Юнги, будь ты не моим другом, я бы убил тебя. Мучаешь парня бедного, он и так по тебе сохнет вон сколько лет! Не припомню ни одной девушки, которая терпела бы твой несносный характер и грубость больше месяца хотя бы, — незнакомый голос привел Пака в чувства, заставляя открыто заинтересоваться. Грусть и сломанное в концы сердце оставались, но любопытство взяло верх. Чимину было жизненно необходимо услышать имя того, на кого променяли Чимина и долговременную дружбу с ним. — Ён, не нужен я уже Чимину, вы все эти грустные, как говорите, взгляды, сами себе придумали. Я постоянно смотрю на него на переменах, но ответного взгляда ни разу не получал, — продолжал настаивать на своем уставший голос Юнги. И в этот момент сердце Чимина упало, а глаза неестественно расширились. Слух навострился, словно ожидая продолжения или хотя бы продолжения, где выяснится, что все это — сплошная выдумка и шутка, что они вдвоем знают о Чимине, стоящем за стеной, и хотят разбить его еще сильнее обычного. — Мне так жаль, что я тогда ему наврал, я ведь видел все его влюбленные взгляды, видел, как он искренне и по-ребячески любил меня, я ведь тоже любил его, только потом понял, а этот чертов Субин сломал нашу связь, оборвал все общение. Всë ведь могло быть по-другому. Я сожалею о том, что у меня был такой брат, если его вообще можно так назвать, — кажется, Юнги и вовсе перешёл на шепот. — Да уж, такая себе ситуация, когда собственный брат запрещает любить свой пол, угрожая жизни возлюбленного. Врагу не пожелаю. Сочувствую тебе, Юн, — картинка в голове Чимина сошлась, словно давно затерявшийся пазл. Все до единой детали стало понятно. Взгляд Пака застыл, пытаясь расфокусироваться.***
— Вот он урод, самый настоящий, таких только поискать стоит. Запретил ему братец, видите ли. Да это бред сумасшедшего. Если бы хотел защитить, не стал бы так грубо обращаться к тебе и разбивать твое детское и невинное сердце, — комментировал Тэхен, почесывая затылок. Для Кима нет ни одного оправдания. Парень действительно считает, что выход есть всегда и везде, даже в этой мерзкой ситуации. — Эй! Не такое уж и невинное у меня сердце, — ударив друга по плечу, где Чимин ещё пару секунд назад лежал, парень уселся на диване в позе йоги, прикрывая глаза. Прикусывая щеку изнутри, Тэхен задумчиво посмотрел на товарища. Стараясь придумать хоть что-то, хоть какое-то решение, хоть какой-нибудь выход, даже будь он мелким, почти невидимым. — И что в итоге? — резко раздался вопрос Кима после пары минут тишины, от чего Чимин слегка вздрогнул, ладонями блуждая по собственным рукам, унимая и останавливая порцию новых мурашей. — О чем ты? —подняв бровь, Пак открыл глаза и уставился на друга, покусыввя нижнюю губу и ожидая ответа. — Если ты о том, хочу ли я вновь с ним общаться, то мой ответ – не знаю, честно, мы столько молчали, что я просто без понятия, хочу я или нет. Чувства, у меня, наверное.. — Есть, Чимин, я не глупый, — перебив друга, ответил Тэхен. Все эти «романтические» деяния были не в репертуаре Кима, от чего было сложно подобрать нужный совет и необходимые слова для товарища, однако юноша старался, перебирал в мозгах все, что могло так или иначе пригодиться.flashback end
***
Напряжённая обстановка вокруг беспокоила Тэхена, хотя подобные чувства паники, кажется, давно должны были покинуть парня. Однако, если ситуация касалась прошлого, Ким словно окунался в эти чувства с головой, будто тонул в омуте, а чертями были эмоции. Внезапная дрожь не хотела прекращаться, подкосившиеся колени лишь усугубляли положение, страх, застывший где-то на периферии сознания, вызывал еще большую тревогу, посылая по телу нежданных мурашей. — Парень, ты чего так уставился на прилавок? Уже минуты три глазеешь, как будто завис. Все в порядке? — раздался грубый мужской голос, вынуждая Тэхена вынырнуть из мыслей. — Нет, все нормально, просто призадумался, извините, можете дать мне тот белый кулон с желтыми цветами, пожалуйста? — вежливо попросив, произнес Ким равнодушным по его мнению голосом и вновь направил взгляд на интересующую вещь, погружаясь в воспоминания.flashback
