Пропавшая

Звонок Лили заставляет меня прийти в чувство. Аддамс, ты — детектив, а не пьяная выпускница, поддавшаяся внезапному возбуждению. Соберись и подумай о деле. Поправляю белье под платьем, договариваясь с собой игнорировать дискомфорт до приезда домой. Замечаю на полу пепельницу с окурком и, спешно хватая, отправляюсь в приемную. Ненавижу бардак и ожидание. А дорога Лили займет не меньше получаса. Вытряхиваю пепельницу и ставлю на стол помощницы. Бросаю короткий взгляд в зеркало напротив. Твою. Мать. На моей шее явно виден след от зубов Торпа. Сукин сын. Он ведь сделал это специально, чтобы меня скомпрометировать. Гребаный засранец! Закатываю глаза в презрении к самой себе. Какая же ты идиотка, Аддамс. Куда ты полезла? Зачем ты это позволила? Он же трахает каждую встречную, и ты была почти готова оказаться в этом длинном списке. Ты сдержалась, спасибо и на том. Но этот говнюк оказался умнее тебя. Признавать неприятно. Хотя, было бы странно думать, что он не отомстит за высмеивание его сексуальных способностей. Ох, идиотка, что тут еще сказать? Галпин точно заметит и поймёт, что это. Он не блаженный кретин, а все-таки полицейский. Отличить след зубов от бытовой царапины вполне в состоянии. Долго выдыхаю, обречено смотря на свое отражение. Я только что чуть не изменила мужу с человеком, которого не знаю от слова совсем. Подозреваемым. Возможно, убийцей. Где чертова Лили с делом Ньюмана? Ожидание вот-вот спровоцирует муки совести! Медленно иду в свой кабинет и усаживаюсь в кресло. Провожу ритуал концентрации, чтобы скоротать время и заранее подготовиться к изучению дела. Лили все нет. Я беру ручку и рисую квадрат на бумаге. Еще один и еще. Не отпускай состояние, не позволяй твоим пошлым мыслям заполнить голову. Держись, Аддамс. Ворвешься в душ к Тайлеру и спровоцируешь страсть. Можно будет потом сказать, что след на шее оставил он сам. Серьезно? Ложь во спасение? Как же нелепо, даже смешно. Слышу, как Лили проходит в приемную. — Твою мать, я своего первого оргазма так не ждала, как тебя! — кричу ей со своего места. Что за сравнение? Адово пекло. Успокойся уже. — Прости, были пробки, — голос Лили с нотками грусти. — Выкладывай! — рявкаю, когда помощница едва появляется на пороге кабинета. — В общих чертах, — кладет передо мной увесистую папку. — Ньюман был найден в закрытой квартире. Тревогу забил сосед, которому тот обещал погулять с собакой. — Пока не понимаю, — хмурю брови, смотря на нее. — Прочитай вот здесь, — указывает мне на отрывок текста. — Мне кажется это странным. Читаю. Восьмого сентября полицейские проникли в квартиру на Пятой Авеню путем сноса двери с петель. Сначала сосед пригласил слесаря, но тот не смог открыть дверь, утверждая, что с обратной стороны в замке находится ключ. Сосед испугался, что с Ньюманом что-то случилось и вызвал копов. Чего вдруг сразу копов? Подозрительно. — Я буду читать это до завтрашнего утра, — раздраженно бросаю я. — Ключ, Уэнс, — Лили испуганно смотрит на меня. — Внутри в замке был ключ. — Гребаный Ад! — я обреченно восклицаю. — Неужели и там сверхъестественное? Во имя мертвых, это же очевидный факт. Ключ с обратной стороны. Почему я не поняла? Мой мозг, похоже, еще не включился обратно. — Иначе я не могу объяснить, — помощница все также напугана. — Лил, скажи, почему тебя не пугает электричество в розетке, но до чертиков пугают призраки? — я смотрю на нее снисходительно. — Это та же энергия, просто в иной форме. — Какое, к хренам собачьим, электричество? — она вскрикивает. — Душа разгуливает по улицам! Душа, Уэнс! — Просто комок энергии, Лили, — я