✁ - - - - - - - - - - -
Выписка из личного дела пациента №11231/D-50-59
Девиации: Повышенная тревожность, компульсивные поступки, чрезмерная педантичность, хроническая бессонница.
Раздражитель: Нарушение целостности бытового пространства
Уровень социальной адаптации: Ниже среднего
Уровень опасности: Средний
- - - - - - - - - - - - -
Было бы очень странно начать прения, даже не войдя в Центр реабилитации волшебников — Вайзехёллен, находящийся в кантоне Валé на юго-западе Швейцарии. Огромная табличка над входом с надписью: «Sois honnêt avec toi-même» раздражала, лишний раз напоминая о том, что здесь говорят в основном на французском языке. От обилия напыщенной благодетели Малфой закатил глаза. Если говорить откровенно, то он вовсе не понимал, какого чёрта они здесь делают. — Нам это принесёт намного больше проблем, чем ему, — цокнул Теодор, нетерпеливо передёрнув плечами. — Пошли уже, а то наш молчаливый друг, — он кивнул в сторону Грегори, — позеленел ещё минут пятнадцать назад. — Я не против, если он здесь что-нибудь заблюёт вместо приветствия, — одобрительно поджал губы Драко. — Более унылой эта картина точно не станет. С тех пор, как война закончилась, прошёл уже почти год, а жизнь так и не обрела привычные краски. Численность населения магической Британии сократилась почти вдвое, а потому все Пожиратели смерти, поступки которых Визенгамот счёл неоднозначно отвратительными, были направлены на исправительные общественно-полезные работы и лишены палочек до полного восстановления в правах. Однако далеко не всем нравился такой убогий шанс начать новую жизнь. Бесконечное осуждение со стороны праведников и насмешки от непогрешимых ровесников вгоняли неокрепшую психику в ещё больший стресс. Более того, вместо добропорядочных и осознанных граждан Министерство Магии получило целый пласт озлобленных асоциальных волшебников, которые не способны мирно сосуществовать в обществе. Общий уровень гражданской ответственности снизился до критической отметки, а защитить провинившихся от нападок и издевательств у государства просто не хватало ресурсов. И единственным разумным выходом, который подобрало новое правление, была принудительная терапия. Подобная мера предполагала снижение напряжения в обществе и наставление недопреступников на путь истинный. Ситуация была следующей: Азкабан пустовал, а демография, вставшая на колени, не могла увеличиваться благодаря нездоровым личностям с отрицательными девиантными отклонениями. Поэтому спустя пару недель после постановки диагнозов все полуосуждённые были распределены по категориям опасности, а затем отправлены в специализированные заведения, дабы дальше не заполнять улицы своим вредоносным присутствием. Официально эти манипуляции назвали общеоздоровительной программой, под которую попали не только бывшие Пожиратели и последователи Волан-де-Морта, но и многие герои войны. Герой всегда обязан быть героем. От него этого ждут и требуют. Он превозмогает, сражается и побеждает. Он должен стерпеть все трудности и быть примером для подражания. Но этот тезис, видимо, был заложен не во все головы. А потому многие волшебники, именуемые национальной гордостью, откровенно портили имидж своего звания и получили точно такую же принудительную путёвку «в страну ментального здоровья». Этой новости Малфой не был удивлён. Ибо то, что многие из его старых сокурсников идиоты и психопаты, было понятно ещё до того, как война окончилась. Соседствовать с этим легендарным сбродом он уже привык за школьные годы, поэтому ни вечно нудящий очкарик, ни мямлящий рыжий придурок, ни кудрявое грязнокровое недоразумение не вызывали в нём особого прилива чувств. Драко было любопытно, насколько низко пала морализаторская элита страны. Отчего-то ему представлялось, что Мальчик-который-выжил стал Истеричкой-которая-сторчалась. Он, наверняка, уже обрюхатил свою благоверную, которая круглыми сутками тёрла пол в их обветшавшем разваливающемся доме. Веснушчатый увалень где-то спивался благодаря палёному дешёвому пойлу, работая за гроши, и уже успел настрогать как минимум двоих маленьких, сопливых рыжих уродцев со своей безродной высокомерной сучкой. Аристократу приносили какое-то садистское удовольствие подобные размышления. — Ваша комната находится на третьем этаже правого крыла, за картиной балерины, — взявшийся не пойми откуда Снейп протянул ему четыре дневника. — Вашу терапию ведёт мадам