Lovers Rock

Когда всё знакомство с участниками между собой происходит, начинается уже сам конкурс. Первый день посвящается интервью с жюри, их достаточно много и все они из разных стран. Сигма узнаёт среди них и знакомого японского музыканта, который ещё в Йокогаме приезжал к ним и долго о чём-то разговаривал с Дазаем и Куникидой, наверное, об этом конкурсе. Все участники любительского уровня ждут своей очереди утром, профессионалы вечером. Нужно лишь выйти, представиться и рассказать немного о себе, чтобы было хоть какое-то представление о них у жюри. Сигма не должен нервничать, ведь это не может сильно повлиять на что-либо. Однако он чувствует тревожность как только просыпается. Собравшись за два часа до начала интервью, Сигма смотрит на часы и даже несмотря на чересчур ранний подъём боится опоздать. Его успокаивает Ацуши, когда просыпается через час и приходит поздороваться. Они вместе сидят на балконе номера и пытаются придумать, что им говорить. Они узнают, что у Дазая уже есть заготовленная им же ещё за неделю до полёта речь, только, когда тот просыпается. Ацуши спрашивает, почему Дазай не сказал им, а тот отвечает, что думал, что все и так в курсе, потому что Кёка и Танидзаки об этом знают и давно уже выучили свои части. Как оказывается, Сигма с Ацуши пропустили этот момент по какому-то глупому стечению обстоятельств, поэтому сейчас судорожно пытаются всё запомнить, хотя выходит не очень. Дазай успокаивающе говорит, что будет достаточно лишь понять суть, а сказать можно не обязательно такими же красивыми, но пустыми, фразами то же самое. Фёдор Достоевский зло воплоти. С такой мыслью Коля просыпается, потому что видит Федю в своём номере, который его нагло будит и просит пересказать наизусть их речь. Ничего святого в этом человеке! — Отстань, Федь, умоляю, — вздыхает Коля, кидая в него подушкой, но Фёдор её перехватывает и бросается в ответ. — Помню я всё, уйди. — Повтори один раз и я уйду, — непреклонно отвечает Фёдор, скрещивая на груди руки. Иногда этот человек забывает, что они в первую очередь друзья. Коля вздыхает, говорит ему свою часть речи, которую его заставили выучить ещё во время полёта. И он допускает пару ошибок, но суть остаётся той же. Тем не менее, Фёдору это не нравится и он не доволен. — Федя, прошу, сейчас шесть утра, всё начнётся только в девять, и это при том, что мы в очереди восьмые. Будь человеком, ради Христа. Ещё около десяти минут приходится тратить на бессмысленные препирательства. Коле приходится окончательно проснуться и продолжать кидаться подушками, чтобы Достоевский хоть как-то додумался до того, что в шесть утра мало у кого сразу начинает работать голова. Коля уверен, что этот человек даже спать не ложился, просто бодрствует. После того, как Коля всё же рассказывает всё дословно, Фёдор наконец-то перестаёт быть настолько злым и смягчается. Сложно иногда объяснить его перемены, что настолько резки, что даже Коля моментами теряется, не понимая, а когда этот человек вновь заимел сочувствие. Так и сейчас Фёдор зачем-то включает чайник и садится рядом, с максимально поддерживающим видом. — Вы наконец-то помирились? — спрашивает он, а Коля давится воздухом, потому что этого вопроса он никак не ожидал. Безусловно, Фёдор в курсе об их с Сигмой ссоре, ибо Коля лично рассказывал всё ему, когда они вдвоём устраивали марафоны по барам или сидели на кухне в три часа ночи, болтая о личном. — Выглядишь счастливее, что ли. И даже несмотря на всё, что Коля мог сказать по нетрезвости, у Фёдора каким-то образом сложилось хорошее впечатление о Сигме. Хотя мало у кого оно не сложится, стоит лишь увидеть человека, так и искрящего доброжелательностью. Думая об этом, у Коли сильно щемит в груди. — Наверное помирились, — пожимает он плечами в ответ, — мы много разговаривали вчера, и я кажется снова разозлил Шибусаву, но