Воспоминание о дружбе

Глава 3 Полчаса спустя костёр разгорелся. Кар’рргант, которая уже уложила детей спать, повесила над ним котелок с водой, и поставила рядом кружки с каэнх. – Четыре дня назад я вышел с патрулём, – начал Сэн’хаарн. – У нас была задача проверить дороги, ведущие из Нантар’ка’Маэр к Ахтар’та’Гаэррм. Это на северо-западе, за много миль отсюда. Я не был уверен, есть ли смысл посылать патруль в этот район, однако, я получил приказ, и должен был его выполнить. Даже если... даже если у меня были сомнения. – Какие сомнения? – спросил Наф'варкт. Далантри взглянул на него и почти незаметно пожал плечами. – Я не был уверен, стоит ли вообще воевать дальше, – ответил он спокойно. – Эти мысли были и раньше, но я запретил себе сомневаться. Я решил, что у меня есть долг, который надо выполнить – и поэтому подавил все сомнения. Кар’рргант налила кипяток в кружку и подала ему. Сэн’хаарн поблагодарил её улыбкой. – Хороший каэнх, таэн Кар’рргант. Я давно такого не пил. Он отпил глоток и продолжил: – Когда началась война, я, как и весь мой клан, принимал участье в боях. Я искренне верил в то, что говорили наши вожди – что драконы и метисы угрожают нашему существованию. Но дни шли, я многое видел и слышал сам и многое узнавал из рассказов других. И, в конце концов, ко мне вернулись старые сомнения. Он замолчал на минуту, засмотрелся в огонь. Было уже темно, хотя на западе ещё полыхали последние зори. Вечер был очень тихим, ни следа ветра – искорки небольшого костра летели вверх, будто хотели присоединится к звёздам. – После того, как я вернулся из Коарх’та’Оэрн, я попросил разрешения покинуть моё подразделение. Однако, мой командир не согласился. Точнее, он грубо обругал меня, и сказал, что только трус и слюнтяй покидает товарищей в разгаре войны. Я тоже сказал ему несколько неприятных слов, и мы очень сильно повздорили. Однако, я не мог уйти, это было дело чести. И я не мог отказать ему, когда на следующий день он послал меня в этот патруль, о которым я упомянул вначале. Эйтне внимательно смотрела на Сэн’хаарна, который снова прервал свой рассказ и отпил несколько глотков каэнх. Ей вдруг показалось, что в его словах есть какая-то неточность – ведь когда они встретились на тропинке у Коарх’та’Оэрн, она не чувствовала у него никаких сомнений. Неужели Сверхобман как-то подействовал на сознание далантри? Или действительно они у него были, только она не смогла почувствовать их? – Патрулирование прошло спокойно, как я и ожидал, – тем временем продолжил эльф. – В первый день мы вообще никого не увидели. На второй день мы встретили группу нейтральных торнов, но они просто миновали нас молча. Нам тоже не хотелось говорить с ними. Солнце уже клонилось к закату, когда мы увидели следы. Впереди кто-то шёл к плоскогорью. Мои следопыты определили, что это, вероятно, трое метисов, и что они могут находиться совсем недалеко. Эйтне краем глаза заметила, как Наф'варкт выпрямился и зажал губы. В его глазах снова появилась вражда. Кар’рргант протянула руку и прикоснулась к его ладони. – Я отдал приказ не следовать за ними, – далантри выдержал тяжёлый взгляд сидящего напротив полудракона. – Однако, мои подчиненные знали о моей ссоре с командующим подразделения. Один из них сказал мне прямо в лицо, что он больше не выполняет приказов труса и негодяя. Я не успел отреагировать, когда они рванули вперёд. Его лицо внезапно скорчилось, будто от боли. Он встряхнул головой, и продолжил, с усилием подбирая слова. – Я пытался задержать их, но они уже вообще не слушали меня. Вдруг я заметил движение в кустах, в нескольких сотнях