Эва Соммер. Кабинет 74. Сбор через час. Угрюмый вид бывшего профессора ничем не отличался со времён обучения в Хогвартсе. Малфоя аж передёрнуло от странного дежавю, когда в его ладонь вложили небольшие кожаные книги. Насколько ему было известно, на данный момент Северус отстранён от преподавания по неизвестным широкой массе причинам. И вряд ли он собирался обсуждать это со своими бывшими учениками — его немногословность осталась прежней. Без каких-либо дальнейших объяснений он развернулся, собираясь уходить. — Может, какие-то слова напутствия? — с сомнением поинтересовался Нотт, приподнимая бровь. — Не облажайтесь, — бросил Снейп, поджав губы, и направился прочь по почти пустому коридору. — Коротко. Ёмко. Легко запомнить, — иронично констатировал Забини, засовывая руки в карманы. — Чем думал Бруствер, когда сделал его куратором? — Это реально единственное, что тебя беспокоит? — склонив голову на бок, саркастично выдавил Драко, глядя на друга. — Я сослан в швейцарскую психушку без возможности вернуться, моё имущество арестовано, а за любой подозрительный кашель меня ожидает камера в Азкабане, — Блейз задумался. — Я ничего не упустил? — Твоя компания состоит из припадочного, немого и придурошного, — внимательно разглядывая текущие по молочно-белому потолку бежевые надписи, протянул Теодор. «"Profitez de chaque instant", — фраза неприятно сдавила виски Малфоя, вынуждая поёжиться. — Они, блять, издеваются…» — Как я мог забыть, — понимающе кивая, согласился Блейз. — Теперь бы разобраться, кто из вас кто. Грегори недовольно ткнул его в плечо, что вызвало у Забини невольную улыбку. Малфой только пренебрежительно фыркнул. Лишнее напоминание о собственной абсолютной несостоятельности раздражало. Прожив почти год в подобном состоянии, аристократ так и не смог привыкнуть к этому факту. Конечно, их не лишили всего, так как закон о неприкосновенности имущества всё ещё действовал, однако сама система ограничений была унизительна. Драко не считал себя ни в чём виноватым: его вынудили обстоятельства и озлобленный лысый мудак, живший под крышей мэнора почти год. Любой бы поступил так же. Осуждающие его волшебники ничем не лучше, а может и хуже. Легко судить, когда не имеешь ни малейшего понятия, каково это — чувствовать постоянный, непрекращающийся страх, без перерыва на обед, выходные и сон. Внутреннее убранство центра казалось Драко таким же скучным как и вид с улицы. На стенах цвета слоновой кости трепетали вечные свечи, помещённые в стеклянные контейнеры. Портреты, оформленные в такой же тёплой и светлой цветовой гамме, занимались искусством: танцами, написанием стихов, скульптурой. Предложения, текущие по потолку, напоминали волны. Сталкиваясь со стыком стены, невзрачные буквы рассыпались в бурлящую пену, наползая на преграду. Немногочисленные волшебники, встречающиеся на пути, выглядели чересчур умиротворённо для этого места. Хотя Малфой не исключал, что большинство чокнутых сейчас на каких-то занятиях по управлению какими-нибудь бредовыми состояниями или принятию себя. Драко передёрнуло от осознания того, что он, вероятнее всего, вскоре будет заниматься такой же лабудой. «Чушь для идиотов», — пренебрежительно отворачиваясь в другую сторону от идущих, подумал Малфой, поправляя ворот рубашки. Он был уверен, что всё под контролем и иначе просто не может быть. Общество стало слишком чувствительным и восприимчивым. С самого детства его разглядывали, как павлина в клетке, нашёптывая что-то на ухо собеседнику. С каждым годом становилось только хуже, но до войны никогда не переходило в открытую неприязнь. Но для семьи аристократов, которые предали свой выбор дважды, иначе быть просто не могло. — Воу… — уставившись на девушку в пачке, взмахнувшую ногой выше головы, выдавил Теодор. — Если бы в Хогвартсе были такие картины, то я бы учился лучше. — Ты бы тогда вообще не учился, — с лёгкой усмешкой протянул Блейз, когда она опустила ногу и лучезарно улыбнулась. — Мадам, вы позволите? Она сделала книксен, грациозно разводя руки в стороны. Дверь распахнулась. Из-за обилия солнечного света зрение на пару мгновений помутилось. Широкое окно, начинающееся чуть ниже пояса, занимало практически всю стену, хоть с улицы и выглядело совершенно иначе. Заметив за стеклом озеро, Малфой сначала усомнился в своей адекватности. — Значит, спереди у них парк, а позади водичка и лес, — улыбнувшись, констатировал Забини. — В