Заклинатель

Прошло около месяца после того, как Вэй Усянь и маленький А-Лин поселились у деда Джима Фореста — старейшины друидов, когда однажды вечером хозяин дома решил поднять в разговоре важный вопрос. — Вэй Усянь, ты знаешь, что у мальчика непростой шрам? — Форест коснулся тонкого грубоватого рубчика в виде молнии на лбу А-Лина, сидевшего у него на руках и с удовольствием грызущего яблоко. — Конечно, знаю, — коротко подтвердил Вэй Усянь и настороженно посмотрел в ответ — он заметил признаки беспокойства на лице Фореста. — Скажи, ты имеешь отношение к странностям этого шрама? — друид не сводил своего пристального взгляда с собеседника, хотя и был уверен, что тот непричастен к тому, на что он намекал. — Нет! Джим, разве ты еще не изучил меня? Разве я способен причинить вред ребенку? Тем более — такой вред! — Знаю, знаю… Не злись. Я обязан был спросить, — успокоил его Форест. — Что ты можешь сказать об этом шраме и есть ли способ что-то изменить? — А что ты заметил, раз интересуешься? — Вэй Усянь хотел узнать, насколько тот в теме. — Я природный волхователь, — пожал плечами Форест. — Я лишь чувствую что-то чуждое, когда дотрагиваюсь до шрама, очень неприятное. Сразу хочется отдернуть пальцы. Словно там что-то… злое, что ли. Как в том лисе, которого ты оживлял. — Значит, если не прикасаться к шраму, друиды ничего не заметят? — уточнил Вэй Усянь, все еще обдумывая, стоит ли делиться всей правдой, которую он выяснил еще в первые дни его знакомства с А-Лином. — Не заметят. Но что с ним не так? — Форест снова словно невзначай провел пальцем по шраму. — Он единственный так и остался на теле малыша, тогда как остальные отметины от зубов собак давно зажили и исчезли без следа. — Это, насколько я уже разобрался в ваших терминах, то, что вы называете очень темной магией. А-Лин подвергся атаке духа человека, и в нем застряла его часть. — Часть духа? Ты имеешь в виду душу? — По-вашему, это вроде так называется, — хмуро кивнул Вэй Усянь, решивший все же не скрывать правду, ведь Форест зарекомендовал себя справедливым человеком. — То есть в А-Лина вселилась чужая душа? Он станет одержимым? — расстроенно спросил Форест. — Разве ты не можешь его освободить от этого? Ты же некромант. — Могу, но ему нужно немного подрасти. Он еще слишком маленький, его духовная сила слабая, я боюсь ему навредить. Пусть пройдет какое-то время. Как только окрепнет его Золотое ядро, — Вэй Усянь пока что предпочитал называть магическое ядро на свой лад, хотя уже и понял, что это не совсем одно и то же, — я сразу же удалю из него эту гадость. — А не получится, что потом будет поздно? Вдруг эта злая душа его поработит? У нас здесь иногда бывают случаи одержимости. Правда, обычно тела людей захватывают иномирные сущности. — Демоны, — Вэй Усянь кивнул. — У нас тоже такое бывало. А за А-Лина не волнуйся. Я наблюдаю за его состоянием. Поверь моему опыту, — заметив тень насмешливой улыбки на губах Фореста, он тоже улыбнулся, но твердо заверил: — Не смотри на мою молодость. Я очень-очень опытный! Не зря меня назвали магистром Темного пути. Ты же знаешь, что я каждый день играю А-Лину колыбельную на флейте? Так вот это не просто мелодия, это мои чары. Что? Не догадывался? Думал, я приношу кровавые жертвы для своего колдовства, раз я, по твоим словам, некромант? Нет, я, конечно, могу и с жертвами, но это лишнее, — Вэй Усянь рассмеялся. — Моя Чэньцин, — он показал флейту, с которой никогда не расставался, — помогает мне справляться без неприятных атрибутов. Так вот, я каждый день особенной колыбельной на всякий случай укрепляю защиту А-Лина от чужого духа, которую выстроил буквально на второй или третий день появления здесь в деревне — именно к тому времени я разобрался, что не так с его шрамом, который не хотел рассасываться, как другие. — То есть ты можешь колдовать не только с помощью своих талисманов, но и используя музыку? — уточнил Форест, уставившись на флейту. — Не просто музыку, — покачал головой Вэй Усянь. — А особую музыку, подкрепленную колдовской силой. Обычно я это делал, используя темную энергию из окружающей среды. Волшебники ведь могут махать своей волшебной палочкой, но не колдовать? Вот и я могу играть просто для удовольствия или для дела, так сказать. Но теперь, когда у меня в этом мире восстановилось Золотое ядро, я могу также пользоваться и своей личной духовной энергией, что и делаю в последнее время. Ведь я обещал тебе не прибегать к темному колдовству, пока не смогу убедить тебя, что оно безопасно для людей, а напротив — приносит пользу. — Ладно. Оставим пока дебаты по поводу темной магии, — Форест все еще не одобрял то, что считал темнейшим колдовством. — Значит, А-Лину ничего не грозит? И ты позже избавишь его от того, что в нем засело? Точно? — Точно, — кивнул Вэй Усянь. — Можно поинтересоваться, а что ты сделал бы, если бы я не мог справиться с проблемой А-Лина? — Пришлось бы обратиться к магам. Наверное, отнес бы его в их больницу, — Форест не скрывал сильного сомнения в том, что не слишком надеялся на помощь волшебников. — И как бы ему там помогли? Ты же сам утверждал, что здесь запрещена некромантия. А следовательно, настоящих специалистов по изгнанию духов нет, — скептически скривился Вэй Усянь. — Ты, скорее всего, прав. Возможно, мне следовало бы с этим пойти в церковь. Но там тоже все неоднозначно с подобным, — Форест тяжко вздохнул. — Похоже, тебя именно поэтому сюда закинуло. — Чтобы я спас А-Лина, — кивнул Вэй Усянь, забрал задремавшего ребенка с рук Фореста и отнес его в кровать. — Я обязательно его спасу и стану ему хорошим наставником, — пообещал он, вернувшись в комнату и принявшись убирать грязную посуду со стола — они вели разговор сразу после обеда. — Я и не сомневаюсь, — бросил Форест, неспешно поднялся с места и направился к двери. — Пойду проведаю Марту, она обещала пошить мне новую сорочку для обрядов, а то моя уже вся истерлась и вышивка знаков на ней поистрепалась — как бы чего лишнего не призвать вместо пользы, — бросил он и вышел из дома, по пути раздумывая об услышанном от Вэй Усяня. — Да уж, неполный знак может наделать беды, это точно, — прокомментировал его слова Вэй Усянь, набирая из чана на печке теплой воды в миску, чтобы помыть посуду. Он считал, что не стоило тратить духовную силу, называемую здесь магией, на бытовые пустяки, если можно и руками справиться с делом без проблем.