Яркое солнце, чьи лучи простилались по всей деревне, освещает бледное, почти белое, как лист бумаги, но такое милое детское личико Тэхена. Ослепительные солнечные полосы заставляют щуриться. Маленькими ладошками дети прикрывают глаза, дабы не ослепнуть. Сияющая и полная счастья улыбка Кима не может не удовлетворять настроение Хосока. Парень улыбается так же ярко и сказочно, как и Тэхен. Этот волшебный момент откладывается в памяти обоих автоматически. — Ну Хосок-хен, зачем мы сюда пришли? Здесь очень жарко, я пить хочу, — начал говорить мальчишка с ангельской улыбкой, светясь от счастья и предвкушения. Друг обещал сделать сюрприз и привел Кима на поляну, полную роскошных цветов. Пушистая зелень, отдаленно напоминающая податливую шерсть животного, щекотала мягкие ступни, тонкая трава обволакивала щиколотки, руки путались в длинных колосьях пшеницы и других культур. Поле было наполнено различными растениями, начиная небольшими, но пышными кустарниками и заканчивая толстыми стволами деревьев, чьи напыщенные кроны вдали напоминали сплошной зеленый шар, сливающийся с контрастом лазурного неба. — Имей терпение, рыбка. Скоро все будет, закрой глаза, — послышался мягкий и родной голос друга. Чон куда-то пошел, что было понятно по хрусту травы под чужими ногами. Тэхен кивнул сам себе, прикрывая глаза и ожидая того самого сюрприза. Мальчик светился от радости в прямом значении этого слова, ожидая дальнейших действий. Сзади послышался тихий, но характерный шелест травы и листьев, из-за чего Тэхен навострил уши, внимательно прислушиваясь и улыбаясь все шире. Вдруг макушки что-то коснулось, от чего Ким затих. Мягкие волосы чуть опустились под давлением лёгкого предмета. Открыв глаза в изумлении, Тэхен уставился на друга, лицо которого излучало восторг, а на губы трогала радостная улыбка, подчеркивая маленькие, едва заметные ямочки на щеках. — Тебе так идёт, Тэхен-и. Ты невероятно красив, — рассматривая свой подарок, говорил Хосок. Чон снял с головы друга венок, показывая Киму. Мальчишка удивлённо наблюдал за красивыми, сплетенными вместе цветами, не смея отвести взгляд. Белые тюльпаны обвивались вокруг жёлтых одуванчиков, словно сплетаясь воедино. Красочность и изящество венка поражали Тэхена. Мальчик не мог отвести глаз от подарка близкого человека, разглядывая самые мелкие детали на лепестках цветов. — Это так красиво, Хосок-хен, у меня просто нет слов, — начал Тэхен, однако все слова будто вылетели из головы, из-за чего предложение получилось нелепым, словно парень мямлил. Мягкость цветов в руках напоминала ничто иное, как шелест опавшей листвы, как бархатистая трава, как нежные руки бабушки. Ким не моргал, лишь зачарованно наблюдал за улыбкой товарища. — Я делал это около двух дней, наверное, но получилось очень даже ничего! Я рад, что тебе понравилось, рыбка, — улыбаясь, комментировал состояние Тэхена Чон. — Эти цветы напоминают мне тебя. Ты такой же мягкий, теплый и всегда нежный. Белый характеризует твою светлую душу, а жёлтый говорит о твоем творческом потенциале, ты ведь у нас благородный и креативный мальчишка, — не унимаясь, добавлял Хосок, забавно ухмыляясь. Этот момент надолго отпечатался в памяти Тэхена, поскольку именно Хосок разбудил в нем все эти качества, присущие цветам.***
Черные, словно мрак, волосы, украшали острые черты лица парня. Чуть впалые скулы, высокий нос с округлыми концами, благодаря чему юноша в целом выглядит симпатично, большие глаза с толстыми двойными веками, пухловатые потресканные губы — особенности внешности, тонкости изумления и неповторимости в отражении зеркала Чонгука. Кареглазый в который раз за час разглядывал свою внешность, примечая все больше незаметных, еле видных деталей. Родинка на кончике носа, на щеке, небольшой рубец на скуле — мелочи, но именно их больше всего любил Джон в Чонгуке. Когда-то он даже утверждал: «Я всегда хочу целовать твои маленькие родинки в надежде, что тебе полегчает хоть немного», — младший говорил это каждый раз, когда Чон болел или был травмирован после тренировок. Чонгук ценил любые мелочи, связанные с Джоном. Этот мальчишка занимал отдельное место в душе и сердце юноши, вынуждая то биться часто-часто при любом упоминании