за это можешь убить меня позже. — Пока Шибусава продолжает с нами работать, у меня нет никаких претензий, — слабо улыбается Фёдор, — но, правда, постарайся больше не конфликтовать. Если так понадобится, то уходи, ты не потеряешь гордость от этого. — Ты прав, — кивает согласно Коля. — Стой, а ты вчера где пропадал? Ушёл с каким-то парнем прямо с ужина, быть такого не может, чтобы ты настолько разобщался с человеком за пару минут. — Это один из детективов, — прямо отвечает Фёдор, хотя Коля и так это знает. Знает, потому что тот парень часто фигурирует в сторис у Сигмы, но это уже не так важно. — Он басист, но умеет играть на фортепиано. Я не поверил, но он настоял и мы ушли в актовый зал за пианино, чтобы убедиться в его навыках. Он правда играет достойно. — Ещё скажи, что вы играли в четыре руки, — устало протягивает Коля, а Фёдор только закатывает глаза. — Серьёзно, играли? — Суть не в этом, — проигнорировав чужой вопрос, говорит Фёдор, скрестив на груди руки. Коля же отходит к вскипевшему чайнику, чтобы налить кипяток по двум чашкам. — Мы поговорили и теперь у нас есть чёткий план, как избавиться от всех конкурентов. — Иногда я боюсь представить, что было бы, увлекайся ты не музыкой, а… не знаю, политикой? — со смехом признаётся Коля, возвращаясь обратно на кровать и протягивая одну чашку Феде. — Тебе не кажется, что ты чересчур серьёзно ко всему относишься? Со всеми этими повторениями речей, стратегиями. Это же просто конкурс, мы участвуем, потому что это круто поехать в Испанию по окончанию предпоследнего курса. — Время слишком ценный ресурс, чтобы тратить его только на развлечение. Но вам в этом плане делать ничего не нужно, всё и так будет идти, как должно. Главное лишь не лажать, но с этим ты думаю справишься. Немного поговорив ещё, Коля уговаривает пойти на завтрак. Приходится потратить ещё двадцать минут на подъём Пушкина с Гончаровым, хотя тех Фёдор так же проверял на знание своей речи, но видимо уснули, как только демон исчез из их комнат. Вчетвером они спускаются в ресторан, где сидят уже большинство участников, потому что так же рано встали. Коля взглядом находит Сигму и весело машет ему рукой, тот улыбается и повторяет жест. Становится как-то тепло на душе, отчего Коля сетует на солнечный свет и что всё хорошее настроение из-за этого. Вскоре вся толпа музыкантов уходит к актовому залу, ожидая своей очереди в коридоре. Фёдор всё это время спокойно читает в телефоне что-то, Коля играет с Сашей в карты, иногда от скуки поддаваясь, а Ваня назойливо пристаёт к Фёдору с какими-то тупыми вопросами, в надежде завязать разговор. Сигма общается с детективами, сидя в другом конце коридора, но бросает редкие взгляды в сторону Коли, улыбаясь ему, даже несмотря на то, что тот увлечён игрой. Когда их зовут на интервью спустя долгий и достаточно скучный час, Коля не нервничает, наоборот, ему приходится подбадривать всех остальных, чтобы тоже не переживали, особенно Фёдора, который, казалось бы, должен быть хладнокровнее всех. Однако для него всё это значит слишком много, весь конкурс для него больше, чем очередное музыкальное выступление, пускай перед другой публикой. Поэтому Коля улыбается ему, положив руку на плечо, и они наконец заходят в актовый зал. Внутри они были, сейчас появился лишь очень длинный стол для жюри, каждый из которых представитель своей страны. Коля замечает пустой взгляд Шибусавы, который теперь точно игнорирует его, ну и славненько, не хватало, чтобы японский чёрт ещё и завалил их. Хотя один лишь Бог знает, как они с Фёдором и на что договорились, раз Шибусава все эти года остаётся с ними. И сейчас он кажется с ними. Это даёт ещё немного уверенности. — Добрый день, — с улыбкой здоровается Фёдор на английском с сильным акцентом. Коля слабо улыбается этому, потому что он и забыл об этой детали. Ваня с Сашей стоят