anton.shastoon_
«Окееей»
Антон ещё минуты две втупляет с глупой улыбкой в экран смартфона, пока не замечает, что со стороны двери льётся свет. Подняв взгляд, видит стоящую в проёме маму. — Что? — разрывает он первым тишину, выключая поскорее ненужные вкладки на ноутбуке, что вскоре откладывает, дабы подняться. — С девочкой общался? — напрямую и с хитрой, присущей только мамам улыбкой спрашивает Мая. — Она старше, мам. И мы просто общаемся, списались недавно. — А сколько ей? — Восемнадцать. Дочка моего учителя по физ-ре. — Ну, любовь не имеет границ. Глянуть хоть на Пугачёву с Галкиным. — Фу, не, ма-ам, — Антон показательно морщится, переставляя просто так из одного угла в другой то стопку тетрадей, то учебник, то стаканчик с канцелярией. — Идёшь ужинать? — Иду, — отвечает Антон, перекладывая ноутбук с кровати на стол. Знание того, что мама может одобрить и такие отношения, где-то в глубине груди греет душу. Может, Антон и начинает влюбляться в Кьяру, но ему ещё нужно удостовериться, что она действительно та самая, а не просто совпадение интересов в первый вечер знакомства. Но самое главное, чтобы такой интерес оказался взаимным и серьёзным. Несмотря на свой юный возраст, уже есть понимание, что если и встречаться, то с последующим объединением жизни. К концу недели Антон замечает одну примечательную особенность: активность Кьяры проявляется лишь рано утром, по вечерам и ночью. Днём он не видит её в сети, даже если это суббота или воскресенье, как сейчас. — Шаст, ты чего такой задумчивый? — спрашивает Илья, попивая свой сок через трубочку. Выдохнув все мысли, Антон в ответ отрицательно машет голову. Сегодня они на Правом берегу, на входе в парк «Динамо». Хоть название уже давно и изменили на «Центральный парк отдыха и культуры», но многие продолжают звать по-старому. Антон же с Ирой, Ильёй и его девушкой решают собраться небольшой компанией, чтобы просто погулять. В голове Антона не укладывается, как это может быть – просто гулять, – но это намного лучше, чем просто так сидеть дома. — Ира что-то написала? — спрашивает Антон и переводит взгляд с разглядывания улицы на Илью. — Нет. Они с Леной скоро должны приехать, если карты опять не заглючили и первая кэвэшка не застряла где-то. Первой кэвэшкой зовётся маршрут «1кв», следуемый против часовой стрелки, вокруг водохранилища. Антон многозначительно мычит и пинает боком кроссовки камушек так, словно тот являлся мячом. На улице слишком хорошо и солнечно, что не спасают даже солнцезащитные очки. Тишину разрывают приглушённые аплодисменты. Достав телефон, Антон приближает его к лицу, чтобы разглядеть пришедшее уведомление. И, как только глаза вчитываются в текст, по спине пробегают мурашки, а уголки губ незаметно дёргаются. smile_off «Не хочешь прогуляться сегодня вечером?»anton.shastoon_
«А батя не заругает?»
smile_off «А мы не будем ему говорить )» — Илюх, а мы до скольких? — прикидывая планы возможного отступления, интересуется Антон. Друзей, конечно, не кинет, но… — Да хз, как пойдёт... А чего так? Антон наскоро косится в его сторону, пока думает над ответом, и замечает недоумённый взгляд с небольшим прищуром, который вызывает на фоне возникшего радостного настроения небольшой смех. — Помнишь, я в четверг тебе показывал фотки одной девушки? — В маске? Помню, конечно. Странная она. — Ну так она сегодня свободна... — Тох, — начинает Илья предостерегающим тоном, — я за тебя очень рад, но Сергеич тебе завтра на контрольной спуска не даст же. — Я помню, помню, — прикусывая губу, перебивает Антон и отворачивается от выглянувшего из-за облаков солнца. — Решу как-нибудь.anton.shastoon_
«В семь встречаемся?»
