Lovers Rock

Проснувшись утром, Коля сам не понимает, почему болит спина, почему пальцы так ужасно ноют и почему он не в кровати. Оглянувшись, он видит всех троих рядом, уснувших на своих местах. Саша Пушкин дремлет, уткнувшись носом в барабаны, Ваня Гончаров прислонившись щекой к стене и предусмотрительно отодвинув от себя контрабас, а Фёдор стоит с закрытыми глазами рядом с дверью и двумя бумажными стаканчиками с кофе. Почему они в комнате для репетиций Коля вспоминает спустя несколько минут. Вчера вечером они репетировали. После обеда, после ужина, вообще всё свободное время. Фёдор заставлял выкладываться по максимуму, чтобы быть уверенным в том, что у них всё получится. Коле кажется это садизмом, но он промолчал и лишь играл на гитаре, иногда начиная петь, когда хотелось. Его не заставляли, но это всё ещё часть их выступления, поэтому подготовиться так тоже правильно. — Доброе утро, — протягивает Коля, поднимаясь с места и слыша, как хрустят все кости, особенно у поясницы. Проделав импровизированную зарядку, он подходит к Фёдору и тормошит его, что тот чуть не проливает кофе от неожиданности. — А, это ты, — тихо бормочет Фёдор, разглядев его лицо. Коля улыбается, забирает один из стаканов с кофе, отпивая. Горький и горячий, чёрт возьми, а он любит диаметрально противоположное, значит не ему. — Чтобы ты знал, это для другого человека. — Да, для тебя, я в курсе, но ты же должен хоть как-то компенсировать вот эту ночь, — говорит Коля, активно вертя указательным пальцем по комнате, очерчивая круги. — Узнавал во сколько мы выступаем? — Через шесть часов, — отвечает Фёдор, потирая глаза освободившейся рукой. Придётся взять ещё кофе, думает он, смотря за тем, как Коля с отвращением из принципа продолжает пить из взятого стаканчика. — Разбуди всех и отправь по номерам, выспитесь и чтобы через пять часов стояли у актового зала готовые. — Есть, капитан, — салютует ему Коля с усмешкой и уходит будить Сашу с Ваней, не замечая, как Фёдор тихо уходит. Интересно куда, но вопросы задавать уже некому. Пушкин пинается, но промахивается, когда Коля подходит и трясёт его за плечо. Ваня просто тихо возмущается, вздыхая. Все втроём они уходят из этой комнаты и направляются к себе в номера, чтобы доспать уже с комфортом в кроватях. Коля всё ещё не понимает, как они могли все вчетвером или втроём, до сих пор загадка Вселенной спит ли Фёдор, уснуть за музыкальными инструментами. Последние минуты осознанности Коля помнит, что всё ещё играл на гитаре, лениво перебирая струны, пока остальные уже дремали или пытались. Наверное и он заснул вместе с ними, примерно в районе часа ночи. Убивает этот конкурс конечно. Тем не менее, вернувшись к себе, Коля спать не хочет. Вместо этого он несколько часов подряд лежит на кровати и смотрит в телефоне тупые видео. Примерно на моменте, когда рекомендации Ютуба перескакивают на «Подробный разбор эволюции крокодилов», хотя начиналось всё с каких-то выступлений комиков, в дверь настойчиво стучат. Коля надеется, что стоящий там человек уйдёт, потому что он только-только нашёл удобное положение для лежания. Однако стук повторяется и приходится с тоской подняться с места и открыть дверь. Стоит там Саша, помятый, полусонный и недовольный. Ну вряд ли кому-то было бы лучше в его ситуации. Коля всё же не сдерживает смешка от его растрёпанного вида. Саша же говорит о том, что они втроём идут на завтрак и Коле желательно тоже пойти с ними и поесть, потому что уже совсем скоро начинаются выступления. Одевшись в первое, что попалось под руку, Коля спускается в ресторан, находя взглядом ребят и садится рядом с ними. У всех видок не лучший, даже у Фёдора, мешки под глазами которого с каждым днём всё темнее и темнее. Один только Шибусава, вальяжной походкой идущий к ним, выглядит как всегда с иголочки. У Коли дёргается глаз, впрочем как и у Вани, по непонятным причинам. Более понятно становится, когда Шибусава открывает рот. — Вчера прошло хуже некуда, — закатывает он глаза, а вместе с ним и все остальные. Один лишь Фёдор не обращает внимание и пустым взглядом сверлит н-ную по счёту кружку кофе за сегодняшнее утро. Коля тоже старается не вникать в суть, чтобы в этот раз суметь сдержаться, потому что его попросили об этом самые близкие — Федя и Сигма, уж их то подвести он не может. — Сегодня постарайтесь хотя бы немного, это ведь не так сложно, правда? — А это разве не странно, что член жюри с нами за одним столиком? — спрашивает вдруг Пушкин, и Коля готов его позже благодарить до самой смерти, видя как