***

Северус Снейп регулярно раз в пару месяцев под чарами отвлечения внимания посещал Литтл Уингинг, где проживала семья Дурслей, которой Дамблдор хотел поручить заботу о Гарри Поттере. Не то чтобы он надеялся отыскать там мальчика — ни Петуния, ни ее муж действительно никогда не видели своего племянника, — однако бездействовать было нестерпимо. Северус очень близко к сердцу принял пропажу маленького Гарри, считая, что виновен в том, что тот остался сиротой, потеряв родителей в младенческом возрасте. Он, конечно же, понимал, что Темный Лорд все равно узнал бы о пророчестве и вряд ли Поттеры избежали бы своей судьбы, ведь не прошло и дня после озвучивания предсказания, как в пабах начала распространяться новость о том, что Трелони предрекла смерть Темному Лорду. И все же, если бы он держал язык за зубами, то хотя бы не чувствовал этой сжигающей душу вины перед погибшей подругой. Так что, даже прекрасно осознавая, что предпринять хоть какие-то действенные меры по поиску можно будет не раньше, чем у Гарри проснется личная магия, Северус все равно изредка появлялся на Тисовой улице в Литтл Уингинге, словно надеялся, что мальчик вернется туда, откуда исчез в хэллоуинскую ночь, когда погибли его родители.