smile_off «В 20:00. Пригласишь даму в кино?»anton.shastoon_
«Чего ж нет-то)»
«Приглашаю ;)»
«Пойдёшь? В Максимир»
smile_off «А на что?»anton.shastoon_
«А это уже на месте решим )»
Антон высчитывает минуты до назначенного времени, придя к кинотеатру за полчаса до назначенного времени. Минуты тянутся долго, а вот сигарета тлеет быстро. Солнце уже скрылось за облаками на горизонте, потому розовато-малиновый оттенок света падает лишь на половину здания. «Я скоро подойду», — гласит сообщение, присланное четыре минуты назад. Антон же отвечает, что не стоит спешить, так как ближайший показ начнётся лишь в половину девятого. Руки мелко трясутся то ли от вечернего холода, то ли от волнения перед встречей – решил не заходить домой переодевать осеннюю куртку на более тёплую. Выкинув бычок, он меняет руки, став левой рукой мониторить экран смартфона. Только стоит подумать, нормально ли в шесть минут девятого спрашивать у девушки, где она, как его плеча тихонько касаются, а после, явно не дожидаясь, пока Антон соберётся с духом, возникают сбоку. — Привет, — выдыхает Антон, не зная, что ещё сказать, лишь бы не молчать. Конечно, он ожидал, что та может появиться в таком же образе, что и ранее на фотографиях или в видеозвонке, но видеть это в реальности – одновременно и странно, и необычно. Антон со стеснением разглядывает её: те же завитые на концах тёмные волосы, выделяющаяся маска, винтажная рубашка с кружевом и небольшим прозрачным декольте под расстёгнутым светло-бежевым пальто и длинной почти в пол юбкой, имеющей широкий пояс. Перчатки на сей раз чёрные. По сравнению с ней Антон больше походит на воробушка. А ещё от неё пахнет чем-то приятно цветочным. Если бы он не знал, то ни в жизни не подумал бы, что она может быть дочерью Сергея Борисовича. — Отлично выглядишь, — тихо говорит Антон, когда возвращает хоть часть своего голоса и поднимает свои глаза в два раухтопаза. — И высокая… Кайф. Кьяра поднимает вверх указательный палец, призывая к вниманию, и приподнимает подол юбки, демонстрируя каблук берцев. Антон тихо тянет «а» и неловко встаёт рядом, зазывая взять себя под локоть. Именно так они и заходят внутрь кинотеатра, направляясь к эскалаторам. Сейчас народа почти нет, поэтому от нахождения почти один на один ладони Антона начинают покрываться испариной. Стоя на на одну ступеньку выше, чтобы не сдавливать Кьяру, он бегает глазами по всему, что попадает в поле зрения. — Нормально доехала? — решается спросить хоть что-то, кроме места нахождения их следующей лестницы, крутя в правом кармане зажигалку. В ответ получает приподнятый левый уголок губ и небольшой кивок головы. Такими своеобразными кивками и мимикой они и общаются, выбирая сеанс, вкус попкорна и напитки. Так Антон с особой лёгкостью, сам того не замечая, запоминает, что Кьяре нравится солёный попкорн и «Pepsi». — Хочешь покажу одну прикольную игру? У друга на днях скачал, — спрашивает Антон, пока они уместились на пуфиках перед нужным залом, и, не дожидаясь ответа, достаёт телефон. Так они и просиживают до начала сеанса, играя в «Кошкин суп», а после и поочерёдно в гонки, во время которых Антон залипает на Кьяру, разглядывая и восхищаясь ею. «Необычная…». В начале просмотра мультфильма «Кот под прикрытием» они одни на двенадцатом ряду. Весь народ оказывается в передней части, и, на удивление, треть составляют дети. На два последних ряда никто так и не усаживается. Зато создаётся полное ощущение скрытности и неуязвимости. А ещё в темноте Антон осторожно скрещивает свой локоть с локтем Кьяры, ощущая вскоре небольшое ответное сжатие. Из кинотеатра они выходят в ночную темноту, разгоняемую светом фонарей. — В какую тебе сторону? — спрашивает Антон и осматривает улицу с двух сторон. Кьяра что-то печатает, а после показывает экран. — А, приедут за тобой… Отец или… парень? — интересуется вроде невзначай, стараясь смотреть спокойно, но на деле чувствует, что в глубине души ждёт первого ответа, хоть, по сути, и не его это дело. Кьяра проводит согнутым указательным пальцем по его носу и наскоро печатает ответ, пока тот отходит от удивления и покрывается румянцем то ли после случившегося, то ли от прохлады. «Не ревнуй, я бы не пошла с тобой на прогулку, будь у меня парень», — гласит единственная надпись в заметках, от которых Антон краснеет более ярко, прячась по нос в шарфе. — Когда тебя заберут? — постояв немного и понаблюдав за беззвучным смехом Кьяры, спрашивает Антон, выныривая из шарфа, пока нижняя часть лица не покрылась испариной от создаваемой дыханием влаги. И уже вскоре читает ответ, что