принципе, психи неплохо устроились. — Ты уже чувствуешь единство с природой, и тебе хочется об этом поговорить? — бросив сумку на ближайшую кровать, рассмеялся Теодор. — Иди к боггарту, — передразнил его Блейз, проходясь по комнате. — Мне больше нравится думать, что мы в отпуске. «Дизайнер лишён фантазии напрочь, — глядя на классическую минималистичную мебель и синее постельное бельё, Драко склонил голову на бок, цепляя глазами еле заметные скользящие буквы наверху. — Но этот драный потолок…» — Ага, вместе с другими умалишёнными, — спокойно обходя зависшего Гойла, бросил он. — Ты уже начинаешь вписываться. — Не нуди, принцесса, — поморщился Нотт, влезая на подоконник. — Тут только какао, пледа и дождя не хватает… — Поплачешь позже, — проводя пальцем по полке с книгами, фыркнул Забини, высматривая пыль. — Просто потрясающе… — Блять! — Теодор с криком навернулся с окна, рухнув на пол. Кинув на постель три кожаных дневника, которые дал бывший профессор, Малфой поднял взгляд в сторону грохота. На подоконнике стоял поднос с несколькими кружками, небольшой молочник и тарелка с печеньем. А рядом сидело странное пушистое, недоумевающее существо, напоминающее угловатую широкую лису. Драко подошёл ближе, чем вызвал вопросительный взгляд у зверька. — Это что вообще такое? — потирая повреждённый затылок, промычал Нотт с пола. Малфой нерешительно протянул руку к ушастому гостю, но как только пальцы приблизились к шерсти, она рассеялась цветным дымом в месте касания. Существо сразу же отскочило, недовольно кутаясь в цветастую вуаль. С какими-то осуждающими негромкими звуками оно похлопывающими движениями вбивало отделившееся облачко обратно. — Это фамильяр, — поглядывая на суетливую недолису, протянул Драко. — Что-то вроде эльфов, только без плоти. Они принимают вид по собственному желанию. Этот решил стать толстой лисой. Животное встало на задние лапы, поднимая передние вверх. Малфой отклонился назад и поморщился, когда оно угрожающие запищало. Теодор наконец-то поднялся и, усаживаясь на кровать, с подозрением наблюдал самую странную ссору из всех возможных. — Ну, во-первых, начнём с того, что это красная панда, — оторвавшись от полок, уточнил Блейз. — А во-вторых, помни, что в отличие от безропотных домовиков, это всё-таки дух, и спорить с ним — идея так себе. Фамильяр одобрительно кивнул, опускаясь обратно на четыре лапки, а затем показал Малфою передние зубы и растворился. Нотт всё-таки не выдержал и заржал. — То есть я в психушке меньше часа, — медленно проговаривая каждое слово, аристократ ненадолго прислонил пальцы к губам, — а меня уже отчитала жирная лиса? Я всё правильно сейчас понял? — Это не лиса, — сквозь слёзы, выдавил Теодор. — Тебе же сказали. — Ебать! Как это сильно меняет ситуацию, — вскинув руки в разные стороны, иронично выпалил он. — То потолок, то лиса… — А с потолком что не так? — приподнимая голову, Забини вгляделся в надписи. — Ой, смотри на пыль дальше, — отмахнулся Драко, возвращаясь к постели. Он даже не видел смысла распаковывать вещи до тех пор, пока им не скажут, как долго продлится их исправительная ссылка. Всё это напыщенное радушие как-то напрягало, создавая такое неуютное ощущение внутри. Всё вокруг было слишком вылизанным и чистым — неестественно и вычурно. Ещё больше вымораживало то, что раздражала вся эта вакханалия, похоже, только Малфоя, остальные словно не понимали всего кошмара ситуации. Даже Гойл выглядел умиротворённее, чем обычно, хотя по его вечно-каменному лицу было невозможно понять, есть ли там в голове вообще какие-то мысли. С момента пожара в Выручай-комнате Драко не слышал от него ни единого слова. Хотя Забини уверял, что присутствовал при паре изречений Грегори, Малфой слабо в это верил. Спасённый в последний момент из адского пламени, слизеринец точно помутился рассудком и больше напоминал овощ при попытке контакта. Не сказать, что Малфой сильно старался найти с ним точки соприкосновения. Собственные проблемы заботили его куда больше. Люциус по вполне понятным причинам не смог защитить свою жизнь и свободу. Его участь определил поцелуй дементора. К Нарциссе суд был более благосклонен и, в отличии от сына, она за несколько месяцев смогла полностью восстановиться в правах и вернуть себе волшебную палочку. Со стороны она выглядела, как и прежде: сильной, гордой и независимой женщиной. Но Драко слышал, как она рыдает по вечерам за закрытой