сдерживаю смех, сжимая губы. — Ни больше ни меньше. — Электричество не приходит к своим близким и не просит их о помощи! — она все еще говорит на повышенном тоне, но на губах расцветает улыбка. — Господи! Босс! — она смеется. — Иди выпей кофе, а я пока изучу это дело, — широко улыбаясь в ответ, говорю я. — И позвони Джеферсону. Миннесота должна была уже прислать материалы по появлению Вивьен в магазине. — Чего?! — Лили широко распахивает глаза. — А, ты не в курсе, — точно, она же не знает. — Торп явилась призраком к своей матери. Некогда объяснять, поболтай об этом с Джеферсоном и дай мне информацию, — отгоняюще машу рукой, намекая, чтобы она проваливала к себе. Приступаю к подробному чтению дела. Можно его отложить и до завтра, но я не хочу пока ехать домой. Тайлер должен вернуться к семи и сразу отправиться в душ. Я вернусь в то же время и исполню свой план. Дело Ньюмана кажется странным. Он оказывается тоже был художником-авангардистом. Связь с Торпом теперь ясна. Они одного возраста, вероятнее всего, учились вместе. Ньюман ни раз попадался полиции за пьяный дебош и наркотики. Наркотики? Великолепно. Интересно, а наш друг тоже закидывается? Поздравляю, Аддамс, тебя чуть не поимел наркоман. Падать ниже уже просто некуда. Прикрываю глаза ладонью. Это полный кошмар. Нельзя допустить повторения. В приемной резко открывается дверь. Вижу, как Лили широко улыбается. — Красотка, привет, — голос мне незнаком. — Где я могу найти мисс Аддамс? — Вы договаривались? — дежурная фраза и короткий взгляд на меня. Никаких встреч, кроме как с Торпом, у меня назначено не было. Я отрицательно машу головой, намекая, что никого не жду. — Нет, но я кое-что принёс, — голос двигается в сторону кабинета. На пороге появляется мужчина среднего роста. Удлиненные волосы игриво зачесаны назад. Профиль явно греческий. Ни с чем не спутаешь. Острые черты лица, нос, глаза карие. Он улыбается мне широкой улыбкой. В руках что-то большое и плоское. Обернуто крафтовой бумагой. — Мисс Аддамс, — учтиво говорит незнакомец. — Аякс Петрополус. — Что мне должно это сказать? — я смотрю на него недовольно. Он отвлекает меня от дела. — Ровным счетом ничего, — он хмыкает. — Я от Ксавье. Ксавье Торпа. Он просил меня передать это, — ставит принесенный предмет у дивана и идет к стене. — Если Вы не будете против, то эту бездарность я уничтожу, — снимает картину, повешенную Лили два года назад. — Если Вы продолжите хозяйничать в моем кабинете, то уничтожу Вас я, — сверлю его гневным взглядом, вскинув бровь. Похоже, не только сам Торп редкостный нарушитель норм приличия, но и его дружки не отстают. — Я принёс картину на замену, — улыбается шире. Смотри, какой смелый. Он идет к дивану и разворачивает принесенный сверток. На пороге кабинета уже стоит Лили и с изумлением наблюдает за происходящим. — Это подойдет Вашему кабинету гораздо больше, — показывает мне принесенный предмет. Ненавижу искусство. Серьезно. Зачем оно? На картине какие-то мазки с преобладанием желтого. Где-то синий и красный сменяют друг друга. По-бокам чернота. Одно дерьмо мы заменим на другое. Да какая мне к черту разница. — Реши этот вопрос, — отстраненно говорю я, смотря на Лили. — Мне некогда заниматься такими глупостями. — Ты не будешь против, красотка? — он вскидывает бровь, смотря на нее. — Кстати, как твое имя? — Лили, — щеки помощницы покрываются пятнами. Во имя мертвых, какая же идиотка. Ситуация начинает выводить меня из себя. Я еще взвинчена после неслучившейся встречи с удовольствием, а теперь этот идиот тратит мое время, мешая заниматься изучением материалов. — Оставляй