уже ждут неподалёку. — А… Тогда не буду тебя задерживать. Пока. Помявшись немного, он делает шаг навстречу к девушке и, немного заторможено положив руки ей на плечи, прикасается губами к мягкой щеке, в мыслях благодаря, что та не дёрнулась и не отпрянула. После произошедшей встречи Антон не мог уснуть до утра, поэтому тратил время на повторение материалов по обществознанию. Покемарив по расписанию два урока, первый из которых он записал на диктофон, чтобы понять, что именно хотел какими-то определениями или рисунками сказать Арсений Сергеевич, на третьем спокойно написал контрольную и пересел за стол с компьютером, утыкаясь носом в обнятый руками рюкзак. А дальше… Дальше всё пошло привычным чередом. Понедельник, среда и пятница посвящаются школе, а вторник и четверг – по желанию, потому как близится выступление в «Спорном вопросе» и КВН. А ещё стычки с Арсением на улице по вечерам и, конечно же, обоюдные подколы на уроках в виде каких-то пакостей: внезапный вызов к доске для решения ситуационной задачки по праву или кроссворда по обществу от учителя и записки с шуточными обзывательствами или смешные зарисовки с пиписьками от ученика. Антон не сказал бы, что они сдружились, но зато между ним и Арсением уже не царит напряжённая атмосфера. Также в этот распорядок недели с недавнего времени входит плотное общение с Кьярой, с которой Антон встречается почти каждый вечер чётко с восьми до одиннадцати. — Антох, — начинает Илья, когда они сидят после химии в столовой, — скажи честно. Ты влюбился? — Чего?.. Нет, — Антон закатывает глаза, убирая телефон, в который до этого залипал, разглядывая новые фотографии из поста Кьяры, в карман, но подрагивающие уголки губ выдают его с потрохами. Да пристальный взгляд Ильи добивает, отчего он всё же сдаётся. Да и поговорить с кем-то, кроме своих мыслей, всё же хочется – маме ещё боится признаваться. — Ну, да. — В ту с фоток? — Угу… Я её к себе в субботу вечером хочу позвать. — О-о, брата-ан! Поздравляю! — заходится радостным кличем Илья, замахиваясь рукой для смачного и звонкого рукопожатия. Но Антон, на секунду нахмурившись, не понимая, в чём дело, тут же спешит опровергнуть все возможные мысли друга. — Не-ет! Я пригласил просто посидеть. Просто. Посидеть. Думаю, как бы предложить ей встречаться со мной во время просмотра какой-нибудь романтической комедии. — А не быстро?.. Пойми, я выслушивал от тебя на постоянке год, что ты хочешь найти ту самую, а сейчас, зная девушку всего лишь… Сколько там? — А-а… Мы списались в октябре… Двадцать девятого, перед Хэллоуином. — А сегодня двадцать седьмое ноября. — Месяц тогда, получается. — И ты прям уверен? С Ниной же у вас было так же. — С Ниной было по-другому. Тут другое совсем чувство. Намного круче… Антон подпирает голову двумя руками и мечтательно улыбается. А, открыв глаза, видит за учительским столом Пашу, который копирует его движения. А потом видит, как тот говорит что-то Арсению, который сначала внимательно вглядывается в Антона, а после – также копирует. Антон заливается густым румянцем и тут же убирает руки, продолжая есть. Всю следующую математику мозг не даёт сосредоточиться на геометрических задачах, начав строить ситуации грядущего вечера, который ещё не факт, что будет, где он с полным и абсолютным крахом лажает и в итоге получает или презрительный взгляд, или пощёчину, или уход по-английски. Перед физкультурой Антон ходит туда-сюда перед закрытой дверью в спортзал. — Волчонок, чего мечешься? — с добрым подколом спрашивает Арсений, облокотившись на угол стены и скрестив руки и ноги. Антон тормозит, кидая на него взгляд, а после вновь начинает ходить туда-сюда. — Арсюх, ты чего тут? — выйдя из своего небольшого кабинета, каморки даже, где также хранятся мячи и нужные инструменты, спрашивает Сергей Борисович. Увидев физрука, Антон чувствует, как сердце от волнения заходится в частом темпе, а руки потеют. — Соскучился по тебе, Серёг, — меняясь на издёвку, отвечает Арсений и обнимает коллегу. — Хошь к нам? Погоняешь ребят, пока я журнал заполню. А? Дава-ай. — В костюме прикажешь, что ли? У меня формы нет. — Выдам, не боись. А патли твои завязать девочнок попросим. Вон, Шаст как-то забыл, я ему волейбольную выдал, нормально подошла. Антох, подтвердишь? Кстати, верёвку для резинки и у него взять можно. — А-а… Ага, — не совсем вникая в суть разговора, старясь настроиться на том, что хочется спросить у Матвиенко, кивает Антон, покручивая то кольцо с черепками, то кольцо со смайлами. — Шастун, ты чего такой нервный? — озадачивается Матвиенко, делая шаг в