30.07.2019
За эти несколько дней Сынмин сильно сдружился с ребятами. Нет, они не стали близки. Просто общение, которое помогло забыться. Но Чанбин часто всплывал в мыслях. Ким чувствовал себя виновным, ведь именно он начал конфликт. По факту, друг просто шутил и пытался разрядить обстановку, но это произошло в не том месте и в неподходящее время. Поэтому Мин думал, чтобы написать другу и помирится, но гордость не давала. В прошлый раз извинялся именно Чанбин. Так что возникало чувство долга. Как бы там ни было, Сынмин не сможет написать первым. Не сейчас. Парень ещё недостаточно остыл. По этому приходилось «пользоваться» компанией. Это практически было так. Ким и в правду общался с ними не потому, что те вызывали у него доверие или привязанность. Нет, не по этому. Ему хотелось забыться. Забыть о Чанбине, хотя бы на время. Забыть о семье, о конфликтах, о боли, о всем, что травмирует. Что заставляет делать больно физически себе. Что давит морально. Хоть парню и было всего тринадцать, он понимал больше, чем многие взрослые. Мин знал, что такое настоящие проблемы, но никогда не говорил другим, что их проблемы ничего не стоят. Как же парень рано вырос. Когда ему было восемь, а его сестре Свон четырнадцать, то та сильно заболела. У неё отказали почки. Как оказалось это все было с детства, но врачи не обратили на это внимание, ведь та была недоношенной. Сначала Свон сильно похудела. Родители думали, что выросла, что парни начали нравиться, вот и похудела. Позже началась частая рвота, а после и потемнения в глазах. Мама на это особо не реагировала. Но когда увидела дочь без сознания — забила тревогу. Она повезла её в городскую больницу, где сказали: «привезли бы девочку позже, то было бы поздно». После этого Свон положили в городскую больницу, где та находилась около года на диализе. Почки бабушки не подошли, ведь у неё камни. Отца можно было и не проверять, потому что тот является отчимом. У Сынмина почки были такого же размера, как и у старшей сестры. Осталась только мама, но у нее были низкие тромбоциты. Несмотря на это, мама подошла по совместительству больше всех. Было решено сделать операцию. После неё всё вроде становилось лучше. Казалось бы, все позади, но организм девочки не выдержал. Она подцепила какой-то вирус. А ведь иммунитета не было. Лекарства не справились, как и сердце, которое прекратило биться и давать надежду на жизнь. Девочку похоронили, как и семейное счастье и детство Сынмина. Сначала родители не общались с ним, ведь тот сильно напоминал о горе. Парень все понимал и пытался не попадаться на глаза и не шуметь. В тот момент жизни он в основном находился с друзьями, которые всячески поддерживали. Но родители наоборот делали хуже. Они начали чаще бить и унижать его, говоря, что тот всему вина. Если бы он не родился, то с девочкой было бы все хорошо. Это не логично, ведь парень младший в семье, но родителям хоть бы на кого то излить свою вину. Ведь именно родители не замечали, что с их ребенком что-то не так. Им было все равно когда Свон умирала. Те, буквально, сами решили забрать её домой практически сразу после операции. Она не успела восстановиться. Пожить не успела. А она мечтала быть детским врачом и помогать детям. Но не суждено было сбыться мечтам. В тот момент парень познал, что такое смерть и проблемы. Родители начали уделять больше внимания алкоголю и ссорам, а не мальчику, который хотел поддержки. Сынмин всю свою жизнь ссорился со старшей сестрой по всяким мелочам. Но потеряв её, Мин понял, как скучает и любит. Свон не хватало. Семья развалилась. А мальчик остался совсем один. Да, были друзья, но это не то. Чан и Чанбин рано или поздно уйдут. Потеряют интерес. Они всего лишь дети, которые выросли вместе. У каждого были свои проблемы. А Сынмину хотелось семьи. Чтобы придя домой его ждали и звали кушать, говорили, что любят и ценят. А не так, что, придя домой, его били ремнем, угрожали и унижали. Парень устал, ему хотелось любви и ласки. Поэтому Сынмину приходилось играть в игру взрослых. Стать лучшим, но иногда давать слабину, чтобы обратили внимание. Да, он оставался избитым и униженным, зато не игнорированным. Мама игнорировала, но до того момента, как парень на коленях не вымолил у неё прощения, а после пообещал, что принесет ей хорошие оценки по всем предметам. Хоть так обращала внимание на то, что у неё есть сын, нуждающийся в любви, но тут его знатно обделяли. Отец. А что он? Мужчина никогда не обделял сына побоями. Или оскорблениями. Почему бы и нет? А когда мать обижается, то поводов больше. Намджун — так звали отца. Иногда даже спрашивал куда бить. Ну, чтобы действовать не одному, то подключал мать к процессу. Бэй — так звали маму. Никогда не была против выместить свою злобу и агрессию на ком-то, кто не будет