Антон Шастун:
«Привет, отлично отметил»
«С температурой и сухим кашлем на утро - по кайфу ваще»
«Ощущение что ещё немного и буду кашлять кровью и цветами как в фиках»
Арс учитель: «Пучему с цветами?» «*почему»Антон Шастун:
«Ой ща»
«Ханахаки бьё / hanahaki byou (花吐き病)(с яп. Цветок)- это редкая мифическая человеческая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделенной любви. Она возникает лишь у тех, кто безумно влюблен в кого-то. Миф о том, что в груди распускаются цветы, можно сравнить переносным смыслом этой фразы.»
Арс учитель: «Как умело ты цитируешь поисковииик»Антон Шастун:
«Упростил тебе задачу, чтобы ты не гуглил»
Арсений отправляет несколько смеющихся смайлов, и Антон невольно смеётся вместе с ним. В душе приятно пляшут маленькие инопришиленцы. Арс учитель: «Спасибо, но всё же пришлось гуглить понятие слова "фик"»Антон Шастун:
«Оно же и так понятно
Уменьшительно-ласкательное от "фак"»
А потом происходит обмен смеющимися смайлами, и Антон замечает, что чувствует себя немного странно по отношению к Арсению. Вроде, тот преступник, но отторжения никакого не вызывает, а даже наоборот – с ним всегда интересно и весело. И какая-то привязанность появилась. Не то, что с Пашей, вообще не то, и не то, что с друзьями. С Арсением более спокойнее, уже не страшно. Это что-то на другом вообще уровне. Отложив телефон на стол, Антон кладёт щеку на подушку и прикрывает глаза, стараясь взвесить свою такую дружбу с двуличным Поповым. Но к выводу так и не приходит, либо же тот забывается, стоит мыслям уйти в свой тихий пляс, а мозгу – заглушить всю активность в организме, усыпляя. На утро Антон уже чувствует себя выздоровевшим, но с небольшим насморком и немного больным горлом, поэтому идёт на тренировки «Спорного вопроса» в театр. Но больше всего напрягает молчание Кьяры в соцсети. То, что та точно не заходит в онлайн, выдаёт оставленное без ответов хотя бы какое-то количество комментариев под последним постом. Да и мама, словно сговорилась, вечером рассказывает про новое изнасилование какой-то девушки, которое услышала от коллег на работе. От переживаний, позабытых со времён осеннего бала, но появившихся сейчас, спустя полтора месяца, Антон не может уснуть и утром толком не ест, летая в своих мыслях. — Доброе утро. Антон поднимает взгляд на учителя права, отмечая его задумчивый и внимательный взгляд на себе и чёрную точку на правом уголке губ. Лишь разглядев, стало понятно, что это та чёрная помада. Закрыв за собой дверь, потому как до звонка ещё пятьдесят минут и никто прочий не пришёл, Антон проходит до первой парты и присаживается на неё, скидывая под ноги рюкзак. — Не хотел бы ещё день побыть дома? — осторожно спрашивает Арсений, а потом, видимо, решив, что вопрос звучит как-то не очень, дополняет: — У тебя лицо как у поганки. Всё ещё плохое самочувствие? — на это Антон, подумав, машет головой, и тогда Арсений задаёт другой вопрос, словно с некой опаской. — Случилось чего?.. — Не мог уснуть просто, — сипло отвечает и, прочищая горло, думает, что тот его осматривает, как всегда, с целью подобрать более подходящие для момента слова. — Пойдём, у меня есть мармеладные мишки. Арсений, не дожидаясь ответа, поднимается из-за своего стола и направляется к лаборантской, оставляя за собой открытую дверь. С недавнего времени у того появился чайник, поэтому Антон отчётливо слышит в тиши, царившей по всей школе, как наливают воду из пятилитровой бутылки и щёлкают на лапку бытовой техники. Нехотя поднявшись, словно на плечах сидел титан Атлас, не дающий небу рухнуть, Антон проходит в лаборантскую и прикрывает за собой дверь. Арсений взглядом указывает на стул, а сам привычно садится на край стола, почти как ранее Антон, и складывает руки на груди. Свет Арсений не включал, отчего небольшое помещение освещает свет, льющийся из кабинета с одной стороны и еле досягаемый до второго этажа от ночного фонаря – с другой. Тишина царит до момента, пока Арсений не начинает заваривать в кружки чай, уточняя насчёт сахара, потому что Антон всегда