недоразумение

      Несколько часов за долгими разговорами проносятся, кажется, незаметно. Дома у Юрки спокойно и хорошо, как всегда по-домашнему уютно. Они болтают до поздней ночи, много смеются и говорят обо всем, что произошло за прошедшую неделю их нелепого разногласия.              — Если хочешь, оставайся сегодня, Никит, я тебе на диване постелю. Чая ещё хочешь?       — Спасибо, я пойду уже.       — Чего ты, как не родной?       — Стеснять тебя не хочу, да и мне до дома-то дойти... Все хорошо, в общем, правда.       — Стеснять он меня не хочет, ты посмотри! Чай, спрашиваю, будешь?       Этой ночью Никита остается ночевать у Юры.       Они снова идут вместе в универ, вместе гуляют после пар, вместе грустят и веселятся. Самое главное, что вместе, а остальное лишь временные жизненные трудности.       «Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идём, и я курю, а ты, м-м, конфеты ешь...» — напевает Юра, докуривая последнюю "Новость" из пачки. Улыбается, довольный, хихикает. Получает за это легонько локтем в бок от Никиты:       — Что это такое, а?       — Это, Никит, группа "Кино".       — Не слышал.       — Конечно, не слышал, они в прошлом году только первый концерт на фестивале дали, мне дядя на кассете запись показывал, когда я к нему в Ленинград ездил. Но ты не переживай, ещё услышишь, конечно. Я уверен, они известными станут, на весь Союз прославятся, вот увидишь! А я буду первым, кто тебе про них рассказал. Ой, я же ещё аккорды на слух подобрал, хочешь, сыграю сегодня?       — Хочу, конечно, Юр.       И Юра играет этим же вечером. Сидит на своей кровати, сдувает с лица выбившиеся пряди. Аккорды иногда путает, пыхтит сердито и ругается тихонько, но Никите и так нравится. Он сидит рядом, подперев щеку ладонью, слушает внимательно, не перебивает до самого конца.       — Ты извини, что не так хорошо вышло, я ее еще не играл целиком ни разу. Вступление в следующий раз перебором попробую, наверное. Так интереснее будет.       — Хорошо сыграл, правда, мне очень понравилось. И песня понравилась, и исполнение твое,       Юра поднимает радостный взгляд на друга и в ту же секунду светится от счастья. Он сидит спиной к окну, в которое пробиваются лучи закатного солнца, и Никите кажется, будто это самое солнце запуталось в русых кудрях, то ли лаская, то ли дразнясь.       — А я, значит, первый, кому ты ее сыграл.       — Я рад, что понравилось, спасибо тебе, Никит — Юра на радостях откладывает осторожно гитару и придвигается ближе к товарищу — он всегда обнимает Никиту очень крепко и тепло, когда особенно поддается эмоциям. Прижимает к себе, обозначая ясно чужую значимость, расплывается в улыбке, чуть покачивая друга в объятиях. Никита улыбается едва заметно, морщит нос от чужих щекочащих лицо кудрей, аккуратно обнимает в ответ.       — И тебе спасибо, Юр — Юрка, как большой преданный пёс, вертится возле него беспокойно, обнимает крепко-крепко, и Никита, ведомый неизвестно каким порывом, хочет вдруг коснуться губами чужой щеки. Не попадает, конечно, мажет куда-то мимо по волосам (Юрка дёргается постоянно), но все равно нервничает так, будто преступление против народа совершил. Ждёт. Чего угодно ждёт: шутки, смеха или вопросительного взгляда, может, ещё чего.       «Не заметил, может?..» Но вдруг дожидается:       — Не попал. — хихикает Юра, выпустив из объятий товарища.       — ...чего? — голос, кажется, дрожит не пойми от чего. И ладошки вспотели. Наверное, долго ждал. А тот сидит довольный, расплылся в улыбке, как Чеширский кот —       — Не попал, говорю, смотри, как надо! — и вдруг целует Никиту в ответ, оставляя влажный поцелуй на щеке. Смотрит выжидающе с лёгкой ухмылкой на лице, глядит бесстрашно с азартом в темно-карие внимательные глаза, — Только смотри, а вдруг правда про нас такое подумают? — Дразнит совершенно бессовестно, запрокидывает густые брови в наигранной растерянности, едва сдерживая смех, а Никита сдерживаться уже не может. С ним опять что-то странное произошло.       От Юры пахнет сигаретами и папиным одеколоном. У Юры лохматые взъерошенные кудри, беззастенчивая улыбка и разгоревшиеся под поцелуями щеки.       «Юр, мне все равно, что подумают — рядом, оставайся только рядом, пожалуйста!» — хватаясь за чужие щеки, повторяет Никита, не находя никаких объяснений своему поведению — «Я все понял, правда-правда!» Юра его не отталкивает, конечно, и никогда не оттолкнет. Совсем наоборот даже — притянет к себе поближе, и будет рядом. Обязательно будет рядом, он ему обещал.       Юре хочется хлопать за его исполнение под гитару, Юру хочется бесконечно слушать, о чем бы он ни говорил, Юру хочется целовать, с Юрой хочется быть рядом. И это больше не кажется недоразумением.