Ее белая рубашка

      И, казалось, что все почти хорошо уже четвертый год. Никаких непредвиденных обстоятельств, кроме...Эрена. Но как бы то ни было, Мию это не так уж сильно волновало. Ее вообще ничего больше не волновало. Чувства как-то сильно притупились и все еще не посещали ее на продолжительый период. Она ощущала что-то общее, но не было того глубокого оттенка этих ощущений. Она могла сказать, что чувствует себя хорошо, не очень или обычно, но она точно не чувствовала те яркие краски эмоций. Все словно...слилось в одно. Ее радовало только то, что с Жаном она все еще была счастлива. Наверное, он был единственным, кто вызывал у нее тепло на душе, хотя раньше это было привелегией большего количества моментов. Чтож...может, так будет легче служить? Никто еще не отменял существования марлийцев и могло случиться все, еще и в любой момент. Ну, а пока...наверное, стоит наслаждаться относительно мирным временем. И да...Ривз окончательно бросила работу. Как только контракт с Кио закончился, и он стал на пару с Джимом шантажировать Мию, она бросила все, наплевав на то, что они имеют много способов испортить ей жизнь. Ей, опять же, было все равно на все это. В конце концов, сдай они ее за нелегальной торговлей, сдали бы и себя, а капрал вообще вряд ли стал бы слушать это. Максимум, что с ней бы было—Леви бы заставил ее драить весь корпус, но лишаться бойца из своего элитного отряда из-за этого он бы не стал. Все равно, эти бойцы были для него гораздо большим, чем просто рядовыми. А вот с зависимостью Мия так и не покончила. Наверное, делай она это так же часто, как раньше, была бы уже слабоумной или вовсе мертвой, но она значительно сократила как дозу, так и периодичность, но все-таки, когда случалось что-то слишком тревожное для ее почти нечувствующего мозга, она срывалась. Это происходило не часто, раз в месяц, максимум в три недели. А вот Жан пытался бросить всего один раз, но не прошло и трех дней, как он снова взялся за старое, а после этого больше не пытался. Неизменно девушка посещала старый родительский дом. Никогда не убирала этот толстый слой пыли, ничего там не трогала. Заходила, смотрела на комнату отца и беззвучно плакала. Не столько от эмоций, учитывая ее прежнее неумение их ощущать, сколько от мыслей о чем-то совсем тяжелом. У нее на душе камнем лежала...вина, наверное. Может, она сожалела о том, что не успела попрощаться с ним. Кто знает...но входить туда все еще было для нее испытанием, которое она каждый раз проходила, но уже скоро быстро выходила на улицу, садясь около той бочки, где сожгла уйму денег...       Ривз опять сидела на улице с ранья, взяв это в привычку. Сон она так и не наладила, так что с утра выходила на свежий воздух с чаем покрепче, дабы освежиться и не ходить совсем уж сонной. Ей, наверное, просто нравилось, что с утра ее никто не тревожил. Хотя иногда к ней выходил Жан, будто чувствуя и тоже просыпаясь. —Опять ты не спишь...—пробормотал он, подходя к ней сзади и глядя на встающее солнце.       Кирштайн сел рядом и приобнял ее, целуя в висок. —Не замерзла? Холодная вся —Да нет, вроде —Я тебя так люблю все-таки—прошептал он как-то грустно. —Я тебя тоже...извини —Перестань уже извиняться —Мне просто стыдно...если это подобие стыда можно так назвать. Я тебя правда люблю, но это все так притупленно, прости —Милая, ты не виновата в этом. Ты так говоришь, будто ты специально решила не чувствовать. Я все понимаю, нам просто нужно пережить этот период —Жан, этот период длится уже четвертый год, ничего не изменится—грустно вздохнула Мия. —Но были ведь просветы, когда все вставало на свои места. Значит есть шанс —Эти просветы длились не больше месяца. Прости. Я правда тебя люблю, и ты вообще единственный, кто повзоляет мне чувстовать хотя бы что-то, я бы хотела гореть этим всем, как раньше, но почему-то не могу. Я постараюсь все исправить, но...