любит по-разному – сейчас вот две ложки с горочкой. — Ну, давай, рассказывай, чего ты такой бледный, как поганка? — мягко вопрошает Арсений, пододвигая ближе к младшему одну из кружек дымящегося чая, вторую беря в свои руки и делая из неё глоток. Мармелад достаётся из ящика под Арсением. — Я переспал с дочкой Сергея Борисовича... — как приговор тихо-тихо выдаёт Антон. Но Арсений слышит. А Антон слышит, как тот почти сразу давится воздухом и роняет пачку мармелада, которую приходится помочь поднять. — Что, прости? — поражённо переспрашивает Арсений, оставляя кружку где-нибудь подальше на столе. — С дочкой Сергея Борисовича. Кьярой. Я… Ну, не то, чтобы и я прям переспал… — Антон начинает, но мнётся, думая, как лучше сказать, что стоит упустить, и по итогу выдыхает и говорит всё так, как есть на духу. — В общем, мы списались ещё месяц назад в инсте, как-то завязался диалог, и… Мне показалось, что это та самая, ну, моя судьба! Понимаешь? Она любит рэп, я люблю рэп. У нас совпадает чувство юмора. Она мне даже помогла улучшить шутки для выступления в КВН! И именно их больше оценили! Прикинь? Это же просто... Блядь, не знаю... С ней офигенно просто так разговаривать. Ни о чём!.. Например, как прошёл день или что было на обед… Она не любит готовить что-то долго, если это съедается быстро, поэтому ради неё я пытался научиться готовить, пока никого не было дома. Правда, чуть ли всё не испортил, но она решила позвонить мне и помочь. Она чудесная… — Антон вновь уходит в себя, откидываясь на стул, прикрывая глаза и мечтательно улыбаясь, вспоминая всё то, о чём говорит. — По видеосвязи фильмы смотрели, мульты, все части «Форсажа» и даже все фильмы с Джимом Керри… Но после того, как мы, ну, уединились, целовались полночи, хотя казалось, что прошло только полчаса… она ничего не написала, и даже в сеть не заходила, — он открывает глаза, чтобы подступающие и вызывающие боль чувства приглушились реальностью. Весь его огонёк во взгляде и голосе потух. — И она ничего не сказала про цепочку, хотя после всего мы с ней ещё переписывались. Может, ей не понравилось, вот она и решила… ну, типо… или обиделась, что я на выходных пропал, но я из-за болезни же, только и мог слюни пускать… может, она решила… — Антох, — быстро и призывно вставляет Арсений, хлопая в ладоши, пока тот делает короткий вдох. — …не обижать и забить на меня? Или просто не увидела, а Борисыч первым нашёл коробку и отчитал её, вот и она не пишет ничего?.. Или на неё напали? Мама слышала, что кого-то изнасиловали. Арс, я волнуюсь о ней… — Попов, блядь! — раздаётся из класса, заставляя вздрогнуть всех. Антон приосанивается, а Арсений сползает со стола и в два шага оказывается у двери, останавливая Сергея Борисовича в проёме. Антон не разбирает, о чём они говорят, сёрпая чаем и продолжая пытаться сильнее не загоняться. Думает о том, что мог сделать не так, но на ум приходит случай, когда Арсения вот так же в начале ноября перебил Паша, тоже возникнув неожиданно, и это вызывает небольшую усмешку. Мысли сами уходят куда-то не в то русло, вспоминая к чему-то репетицию перед осенним балом, когда Арсения сидел весь день в зале и потом подвёз домой и показал видеозапись выступления. Арсений возвращается со сдержанной улыбкой, чуть приподнятыми бровями и взглядом, будто не верит, что смог сделать что-то этакое, пока не видел Антон. Но Антон и не пытается понять, что произошло, – замирает, видя в чужих руках свою серую коробочку, а в следующее мгновение подскакивает со стула и в один шаг оказывается рядом. Приподняв крышку, вглядывается в образовавшуюся щель. Мысли в голове активно хотят сложиться во что-то, но из-за недостатка какой-то информации пазл не складывается. — Значит, нашёл Сергей Борисович?.. — задаёт первый всплывший в голове вопрос. — Получается, так, — пожимая плечами, отвечает Арсений и вглядывается так внимательно в лицо Антона, что тот поспешно отводит взгляд обратно на коробку – неловко выдерживать контакт глаз. — Значит, она из-за него, — сразу проговаривает вслух. — Бля… Да