его сторону. Оказывается, Арсений успел куда-то уйти. — Я, эм… Слушайте, у меня к Вам разговор есть… — начинает и замолкает Антон, так и не набираясь смелости. — Грыжа обнаружилась? — Нет. Я… м-м… — Ногу подвернул, пока тут нахаживал? — Нет. Я, в общем… Мне нравится Ваша дочь, и я хотел бы с ней, ну… Вместе быть. — Шаст, ты головой тронулся? — спрашивает, исказив своё лицо в искренней ничего непонимающей гримасе, физрук. Но Антон, чувствуя, что слова начинают литься уже безостановочно, продолжает: — Я понимаю, что она старше меня, но я узнавал, что законом это вообще никак не регулируется. И голова на плечах есть, поэтому я смогу её обеспечить. — Тох, ты пургу сейчас несёшь… — заключая, поджимает губы Сергей и прикладывает руку ко лбу ученика. — Серёг, — встревает в разговор вышедшей из каморки физрука Арсений. Он уже успел переодеться в свободные оранжевые шорты с белыми полосами по бокам и длинную, до середины бёдер, футболку. Антон же стопорится взглядом на белых носках с вышитыми по бокам кактусами в гавайских шляпах. — Кроссовок нема. — Как нема? — тут же отвлекается Сергей, улетая в свою каморку. — Вот же твой сорок пятый на полке стоит, — доносится уже будто из глубин. Арсений усмехается, глядя на осознавшего, что рот всё же стоит закрыть, Антона, и уходит к Серёже под раздавшийся из динамиков звонок. Что понимает Антон за первые пятнадцать минут физкультуры, так это то, что Арсений – поехавший диктатор. А дело в том, что стоит всем выстроиться, а Матвиенычу – передать всю власть Арсению, как после проверки присутствующих и отправки болеющих, травмированных и девушек с типичной женской проблемой на скамейку тот из вполне себе мягкого, понимающего и милого учителя «Права» и «Обществознания» превращается в жёсткого, обрезающего все отнекивания и довольно требовательного тирана. Но что не отличается, так это отжимания для тех, кто матерится. Правда, после интенсивной тренировки, где резкие и быстрые упражнения чередуются с плавными и спокойными, отбывать наказание становится всё сложнее. А потом начинается гимнастика, где Антон просто распластывается по полу на спине, потеряв все силы, когда видит, как именно Арсений с садистским удовольствием давит коленом на спину парней, чтобы те всё-таки соприкоснулись лбом выпрямленных коленей. — Я не объявлял ещё отдыхать, — высокой тенью нависнув над головой Антона, который страшится открывать глаза, произносит учитель. — Я не гнущийся. Борисовича спросите, я не смогу так… — Вы ещё ребёнок, поэтому согнётесь. Садитесь. Похныкав для актёрской игры, Антон таки переворачивается на живот, медленно усаживается, намеренно тяня время, на пол и вытягивает ноги. Максимум, на что его хватает, так это согнуться, как плакучая ива, – до колен ему как до Китайской стены. — И это всё? — звучит, как кажется Антону, слишком разочарованно позади. Но не успевает и слова вставить, как меж лопаток начинают надавливать. Больно не становится, лишь небольшой дискомфорт в области поясницы, да и Арсений давит покачивающими движениями, словно пытается завести свою старую семёрку. С горем пополам, с чуть согнутыми коленями, но по итогу Антон выполняет задание. Зато все остальные ребята успевают отдохнуть. Арсений помогает улечься на лавочку, но после шепчет то, о чём заставляет довольно сильно задуматься. В игру, конечно, помятого Антона, у которого при любом движении тянет в мышцах, никто не берет, а Илья лишь сочувственно хлопает по плечу. Пока идет игра в волейбол, Антон еле отбивается от мячей, которые летят в него в частности из-за Арсения, потому как Ваня, соперник, стоящий на второй позиции, боится мяча, и просто стоит, пока тот летит прямиком в аут, которым служил Антон. Поэтому приходится перелечь на скамейку на стороне команды Попова. В идеале, конечно, уйти бы в закуток, там можно на стопке матов полежать, но это идти через поле боя. Антон думает над словами Арсения и после физкультуры, медленно переодеваясь, поэтому не замечает, как дверь в раздевалку открывается, впуская множество фотонов и освещая помещение получше потолочной лампочки, в которой, судя по всему, сантиметровый слой пыли. — Идёшь? — спрашивает Арсений. Антон, завязывая шнурки уже уличных массивных кроссовок, угукает в ответ и с шумным кряхтением поднимается с низенькой скамейки, тяня за собой все свои вещи, которые скомкивает в пакет. — Борисыч контролирует Кьяру? — с ничего начинает Антон, когда они в тишине выходят на улицу и заворачивают за угол школы. Идти быстро он не может, поэтому достаёт сигарету, чтобы до ворот успеть покурить. — Ну… не