свою картину и проваливай отсюда! — рассержено выпаливаю я. — Лили, проводи своего кавалера ко всем чертям! — Мистер Петрополус, Вы просто не вовремя, — помощница лебедем плывет к наглецу и увлекает его в приемную, прикрыв дверь. Я рассержено распахиваю глаза. И тяжело выдыхаю. Чертов Торп. Ну какого хрена? Бросаю короткий взгляд на картину. Дерьмо. Возвращаю глаза к бумагам. Телефон отвлекает вибрацией. Это Джеферсон. — Уэнс, — слышу шум в трубке. — Я уехал, но там привезли материалы по Торп. И улики. Заедешь? — Сегодня? — хмурю брови. — Можешь вчера, — смеется. Юмор у стариков специфический. — Кто на смене? — вздыхаю. Ехать в участок не хочется, но выбора нет. — Синклер, — усмехаясь. — Матерь божья, — снова вздох, не выношу ее. — Она занята, поэтому болтать не будет, — Уилл усмехается снова. — Позвони мне потом, — завершает звонок. Я кладу телефон. В кабинет входит Лили. Носом мурлычет какую-то песенку. Несчастная женщина. Как мало ей надо. — Он баер, — воодушевлено поднимает картину с пола. — Чего? — непонимающе поворачиваюсь к ней. — Продает картины Торпа, — уточняет она и вешает мазню на стену. — И такой же придурок, — заключаю. Хотя, что удивительного. — Нет, не совсем, — помощница улыбается. — Он довольно любезен. В отличие, ну, от того, — она кивает на картину. — Что это за дерьмо? — я отстраняюсь в кресле и наклоняю голову. Серьезно, не понимаю как люди видят так что-то. — Это секс, — спокойно комментирует Лили. Гребаный Ад! Ну просто не может быть! Хотя, чему я еще удивляюсь? Этот человек, похоже, живет только лишь собственным членом. Но такое? Серьезно? На что он рассчитывал? — Выброси это, — шиплю я сквозь зубы. — Почему? — Лили пугается. — Эта картина стоит бешеных денег. Можно я ее заберу? — Делай, что хочешь, — я все так же зла. — Просто чтоб здесь ее больше не было. Лили хватает картину со стены и покидает кабинет. Мне хочется надеть эту мазню ей на голову. Хотя, при чем тут она? На голову Торпу. Мерзкий урод. Решил не только словами меня доводить, но и действиями. Рассержено втягиваю воздух носом. Ярость на грани, но на пробежку нет времени. Нужно поехать в участок и изучить улики. Оказаться там незамеченной для глаз Тайлера. Встретиться с ним я планирую только в душе. Будем надеяться, что он на выезде и мне предстоит только короткий разговор с Синклер. Энид Синклер — сотрудник отдела хранения вещественных доказательств. Не знаю, планировала ли она когда-то стать копом, но длинный язык ее бы точно убил. Скорее рано, чем поздно. Она пришла в полицию после университета и в первом же своем деле проболталась подозреваемому о своих версиях. Редкостная идиотка, иначе не скажешь. Джеферсон орал как сумасшедший, пока она истерически плакала. Уволить, конечно, не смог. Перевел в отдел хранения, куда запрещен вход посторонним. Всем, кроме меня. Меня в участке знает каждая собака. Как жену Тайлера и как человека, благодаря которому их бесхребетное сборище еще не разогнали. Ухожу из офиса, громко хлопнув дверью, и отправляюсь в участок. Я все еще злюсь. Дорога занимает примерно восемнадцать минут, во время которых я придумываю в голове варианты того, какими отвратительными словами я назову гребаного Ксавье Торпа, в чью пьяную голову пришла идея подарить мне картину с изображением секса. Он точно помешанный, если не больной. Прохожу в участок, не привлекая внимания. Громкие вскрики моего имени сейчас ни к чему, можно нарваться на Тайлера. Волосами я прикрыла укус, но кто его знает. Рисковать нельзя. Также бесшумно подхожу к отделу хранения. Медленно открываю дверь. Ожидаю услышать визг Синклер