бля! — Антон круто разворачивается и, отойдя, садится за стол, роняя голову лбом вниз на деревянную поверхность. Удар не такой громкий, потому как он, вроде, не дурак от чувств себя калечить. Но ударяется с меньшей амплитудой после ещё несколько раз. — Антон, никто никого не ругал, уверяю тебе. Подумай разумно, все взрослые люди. Я спрашивал. Так что не парься. Если хочешь, передам коробку твоей Кьяре, — говорит Арсений, подходя к столу, а после делает небольшую заминку, прежде чем продолжить. — Всё же я её крёстный. — Правда? — спрашивает Антон, поднимая голову, и кидает на него взгляд зелёных глаз, кажущихся большими. Арсений поджимает губы, а его кадык слегка шевелится. — Правда. Парень отворачивает голову и поднимает к груди руки, крутя кольцо с черепками. Мозг уже вырисовывает картины, на которых Кьяра получает от Арсения цепочку, радуется и при первой же возможности пишет Антону. Эта розовая надежда идиота греет душу и меняет отношение к Арсению в более дружескую. — Спасибо, — выдыхает он и резким движением обнимает Арсения за пояс, прижимаясь щекой к его животу. — Чуть с ног не сбил... — охает Арсений, а потом бурчит так, словно его зажали. — Сбавь силу хвата, я сейчас желудок выплюну… Антон лишь на чуть-чуть выполняет просьбу, счастливо и глупо улыбаясь, но и этого хватает, чтобы Арсений вдруг якобы расслабился. Чужие руки, отложив коробку, из-за незнания другого места ложатся на плечи младшего. — Так сильно нравится она тебе? — спрашивает с небольшой усмешкой и теплотой. — Ещё как, — признаваясь, Антон немного отстраняет и запрокидывает голову, показывая свою немного смущённую улыбку-троечку, как у нарисованного ребёнком кота, и вновь прислоняется ухом к животу, смотря на стол. «Если Пашка как отец, то Арс – как брат», – думает, пока внутри плещется океан счастья, что своими брызгами попадает в глаза. Первый и последний шмыг слышит только Арсений, но за этим никакой осуждающей реакции не следует – тот позволяет ученику немного вольности. — Разбаловал тебя Павел Алексеевич, — тихо мягко и с небольшой хрипотцой говорит через какое-то время, поглаживая по каштановой макушке. От такого неожиданного тембра голоса по спине у Антона пробегают мурашки, немного мазохистской болью щиплясь в районе поясницы. Организм сам зацикливается на сказанном, прокручивая ощущения, чтобы испытать их ещё раз в том же самом объёме и подтвердить, что не показалось. — Арс, чё у тебя с губой? — отстранившись, решает задать ещё с захода в кабинет интересующий вопрос Антон. — Болячка. Ещё в прошлый четверг выскочила, но почти прошла. Антон всматривается, а потом понятливо тянет «а». А потом начинаются уроки. Благодаря заряженности от надежды, Антон нормально предоставляет доклад о рэп-культуре. Такое задание, о выборе какой-нибудь массовой культуре для доклада, Арсений задал ещё неделю назад, хотя изучали в понедельник, когда Антон отлёживался с температурой. Но зато не было дополнительных вопросов из конспектов, нежели чем у других. Вечером того же дня, ближе к девяти часам, прогуливаясь по берегу водохранилища, Антон получает сообщение с фотографией голых ключиц Кьяры и колье на шее. smile_off «Прости, что исчезла» «У меня возникли некоторые дела, из-за чего пришлось уехать в другой город и выключить телефон» «Колье очень красивое, спасибо )» «Оно парное с твоим браслетом?»anton.shastoon_
«Ага)»
«Я рад, что тебе понравилось, очень переживал насчёт этого»
«И переживал за тебя, правда»
smile_off «Знаю, Арсений говорил )» «Я утром приехала обратно и проснулась, когда он к отцу пришёл»anton.shastoon_
«Арс правда твой крёстный?»
smile_off «На самом деле нет )» «Но он для меня хороший наставник, поэтому и шутим, что он – мой крёстный»anton.shastoon_
«Ааааа»
smile_off «Антон, мне нужно будет послезавтра уехать в Тулу по делам» «Пригласили на кастинг моделей» «Когда вернусь, не знаю»anton.shastoon_
«Всё ок?»
smile_off «Да )» «Если всё нормально пройдёт, то вернусь к новому году»anton.shastoon_
«А это»
«Можем встретиться до твоего отъезда?»