на секунду Шибусава даже теряется. — Ну мы типа… участники и с тобой говорить не должны. Тебе точно можно сидеть здесь? — И правда, — прыснув от смеха, произносит Фёдор. — Шибусава, тебе действительно не стоит подходить к нам во время конкурса, мы же уже это обсуждали, не помнишь? Коле кажется, что Фёдор последний, кто должен был вмешаться в этот разговор, тем не менее, ему безумно нравится, как лицо Шибусавы окрашивается гневом, который он спешит скрыть. Вновь собранный, он соглашается с натянутой улыбкой и уходит, что-то перед этим шепнув Фёдору, из-за чего тот закатывает глаза. — Команда мы, конечно, сплочённая, — саркастически комментирует Ваня и все на него оборачиваются. Больше никто насчёт Шибусавы и его спонтанного появления ничего не говорит. Вместо этого Фёдор начинает говорить о том, что выступление делится на два дня. То есть, часть песен они исполняют сегодня, часть завтра. Непонятно, в чём смысл такого деления, но видимо организаторам виднее, да и никто не может с ними спорить. Обсудив, как именно они поделят песни, все приходят к соглашению и остаётся лишь дождаться своего часа. После этого они ещё немного сидят за столом. Коле есть не хочется, в отличии от вчерашнего дня, когда это было лишь представление самих себя и единственной сложностью была лишь английская речь, сегодня день гораздо важнее. Им придётся соревноваться и ещё и победить всех остальных, а они все здесь лучшие в своей стране, согласно отбору. — Перестань дёргать ногой, — просит Фёдор, когда замечает, что стол начинает трястись. Замечает он это когда видит, что тарелки чуть ли не взлетают. Коле хочется ответить, чтобы он отстал, потому что у самого скоро тремор рук начнётся и это заметно. Тем не менее он пытается успокоиться. — Да не переживай ты так, — с улыбкой говорит Саша, которому на весь конкурс всё равно. Как вчера сказал Коля, они здесь потому что это прикольно поехать в Испанию на каникулах. Коле тоже вчера было прикольно, сегодня уже его подбивает азарт выиграть и пройти в финал. — Давно операторы появились? — спрашивает вдруг Ваня, оглядываясь. Все остальные тоже стали осматриваться вокруг. И правда, по всему ресторану теперь шастают люди с камерами и кучей оборудования. Некоторые гости отеля презрительно смотрят на них, потому что такое количество сотрудников и аппаратуры, очевидно, мешает им наслаждаться утренней трапезой. А те, кто участвует в конкурсе, так и замирают, стоит всей этой толпе приблизиться к ним. — Мы давали соглашение на съёмку, — напоминает Фёдор, хотя ему это тоже не нравится. Он в курсе, что в какой-то момент конкурс Одарённых начинает походить больше на реалити-шоу, но всё же в первое время это обескураживает. — Но я думал, что снимать будут только выступления. — Интересно, в какой момент музыкальная программа переключится на то, как мы едим, — смеётся Коля, которому абсолютно безразлично, снимают или нет. Он знает, что оцениваться будут лишь их музыкальные навыки, а всё остальное посредственно. Естественно, есть всякие номинации за наибольшую зрительскую симпатию, но когда здесь столько людей, вряд ли именно они смогут её завоевать. И всё же обилие камер заставляет Фёдора, Ваню и Сашу напрячься, поэтому Коля вместе с ними выходит из ресторана. Их останавливает один из координаторов конкурса, предупреждает о том, что у них захотят взять ещё одно интервью, у каждого по отдельности и после двух выступлений. То есть завтра вечером. Никто не отказывается, лишь Фёдор пытается договориться о том, чтобы их не снимали во время еды. Координатор сам удивляется подобному, когда узнаёт, что там вообще снимали, поэтому торопиться уйти разбираться. Теперь остаётся лишь ждать выступления. Каждая минута проходит мучительно медленно, Коля не знает чем себя занять. Он заваливается в номер к Фёдору, который о чём-то чертовски долго говорит по телефону на балконе, куря уже третью сигарету. Кажется, что-то не то. Коля порывается спросить, но Фёдор уже заходит обратно в комнату и падает на кровать, ничего не говоря. — С кем говорил? — интересуется Коля, ложась рядом и смотря в потолок. Интересно, сколько здесь трещин. — С отцом, — отвечает Фёдор и они оба замолкают. Коля, к сожалению, своего отца не помнит, Фёдор, к сожалению, своего помнит и хорошо знает. Не сказать, что для них обоих это какая-то запретная тема, потому что оба смирились уже с этим за все годы жизни. Однако бывают трудные моменты, и это один из них. — Узнал, что ты участвуешь в этом? — Мгм, — кивает Фёдор, закрывая глаза рукой. Коля