скажу, — пожав плечами, отвечает Арсений и чуть отходит в сторону. Антон уже давно понял, что тот не особо любит сигаретный дым, но сейчас хочется повредничать за урок физкультуры. — Скорее просто охраняет её. А что ты хотел спросить у него о Кьяре? Мы с ней в хороших отношениях. Зажигая сигарету, Антон внимательно всматривается в идущего почти рядом человека, а после выдыхает в другую сторону дым. — Не особо верится, что ты можешь помочь, — гундосит специально Антон, а сам тем временем задумывается. «Может и вправду у него спросить?». — А ты проверь, — с усмешкой зазывает Арсений. И Антон думает активнее. Вплоть до момента, пока не доходят до ворот. — Я хочу предложить ей встречаться со мной, — на выдохе произносит Антон, стоит им переступить границу школы. Арсений, кажется, удивляется этому, засеменив ногами. Остановливается тот рядом со своей машиной, открывая переднюю дверь ключом. — Прям на полном серьёзе? Уверен, что не путаешься в своих чувствах? — Да блядь, — закатывает Антон глаза и подходит к переднему пассажирскому сидению, открывая дверь, но пока не садясь. — Я просто хочу быть именно с ней. Это необъяснимо, Арс! Это когда просто тянет, когда в какой-то момент понимаешь, что её два раухтопаза, — Антон запинается, замечая чересчур удивлённый взгляд. — Дымчатый кварц, он коричневого оттенка, но не такой насыщенный, как цирконий, я разбираюсь немного в камнях, не смотри так удивлённо! Так вот её глаза намного лучше, чем все остальные драгоценные камни. А от каждого прикосновения становится в сто раз круче на душе, чем было до этого. Любовь, она… необъяснима. Она просто есть, — закончив, он всматривается в Арсения, стараясь найти понимание, но натыкается на взгляд, который не может понять. То ли тот заинтересовался с чем-то неизвестным во взгляде, то ли думает, что он [Антон] – дурачок. Отвернув голову, вздохнув, разочаровавшись, что его не понял тот, на кого подсознательно делалось обратное ожидание, Антон усаживается на сидение, громко хлопая дверью и закидывает назад рюкзак. Арсений присаживается следом, заводя машину и включая печку, но говорить пока не спешит. Антон, уже привычно вытащив AUX-шнур, включает фоном музыку и откидывается на сидении. — Так и будешь молчать? — подаёт слабым голосом Антон, склоняя на своё плечо голову, чтобы посмотреть на старшего. — Я слышал от Паши, что вы у него удивительные дети, со своими интересами, но не ожидал, что настолько. — Я просто влюбился в девушку, которая на два года старше меня. В этом нет ничего такого. — А если бы ей было немного больше восемнадцати? — Ну… Меня бы немного задело, что она не сказала правду, но в этом же нет ничего такого. — Ну, да, это же не как у Пугачёвой с Галкиным, — с улыбкой говорит Арсений. Антон лишь накрывает глаза рукой и немного устало смеётся. — У меня мама также говорит. Она вообще не против, если у меня будет что-то подобное. Главное, чтобы было действительно моё… — Так ты у нас скрытный милфхантер? — с наигранным удивлением спрашивает Арсений и улыбается шире, показывая зубы. Опустив ручник, он трогается с места. — Не знаю, — отвечает в тон Антон. — Я же не знаю, оказывается, настоящий возраст девушки, которой хочу предложить со мной встречаться. Переглянувшись, они одновременно смеются, различаясь лишь звонкостью, громкостью и продолжительностью. А после продолжают ехать под какой-то тектоник. — Так, значит, ты хочешь встречаться с Кьярой, — заключает вслух Арсений, а Антон, немного подумав, понимает, что тот просто отошёл от шока. — И что ты хотел узнать? Как отнесётся к этому Матвиенко? — Ну, типа. — А если бы он отказал? — Я бы пытался добиться его одобрения. Я же серьёзно настроен. Но я ещё хотел узнать, что Кьяре может понравиться. У меня есть пара идей, но я не знаю, какая будет лучше… — Ориентируйся своим сердцем, а не головой. Я думаю, ты хорошо её знаешь. Просто не волнуйся и решайся. Уяснил? Вспоминая все слова, всматриваясь в зеркало в прихожей, Антон в который раз поправляет низ футболки и кивает своему отражениею. По совету – или же толчку под зад – Арсения он по итогу выбрал один вариант из имеющихся. Ещё года два назад, проходя какой-то тест на просторах Интернета, пока Нина плела из его отросших волос колоски, Антон понял, что его любовь выражается в подарках. Не в таких, которыми отгораживаются, а которые означают любовь. Проверив ещё раз диалог с мастером, вновь увидев ту же приблизительную дату, он переходит в диалог с Кьярой. Она пишет, что немного задерживается, поэтому будет приблизительно к половине девятого. За эту