сопротивляться. В свою очередь Сынмин никогда не давал явного сопротивления. Да, в начале, как-то пытался избавиться от боли, но со временем привык. И понял, что лучше физическая боль, чем моральная. Иногда парень заглушал моральную боль: укусами, царапинами, синяками, или же обливался кипятком. Это делало его жизнь более лёгкой. По крайней мере, Мину так казалось. Друзьям о побоях парень не говорил. А если и было что-то, то мимолётно, не углубляясь в подробности, друзья так-то не обращали внимание на это. Будто Ким тупую шутку рассказывает. Сами же ребята не делились чем-то сокровенным. Они не знали как, да и о чем? Им было по восемь. Проблемы были у каждого из них, но в слух никто ничего не говорил. На Чана ложились все мужские дела по дому несмотря на возраст и возможности. У Чанбина — отец алкоголик, который ещё и избивал членов семьи. У Сынмина все сложно. Поэтому ребята дружили, чтобы забыться. И с годами у них осталась привычка, что друзья — это спасители. Но никто никогда не скидывал свои проблемы на других. Просто поддержка. Если простые прогулки можно так назвать. Именно из-за этого Мин подружился с компанией. Именно поэтому он хотел забыться благодаря им. Хотел забыть Бина. Парни ссорились, и довольно нередко, но в основном по делу. Их конфликты не затягивались на долго. В основном недельку-две, максимум было три недели. Это было ещё в садике, когда те только начали дружить. Суть так-то не помнят, но причина была сломанная игрушка. Глупо, но в том возрасте все довольно серьезно. В этот раз все ощущалось довольно странно и тревожно. Вроде обычный конфликт, но в нем что-то да было.***
Чанбин вместе с родителями заселился в один номер. Старшие заняли двухместную кровать, а младший занял раскладушку. Парень был не против. Лучше на узкой раскладушке, чем на одной кровати с родителями. Он все равно не спал ночью. Мысли не давали. И сны тоже. У Бина была повышенная тревожность. А в моменты конфликтов она становилась ещё выше. Слышать свое сердцебиение, ощущать пот на ладошках и по всему телу, ощущение, что тебя всего трусит, сложности с дыханием. Глаза, которые слезятся без причины, навязчивые мысли — это все не даёт покоя парню. Все, что оставалось Бину — плыть по течению и не сопротивляться. Ведь будет хуже. Поэтому Со приходилось лежать целую ночь и смотреть то в окно, то в потолок. И думать. Много думать. О разном. В основном о дружбе и влюбленности. Сынмин был ему другом. Единственным, ведь Чана он больше не видел и не считал другом. Прошло слишком много времени и всего разного, чтобы называть его другом. Также Сынмин был первой любовью Бина. И от этого становилось ещё страшнее. Ведь потеряв одного человека, ты автоматически теряешь и дружбу, и любовь. А потерять это равно тому, что потерять все. У Бина больше никого не было. С одноклассниками он не общался, только с Мином. Родители — это не друзья, даже, наоборот, им нельзя ничего рассказывать. Заводить новых друзей он не умел. Социофобия не давала. Она развилась ещё в детстве, когда парня прилюдно засмеяли воспитатели из садика. Это было не один раз, вот и последствия. А как же жизненные истории с хулиганами, которые все время высмеивали и издевались? Бин был их любимчиком. А самооценка, которая полетела вниз ещё в маленьком возрасте? Парень был полным в детстве. Для своего возраста слишком полным. Так считали окружающие. Взрослые все время говорили ему похудеть. Они себя хоть видели? Их свисающие животы и огромные щеки. Они сами не видели свои проблемы, но проблемы других рассматривали под микроскопом. У мальчика было слишком много психологических проблем. Окружающие люди не тянулись к нему, даже избегали. Так что найти новых друзей та ещё пытка. Он решил, что лучше останется один, но хоть из далека будет наблюдать за Сынмином. Парень ещё в момент прошлой ссоры так решил. Но остаться без друга не хотел и не хочет. Слишком много с ним повязано. Как говорил однажды Чан: «Сынмин сможет без Чанбина, а вот Бин без Мина нет». Так и было. Сынмин мог завязать с кем-то общение, хоть у того и была социофобия. Просто сила воли помогала. В тот момент как у Бина начиналась паника. Чанбин был уверен. Потеряв Сынмин его, то нашел бы нового. Поэтому пришлось максимально подготовить себя к этому.***