от своего неожиданного появления. Она излишне впечатлительная. Но его нет. Вместо этого слышу всхлипывания. Она плачет? Во имя мертвых, только не это. Сейчас она начнёт делиться со мной очередной историей несчастной любви. С чего-то блондинка решила, что мне на нее не плевать. Не раз на общих встречах она делилась со мной тем, что мне совсем не хотелось знать. Иногда я удивляюсь, насколько слепы люди, что не замечают очевидного. Обречено машу головой в стороны и прохожу в глубину темного помещения. В основном зале ее нет, звук идет из кладовки. Я бы сама посмотрела улики и ушла, но не имею представления, где они лежат. Делаю шаг в сторону кладовки и чуть приоткрываю дверь. Ожидаю увидеть зареванную идиотку. Но. Удивляюсь. Взгляд через щель скользит по тошнотворно-розовому лаку на пальцах ног Синклер. Стопы двигаются вперед и назад, как на качелях. Понимаю, что застала ее не в том виде, что планировала, и уже собираюсь уходить. Но вдруг. О стопу Энид ударяется знакомая задница. Странная родинка на левой ее части когда-то вызывала у меня приступы смеха. Не может. Быть. Широко распахиваю дверь и вижу, как мой муж трахает Синклер прямо на столе гребаной каморки. Белобрысая идиотка сладко стонет, пока Тайлер с упоением медленно двигается в ней, нежно поглаживая бедро. Чертов идиот даже изменять нормально не может. Секундное промедление, и пока я пытаюсь понять, что чувствую по отношению к этой картине, Синклер открывает глаза и визжит как полоумная. Тайлер испуганно оборачивается и застывает на месте. — Ну, привет — отстраненно бросаю в парочку идиотов. — Не хотела вас отвлекать, но мне нужны улики, которые прислали по делу Торп. — Уэнсдей! — Тайлер спешно отстраняется от своей горе-любовницы и подтягивает штаны. — Это не то, что ты думаешь! — Правда? — я усмехаюсь. — Так просвети меня, что я только что видела? — Мы не… Черт! — Тайлер с силой ударяет себя по лбу ладонью. — Я не знаю, что сказать! — Мы любим друг друга, — подает со стола гребаная идиотка Синклер. — Заткнись! — Тайлер взбешен. Поделом тебе, сукин сын. — Мне плевать, — я разворачиваюсь к выходу. — Покажи мне улики и продолжайте. Галпин, дома можешь больше не появляться. — Где ты предлагаешь мне ночевать? — тон рассержен. Серьезно? — А мне все равно, — прохожу к большому столу выдачи улик. — Синклер, не тяни время. Энид бежит к своему рабочему месту и достает с полки нужный пакет. Растерянно кладет его передо мной, поправляя лямки платья. — Я заберу это с собой, — спокойно говорю я. — Ты не можешь… — идиотка пытается меня остановить. — Закрой рот, Энид, — бросаю на нее гневный взгляд. — Можешь членом моего мужа. Ничего не имею против. Разворачиваюсь и быстро покидаю отдел. — Уэнсдей, стой! — Галпин догоняет меня почти на пороге участка. — Будем выяснять отношения здесь? — я рассержено вскидываю бровь и поправляю волосы, прикрывая отметину. Никаких шансов на ответные обвинения, дорогой. — Я не знаю, как так вышло! — в его тоне скользит отчаяние. — Правда, я не хотел! — Но ты это сделал, — говорю ровным голосом, хотя внутри закипает. — Можешь трахаться с кем хочешь, Галпин, твои руки развязаны. — Я хочу трахаться с тобой! — он пытается ухватить меня за плечи, но я отстраняюсь. — Черт, Уэнс! Это минутное помешательство! Я правда люблю только тебя! — Засунь свою любовь себе в задницу, — прищуриваю глаза. — А лучше в задницу своей новой подружки. Хотя, о чем это я? Она и так уже там, — разворачиваюсь и выхожу из участка. — Ты не понимаешь! — Галпин снова догоняет. — Мы в последнее время с тобой… Как будто потеряли связь, понимаешь? — И ты ее тут