smile_off «Не знаю…» «Возможно, нет, мне нужно много чего сделать до отъезда»anton.shastoon_
«Окееей»
Выйдя из диалога, Антон фотографирует пейзаж с замёрзшим и припорошённым снегом Воронежским водохранилищем и выкладывает его в сторис. Тишина и морозный воздух предательски заползают за шиворот и щекочут ноздри всё безжалостнее. Вглядываясь в темноту впереди, разрываемую фонарями на дорогах и в окнах домов Правого берега, Антон кутается в свою толстовку под кожанкой всё глубже. Заслышав позади шаги, оборачивается резко на звук. — Свои, — с небольшой улыбкой проговаривает тихо Арсений и подходит ближе, держа руки за спиной. Антон кратко кивает и отвлекается на пришедшее сообщение. Кьяра пишет, что пойдёт дальше спать. Пожелав ей хороших снов, убирает телефон в карман, застёгивая его. Арсений меж тем вытаскивает руки из-за спины и убирает одну в свой карман, а второй демонстрирует упаковку мармеладных червяков, держа её пальцами за край. Подойдя, он присаживается на невысокий борт спиной к водохранилищу, в отличие от Антона. Открыв пачку, протягивает её Антону, который без церемоний и вопросов берёт одного червяка и кладёт себе в рот. — С сахаром, кислые… — довольно отмечает он, жуя мармелад и слегка шевеля челюстью, сводимой от привкуса в местах крепления к черепу. — Ты один тут? — Пока да, — отвечает Арсений и ёжится, прижимая ноги к груди. — Не могу дозвониться до своих. На смс-ки не отвечают. — Небось дрыхнут и забили болт на всё. — Было бы это ещё так… — шепчет Арсений и оглядывается на водоём. А потом наступает тишина, и зимний холод вновь ощущается ярче, словно разговор с Арсением каким-то образом согревал. — Куришь? — спрашивает Антон, а потом меняется в лице. — А, точно… — Редко, но не твои сигареты. У тебя слишком тяжёлые. — Есть электронка, — находит быстро альтернативу Антон и достаёт электронную сигарету, делая небольшую затяжку. — Таёжные ягоды. — Неплохо, — оценивающе хмыкает Арсений и вдыхает такой вид яда, делая небольшую затяжку. — Эм… Спасибо тебе, — решившись, проговаривает младший, а после хлопает Арсения по спине, помогая избавиться от кашля из-за вдоха «не в то горло». — Ну, что передал мой подарок Кьяре. — Я, конечно, не сторонник подобного, но у тебя глаза блестели, словно ты готов был расплакаться. — Да ну тя, — закатывая глаза с подрагивающими в желании сложиться улыбкой уголками губ, Антон отворачивает голову от Арсения и сжимается сам, хотя длинный чёрный пуховик у того тёплый. — Кстати, Шаст, — обращается Арсений по прозвищу. Делает он это впервые, поэтому Антон не может не повернуть к нему голову, дабы понять причину такого хода. Но сам Арсений смотрит себе под ноги, а свет светит ему в спину, поэтому увидеть черты лица невозможно. — Лучше делать не ради кого-то или чего-то, а из каких-то своих внутренних побуждений… В жизни ты всего заслуживаешь, и ничего доказывать не нужно. В том числе свою любовь. Если она есть, её видно, — произнеся и чуть помедлив, он поворачивает голову к Антону, в непонимании дёргающем бровями в сторону переносицы и неспособного считать заложенные эмоции во взгляде напротив. — А Кьяра меня любит? — осторожно спрашивает Антон, поворачиваясь к Арсению лицом и перекидывая ногу через бортик, упирая в непогребённый под снегом асфальт стопу. Арсений поднимает как-то грустно один уголок губ, опуская взгляд на карманы Антона, который от такой реакции на свой вопрос и затягивающегося молчания поджимает губы. — Думаю, если бы это не было взаимно, она не стала бы проводить с тобой так много времени. Явно тобой заинтересована. — А ты… типо просто друг семьи? — задаёт следующий волнующий вопрос, чем вызывает тихие смешки. — Лучший друг семьи, — поправляет Арсений и, отдав пачку с мармеладом, поднимается. — Пойду ещё раз позвоню. Холодеет, лучше иди домой, — советует, доставая нечто из своего кармана. — Ты губы красишь? — удивлённо вопрошает младший, распознав в неизвестном помаду. Но не ту, что сам Антон подарил, а какую-то другую. — А ты будто нет, — закатывая глаза, вздыхает Арсений и