***

Шли дни и месяцы, Гарри Поттер, теперь звавшийся Вэй Лином, о чем имелись даже официальные маггловские документы, рос, с детским любопытством познавал окружающий мир и больше не вспоминал родителей — слишком мал он был для этого. Вэй Усянь считался опекуном своего осиротевшего племянника. Взрослые жители деревни друидов, конечно же, знали о настоящем положении дел, от них с самого начала не стали утаивать правду, но все были согласны, что лучше до поры до времени скрыть настоящее имя ребенка, столь известного в магическом мире, ради его же безопасности. Вэй Усянь продолжал развивать свою духовную силу, используя практики собственного мира, а заодно немного приобщался и к искусству друидов, оказавшись склонным к изучению всего нового в области колдовства, даже коренным образом отличавшегося от того, что было привычным ранее. Скорее всего, этому способствовало то, что и в прошлом он практически самостоятельно осваивал приемы Темного пути, по сути, развив его до уровня отдельной ветви магического искусства. А еще он наконец-то смог доказать друидам, что его «некромантские штучки», как любил говорить Джим Форест, могут приносить огромную пользу: он очищал людские дома от темной энергии, отправлял за грань всяких заблудших духов и избавлял мир от привидений, являвшихся своеобразными паразитами на магической составляющей этой реальности. Постепенно, благодаря друидам, их родственникам, друзьям и знакомым, Вэй Усянь стал известным в определенных кругах как мастер с особой специализацией, хотя о своих методах он не распространялся, помня об официальном запрете едва ли не на все виды темного колдовства. Само собой, Вэй Усянь попытался разузнать о том, не сможет ли он вернуться в свой мир, для чего ему пришлось выйти на связь с парой китайских магов, знакомых с британскими друидами. Однако ничего определенного он не выяснил — то ли с ним не захотели поделиться информацией, то ли его мир и впрямь не имел прямого выхода в этот, а он попал сюда по замыслу высших сил. Но общение с китайскими колдунами этой реальности, хоть их язык и несколько отличался от привычного Вэй Усяню, принесло и заметную пользу — они познакомили с мастером, изготавливающим мечи под зачаровывание по эскизам заказчиков, к тому же живущим не за тридевять земель, а здесь же, в Британии. Правда, расценки у него были внушительными. Но за два года Вэй Усянь подкопил достаточно денег, выполняя работы по зачаровыванию бытовых талисманов, пользовавшихся большим спросом у сквибов, друидов и их родственников, а также по изгнанию всякой мелкой нечисти, большей частью невидимой для обычного глаза, но исключительно вредной и приносившей много неприятностей. Так что приобретение нового меча взамен оставшегося в родном мире Суйбяня не стало проблемой. А еще через год его новый меч, получивший имя Шанс, уже был крепко связан с личной духовной силой. Он неплохо справлялся со своими возможностями и по защите хозяина, и как средство перемещения в пространстве — в родном мире Вэй Усяня заклинатели становились на меч и летели в нужном направлении, что выглядело несколько зрелищнее, чем полет на метле местных волшебников.

***

Недели за две до своего трехлетия Вэй Лин впервые ушел в лес в одиночку, чем устроил небольшой переполох в деревне. В тот день он играл во дворе с близнецами Вудами, которые, собравшись вернуться к себе, как и обычно, проследили, чтобы он отправился в дом Фореста. Но Вэй Лин схитрил и вместо того, чтобы зайти внутрь, после того как с порога помахал друзьям, дождался, когда те уйдут, а потом отправился в лес, куда до этого ходил только в сопровождении кого-нибудь из взрослых. Благо Форест, будучи старейшиной друидов, почувствовал волнение леса, среагировавшего на маленького будущего мага. Искали Вэй Лина недолго. Все же лес был волшебным и имел тесную связь с друидами, поэтому не стал скрывать малыша и сразу вывел тревожившихся о нем людей к кромлеху — священному месту из поставленных в круг древних камней-менгиров, где тот преспокойно игрался с маленьким диким крольчонком. Как позже утверждал Вэй Лин, его кто-то позвал в лес. Было ли это правдой или хитростью — неизвестно, но, само собой, Вэй Усянь не оставил нарушение правил его подопечным без внимания и очень тщательно объяснил тому, почему нельзя сбегать от взрослых и чем это может закончиться. Форест же усмотрел в словах Вэй Лина знак, сразу поверив его оправданиям, и с согласия Вэй Усяня начал понемногу приобщать его к тайнам друидов, раз тому удалось услышать зов леса.