поддерживающе хмыкает. — Не так он думал, я буду проводить лето. — Так это же он тебя в консерваторию отдал, — с нотками удивления спрашивает Коля. — В любом случае, это не то, о чём тебе сегодня надо беспокоиться. Зато завтра после выступления можем сходить и знатно поныть на жизнь, как смотришь? — Как всё пришло к тому, что тебе приходится подбадривать меня? — Ну не всё же тебе вечно быть поддержкой, иногда и тебе может быть хуево. Некоторое время они ещё лежат, смотря в потолок. Там ничего интересного, но Коля так успокаивается и перестаёт волноваться о предстоящем выступлении, а Фёдор погружается в свои глубокие думы. И всё же им пора выходить. Вспоминают они об этом поздновато, поэтому приходится одеваться в спешке и бежать по лестнице. Уже у актового зала они видятся с Сашей и Ваней. Все остальные участники тоже постепенно приходят, вскоре их всех запускают внутрь зала. Все занимают обозначенные для них места, Коля радуется, что им достаются те, что поближе к сцене. Фёдор же спрашивает у одного из координаторов, какие они по счёту в списке, тот отвечает, что третьи. — Бог любит троицу, — комментирует это Коля, получая от Фёдора подзатыльник. — Бог против насилия, что б ты знал. — Зато свалить сможем пораньше, — добавляет Саша с улыбкой, а Ваня закатывает глаза, потому что он вообще-то ценитель и остаться хочет до конца. — Всё, тихо, — шикает на них Фёдор и все замолкают. Координатор подходит как раз в этот момент и просит пройти за кулисы, чтобы настроить инструменты. Коля оглядывается и машет Сигме рукой, заметив его в толпе, после чего уходит вслед остальным, скрываясь из общего поля зрения. Там уже две другие группы, очевидно те, кто выступают первыми и вторыми. Коля поддерживающе улыбается всем им, не получая в ответ ничего, лишь от одного из ребят презрение, но это не так волнует. Страшно. Облажаться не хочется, в голове пустота, а руки будто забывают, как гитару держать в принципе. Коля так и стоит, глядя перед собой и держа в руках музыкальный инструмент, будто впервые его увидел и совершенно не в курсе, что делать. Из прострации его вытаскивает Саша, похлопав по плечу и подбодрив какой-то забавной фразой, которую Коля пропускает мимо ушей. И всё же это помогает собраться. — Всё будет в порядке, чё вы, — говорит им всем Саша, улыбаясь. — Сейчас всем покажем, как звучит настоящая музыка. — Слишком пафосно, — бубнит Ваня, сидящий за своим контрабасом. Коля смеётся и волнение почти полностью сходит на нет. Слышно, как через пару минут выходит первая группа. Их выступление длится не так уж и долго, гораздо больше времени занимает какая-то речь одного из жюри, который вдруг решил высказаться сразу. Коля не разбирает большую часть, потому что слышно плохо, однако улавливает общий смысл. Ребят похвалили, дали какие-то советы по игре и пожелали удачи на завтрашнем выступлении. Группа возвращается сразу на свои места в зале. Выходит и вторая группа, а после наступает и их черёд. Коля глубоко вздыхает и со спокойствием выходит на сцену вместе с остальными. Они быстро занимают свои места, Саша начинает первым играть, после чего подключаются и все остальные постепенно. Это безусловно отличается от репетиций, отличается и от выступлений дома и во всяких мелких конкурсах там. Однако музыка остаётся прежней. Коля в первые же секунды замечает камеры вокруг, их много, да ещё и прожекторы немного сбивают с толку, однако он случайно находит взгляд Сигмы и, о Боже, он улыбается своей привычной поддерживающей улыбкой, так ещё и кивает ему, мол, ты справишься, я за тебя. И это сразу же отзывается разливающимся внутри теплом, необъятным и необъяснимым, зато дающим энергию и силы. Они выкладываются на полную. Коля никогда не слышал, чтобы Фёдор настолько мягко нажимал на клавиши, потому что его типичный стиль игры намного резче. Не слышал и того, чтобы Гончаров когда-либо так идеально следовал общему темпу, ибо он часто грешит опозданиями на несколько незначительных мгновений, однако сегодня даже их нет. К Саше претензий никогда нет, тот просто играет и получает кайф от самого процесса, поэтому и музыка выходит у него соответствующая. Что касательно самого Гоголя, то он тоже делает всё возможное, чтобы жюри лишь услышали первые ноты и уже записали их в финал. Это, разумеется, фантазия и преувеличение, однако так легче. С первыми словами песни Коля отпускает все сомнения полностью. Он забывает, что вокруг люди, что вокруг камеры, что вокруг, чёрт возьми, жюри, решающие их судьбу. Вместо этого он помнит, что есть