неделю они виделись только в понедельник и вторник так, как и обычно. В среду Кьяра писала, что у неё дела, а в четверг – вообще не вышла в сеть. Вчера они встретились лишь минут на пятнадцать или двадцать, но точно не больше. — Антош, ты чего? — интересуется Мая, выглянув из зала. Антон думал, что та останется вместе с бабушкой у своего бывшего мужа, чтобы повидаться со старшей дочкой, но уже к четырём часа дня вернулась домой. — Ничего, мам, просто… — Антон вновь смотрит в зеркало. — Хотел привести девочку, а я смущаю? — пробует догадаться мама, но попадает точно в цель. Антон краснеет ушами и отводит виноватый взгляд в сторону. — Я не буду вам мешать, не волнуйся. Но если что-то потребуется, то обращайся. Могу испечь вам что-нибудь по-быстрому, если хочешь. — Мам! — порозовев уже и скулами, восклицает Антон, а следом за ним раздаётся звонок в домофон. — Ничего не надо, я сам, если что, — зачем-то шёпотом говорит он и идёт не к двери, а в свою комнату. Мая лишь молча, с лёгкой улыбкой, следит за тем, как её сын визуально осматривает свою комнату на чистоту, а после и коридор, чтобы по итогу за два шага преодолеть большое расстояние до двери и в последние моменты ответить на звонок домофона. — Привет, — глупо улыбается Антон, как только открывает входную дверь и натыкается взглядом на Кьяру. Чуть помедлив, отходит в сторону, чтобы позволить той зайти внутрь. — Давай помогу, — говорит и берётся за ворот пальто. Чувствуя под своими пальцами холодные участки кожи на плечах, тихо бурчит: — На улице же холодно, пора тёплую куртку уже носить. В ответ на свои препирания, Антон не замечает, но зато чувствует, как Кьяра тычет ему пальцем в бок. Указав, где ванная, Антон уходит на кухню, но не для чая, а чтобы открыть форточку и постоять под прохладным воздухом. Кьяра сегодня по-особенному красива. Через глазницы маски виднеются отчётливые стрелки и синие тени, а губы от фотонов лампочки поблёскивают чем-то еле-еле заметным фиолетового оттенка – Антон не разбирается в косметике. Белая рубашка, имеющая глубокий вырез до середины спины, где материя просвечивалась, на сей раз коротка в длине, но не в рукавах, от локтей расширяющихся и свободно перекрывающих половину кистей. Она слегка накладывается на пояс всё той же длинной юбки, которую Кьяра неизменно носит на встречи с Антоном. Смотря на своё отражение в окне, Антон сомневается в возможных ответных чувствах. Став прокручивать в голове все моменты, которые, вроде, точно указывают на ответную реакцию, он слышит, как в коридоре щёлкает переключатель. Приходится наскоро закрыть форточку и заняться чайником: налить в него воды и поставить на подставку. Кьяра заходит на кухню, когда Антон выбирает наиболее красивую кружку из всех имеющихся. Она просто подходит со спины и, заведя руки на перед Антона, кладёт ладони на его плечи, слегка прижимаясь. Краем глаза видит, что она разместила свой подбородок поверх пальцев правой руки. — Будешь чай? — сглотнув и стараясь не думать о том, как именно они стоят, спрашивает Антон. Для лицезрения ответа приходится немного отклонить свою голову в сторону. Отрицательный ответ. — Хорошо. Тогда можем сразу пойти ко мне. Антон хоть и идёт первым, соотнося себя с каким-нибудь проводником, но в спальню заходит последним. Впервые ему жаль, что на двери нет шпингалета – мало ли чего. Перед приходом Кьяры Антон постарался придать своей комнате максимально удачливый вид. Мама хотела помочь, но он решил, что так будет немного нечестно, поэтому на столе продолжает твориться бардак, хоть весь мусор, состоящий из мелких бумажек, упаковок от конфет и ещё чего-то неопознанного, переместился в положенное для него место – в мусорное ведро; на кровати не совсем аккуратно заправлено постельное бельё, а шкаф вообще не был задействован. Подойдя к кровати и достав обе подушки из-под одеяла, поставив их у изножья, Антон поворачивает ноутбук на столу, чтобы спокойно смотреть, и вытаскивает из ящика упаковку чипсом и две небольшие пластиковые бутылки «Pepsi». Повернувшись к Кьяре, он стопорится, ловя её внимательный взгляд. — Если хочешь, в холодильнике есть тушёное мясо и картошка, — предлагает альтернативу вредной еде и немного переживает, когда не получает скорейшего ответа. — Мама готовила. Не я, так что вкусно. И вот девушка, присевшая на край кровати, сначала прикрывает глаза, показывая, как уголки губ начинают подниматься, а после воссоздаёт визуальный контакт и отрицательно мотает головой. Антон заметно расслабляется и присаживается рядом. — У стенки сядешь или с краю? Кьяра немного