извини —Все, хватит, слишком много извинений ни за что. Я рад, что ты рядом, и плевал я на все эти несущественные проблемы. Все наладится, обещаю       Мия лишь тяжело вздохнула и, вдруг всполошившись, поднялась. Она пару секунд подумала, посчитала что-то и, чмокнув Жана в нос, пошла к лошадям. —Мия! Ты куда?       Она остановилась и молчала, не зная, стоит ли ему говорить. Хотя...чего терять? Самое важное уже утеряно, хоть всю подноготную выкладывай, все равно будет плевать. —Я...хотела домой съездить —Мг? Зачем?       Ривз лишь пожала плечами и, выводя лошадь из стойла, стала неторопливо гладить ее по шее. —Можно мне..? —Да, но не думаю, что тебе понравится       Девушка, не дожидаясь его, запрыгнула на лошадь и покинула территорию корпуса...       Мия с тяжелым камнем на душе отперла дверь и, зайдя внутрь, проглотила все воспоминания. Она лишь чуть заглянула в комнату и ей тут же стало слишком жарко и тесно. И, наверное, она бы попыталась покинуть дом, если бы не холодная рука на плече. —Это...его комната?—внимательно изучая каждую деталь, пробормотал Жан. —Да... —Зайдем?       Ривз не могла ответить. Ей хотелось снова побывать там, но это было так тяжело. Но когда, если не сейчас и не с ним? Он, будто почувствовав ее настрой, взял ее за руку и совсем ненавязчиво завел в комнату. Сердце уже выпрвыгивало из груди, а руки тряслись. —Может, тебе стоит отпустить? Я могу помочь тебе привести дом в порядок, чтобы тут не осталось каких-то...плохих воспоминаний для тебя —Я...не знаю       Кирштайн обнял ее, все вглядываясь и стараясь заприметить что-то запоминающееся или важное. Все рисунки в рамках перевернуты, мебель будто ни разу не использовалась, а все что выдавало ее возраст—пыль и мелкие потертости, которые так сразу и не увидеть. Окна зашторены, в комнате некоторый мрак —Милая, давай изменим твое представление об этом месте...я не хочу, чтобы тебе было тяжело. Я вложу все силы, чтобы сделать этот дом комфортным для тебя, ты только дай мне знать, если готова к этому. Иначе он так и останется кошмарным       Ривз глубоко задумалась и, оглядевшись, засомневалась. Стоит ли дорожить плохими воспоминаниями? Вряд ли. Он решил облегчить ее жизнь своим уходом, так что вряд ли он хотел, чтобы ей было плохо даже от места. —А знаешь...давай прямо сейчас, мне все надоело       Кирштайн радостно улыбнулся и тут же открыл все шторы с окнами, впуская в дом кислород. —Ты не будешь потом жалеть? —Хочу забыть о том, что было в этом доме. Ничего хорошего тут никогда не происходило, о чем мне жалеть?       Парень кивнул и, собрав все покрывала, ушел вытряхивать их на улицу...       Девушка, умотавшись всей этой уборкой, упала в кресло и стала заинтересованно рассматривать рисунки, которые сама ранее хотела поскорее выбросить. Детские каракули, в которых все-таки была задумка. Она, как сейчас помнила, мать на эти рисунки только безразлично кивала, а позже Мия находила их в мусорке. Отцу она даже не показывала после того, как он, будучи в плохом настроении, просто порвал один. Это было обидно, но суть была скорее в том, что когда Ривз уехала служить, отец собрал все оставшиеся рисунки, купил на последние копейки рамки и поставил все на единственную тумбу в доме. Это был, наверное, самый странный поступок в его жизни, особенно учитывая, что он потом не ел два дня.       Мия поднялась с кресла, открыла тумбу и стала убирать оттуда все вещи. Этот блокнот с записями, два шприца, та самая полупустая баночка гипертонического раствора и пара блистеров разных таблеток. Девушка взяла в руки блокнот, открыла, глянула на текст и тут же закрыла, тяжело вздыхая. Она покрутила в руке баночку раствора, прочитала состав и, ничего не поняв, выложила ее. Ривз наконец смогла оторваться от рассматривая всех вещей и, скинув их в один пакет, взяла спички, выходя на улицу.       Жан стоял около бочки и снова курил, глядя на муравьев под ногами. Он отвлекся, только когда Ривз громко скинула в бочку пакет и, накидав туда бумаги с щепками, подожгла все это добро. —Мг? Че это? —Да там...