рядом, перешёптываясь о чём-то, из-за чего Коле приходится незаметно пнуть одного из них в ногу, чтобы те наконец замолкли. Приветствуют они жюри тоже, каждый говорит то, что должен был, так что проходит интервью отлично, до того момента, когда начинаются вопросы, потому что из всех четверых лингвисты так себе и на этом они дружно сыплются. Коля понимает больше остальных, поэтому переводит или сам отвечает. Единственный плюс того, что он изучал английский, а не французский в школе, как другие трое. Ответив на последний вопрос, они прощаются и выходят из актового зала, шумно выдохнув. С лиц наконец спадают натянутые улыбки и Фёдор добавляет, что у него устали щёки от этого. Коля усмехается и предлагает в честь окончания самой стрессовой части дня сходить за мороженым, никто не против, поэтому, захватив из номеров кошельки, они выходят из отеля, ища глазами кафе или киоск. Фёдор всё это время идёт с каменным выражением лица, то ли действительно устав улыбаться на протяжении долгих двадцати минут, то ли просто по своей натуре он должен быть таким хотя бы несколько часов в день. Выполняет дневную норму. Коля пытается его ободрить, говоря о том, как хорошо они всё сказали на интервью и что даже Шибусава воздержался от язвительных и каверзных вопросов в этот раз, хотя он мог. Когда они возвращаются в отель с мороженым в руках, то Фёдор уже не такой хмурый. Всему виной Саша Пушкин, врезавшийся в столб, потому что слишком яро спорил с Ваней, что смотрел только на него, не обращая внимания на дорогу. Коля расхохотался так громко, что обернулось несколько человек, и даже Фёдор посмеялся. — Так странно смотреть, как ты улыбаешься, не пойми неправильно, — честно говорит Коля, когда они уже вдвоём идут в номер, потому что надо взять гитару, а идти в одиночку он отказался. Фёдор фыркает и закатывает глаза, что для него типично. — Если это сделает тебя несчастным, то буду улыбаться весь день, — язвительно отвечает Фёдор, а Коля лишь усмехается и лезет в карман за ключом. — Сил не хватит, ты едва-едва продержался на интервью, — пожимает он плечами, открывая дверь и исчезая за ней, дабы ему не успели ответить. Схватив гитару и закинув чехол с ней на плечо, Коля вылетает из номера и они с Фёдором возвращаются в фойе к Саше с Ваней, которые в очередной раз играют в карты, и как им ещё не надоело? Вчетвером они идут искать оборудованную на время комнату для репетиций, у каждой группы в отеле есть своя, потому что иначе в актовый зал выстраивалась каждый раз длинная очередь, так ещё и мало как можно воспользоваться подслушиванием музыки конкурентов. Поэтому всем участникам выделили свои комнаты для репетиций, вместе с подходящими инструментами. — За счёт чего конкурс Одарённых столько зарабатывает? — интересуется Саша, осматривая Ямаху. Такая стоит недешёво, особенно эта модель, потому что даже Достоевский ей удивился, как увидел. — Не в курсе, — отмахивается Коля, больше заботясь о настройке гитары. Фёдор тоже осматривает пианино, переключая режимы, а Ваня лишь мечтательно смотрит в окно, непонятно о чём думая. Ну, творческая душа, ему видней, думает Коля и больше о Гончарове не думает. — Они так много тратят на оборудование и всё в целом, — чешет затылок Пушкин, садясь за барабанную установку и принимаясь настраивать. — На инструменты, жильё, билеты. Это пиздец как дорого, но они всё равно тратят и проводят конкурс каждый год. — Находятся таланты, — отвечает ему Фёдор, всё ещё сверля взглядом дорогое пианино. — У организаторов множество партнёров, которые предлагают победителям или другим участникам контракты. И эти партнёры, и участники, которым эти контракты предложили и они согласились, должны выплачивать определённый процент организаторам. — И откуда ты всё знаешь, — задумчиво протягивает Пушкин, громко стукнув по тарелке. — Мы документ подписывали вначале