думает, а после поднимается, поворачивается к кровати лицом и поднимает одну руку, второй поднимая сбоку подол юбки. Антон реагирует не сразу, не понимая замысла и просто любуясь девушкой, но по итогу быстро откладывает их закуску на вечер в сторону и также поднимается. Взяв за руку и немного приобняв за пояс, он помогает Кьяре взобраться на кровать, немного пройти и после опуститься. — У тебя очень много родинок на спине, — выдаёт Антон, разглядев эти отметины благодаря невыключенному верхнему свету. Пока она спокойно усаживается, поправляя позади себя подушку и поджимая колени к груди, Антон размещает между собой и ею упаковку чипсов, которую открывает в центре, по кругу, чтобы не испачкать все руки, и прислоняет к изножью две бутылку. — Смотрела фильм «Бойфренд из будущего»? — спрашивает Антон, пока ищет на столе пачку салфеток, а после кидает взгляд на Кьяру. Та вновь отвечает «нет». Невольно Антон думает, что и на его предложение получит такой же ответ, но выкидывает эти мысли из головы. — Надеюсь, будет крутой. Но если что, переключим. И вот он получает утвердительный кивок. Сев на вторую половину кровати, Антон подключает блютузную мышь и включает фильм. Уже совсем скоро Кьяра кладёт голову на плечо Антона. Слушая предысторию, Антон невольно сравнивает себя с главным героем, только, правда, он не рыжий. А ещё спокойно может подойти и позаигрывать или поприкалываться над девушками и мнётся только с теми девушками, которые ему нравятся, как сейчас с Кьярой. В одной из героинь, на какой-то момент, Антон разглядывает Иру, но спешит отогнать от себя мысли о подруге. Даже чуть отодвигает чипсы в сторону, чтобы подсесть поближе к Кьяре и приобнять её. Правда, по итогу пришлось спуститься на кровати, и немного лечь, чтобы стало обоим удобно. Смотря мелодраму, но в основном кидая взгляд на Кьяру, Антон пытается подгадать момент для признания в любви. Но когда такой находится, не находится решимости для вопроса. Поэтому Антон ждёт дальше. На последнем моменте, когда главные герои выбирают то, как будут праздновать свадьбу, Антон заливисто смеётся, но разом замолкает, почувствовав прикосновение чего-то мягкого к своей шее. Глянув на Кьяру с прищуренным взглядом, он пытается понять, что та сделала, но ответ приходит сам собой, когда его «клюют» носом в щёку, а губами касаются границы челюсти. Ловя момент, Антон чуть поворачивается к Кьяре и, положив руку на её щёку, а также облизнувшись, касается её губ своими, ощущая в месте соприкосновения особое приятно-колкое чувство, которое течёт до сердца, а оттуда, преобразовавшись в нечто вязкое и тягучее, расползается по всему телу. Затылок, поясницу и где-то в глубине души также покалывает… И, пока не потерялась решимость, выдаёт: — Ты мне нравишься. Будешь встречаться… со мной? — спрашивает и со всем трепетом всматривается в глаза напротив. Сейчас, при более ярком свете, чем ранее, те кажутся более насыщенными и походят всё же на цирконий. Кьяра медлит с ответом, но по итогу кивает и целует, углубляя поцелуй. От неожиданности Антон случайно стукается с её зубами своими, за что спешно извиняется. И пока в фильме происходит своя жизнь, у них с Кьярой – своя со вкусом ежевики от губной помады. Антон приподнимается на локте и хочет поцеловать в шею, как губами натыкается на не особо приятный материал. Подняв голову и проморгавшись, так как перед глазами всё немного плывёт, он непонимающе смотрит. Кьяра указывает сначала на своё ухо, а после в сторону двери. Антон не успевает прислушаться, чтобы услышать что-то тихое, как неожиданно отчётливо раздаются четыре стука, за которые Антон тут же отсаживается и ставит фильм на паузу, и открывается дверь. — Антош, извини, у тебя есть «Троксерутин»? Рука очень разболелась, а в аптечке не могу найти, — говорит Мая, смотря за тем, как Антон уже после названия мази поднимается и ищет её на своём столе. — Ой, здравствуйте, — раздаётся дальше, и Антон слышит, как специально говорят чуть громче. — Мам, вот, — проговаривает Антон, вмиг оказавшись рядом с мамой, загораживая обзор на – теперь уже, господи, свою – девушку. — Представишь нас? — спрашивает Мая и, вопросительно чуть приподняв брови, смотрит на своего сына, который сначала выражает непонимание, а после, обернувшись, поджимает губы и судорожно выдыхает. Она знает, он волнуется. Кьяра встаёт с кровати и подходит к ним, но останавливается в паре шагов. — Кьяр, это моя мама, Мая Олеговна. Мам, это Кьяра. Она не может говорить и… — представляет Антон, но запинается, пока не находит поддержку в небольшом кивке от