некоторые вещи отца. Не уверена, конечно, что все успеет догореть, но я хотя бы избавлюсь от них       Мия тяжело выдохнула и поджала губы, стараясь не заплакать. Она была виновата в его смерти, а теперь сжигает его личные вещи, пытаясь отпустить...правильно ли это? Она позволила ему умереть, так почему сейчас так легко расстается с ним? Разве это то, чего он заслуживает? Да она даже с ним не попрощалась, пришла к нему на могилу всего два раза...разве правильно тогда отпускать его? Она этого не заслужила. Именно Мия виновата в этом, так что это будет просто неуважительно забыть про его смерть, как про страшный сон...она не мучалась со своей виной так, как мучался отец, медленно погибая.       Девушка навзрыд заплакала, панически вытирая слезы и стараясь остановит этот поток мыслей, убивающий ее. —Милая...ты чего? Сука, сука, сука...—тараторил Жан, паникуя не меньше. —Это все из-за меня...—повторяла она из раза в раз, заливаясь слезами.       Кирштайн застыл и только оглядывал ее, ничего не понимая. Он был уверен, что Мия больше не винит себя во всем, ведь она давно перестала говорить об этом и упоминать про все эти смерти. —Он не должен был умереть...я должна была умереть...       Взгляд его стал теперь совсем непонятным. Смесь сожаления, гнева и чего-то совсем далекого. —Прекрати говорить такое...прости уже себя, ты не причастна ко всему этому—обняв его, прошептал парень. —Как простить...себя, если я допустила его смерть? Я его убила! Если бы я...работала больше... —Мия! Ты простой человек, ты не могла работать и служить все время! Ты не виновата! Он сам решился на смерть, сам себя убил —Он убил себя из-за меня...если бы я только бросила службу и осталась с ним, то он был бы жив!—захлебываясь в слезах, бормотала она. —Хватит! Прости себя, хотя бы потому что я давно простил тебя за все! Да никто не думает, что ты виновата! Если бы он мог тебе сказать, то подтвердил бы тебе, что ты ни при чем! Все это только в твоей голове, ты никак не способствовала его смерти. Ты наоборот продлила его жизнь своими стараниями, перестань говорить такие вещи!—сорвался он снова, крепко сжимая ее руки.       Она больше не хотела возражать ему. Опустила глаза в пол, резко перестала рыдать и все, что выдавало ее—подрагивающие брови. —Извини...—пробормотал он, гладя ее по голове—Ты просто иногда говоришь ужасно глупые вещи...       Мия отстранилась от него и молча встала рядом, глядя на горизонт. Около получаса она стояла почти неподвижно. В голове снова все путалось, эмоции, кажется, опять погасли. Плакала ли она из-за эмоций или из-за своих мыслей? Неважно. Все хорошо. Все будет хорошо. Он обещал.       Жан приобнял ее за плечо и выпустил клуб дыма, думая о чем-то. Она теперь вела себя так, будто не было этой истерики. Точнее она вела себя как обычно, почти безэмоционально. Наверное, ей просто нужно было выпустить все свои мысли. —Мы теперь и корпус драить будем—вздохнул он, кидая сигарету в огонь. —Да не...успеем, если сейчас выедем —Мы же не поедем сейчас —Конечно, не поедем       Кирштайн, заметив ее наладившееся настроение, усмехнулся и сел на земь, утягивая за собой Мию. Она, упав, повалила на себя парня и невсерьез взяла в захват, грустно улыбаясь. —Кто еще потом тиран...ай, волосы!—вскрикнул Жан, перекатываясь на живот. —Ну иди сюда, поцелую—усмехнулась она.       Парень довольно придвинулся ближе, когда девушка стала тихонько гладить его по голове. —У собачки боли, у кошечки боли, у Жана не боли. Все? —Да       Жан устроился поудобнее на ней и, казалось, вот-вот заснул бы. Мия, лишь продолжая перебирать его волосы, смотрела на кроны деревьев и думала только о том, как же ей повезло. Все становилось так хорошо, когда он был рядом. Он был причиной ее спокойной жизни. Он был для нее единственным и самым-самым. Он был тем самым...