футов впереди – увы, мои подчиненные тоже увидели это. Они достали луки и на бегу расстреляли те кусты. Раздался крик, и я понял – они попали. Как всегда. – Да, вы отлично стреляете из луков, – процедил Наф'варкт. Его глаза полыхали оранжевым светом. – Я это видел, много раз! – Наф, успокойся, – сказала тихо Эйтне. – Сейчас же. – Когда я добежал на место, увидел двух убитых полудраконов: девушку и парня, – Сэн’хаарн, казалось, не заметил гневного намёка. – А рядом с ними... рядом с ними на коленях стоял ребёнок, и плакал, пытаясь их поднять. Я заметил, что один из моих воинов замахивается мечом... – Знаете, я дальше не слишком помню, что произошло, – продолжил он после нескольких секунд молчания. – Просто в одно мгновение я стоял и смотрел на них, как они собираются хладнокровно убить рыдающего малыша. А потом мир на какое-то время исчез – и когда ко мне вернулось сознание, я стоял уже рядом с ребёнком. У меня в руке был окровавленный меч, в плече – глубокая рана. А вокруг лежали мои воины. Мои друзья, которых я убил, чтобы спасти маленького полудракона. Он снова замолк, закрыл глаза, и стиснул губы. Эйтне чувствовала, что он с трудом собирает мысли, чтобы продолжить рассказ. Сидящие рядом Наф'варкт и Кар’рргант обменялись изумленными взглядами. – Я не был в силах похоронить их. – Сэн’хаарн, наконец, открыл глаза, – Просто уложил их вместе с убитыми полудраконами на краю дороги, надеясь, что кто-то найдёт их. Потом попытался успокоить малыша, но мне это не удалось. Между тем я заметил, что наши лошади сбежали. Наверное, они испугались произошедшей схватки. Так или иначе – я остался один, тяжело раненый и с рыдающим ребёнком. И я не знал, что делать дальше. Малыш, наконец-то, немного успокоился. Я попытался расспросить его, куда они шли, но он не знал точно, повторял только, что они хотели попасть в Ахтар’та’Гаэррм. Так у меня появилась мысль отвести его именно туда. Я надеялся, что встречу беженцев, и передам им ребёнка. А потом пусть они убьют меня. Мне уже не хотелось жить... Но сначала надо было добраться до плоскогорья. Я чувствовал яд в ране, и знал, что если не выпью какое-нибудь противоядие, мы никуда не дойдём. А я очень хотел спасти этого малыша... К счастью, в рюкзаке одного из моих воинов я нашёл ампулу с противоядием, но его было слишком мало, чтобы полностью вылечиться. Однако, я решил рискнуть. „Ага”, – подумала Эйтне, – „благодаря этому ты сумел дойти сюда. Хотя, нет – судя по твоему состоянию, ты должен был умереть на полпути. Это не только противоядие. Это и ребёнок, которого ты хотел спасти любой ценой”. – Мы шли два дня, – голос Сэн’хаарна был ровным и равнодушным, будто он рассказывал о прогулке в саду. – Малыш вел себя удивительно бодро, хотя, конечно, он время от времени плакал и спрашивал меня, когда его родители проснутся и прилетят к нам. А я не знал, что ему ответить... я поднимал его на руки и просто врал ему, что мы скоро их увидим. Что мы с ними встретимся у сияющих врат, у большого камня под холмами. Я сам не знаю, откуда у меня появилась эта мысль – но когда увидел этот камень, я каким-то шестым чувством понял, что мы наконец-то прибыли к цели. У меня уже не было сил идти дальше. И оставалось только надеяться, что действительно кто-то придёт, пока я не скончаюсь от яда. Ну и вы пришли, можно сказать, в последний момент. Он замолк, и посмотрел вверх, на звёзды. Была уже поздняя ночь, вокруг трещали сверчки и где-то далеко ухали совы. Эйтне взглянула на полудраконов – те сидели неподвижно, не отводя глаз от Сэн’хаарна. Она чувствовала, как меняются их эмоции – от