То, что Чанбин начал заниматься самоповреждением не знал никто. Да и начал-то он только что. Парень зашёл в ванную комнату, которая находилась в номере. Лезвия или ножа у парня пока не было, но был горячий душ. Когда-то он видел в фильме, что это помогает. Он залез в душевую кабину, закрыл дверцы. И включил сначала теплую воду, а после начал добавлять градус. По нежной коже стекали горячие капли, которые по ощущениям были похожи на лезвие, что разрезало пластичные и упругие ткани, выпуская наружу кровь. Заставляя ту течь горячими, красными струями по бледному телу. Но вода — это не лезвие. Кровь была видна, но под кожей, которая не давала выйти ей наружу. Было больно и приятно одновременно. Больно физическая, а приятно морально. Эта приятная боль длилась до того момента как на коже не осталось нетронутого кипятком места. Все пекло. Это было больно и неприятно, но не настолько, чтобы не повторить. Он за день несколько раз заходил в ванную и делал это. С каждым разом стоя дольше предыдущего. Зачем? Это было куда приятней, чем пожирание себя изнутри. Лучше, чем мысли, которые делали куда больнее. Физическая боль заглушала моральную. Через время начали страдать его губы. Парень зубами сдирал с них кожу, после зализывая. Позже они становились сухими. И парень снимал корочку с потрескавшихся губ, обновляя раны. Вместо зубов он начал использовать пальцы, точнее ноготки, чтобы было удобней подцепить сухие ранки. Мама сказала, что губы сохнут из-за соли, которая находится в морской воде. И дала гигиеническую помаду, мол, чтобы не сохли. Ведь выглядит некрасиво. Похуй, что не красиво, зато помогает и не нужно в душ раза за разом бегать. Ещё спустя немного времени парень перешёл на щипки. Он щипал кожу то на бедрах, то на руках, иногда на шее и под глазом. От этого действия становилось больно, но не настолько чтобы не повторять его. Дальше укусы. Сидел, смотрел, автоматически кусал то палец, то ребро ладони. Это было не больно, но происходило на автомате. Следы, которые оставались от зубов на коже, сильно привлекали парня. Поэтому это превратилось в привычку. Красивую, привлекательную, завораживающую привычку. Вы спросите: «а как же родители? Они заметили или обратили внимание на изменения в сыне?» И да и нет. Мама заметила, что сын стал более закрытым. Начал многое скрывать, недоговаривать. Что губы трескаться начали, на коже появились покраснения, а на руках непонятные следы. Может быть, организм перестраивается? На все были отговорки. Кожа красная, потому что моется в горячей воде. Непонятные следы, потому что парень ударяется об каждый угол. Обо всем, но не о том. Она думала, что это переходное, что влюбился. Но не о том, что у сына могут быть проблемы. Что ему нужна поддержка. Отец вообще не замечал. Разве что жена говорила о том, что сын странный. Но Техён отговаривал её. Говорил, что ей кажется, что она слишком опекает. Отцу, в принципе, было все равно на сына. Он что есть, что нет.***
Бин думал о том, чтобы написать другу. Опять сделать первый шаг, но своей вины парень не чувствовал. Ему было обидно, что друг скинул все на него. Да и почему именно он должен извиняться, делать первый шаг? Виноваты оба, ведь не один Бин был пьяным. И Сынмин его не отталкивал, но зато обвинил во всех бедах. Обдумав все, Чанбин решил, что в этот раз первый шаг должен сделать Сынмин. Ну так типа один-один. Если не сделает, то и он делать не будет. Надоело. Пусть в этот раз все закончится так, как должно. Как покажут обстоятельства.***
Сынмин же впервые узнал, что такое провести лезвием по коже. Лезвие разрезало мягкие ткани, выпуская кровь наружу. Алая жидкость стекала тонкой струёй по бледной коже, скапливаясь в красные капли на кончиках пальцев. Это выглядело завораживающие. Парень проводил лезвием неглубокие порезы. Один, два, три, четыре, семь. Он еле остановил себя, ведь понимал, что уходить из жизни вновь пока не хочет. В его жизни все стабильно плохо. Станет ужасно — задумается. А пока будет заглушать голоса в голове таким способом. Голоса говорили много чего. Начиная о том, что он плохой друг, который недостоин Бина. Продолжая, что ему лучше не существовать. Они не заканчивались, а становились настойчивее и громче. Честно сказать, парень знал, что поступил как мудак, но извиняться не собирался. Сынмин прекрасно знал, что если они помирятся сейчас, то в дальнейшем поссорятся ещё сильнее. И так до бесконечности. Точнее сказать, конец наступит тогда, когда общение прекратится. Парень провел в горячей воде около девяти минут, но этого было достаточно, чтобы забыться и обдумать. Обдумать, что от Бина нужно отдалиться, а лучше вообще прекратить общение и дружбу. Ведь влюбленность давила, а дружба душила. Избавиться от Чанбина — избавится от проблем. Так считал Мин. Он вылез из душевой кабины и туалетной бумагой вытер кровь, которая не очень хотела останавливаться. Так как надрезы были не глубокими, то кровь остановилась сама по себе спустя несколько минут. Он оделся и вышел из санузла. Парень прошёл в зал и взял свой телефон со стола. Сел в кресло и начал думать. Но лучшее, что пришло в голову — заблокировать. Глупо, по-детски, но это лучше, чем писать что-то, что будет выглядеть ещё более глупо. Мин зашёл в контакты и заблокировал. В соцсетях тоже. Везде, где можно заблокировал.