дверью. Стены мэнора каждую ночь словно высасывали из неё остатки души, разбивая на части уставшее сознание. Мать не отдалялась от сына и пыталась его поддерживать, как могла. Но разве можно изменить то, что годами кипело под кожей? — Спасибо, — донёсся голос Теодора со спины. — Салазар, бл… — сдержав свой порыв, вздрогнул Малфой, когда увидел, как фамильяр отдаёт плед в руки друга. «Как это вообще работает? — он скривился, когда животное посмотрело на него с прищуром, а затем исчезло. — Может, я реально тронулся?» — Мне кажется, неплохо, — отпивая какао из светло-серой кружки, Блейз оценивающим взглядом окинул комнату. — Могло быть намного хуже. — Возьмёмся за руки? — скептично поёжился Драко. — А ты уже готов? — укладываясь на живот, игриво протянул Теодор. — Я уж переживал, что не попросишь. Малфой только отрицательно качнул головой. Он в принципе не понимал, как Нотт может оставаться таким жизнерадостным, учитывая, что последний член его семьи скончался несколько месяцев назад. Оставшись в абсолютном одиночестве, Теодор словно вовсе не изменился. Может только стал больше улыбаться без повода, что выглядело для Драко довольно дико. И хотя Малфой пытался не осуждать своих друзей вслух, в мыслях вопросы всплывали постоянно. В какой-то момент времени мир и люди вокруг словно перестали понимать его окончательно. — Заканчивайте своё «чаепитие», — лениво произнёс он, бросив на кровать Забини один из дневников. — Нам ещё надо разобраться, где нам мозги прочищать будут. — Какой ты оптимистичный, — проходя мимо него, пропел Нотт, забирая из рук кожаный переплёт. — Сразу настроение поднимается. Драко вопросительно приподнял бровь, искренне не понимая, воспринимать это как претензию или как шутку. Гойл, направляющийся следом за вечно весёлым Теодором, пожал плечами и молча вышел из комнаты. Забини, подошедший с боку, хлопнул его по плечу и косо улыбнулся. — Мы здесь не на один день, с этим придётся смириться, — он поджал губы, кивнув в сторону двери. — Не напрягай лишний раз их и себя. Противиться внезапному приливу энтузиазма со всех сторон Малфой точно не планировал, а потому промолчал. Погружённый в свои размышления и анализ поведения друзей, он не заметил, как они вполне легко нашли необходимую аудиторию. Дверь была открыта настежь, но внутри никого не оказалось. Кабинет предстал не совсем таким, как его рисовало воображение. Никаких стульев в круг, ковриков на полу и прочей сектантской атрибутики. Обычный просторный класс, только столы стояли в форме буквы «П». Так же присутствовала доска и стол, за которым, видимо, вместо преподавателя должен сидеть колдомедик, специализирующийся на проблемах с содержимым черепной коробки. Парни не успели разбрестись по местам, как из коридора донёсся громкий шум, совершенно нехарактерный для этого места. В дверной проём влетела девушка в вызывающем коротком светло-лиловом платье и чуть не врезалась в Грегори, чудом обогнув его справа. Она сдула с лица мешающую прядь волос и закатала сползший рукав кардигана, доходящего почти до колен. Малфой далеко не с первого взгляда разглядел в ней когтевранскую шизонутую блондинку. — Полумна Лавгуд, твою мать! — возмущённый голос Уизли-младшей громом пронёсся по кабинету, когда она появилась в дверях. — Если ты мне сейчас же не вернёшь моё имущество, — она пошатнулась, — я запрещу тебе хранить свои блядские трусы в моём шкафу! Она выглядела менее вызывающе, чем первая ворвавшаяся гостья, но и привычным это назвать было трудно. За год Джинни заметно изменилась, обрела приятные женские очертания, благодаря которым узкие джинсы выделяли весьма внушительные бёдра. Широкая серая футболка висела на хрупких плечах, скрывая талию. От неё исходил странный запах чего-то терпкого и слишком знакомого. — Она что… — с удивлением и сомнением негромко протянул Нотт, — …пьяная? — Ёпт, — отшатнулась Джинни, обводя ладонью пространство, — Я до последнего надеялась, что это меня ещё не отпустило от виски. Полумна захихикала, проскользнув между партами к отдельно стоящему столу. Парни замерли в своих позах, пытаясь осознать происходящее. Теодор осел на стул рядом, а когда весьма нетрезвая мадам икнула и нагло облокотилась на его плечо, вообще потерял дар речи. — Я сейчас не понял… — выдавил Забини, потерев глаза, — Мне показалось? — Соображать — это вообще не ваше, — спокойно констатировала Грейнджер, остановившись в дверях.