нескрываемого гнева, через изумление и недоверие до сочувствия и открытого уважения. Наконец Наф'варкт поднялся, осмотрелся и подошёл к мечу, который до сих пор лежал в стороне. Он поднял его и повернулся к далантри, держа оружье за клинок. – Ка'танх Сэн’хаарн, мы с женой приносим вам свои извинения. Мы слишком плохо оценили вас. Возьмите свой меч, пожалуйста. Не годится, чтобы настолько старинное оружие лежало брошенным. Сэн’хаарн долго смотрел на полудракона, наконец улыбнулся, взял у него меч и положил себе на колени. – Не надо извиняться, танх Наф'варкт, – сказал он. – Я заслужил это. Хорошо хоть, что смог спасти этого малыша. Я не сумел защитить его родителей, но смог найти ему других. Он взял в руку меч и поднял его. В клинке отражались пламя костра, и всем казалось, что он полыхает красным светом. Эйтне вдруг поняла, что хочет сделать Сэн’хаарн. – Не делайте этого... – начала она, но далантри остановил её решительным жестом. – Этот меч многие годы служил моему клану, – сказал он тихо. – Я, как старший сын и наследник, получил его от моего отца. И он хорошо служил мне. Однако, я опозорил его. Я убивал тех, кто не хотели войны, и наконец убил своих друзей. Я не могу больше носить его, но не могу позволить, чтобы носил его кто-нибудь другой. Поэтому я отрекаюсь от него и от своих умений Мастера Меча. Сэн’хаарн поднялся, и, прежде чем остальные успели среагировать, подошёл к камню и изо всех сил ударил о нему клинком. Меч сломался, и его осколки рассыпались по земле. Далантри тщательно собрал их и уложил возле камня, затем положил рядом ножны. – Прощай, – сказал он еле слышно. Глава 4 – Я такого не ожидала, – тихо сказала Эйтне, медленно вертя в руках пустой бокал. Её глаза смотрели сквозь меня, куда-то далеко, в прошлые времена и места. – Знаешь, Крис, после всего случившегося я не ожидала, что встречу далантри, который смог переломить этот проклятый круг ненависти. Это было прямое воплощение того, что мне написала Эаф – всегда есть надежда, что кто-нибудь придёт на помощь. – Эни, я не совсем понял, – сказал я. Муза вопросительно взглянула на меня. – Сэн’хаарн сам же говорил, что в отряде служили его друзья. Да и по твоим словам более чем очевидно, что он – авторитетный и опытный командир отряда. Так почему его подчиненные настолько внезапно взбунтовались? Даже если они были бы свидетелями ссоры с вышестоящим командиром – они не должны предать его, а по крайней мере – не настолько быстро. Так почему они так повели себя? Эйтне грустно улыбнулась и поставила бокал на стол. – Крис, ты судишь поведение далантри по-человечески, – ответила она. – А они – совсем не такие, как вы, и даже мне было трудно понять сложности их менталитета. К беседке подошла Сара и легонько тронула носом руку Эйтне. Муза погладила собаку по голове и дарила ей кусок сырного пирога. – Если можно их с кем-то сравнить, – продолжила она минуту спустя, – то с японскими самураями. Да и это сравнение не слишком точное, но оно довольно близко. – Ну, тем более, я не понимаю, – изумился я. – Если они на них похожи, тогда скорее должны покончить с собой, чем предать своего вождя. – Крис, я сказала же – сравнение не слишком точное, – перебила меня Эйтне. – Они похожи на самураев в том, что доводят боевые умения до совершенства, и они действительно замечательные воины. Кроме того, они, как и самураи, клянутся на верность своему сюзерену – но именно тут начинаются различия. Прежде всего, надо помнить, что любой далантри либо любит, либо ненавидит, либо верно служит, либо презирает... В их эмоциях и чувствах практически нет полутонов и