своей пассии. — …моя девушка. Кьяра, как было принято пару столетий назад, невесомо берёт юбку по бокам и, приподняв, делает небольшой поклон, а после подходит ближе и кладёт руку на плечо Антона, ярко улыбаясь ему глазами, на внешних уголках которых образовываются складочки. — Приятно познакомиться, — добродушно отвечает Майя. — А Вы останетесь у нас ночь? Кьяра тут же переводит взгляд на неё и отрицательно машет головой, показывая на запястье. — Её заберут, — помогает Антон. — Но если что, знайте, что отныне Вам тут рады в любое время суток. Я буду укладываться. Антош, постельное и подушки с одеялом знаешь, где достать. — Хорошо, мам, — кивает Антон, но пока не спешит закрывать дверь, потому как мама не уходит. — Что такое? — Антош, — шёпотом говорит она, когда Кьяра отходит и присаживается на край кровати, — пойми меня сейчас как беспокоящегося за тебя родителя, пожалуйста… Если будете уединяться, не забудь предохраняться, хорошо? — Ну мам! — чересчур громко от смущения восклицает Антон, покраснев ушами и скулами, и потому немного приосанивается. — Я сделаю тише звук, чтобы тебя не беспокоить. Спокойной ночи, — произнеся пожелание, он целует маму в щёку, получая ответный такой же поцелуй, и закрывает дверь. Тихо выдохнув, морально таким образом собравшись, возвращается на кровать. Кьяра вновь улыбается, словно по-доброму насмехается, и, чуть погодя, проводит боком пальца по носу Антону, который следом, как желе, постепенно укладывается на спину. Взгляд скользит по завитым на концах волосах вниз: по небольшой тканевой полосе с замочком, чтобы края рубашки не расползлись из-за широкого выреза, по линии позвоночника с многочисленными родинками, перекрывающимися бюстгальтером, – вплоть до пояса юбки. Кьяра находит на кровати мышку, проверяет её на состояние включенности, снимает с паузы фильм и пересаживается в угол кровати. На свои бёдра кладёт одну из подушек, по которой хлопает ладонью. Антон укладывается на неё головой, ложась затылком к животу Кьяры, а вскоре чувствует касания на своей макушке – приятные поглаживания. И что особенного в них – ткань перчатки не мешает собой, спокойно покоясь в другой руке Кьяры. Антон пытается понять, что не так с кожей на них, раз перчатки носятся почти постоянно, кроме лёгкой допустимости, как сейчас или, вероятно, дома, но никаких колкостей, зацепок, шершавости или ещё чего-то этакого он не ощущает. Поэтому этот вопрос остаётся открытым. С Кьярой Антон прощается в двенадцатом часу. Он уже был одной ногой в Сонном царстве, поэтому смутно помнил что-то визуально, но зато отчётливо ощущал поцелуй в щёку и приятный персиковый аромат от кожи чужого лица. Всё воскресенье Антон проводит в театре, зевая на техничке и благодаря Стаса за то, что не часто вызывает его на игры. В понедельник по привычке разговаривает с Арсением сначала об освобождении от уголовной ответственности, когда оказавшаяся короткой тема была пройдена, приплетая историю с четвёркой из их класса, из-за чего под конец его присадили на стуле под всеобщую тишину, а после и о религии, пытаясь отыграться за случай на «Праве», хоть времени и мало, так как тема обширная. Урок кончается довольно быстро. Антон хочет продолжить свою дискуссию на тему нынешнего образования, но Арсений утыкается в свой телефон, тем самым заставляя вспомнить кое-что довольно важное. Антон бросает Илье, что попозже придёт в столовую, и нарочито медленно собирает рюкзак. Уже направляясь к учительскому столу, он чувствует небольшую вибрацию в своём кармане. Достав телефон, просматривает уведомление, которое прислала Кьяра. Пытаясь понять, что именно может быть в её сообщении, Антон внезапно осознаёт, как лицо начинает пылать, а телефон лучше поскорее спрятать куда-нибудь очень далеко. — Вам плохо? — безэмоционально интересуется Арсений, привлекая к себе внимание. А после заторможенно отрицательного мотания головой спрашивает следующее: — Тогда что такое? — Я, это… Спасибо, в общем, — старается вернуть себе дар речи Антон. — Ну, за совет в среду. — Получается, всё прошло хорошо? — всё тем же тоном продолжает Арсений, а Антон на него даже не смотрит, словно если посмотрит, то тот сможет прочесть все мысли в его голове. — Очень даже. Думаю, мне пора идти. Не дожидаясь ответа, Антон спокойно выходит из кабинета, закрывая за собой дверь, но идёт не в столовую, а в сторону туалетов. Лишь после того, как в зеркале видит примерно приемлемый цвет лица, он идёт на завтрак и старается не думать, что Кьяра скинула ему фотку своего оголённого плеча, с которого соскользнула лямка.