же нашел с другой женщиной, — я спускаюсь с крыльца и иду к машине. — Молчаливый скандал теперь наша общая фишка, дорогой, — я открываю водительскую дверь. — Я подаю на развод завтра же, и слова от меня ты больше не услышишь. Ты сделал свой выбор, — сажусь и закрываю дверь. — Уэнс! — новоиспеченный изменщик ударяет ладонями по лобовому стеклу. Что ж, хочешь, чтоб я тебя сбила, пожалуйста. Завожу мотор и резко ударяю по газам. Галпин испуганно отпрыгивает в сторону. Еду домой, не разбирая дороги. Ярость внутри меня начинает набирать обороты. Хочется бегать, но я не смогу уснуть, если сделаю это вечером. Чертов Галпин! Чертов Торп! Чертова жизнь! Гневно выпускаю воздух носом, понимая, что уже стою на парковке у дома. Меня тошнит. Просто выворачивает наизнанку. Нет, я не расстроена, что мне разбили сердце. Это любовью и не было. Я разочарована, что узнала об этом так. Если бы он просто пришел и сказал мне, я приняла бы. Да, неприятно, что время жизни потрачено, но это терпимо. Я никогда не любила Тайлера подробно тому, как описывают в романтических комедиях. Мое отношение к нему было скорее выгодой. Мне было удобно и не так раздражало, как могло быть с кем-то другим. Мы привыкли друг к другу и жили спокойно. Нормально. Безо всяких скандалов, кроме его идиотского молчания. Но и оно не тянулось дольше двух дней. Мне было плевать, я знала, что он сдастся. Семья — это компромисс. Мерзкий засранец. Компромисс, видимо, был в том, чтобы потрахивать тупорылую блондинку, пока я, как идиотка, готовлю тебе ужин. Хотя не хочу этого. Просто должна. Осознание собственной никчемности выталкивает меня из машины. Мне нужно хотя бы умыться, чтобы забыть эту тошнотворную картину. Нежный секс на столе. Как же тупо. Снял бы ей номер с джакузи и засыпал его лепестками роз. Закрываю входную дверь, оставив ключ в замке изнутри. Если этот идиот все-таки решит сюда сунуться, то просто не сможет попасть внутрь. Бросаю пальто у входа. Голова просто чугунная. Мне не больно, нет. Я просто раздавлена. Десять лет моей жизни пошли по трассе. Меня все устраивало, все было нормально. А теперь мне надо как-то жить по-другому. Кто я без Тайлера, я особо и не помнила. Он был со мной всегда. Помогал и слушал. Терпел мой характер. Устраивал для нас нормальную жизнь. Мы купили дом по его инициативе. Я всегда бы жила в квартире, мне было нормально, но он не хотел. Он хотел, чтобы было правильно. Чтобы было по-настоящему. По-настоящему было все. Кроме, видимо, его собственных чувств. Прохожу в ванную и бросаю на пол сумочку. Цепляюсь ладонями за раковину и смотрю на свое отражение. Я жалкая. Просто смешно. Уэнсдей Аддамс, которой изменил муж, которого она даже толком не любила. Здравствуй, детка, не скажу, что я рада знакомству. Открываю воду и умываюсь. Несколько раз обдаю лицо ледяной водой, но тошнит не меньше. Я в растерянности. Да, не спорю, я и сама хороша. Быть оттраханной пальцами можно считать изменой? Скорее да, чем нет. И от этого только хуже. Наш брак был обречен еще до того, как я увидела их в кладовке. Я сама сделала первый шаг. Хватит. От судьбы не уйдёшь. На полу вибрирует сумка. Кому я еще понадобилась? Скорее всего, Синклер настучала Джеферсону, что я забрала улики. Вот же дрянь. Надо было ее прибить. Присаживаюсь на корточки и достаю телефон. Незаписанный номер. Идеальная память знает, кто это. Комбинация цифр врезалась в мозг. — Чего тебе, Торп? — рявкаю в трубку и усаживаюсь на пол, спиной прижимаясь к стене. — Что так грубо, детка? — хриплый голос в трубке заставляет меня вспомнить о содеянном. — Ты не в настроении? Приезжай, я