оттенков. И знаешь, даже если их реакция на поведение Сэн’хаарна нам кажется странной, то для них это вполне нормально. Наоборот, поведение Сэн’хаарна было сильно необычным, потому что он, как их сюзерен, предал их доверие. – Погоди, Эни, – я был несколько ошеломлен, – как это вообще возможно? Ведь сюзерен вообще не обязан объяснять свое поведение своим вассалам. Так как они могли так поступить? Это же невозможно! – Возможно, Крис, – муза отрицательно покачала головой. – Просто, они видят мир чёрным-белым. Это, правда, немного сложнее, у них есть своего рода кодекс, и они поступают строго по нему. И знаешь, как ни странно, они не предавали Сэн’хаарна. Они поступили именно так, как должны были по кодексу и обычаю – если сюзерен, по их мнению, поступил недостойно, они отрекаются от него. В отличие от самураев, далантри не обязаны в таком случае покончить с собой. Зато они обязаны встать против недостойного сюзерена. И они это сделали. – Ну как же так?! – изумился я. – Они же дружили! – Это правда, – кивнула Эйтне. – И заметь, они не сразу отреагировали на ссору Сэн’хаарна с командиром. Даже если кто из них случайно слышал ее и рассказал другим – они, вероятно, решили, что это дела Мастеров Меча, и не им судить об этом. Тем более, что Сэн’хаарн не ушёл, сдержал слово и остался при своей должности. Для его подчиненных это было важнее любой ссоры. – Значит, он был в праве, когда просил разрешения покинуть подразделение?! – Конечно, – сказала муза. – Такое иногда происходило, хотя, правда, довольно редко. И некоторые получали разрешение - в случае веских причин. Но чаще им отказывали, и у далантри это никакой не позор. Так было и с Сэн’хаарном – его командир знал, что после отказа он не сможет просто уйти, потому что это было дело чести. Так что он отправил его в патруль, и был уверен, что он останется надежным командиром отряда. Да и его люди по-прежнему полностью доверяли ему – по крайней мере, до тех пор, пока они не нашли следов этой несчастной семьи. – Однако, Сэн’хаарн сорвался, – заметил я задумчиво. – Его сомнения оказались сильнее и кодекса, и обычая... – Я бы не сказала, что он сорвался, – возразила Эйтне. – Скорее всего, он посчитал свой путь неверным. И как далантри мгновенно решил пройти на правильную сторону. Ты помнишь, что я сказала вначале – у них всё чёрно-бело. Или хорошее, или плохое. – Однако, я думаю, что всё это еще более сложно, – усомнился я. Муза коротко взглянула на меня и кивнула. – Ну да, ты прав, в его случае было немного сложнее. Возможно, что я как-то повлияла на него во время нашей встречи у Коарх’та’Оэрн. Но я думаю, что прежде всего на него повлияла Академия. Он когда-то был музом, Крис. И у него были немного другие взгляды на окружающий мир. – Но он же не был единственным музом-далантри! Почему у других такого не случилось, может быть, этой войны вообще не было бы! – А откуда ты знаешь, что у другие не сделали такой же выбор? Я удивленно уставился на Эйтне. – Значит, были и другие случаи? – Я не знаю, Крис, – муза покачала головой. – Ни я, ни наши разведчики не узнали ничего о других музах-далантри. Но это ни о чем не говорит, ты знаешь. – Да ладно, давай мы позже об этом поговорим, – я решил пока разобраться с делом Сэн’хаарна. – Так почему его люди устроили мятеж? – Крис, когда он запретил им преследовать полудраконов, они мгновенно посчитали его предателем, – тихо ответила Эйтне. – Так быстро это произошло из-за их знания о ссоре с командиром. Если бы ссоры не было или они не знали бы об этом – тогда, может быть, они подчинились бы. Но случилось иначе. И заметь, Сэн’хаарн