наскоро проводит помадой по своим губам, после растирая их меж собой. А на твёрдое мотание головой Антона отвечает: — Осенний бал вспомни. И это гигиеничка, чтобы губы не трескались. Легче так, чем я узнавал. — В смысле? — Маски делать, бальзамы, ещё что-то, что я не очень люблю… А так проверенное средство… Но можно ещё долго целоваться. Помазать тебе? Антон сощуривается, всматриваясь в помаду, отдающую в темноте тёмно-синим или тёмно-фиолетовым оттенком, а после поджимает губы и проводит по ним кончиком языка. От осознания, что Арсений намеренно ждёт, ещё и явно не просто так же про поцелуи заговорил, колебание приобретает большую амплитудой. Можно, конечно, постоять так ещё и по итогу отказаться, как дурак, но так делать отчего-то не хочется, поэтому, помедлив ещё мгновение, он кивает и приоткрывает рот. Пока мажут, специально для этого присев на корточки, Антон всматривается в ямочку на кончике носа Арсения, в его образующие ромб четыре родинки на щеке и синие глаза. В местах касаний чужих рук возникают странные покалывания, от которых спину и затылок сначала бросает в холод, а после в жар. А ещё в нос врезается какой-то знакомый ягодный запах, то ли черники, то ли ежевики, но Антон списывает эту мысль в утиль. Поднявшись вновь, Арсений протягивает голую ладонь Антону, который думает о том, что можно согнуть некоторые пальцы пистолетом и вполне себе выстрелить в лоб на поражение, как детстве. Но и эти странные мысли отгоняются. Взявшись с характерным хлопком за ладонь, потому что также не имеет перчаток, Антон поднимается и отряхивается. — Подвезёшь? — Наглеешь. Твой дом в двух шагах. — Ой, да ладно, — канючит Антон и идёт рядом с Арсением к его машине, — Зато точно не замёрзну. Я не до конца выздоровел, — говорит и демонстративно кашляет довольно сильно, чувствуя привкус железа во рту, сам с этого удивляясь и округляя глаза. Арсений лишь машет головой и выдаёт тихое: — Дурачьё… В машине Антон расслабляется и ёжится от поступающего тёплого воздуха, грея свои ладони. — Перчатки не думал носить? — с лёгкой улыбкой спрашивает Арсений, оттягивая ткань штанов Антона и измеряя их плотность. — В спортивках не холодно-то? — Да чё ты привязался? — бубнит младший, дёргая ногу в сторону. — Было бы холодно, оделся бы соответствующе. Едем? — спрашивает и закидывает последних червяков себе в рот, вытрясывая туда же остатки сахара. Фантик из рук Арсений забирает и убирает куда-то между собой и дверью. Но за руль так и не берётся. Антон определяет, что тот к чему-то мысленно готовится, поэтому сам невольно напрягается в ожидании. — Ты знаешь, кто будет поставлять алкоголь на дискотеку двадцать девятого? — Чего? — Просто скажи, знаешь или нет. — Ну… Знаю, конечно. Пару людей. — Скажи мне их имена и класс. — Нахуя? — хмурится Антон и поворачивается к тому корпусом, поджимая губы. — Чтобы не пустить их или держать в каком-то углу? — Не могу ответить. — Ну, и я не могу ответить, — выплёвывает Антон, а после отворачивается и открывает дверь, но возникшая на локте хватка не даёт уйти. Шумно выдохнув, он поворачивается к Арсению. — Я не против, если вы будете выпивать, — сказав, смотря чуть выше руля, тот облокачивается на подлокотник и смотрит на младшего, который настораживается с такого поведения. Учитель не будет ругать за распитие спиртного несовершеннолетними – бред и грех, а тут собственной персоной живой экземпляр. — Навряд ли вы не знаете, что это вредно и для организма, и для психики. Мне лишь нужно знать, кто притащит алкоголь. Я не собираюсь говорить педагогическому составу. — Эм… Сорян за вопрос… Но зачем? — искренне недоумевая, спрашивает Антон и закрывает дверь, тут же припадая ладонями к печке. Арсений протяжно выдыхает и садится за руль нормально, трогаясь с места. Конечно, интересно узнать, какова причина такой озабоченности у него, но Антон принимает его действия за окончание разговора и отворачивается к окну, за которым мелькают окна дома, а после наступает кромешная темнота – фонари поблизости не работают. — Среди моих прошёлся