младшего. В один из дождливых и мрачных дней Джон вдруг решил сделать сюрприз Чонгуку. — Ну Гук-и, пойдем со мной, пожалуйста, я обещаю, что скучно не будет, — решительно утверждал мальчишка, цепляя кареглазого за руку мертвой хваткой. Нельзя было угадать чего хочет младший, поскольку он был непредсказуем. В памяти всплывали случаи, когда парень нырял в реку, дабы спасти мягкую игрушку общего знакомого, когда Джон бегал от клоуна из цирка, аргументируя это тем, что тот выглядит неправдоподобно, хотя сам же пригласил посетить данное место. От этого человека можно было ожидать чего угодно. Но внезапное удивление, отобразившееся на лице Чонгука, сказало все само за себя. — Ты хочешь сыграть мне на рояле? Весьма интересно и увлекательно, Джо, — саркастически произнес черноволосый, рассматривая инструмент перед собой. Ореховый цвет дерева, золотая тесьма на крышке, белые, словно первый снег клавиши с черными диезами и бемолями. Изящество — слово, идеально подходящее под этот инструмент. — Во-первых это не рояль, а фортепиано и нет, Гук, играть будешь ты. Я хочу научить тебя, как однажды научил меня дедушка. Ты удивительный человек, поэтому я хочу, чтобы искусство внутри тебя расцвело ещё больше. Ты невероятный, Чонгук, я очень хочу научить тебя играть. Позволишь мне, пожалуйста? И как Чон мог отказать этому мальчишке с щенячьими глазами? Через пару часов парень и вправду научился некоторым нотам и начал самостоятельно играть лёгкие мелодии, заставляя душу Джона цвести. Чонгук видел сияющие, полные радости и восторга, глаза парня, видел лучезарную и ребяческую улыбку, которую мальчишка пытался скрыть всеми способами, стараясь не смущать черноволосого. Это все завораживало, принуждало сердце сбиваться с прежнего ритма, заставляло дыхание останавливаться на пару секунд. Глубокая красота души Джона была неописуема. Сам Чонгук не горел желанием играть, но продолжал лишь для того, чтобы вновь и вновь видеть восхищение и искры счастья из глаз друга.flashback end
Открыв глаза, Чонгук сразу же заметил пустой класс. Поднявшись с парты, парень зевнул, оглядываясь по сторонам. Недосып в последние дни ярко напоминал о себе, а кофе перестал помогать. Любимый и горький эспрессо стал заезжен и перестал радовать рецепторы. Вчерашняя игра незнакомца удивила, заставляя проснуться глубинным чувствам. В последний раз Чон слышал подобную игру только у Джона, потому что тот жил музыкой. С тех пор не было в жизни парня ни одного человека, который с придыханием бы плавно перебирал пальцами клавиши, задерживал дыхание на время исполнения композиции, отгонял все лишние мысли на задний план, разрешая себе полностью окунуться в страдания. Чонгук знал, что обычные люди не приходят к такой музыке. Простые люди не смогут погрузиться на такую глубину композиции. Обыкновенные люди не сыграют так чувственно. Чтобы прийти к такой обворожительной игре, чтобы слиться с фортепиано воедино, чтобы погрузиться в мелодию до конца нужно пережить невыносимые муки, нужно разбиться вдребезги, нужно упасть на самое дно не в силах подняться. И только тогда личность в определенной, но не конечной степени осознает настоящую любовь к инструменту. Но стоит помнить, что фортепиано не примет человека, который недостоин музыки. Если клавиши не будут мягко проникать под кожу, приятно покалывая на кончиках, не будут тянуться за тобой с поразительным желанием продлить игру, не будут осторожно опускаться, желая вновь оказаться под теплом пальцев играющего, то человек никогда не сыграет на этом инструменте так, как положено, так, как изначально было задумано. Фортепиано не для тех, кто просто из любопытства сел за него, он для тех, кто разрушен полностью, без единого шанса на восстановление. Чонгук вспомнил, где видел этого незнакомца: в столовой, когда случайно подслушал разговор двух 10-классников. Пепельный блонд этого парня нельзя было сравнить ни с чем, а спокойный и бархатный голос засел где-то в глубине мозга черноволосого, вызывая странные и смешанные эмоции. Он запомнил плавность и гибкость рук, изящность и тонкость чужих пальцев во время игры. Опомнившись, Чон вышел из кабинета, где ещё недавно спал.