***

Вскоре после этого случая Вэй Усянь решил, что А-Лин уже достаточно окреп для того, чтобы без проблем выдержать изгнание из него частицы чужой души, которая давным-давно была надежно заблокирована и не оказывала на ребенка ни малейшего воздействия. — Джим, мне понадобится твоя помощь. Я, конечно, и сам справился бы, но было бы глупо не воспользоваться твоими способностями. — Что я должен сделать? — Форест, в доме которого все еще жили Вэй Усянь и А-Лин, привязался к мальчику-который-выжил, как к собственному внуку. — Надо успокоить А-Лина, но не усыплять, чтобы можно было следить за его состоянием. А еще не помешает дополнительно влить в него силы из природы, как ты это умеешь, чтобы он безболезненно перенес процедуру. Боюсь, она будет весьма неприятной для него, если и вовсе не мучительной. Не хотелось бы причинять ему лишнюю боль, — забота о малыше звучала в каждом слове Вэй Усяня. — Без проблем. Я соберу малый круг. Думаю, Марта и Карл не откажутся помочь. К тому же они и так знают о вас с А-Лином больше, чем другие, так что еще одна тайна не сыграет роли и не смутит их, — уверенным тоном предложил Форест. — Разумно, — не стал оспаривать его мнение Вэй Усянь. — Отправимся для этого дела к кромлеху — там нам будет проще просить дух леса помочь нам. Только ты сначала пройдись там по округе, — Форест намекал на то, что Вэй Усяню нужно избавиться от темной энергии смерти — вдруг поблизости к священному месту друидов пало какое-нибудь животное или приблудилась какая-то темная тварь в надежде поживиться силой. После того, как друиды разобрались в умениях прибывшего к ним чужестранца, они оценили его умения справляться с подобным без утомительных очистительных обрядов с их стороны. — Разумеется, я сыграю пару раз Упокоение, — кивнул Вэй Усянь. Он уже привык помогать приютившим его друидам с такой малостью. Через два дня, не став откладывать столь важное дело на потом, в священном круге из древних камней, окружавших мощный природный источник силы, Вэй Усянь с помощью доверенных друидов провел изгнание. Внешне все выглядело относительно просто: А-Лина предупредили, что нельзя бегать и разговаривать, затем усадили на коврик, сплетенный из свежей травы, Марта, Карл и Джим под мерное покачивание затянули свои особенные песни, обращаясь к природному источнику силы за помощью, а Вэй Усянь тут же повел свою волшебную мелодию на Чэньцин. А-Лин, зачарованный друидами, сидел спокойно и лишь с интересом наблюдал за взрослыми, а тем временем его зигзагообразный шрам, хорошо видный под реденькой челкой, покраснел и сильно напух, словно готов был лопнуть в любой миг. В какой-то момент А-Лин потянулся ручкой ко лбу и скривился, словно хотел заплакать, но Джим вовремя заметил его сменившееся состояние и тут же принялся вливать в него приятную естественную силу леса, умением старейшины друидов щедро зачерпнутую из окружающей среды, тем самым отвлекая от явно болезненных ощущений. И тут все увидели, как кожа на лбу ребенка и впрямь слегка разошлась прямо по очертаниям шрама, и оттуда засочилась странная субстанция, похожая на густой черный дым. Создавалось впечатление, что темное нечто старается вернуться назад, желая снова скрыться под кожей, но пронзительные ноты, взятые Вэй Усянем на Чэньцин, не позволили ему этого, выдернув из тела ребенка окончательно. Резкий свист Шанса — волшебного меча заклинателя — и темный дым исчез, словно его и не было, напоследок едва не оглушив всех истошным криком гибнущего злобного создания.