слушок, — разговаривается Арсений, когда поворачивает на дорогу прямиком к дому Антона, — что в принесённых бутылках будет наркота. Антон, вначале заинтересованно наострив уши, под конец заметно расслабляется в кресле. Он знает, у кого и что именно будут брать Илья, Дима и Ваня, поэтому спешит уверить: — Не будет. — Будет. Я знаю, информация проверенная, — будто не слыша уверенных нот в голосе Антона, отрезает Арсений и немного сильнее нужного жмёт на педаль. Антон поджимает губы, держась за ремень безопасности, и отворачивается к окну. Есть сейчас в голосе Арсения что-то такое, что побуждает колкую обиду где-то в глубине души, задевая вот таким тоном. Зная возраст и такой же упёртый, как у себя, характер Арсения, спорить вообще не хочется. Прежде чем закрыть дверцу машины, дабы пойти домой, Антон раздражённо произносит: — Я знаю тех, кто принесёт, поэтому наркоты или палёнки не будет от них. А если хочешь перехватить закладки, то это не ко мне. «Вот и поганое настроение на сон грядущий…». Попрощавшись со всеми со «Спорного вопроса», Антон застёгивает до самого верха горло пуховика и, сунув руки в карманы, направляется домой пешком. Автобус, судя по картам, ещё на Ленинском проспекте, поэтому логичнее идти к следующей остановке, нежели стоять на месте и замерзать. К тому же нужно ещё доделать подарок на новый год для Паши. Радует, что последнюю в этом году техничку решили провести сейчас, а не завтра. Пройдя мимо Воскресенской цервки, на Первомайской Антон отчётливо видит идущую навстречу Кьяру, которая, во-первых, без маски, но с достаточно креативным сине-голубо-белым макияжем, словно хуманизация голубого ара или павлина, как одна из вечно крутящихся в рекламе кукол Enchantimals, из-за чего для её опознания приходится напрячься, и, во-вторых, под руку с каким-то мужчиной, который ей по грудь и имеет не особо пропорциональную по отношению к телу голову. В груди от этого вида всё прошибает ревностью, липкими отростками склеивающей горло, отключащей власть разума и заставляющую сердце болезненно ныть от такого. Осознав, что стоит просто так посреди улицы, всё ещё ошеломлённый Антон прячется за дерево поблизости. Где-то на затворках он понимает, что это глупо и трусливо, что можно просто подойти и поговорить, как советует всегда Паша, но затуманенный от шока разум не выдаёт ничего иного. Антон выжидает, когда Кьяра с неизвестным пройдут мимо, а после начинает идти за ними с отрывом в несколько десятков метров. Сталкерство – дело ужасное и оправданий не имеет, Антон как-то слышал о таком, но сейчас напрочь позабыл. Ему хочется узнать, куда идёт его девушка, что обманула с поездкой, и кто этот неизвестный человек рядом, на которого она его променяла. Они выходят на улицу Карла-Маркса, минуют поворот на Дзержинского, куда Антон всегда сворачивает, чтобы попасть в Дом Актёра, и сворачивают на улицу Кардашова. «Кольцовский сквер?», — предполагает Антон, хмуро оглядывая большую и почти свободную от машин площадь. Но его девушка всё так же за ручку с мужчиной идёт чуть в сторону от сквера. На секунду Антон думает, что они могут идти в ЗАГС, так как тот в здании как раз по направлению движения, но тот в такой поздний час уже не работает. «Или работает?..». Антон остаётся стоять на улице, чуть поодаль от небольшого заведения, специализирующегося на приготовлении блинов с разной начинкой. Именно в него, работающего круглосуточно, пара и зашла. Посматривая через стекло со своего расстояния, он не знает, о чём те разговаривают, но Кьяре, вроде, весело. Докурив сигарету, уже не чувствуя пальцы от знойного ледяного ветра, простояв столько времени, чтобы в голове ни одной мысли не осталось, дабы не строить ложных догадок, он направляется домой. Последний автобус уже проехал, поэтому дома он будет только через два часа. Идти совершенно не хочется, в груди неприятно всё ноет, а пальцы то и дело сжимаются в кулаки и разжимаются. Он подождёт, в отношениях бывают подобные моменты, ведь дружить каждый может с кем захочет, но поговорить нужно как можно скорее.