тогда тоже прореагировал как типичный далантри. Он ушел из одной роли и вступил в другою – защитника детёныша, чьи родители погибли. И он пошел в бой ради него. – Гм... – я снова засомневался. – Так почему он потом жалел об убитых друзьях, сломал меч и вообще отрекся от звания Мастера Меча? – Этот вопрос, Крис, – муза легонько улыбнулась, – всё ещё обсуждают у нас в Академии. Хотя я лично думаю, что ответ довольно прост. Сэн’хаарн просто был другим, он далеко не всегда видел свой мир чёрным-белым. Он прежде всего хотел сохранить добро, сделать свой мир лучше. Сначала он считал драконов и метисов реальной угрозой и злом. Но потом... потом он понял, что на самом деле зло не имеет определенного вида. Он сумел сделать тот шаг, которого не смогли сделать многие его соотечественники – переступить этой заклятый круг, в который они загнали себя. И я надеюсь, что он выжил. – И что в итоге случилось с Сэн’хаарном? – спросил я. – Ты сказала, что он ушёл. Ведь в Калларанн потом ходили разведчики, возможно кто-то слышал о нем... – Не знаю, Крис, мне больше ничего не известно о нём, – Эйтне беспомощно развела руками. – Он тогда утром сразу ушёл, хотя мы все протестовали и хотели задержать его. Особенно, Сэн’варкт. – Прости, кто? – А, я ещё не сказала тебе, – улыбнулась муза. – Это тот ребёнок, которого спас Сэн’хаарн. Как оказалось, он от потрясения забыл собственное имя, причем так, что даже я не смогла вычислить его, хотя долго сканировала. И вообще, он уже на следующий день считал Нафа и Кар своими родителями, и даже не удивлялся, что они бескрылы. Только потом уже в Эръю он вспомнил всё про своих родителей – но новое имя уже прижилось. – Эйтне, пожалуйста, давай по порядку. Откуда это имя? – Ладно, по порядку, – кивнула муза. – Сэн’хаарн, прощаясь с ребёнком, сказал ему: «Малыш, я вернул тебя родителям, и теперь должен уйти. Так надо, дорогой. Но я хочу оставить тебе имя, благодаря которому у нас навсегда останется связь, где мы бы не были. Я дарю тебе имя – Сэн’варкт». – Я понимаю, – кивнул я. – Он подарил ему часть своего имени. Но почему он решил остаться в Калларанн? Он же муз, мог открыть телепорт, дождаться Вызова, уйти в другой мир. Эйтне покачала головой. – Крис, он тогда уже не был музом. В начале войны он отрекся от своих умений, закрыл своё сознание для Вызова. Я чувствовала это, и предложила ему открыть телепорт в какой-то мир, который был ему знаком, и в которым он мог бы жить. Но он отказался. Эйтне замолчала, задумалась. Уже вечерело, но было удивительно тепло, как для первой половины апреля. Над лугами поднимался туман, розовый от света закатных лучей. Где-то далеко фазаны призывали друг друга, будто обсуждая тему ночлега. Я поднялся и зажёг свечи, затем налил сидр в бокалы. Муза поблагодарила улыбкой. – Почему он отказал быть музом? – спросил я. – Ведь нет каких-то правил, что воин не может дарить автору вдохновение? – Конечно, нет, – ответила задумчиво муза. – В Академии были музы-воины, да и мы изучали „боевое” творчество. Я его спросила об этом тогда, в ту ночь на плоскогорье. И он мне пояснил, что не хотел стать одним из Мрачных музов. Он опасался, что подаренное им вдохновение будет использовано для поддержки войны, или для прославления тех, кто убивает беззащитных. Поэтому он решил отречься. – Погоди, ты сказала – Мрачных музов? Что ещё такое? – Не что, а кто, – исправила Эйтне машинально. – Мрачные музы – это те, кто дарят вдохновение для ужасов, очень грустных стихов, рассказов без хэппи-энда и прочего подобного. Нет, я неточно сказала – это такие музы, которые считают надежду