ребята, есть их музыка и она ему нравится, ужасно нравится. Поэтому только ради этого Коля поёт и играет, перебирает аккорд за аккордом, а в перерыве между куплетами исполняет соло и не совершает ни одной ошибки. Когда всё заканчивается, то окружающий мир возвращается обратно. Коля вновь его видит и замечает, становится даже неловко. И всё же они все улыбаются, им хлопают, а жюри что-то говорят. Говорят какие-то замечания, но их записывает Шибусава, который, вероятно, после передаст их Фёдору. Ну и славно, сейчас мозг совсем не варит, чтобы переводить слова британца. Вернувшись на свои места в зале, Фёдор всех хвалит. Хвалит! Иногда легко забыть, что Достоевский вообще так умеет. И всё же он отпускает Сашу, который так и рвётся уйти, видимо, найдя себе какое-то развлечение вне актового зала, но все остальные остаются. Ваня так и норовит завести с Фёдором какой-то разговор, но тот пресекает все его попытки, специально или нет непонятно, вместо этого вслушиваясь в чужие выступления. Вот оно что, изучает. Оно и ясно, вполне в его духе, думает Коля и поднимает голову, начиная считать количество лампочек на потолке. На сороковой приходится сбиться, потому что на сцену выходят детективы. Коля аж оживает, потому что их музыку вживую он ещё не слышал. Сигма улыбается залу, пододвигая к себе микрофон и располагая поудобнее. Их главный солист ещё совсем юный парнишка, кажется на года два младше Коли, но ведёт он себя достаточно уверенно, а когда начинает петь, то Коля убеждается в том, какой у того хорошо поставленный голос. Однако это не сказать, что важно для него, Гоголю более интересно услышать Сигму, так как по его пению он соскучился. Странно, но это навевает воспоминания и становится так хорошо на душе, так что он ждёт, когда и Сигма станет подпевать. Коля не ошибается, когда думает, что Сигма поёт красиво, потому что так оно и есть и он убеждается в этом ещё раз. Его голос немного тонет в обилии звуков инструментов, перекрывается и голосом Ацуши, однако Коля его слышит. Слышит и думает, что хочет слышать ещё вечность. Когда их выступление оканчивается и часть детективов покидает актовый зал, то Коля, предупредив Фёдора, тоже ускользает и догоняет уже в коридоре Сигму. Тот как раз идёт к кулеру с водой и восстанавливает дыхание, обсуждая что-то с тем парнем, который вечно ошивается около Фёдора. Кажется Дазай, Коля вообще не запоминал его имя. — Шикарно выступили, — говорит Коля, поприветствовав Сигму, который набирает себе воду и протягивает уже полный стакан ему. — Спасибо. — И тебе, — улыбается Сигма. — Вы тоже круто сыграли, мне очень понравилось. — Мы с Ацуши пойдём в номер, — предупреждает Дазай, после чего уходит, утягивая за собой и Ацуши, который в этот раз и сам соглашается, потому что устал. Он на прощание машет Сигме и тот зеркалит его действие. — За мороженым? — предлагает Коля, вспоминая их вчерашний уговор. Сигма согласно кивает и они выходят из отеля. — Тексты песен, их тот пацан писал? — Ацуши, да, — подтверждает Сигма, удержав Колю за руку, когда тот чуть не пошёл по пешеходу, несмотря на горящий красный. — Аккуратней. — Здесь нет машин, — возмущается Гоголь, оглядываясь по сторонам. Почти ни одной, но те несколько, что есть, несутся с бешеной скоростью, так что попасться конкретно им под колёса не хотелось бы. — Тем более, будто ты меня не знаешь, меня никогда не задевала ни одна машина, даже когда мы приезжали в село моей бабушки, а там о таком явлении, как пешеходный переход даже не слышали. Людей там задавить не боятся, так что… — Но тебе же не сложно подождать пару секунд, чтобы загорелся зелёный, — мягко отвечает ему Сигма, и это звучит максимально вежливо и даже с заботой, что Коля как-то теряет всё желание с ним спорить. Исключительный дар! Когда они доходят до кафе, то говорят уже об университетских годах. Коля много говорит о том, как они выступали на разных мероприятиях и даже в барах, а Сигма внимательно слушает и не прерывает. Это кажется правильным. Коля с улыбкой заказывает им мороженое, прекрасно помня, что Сигма любит фисташковое. Сам Сигма же после этого отходит ненадолго, догоняя их официантку и прося добавить в Колино мороженое разноцветную посыпку, прекрасно помня, что он любит её. Оставшееся время проходит за историями, воспоминаниями из детства, шутками. Сигма не помнит, когда смеялся в последний раз так сильно, а Коля не помнит, когда в последний раз кто-то мог слушать его та-ак долго. Кажется, что им обоим не хватало друг друга, однако вслух они ещё не признают.