какой-то, — вспоминает Коля, — там было что-то про проценты Одарённым, достаточно высоко берут. — Ещё и просмотры в интернете, по телевидению, прочее, доход у них не малый, могут себе позволить такие траты на нас, — включается в разговор Ваня, садясь за контрабас. — Поболтали и хватит, теперь репетируем, — звонко хлопнув в ладоши, говорит Фёдор с обманчиво мягкой улыбкой. Коля стремится поскорее начать играть, лишь бы снова не пробудить древнее зло, которое точно появится, если они не начнут прямо сейчас. — Начинаем с первой песни, будет разминочной, потом следуем порядку, который я составил и отправил позавчера в группу. Вопросы? — Никаких, — хором отвечают все трое. Саша начинает играть, после подключаются и все остальные. Играть всегда классно. Есть что-то такое в музыке, неуловимое, понятное только самим музыкантам. Наверное поэтому это и называется искусством, это что-то необъяснимо прекрасное, и Коле нравится думать о музыке именно в таком ключе. Особенно об их музыке, большую часть которой написал он. Ну и Фёдор конечно. Никто кроме них двоих не знает, но одна из лучших их песен, что чаще всех прочих в баре близ университета просят сыграть, написана в три часа ночи с помощью бутылки коньяка, долгих разговоров и горящих дедлайнов. Коля до сих пор не понимает, как они умудрились пьяные в стельку написать что-то, а на утро разобрать всё и сложить в цельный текст. Ещё больше он удивляется так хорошо сложившимся нотам, которые тоже были накаляканы на том ободранном листочке, что подозрительно напоминает клочок туалетной бумаги. Правду говорят, талант не пропьёшь. Но подробности того вечера до сих пор являются пробелом в памяти, поэтому Коля убеждён, что это птичка напела, а Фёдор, что ангел нашептал. Хотя какой ангел придёт к пьяным как черти двум студентам, мало кто знает. Видимо очень сострадательный. Слышно, как в соседних комнатах тоже начинают репетировать. Коле всё равно, он слышит лишь ритм, задающийся Пушкиным, слабее слышит и пианино, контрабас, а руки сами перебирают аккорды, меняют когда нужно бой, потому что это уже настолько механически освоенная часть. Ближе к обеду они делают первый перерыв. Фёдор уходит покурить, с ним увязывается и Ваня. Саша же по дороге в ресторан что-то про новую стратегию в шахматах, страсть к которым привилась им всем от Достоевского, хотя Коля всё ещё из всех возможных вариаций любит лишь быстрые шахматы, когда главное успеть походить раньше чем закончится время на таймере и можно не думать так сильно. А вот Пушкину с Достоевским ужасно нравится чуть ли не часами зависать над доской и продумывать всё наперёд. В ресторане снова все знакомые, которые теперь настоящие соперники. Коля глазами ищет Сигму, а когда находит, то говорит Саше, что пообедает с ним, а тот и не против, потому что ему понравилась какая-то девушка и он уже готов пойти к ней испытывать стратегии флирта, что вычитал вчера перед сном на мужском форуме. — Привет, — с улыбкой здоровается Коля, садясь рядом с Сигмой на свободный стул. — Как интервью? — Привет, да нормально, но я забыл свой текст на середине, пришлось импровизировать, — с тёплой улыбкой отвечает Сигма. Они немного говорят о сегодняшнем этапе, обсуждают как долго пришлось ждать, как сложно было разбирать речь одной женщины из Индии, что сидела среди жюри и говорила не совсем внятно. Коля добавляет, что сущим кошмаром был британец, который разговаривал ещё хуже. Отвлекаются они только когда к столику подходят другие детективы, Коля здоровается со всеми, а затем собирается уже уйти искать Сашу, чтобы продолжить трапезу с ним, но Сигма его останавливает, рефлекторно схватив за запястье и удержав. Коля не знает, как это виделось остальным, но для него они смотрят друг на друга вечность, Сигма всё это время продолжает держать его за руку и смотреть прямо в глаза, не говоря