обманом, не верят в неё. Или те, кто потеряли её. – Я даже не знал, что такие бывают, – пробормотал я. – Страшно думать, что можно нечаянно вызвать такого. – Они обычно не отвечают на Вызовы таких авторов как ты, – улыбнулась муза. – Но это не жесткое правило, и бывали такие случаи, что Мрачный муз приходил к жизнерадостному автору. И в итоге получалось, что автор полностью менял свой стиль. Она задумалась, отпила глоток сидра. В саду стало уже совсем темно, и я зажёг ещё несколько свечей. – Ладно, о Мрачных музах мы поговорим отдельно, – сказал я, перебивая затянувшееся молчание. – Так что решил сделать Сэн’хаарн? Муза не ответила сразу. Я смотрел в пламя свечей, отражающееся в её глазах – и видел грусть, которая была у неё тогда, в солнечное утро на плоскогорье Ахтар’та’Гаэррм. – Когда я окончательно убедилась, что он хочет остаться, я подарила ему лошадь, – продолжила наконец Эйтне. – Мне она уже была не нужна, а он был ещё слишком слаб для пеших прогулок. И ещё мы отдали ему всю свою провизию, а Кар’рргант – лук и стрелы. Уходя, он сказал мне: „После всего этого горя и страданий нам будут нужны песни. Я уже не муз, но у меня осталось умение писать песни и исполнять их. И я уверен, что смогу помочь другим забыть об этом смутном времени. Я хочу добиться, чтобы в моём мире появилась надежда. Это моя задача теперь, Леди Эйтленн, и поэтому я останусь в Калларанн.” Я вдруг припомнил то, что сказала мне Эйтне в самом начале рассказа. – Но ведь это... – Да, Крис, – кивнула муза. – Я была захвачена врасплох, когда он повторил почти буквально то, что мне сказала Эаф в начале нашей дружбы. Это было так, будто она, уходя, оставила ему послание. И я уверена, что это именно так было – она хотела, чтобы кто-нибудь выполнил её мечту, и это желание было вписано в ауру места, когда она выполнила Жест Телепорта. – Ты уверена? – изумился я. – Конечно, нет, – Эйтне пожала плечами. – Но кто знает? Этот телепорт был настолько странным, что всё могло произойти, поверь мне. До сих пор в Академии обсуждают этот случай, и мне кажется, что никогда окончательно не разберутся с ним. – Вот, именно, я как раз хотел спросить – ты вычислила этот портал, или нет? Вы ведь в итоге в Эръю все-таки попали? – По очереди, Крис, – Эйтне подмигнула мне. – Итак, когда Сэн’хаарн уже уехал, я попробовала вычислить эти „сияющие ворота”, о которых так много слышала. След я нашла очень быстро – он был очень сильный, и, казалось, будет легко восстановить его. Затем определила число пересечений, их было шесть. Я восхитилась мастерством Эаф, но когда начала изучать Узор – сразу увидела что-то очень странное. Она выполнила Жест, и над столом появилось нечто вроде большого кубика. Эйтне быстро начертила в ним трёхмерную диаграмму. – Как ты помнишь, Узор это... – ... мысленное представление места, в котором находимся, мысленное представление места, в которое хотим попасть, и число временных пересечений в межмирье, – добавил я, улыбаясь. Муза одобрительно кивнула. – Правильно, мой автор. Так ты теперь посмотри, пожалуйста – я именно это увидела, когда сканировала Узор портала. Она повела рукой, и диаграмма изменилась, да и кубик перестал быть кубиком. Я уставился на то, что парило над столом, не зная, что и сказать. – Удивился? – усмехнулась Эйтне. – Поверь мне, я тоже. И сразу же остановилась, решив не изучать дальше, и так и не узнала, в чём там было дело. Я хотела понять, куда ушла Эаф, но продолжать изучение было слишком рискованно. Больше о том портале я узнала уже от Локлинна, когда он вернулся из следующей разведки. – Как это вообще возможно? – ко