утешу. Снова намеки на секс. Сукин сын. Невозможно. — Слушай! — я кривлюсь в омерзении. — У тебя вообще есть мозг? Или ты думаешь только тем, что у тебя в штанах? — Тем, что в штанах, думать гораздо приятнее, — он откашливается. — Позволяет не замечать, насколько дерьмова наша с тобой жизнь, — смеется. — Говори за себя, — я прикрываю глаза и откидываю голову к стене. — Вообще, я звонил, чтобы узнать, оценила ли ты мой подарок, — тон саркастичен. — Но, похоже, у тебя действительно что-то стряслось. Я могу чем-то помочь? — Ты? — я усмехаюсь и распахиваю глаза. — Чем ты можешь помочь мне, мудак? Ты оставил на шее отметину, чтобы муж устроил мне сцену? Такой хитрый план был у сексуального гиганта? — Я не… — я слышу, как он запинается. — Черт, я не хотел, если честно, — тон вдруг стал серьезен. — В мои планы не входит уводить тебя у мужа. Мне достаточно лишь несколько раз тебя трахнуть, — он снова смеется. — Ты — идиот, — я снова прикрываю глаза. У меня нет сил на словесную перепалку. Я не хочу говорить. Я не хочу даже просто думать. Я не хочу ничего. — Давай я приеду? — вполголоса. — Или ты? Хочешь, пришлю машину? — Торп, что тебе надо? — я вдруг завожусь. — Серьезно, ты хочешь меня утешить? Оказать психологическую помощь? Ты кто мне такой, чтобы я к тебе ехала? Друг или, может, отец? — Аддамс, не кипятись, — он серьезен. — Не знаю, зачем я тебе предложил. Просто слышу, что ты растеряна. Муж устроил скандал? — Какое тебе дело?! — я все так же зла. — Я просто хочу помочь, — смеется. — Себе помоги! — я ненавижу жалость. — Уэнсдей, правда, если это из-за меня, то я сожалею, — тон заставляет меня удивиться. Он впервые называет меня по имени, и я поражаюсь, как непривычно это звучит. Понимаю, что это очередная манипуляция, и перехожу в наступление: — Ты серьезно? — я смеюсь. — Наше с тобой знакомство началось с твоих грязных намеков. Потом ты просто открыто об этом сказал. Потом. Во имя мертвых, ты знаешь, что было потом! И эта картина! Торп, запишись к психотерапевту, настоятельно тебе рекомендую. — А в чем проблема? — усмехается. — Да, я хочу тебя. Готов сказать это даже твоему мужу при случае. Но создавать тебе неприятности я не буду. Мне это незачем. — Сказать мужу? — я снова смеюсь. — Ты совсем больной? Как в одном предложении сошлись фразы «сказать мужу» и «не доставлять неприятности»? — Аддамс, не цепляйся к словам! — сокрушается. — Твой муж тот еще идиот, если до сих пор не смог найти способ удовлетворить тебя. И я готов сказать ему это лично. Не понимаю, как это может создать неприятности. Я наоборот подтолкну его к осознанию. — В семейные психологи решил податься? — я поднимаюсь с места и возвращаюсь к раковине. — Семья — это дерьмо, — он смеется. — Нет ничего хуже, чем спать с одним и тем же человеком до конца жизни. А тем более, когда он тебя не удовлетворяет. — На кой черт ты тогда женился? — я открываю воду и направляю свободную ладонь под струю. — У меня были свои причины, — он откашливается. — Как мы перешли с обсуждения твоих семейных проблем к моим? — Нет у меня больше семейных проблем, — устало говорю я, смотря на свое отражение. — Не могу сказать, что я не рад, — бормочет, видимо, прикуривая. — Тогда тем более приезжай — Я не буду с тобой спать, — я закатываю глаза. — Ладно, — шумно выдыхает дым. — Давай просто напьемся. Я продолжаю смотреть на себя в зеркало и понимаю, что абсолютно ничего меня больше не останавливает. Моя отлаженная жизнь дала трещину. Слетела с оси и катится в пропасть. Напиться с подозреваемым в убийстве собственной жены? Что может быть хуже? — Говори адрес.