ничего. Лишь тихое «Не уходи» повисает в воздухе и кажется, что урони кто-то булавку, это будет прекрасно слышно. — Прости, — неловко улыбается Сигма, отпуская гоголевскую руку, а тот мотает головой и садится обратно на стул. — Странно вышло. — Согласен, — нервно усмехается Коля, боясь теперь посмотреть на выражения лиц остальных детективов, что тактично молчат, но всё ещё стоят рядом. — Ацуши, я считаю, что ты взял слишком мало еды, — вдруг говорит Дазай, указывая на чужую тарелку. Ацуши непонимающе смотрит на него, потому что он уже второй день берёт одно и то же, боясь попробовать что-то неизвестное, но раньше подобных слов не слышал. — Чего? — спрашивает он, а Дазай закатывает глаза. — Да-да, у тебя совсем мало еды в тарелке, пойдём покажу, где есть рис с морепродуктами, ты обязательно должен попробовать, это испанское национальное блюдо! — чудом поняв, подхватывает Танидзаки, хватая Ацуши под локоть и собираясь уже уводить. — Паэлья! — радостно восклицает Кенджи. — Совсем забыл взять и себе, пойдём, возьмём. Ацуши всё ещё смотрит на остальных с неприкрытым удивлением, ровно как и Коля на всё развернувшееся перед ним представление, не замечая, как Сигма заметно краснеет от происходящего и громко хлопает себя по лбу ладонью. — Пошли, — кратко говорит Кёка и тянет Ацуши за рукав рубашки в сторону шведского стола. Смотря уходящим им вслед, Сигма чувствует, что хочет провалиться под землю, но Коля вдруг начинает хохотать, даже хватаясь за живот от сильного смеха, и Сигма тоже начинает смеяться. Это так нелепо и комично. — У тебя такие понимающие друзья, — сквозь смех, говорит Коля, всё ещё высматривая всех их в толпе остальных посетителей ресторана. Сигма утирает выступившие от смеха слёзы, молясь, что не размажется подводка. — Это так глупо вышло, — признаёт он, а Коля только ещё шире улыбается, так подбадривающе, мол, ничего страшного, это же хорошо. Некоторое время они сидят вдвоём и снова не понимают, о чём можно поговорить. Кажется, что вчера они обсудили всё что можно, но есть ещё очень и очень большое количество незатронутых тем, которые пока что просто не всплывают в памяти. Они всплывут, но где-то перед сном, вместе с мыслью «А что же я раньше не додумался!», но будут забыты уже к утру. — Мы поели мороженое недавно, — вдруг говорит Коля, не зная, что ещё можно рассказать. — Здесь недалеко есть кафе, как же оно называлось то, ну короче между таким высоким розовым коттеджем и супермаркетом, там обалденное мороженое. Тебе стоит как-нибудь туда сходить. — Не совсем разбираюсь в местности, скорее всего заблужусь, — отвечает Сигма, а Коля сперва не улавливает в этом никакого намёка. — Да ладно, недалеко же, буквально повернуть за угол и пройти два… Стой, нет, я придумал! Сходим завтра вместе? По окончанию первых выступлений. Коля не замечает, как Сигма краснеет в очередной раз, потому что его привлекает больше цепочка на его шее, которая очень похожа на ту, что он сам подарил перед отъездом Сигмы в Японию, ещё до их ссоры. — Да-а, было бы неплохо сходить куда-нибудь развеется потом, — с улыбкой и растущей с внутри неловкостью говорит Сигма, пытаясь максимально игнорировать прикованный к его шее чужой взгляд. Через несколько минут всё же они спокойно начинают общаться, без присущей и надоевшей уже скованности. Коля рассказывает о том, как его разбудили в шесть утра, а Сигма слушает и посмеивается моментами, говоря, что ему иногда полезно проводить такие проверки. Коля наигранно обижается, но обходится лишь театральным закатыванием глаз. — Как думаешь, они теперь друзья? — спрашивает Ацуши Дазая, смотря на Колю с Сигмой издалека. Кенджи и Танидзаки куда-то убежали вместе с Кёкой, которая сказала про шоколадный пудинг в другом конце ресторана. Дазай же пожимает плечами и улыбается. — Скорее всего, — говорит он. — Смотри, как улыбаются.