мне наконец-то вернулся дар речи. – Хороший вопрос, Крис, – Эйтне задумчиво посмотрела на парящую в воздухе четырехмерную диаграмму. Я не смотрел, потому что у меня от её вида кружилась голова. – Хороший вопрос, – повторила муза, – который до сих пор обсуждают на нескольких кафедрах Академии. И даже пишут диссеры по этому вопросу. Но всё-таки он остается вез ответа. Или, точнее, у него столько ответов, сколько исследователей. У меня, кстати, тоже есть своя теория, но я расскажу о ней немного позже. Она повела рукой и диаграмма исчезла. Я вздохнул с облегчением. – Я сказала моим полудраконам, что портал закрыт, – продолжила Эйтне. – И, правду говоря, это так и было – войти в него уже было практически невозможно. Так что я в очередной раз плюнула на все правила и предложила им проживание в Эръю. И подсказала им текст Желания. – Неплохо, – улыбнулся я. – Интересно, как прореагировали Хранители? – Сказать, что нервно – это ничего не сказать, – Эйтне тоже улыбнулась. – Однако, они ничего не могли поделать. Наф'вакрт и Кар’рргант высказали формулу очень чётко, сразу после выхода из портала в моём саду. Как раз рядом находились садоводы и Рирдэн, так что они стали свидетелями. Но даже если бы их не было, хватило бы моего слова, чтобы признать им право на проживание. – Так почему Хранители нервничали? – спросил я. – Потому, что для калларанцев был сделан Запрет, который я, конечно, сломала, – ответила муза. – И еще возник вопрос, откуда они знали текст Желания. Но мой отец сказал, что я была в своем праве, так как дело касалось спасения жизни. А потом, когда я рассказала о телепорте Ахтар’та’Гаэррм, Хранители вообще забыли о моих полудраконах. – Ну, я этому не удивляюсь, – кивнул я. – И что было дальше? – Дальше была настоящая суматоха, – Эйтне махнула рукой. – Уже на следующий день я получила вызов на заседание Совета Мастеров. Это было первый раз в жизни, и я очень стеснялась, да ещё мысленно переживала за моих гостей. Но, как потом сказал мне папа, я довольно резонно отвечала на все вопросы. Да и все были очень милые, даже Локлинн хвалил меня, и сказал, что проведенная мной разведка была образцовой. В итоге совещания было принято решение провести дополнительный поход в Калларанн и тщательно изучить портал. Конечно, в группу исследователей вошли только действующие Мастера и их Заместители. Я не настаивала на участие – надо было заняться моими полудраконами, да и я уже знала, что разведчики не пойдут по телепорту, даже если смогут разобраться с Узором. Я уже смирилась с том, что вероятно никогда не увижу Эаф. Однако, в глубине души я надеялась, что случится чудо. Я верила, что пока существует след – можно по нему пройти и наконец-то увидеть тех, по кому я так скучала. Муза быстро смахнула слезу и попыталась улыбнуться. – Итак, разведчики ушли в Калларанн, а я занялась моими гостями. Несколько дней они жили у меня в Ветреных Клифах, наконец я нашла им жильё в моём владении. Вскоре они принялись на работу как лесники-следопыты. А Сэн’варкт поступил в Академию и стал музом – но это случилось уже много лет спустя. Эйтне улыбнулась своим воспоминаниям, затем встала и протянула мне руку. – Давай пойдём домой, Крис, – сказала она тихо. – Я скоро расскажу тебе, что случилось после разведки в Калларанн. Дома мы ещё обсудили зарисовки обеих глав и договорились про подробности. Наконец, когда Эйтне уже переоделась в свою ночнушку в розовых слониках, она присела на столе и сказала задумчиво: – И знаешь, Крис – чудо, однако, случилось. Правда, оно было совсем другим и произошло намного позже. Но оно случилось.