Андрею не по себе. Коп сидит в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу. Парень сидит напротив, теребя пальцами шнурок от толстовки. Позади стоит Иван. Около десяти минут молчания, они ждут еще одного полицейского. Абдрашитов старается сосредоточиться. Как там Ваня говорил?
"Будь спокоен, говори все, что знаешь о них. Больше про них, меньше про себя. Остальное сделаю я".
Эти слова успокаивали, все же, он не один. Мужчина напротив глядит в документы, изредко поднимает на него глаза, смотрит буквально насквозь, но тот не собирается так просто сдаваться. Приспущенные веки, за которыми виднеются радужки карих глаз, расслаблены, зрачки без страха смотрят в ответ. Андрей приподнимает брови в немом вопросе, на что мужчина вздыхает и отводит взгляд обратно к бумагам. Тогда Абдрашитов смотрит в окно. За стеклом тусклое серое небо. Днем будет гроза. Он ненавидит грозу. Оглушающий гром, молнии сверкающие в момент, что невозможно предугадать. Это страшно и неприятно. Как и его предстоящая судьба. Он не боится полиции, он давно смирился, но что делать дальше? Ваня ему сильно помог. Мало того, что оставил невиновным в ситуации, так еще и разрешил остаться у него, поддержал, помог справиться с его вчерашним недо-срывом и даже сейчас рискует своей репутацией и местом работы, выгораживая его. Андрей чувствует вес огромного долга перед ним во всем теле. Он же должен что-то сделать для него? Иначе спать по ночам будет сложно.
В помещение заходит мужчина, плотно закрывая за собой дверь. Пройдя мимо Марголдина, усаживается за стол. Светлые, достаточно длинные по меркам Андрея волосы спадают на плечи, зеленые глаза бегают по столу в поисках чего-то. Он буквально выдергивает стопку бумаг у коллеги и поправив очки, размеренным голосом начинает:
— Андрей Абдрашитов, так? — тот кивает,— Хорошо. Я задам пару вопросов. Настоятельно рекомендую говорить правду, иначе мы только потратим наше время. До истины докопаемся в любом случае. Начнем. Как ты оказался там?
— Гулял.
— Один? С тобой был кто-то еще, насколько я знаю. Кем они тебе приходятся и сколько их было? — Абдрашитов порывается сказать "друзьями", но ком в горле не позволяет сказать это слово.
— Мои знакомые. Их трое. Слава, Витя и Артем.
— Как они совершили все это? Что до этого говорили?
— Они хотели обокрасть первого прохожего. Я не знаю, что их к этому привело, — вздыхает и сглотнув, продолжает, — я отговаривал их, побоялся, но они не слушали. Я спрятался в кустах, они сели где-то рядом. Я не видел как они это сделали, но, кажется, они переборщили с силой, когда ударяли его. Когда я вышел, Саша на земле лежал, с носа кровь, а Слава за голову держится. Остальное вы уже знаете, наверное.
— Вот как. Хорошо. На самом деле, не очень. Ты не знал потерпевшего?
— Нет. Может , видел пару раз, но мельком. Там где я живу, все знают друг друга. Поэтому я удивился, когда не узнал его.
Разговор продлился еще около двадцати минут. Все это время его спрашивали про абсолютно все. Где живут, было ли оружие и так далее. Вопросы становились все более непонятными. Точнее, непонятно, каким образом они относились к делу, но Андрей забил. Говорил все, что знал и помнил. Наконец, мужчина протягивает какой-то лист Ивану.
— Вы подпишите, а ты, Андрей, свободен. Можешь идти.
Абдрашитов встает и направляется уж было к выходу, как Ваня не сильно тянет его за рукав.
— В коридоре меня подожди, — едва слышно шепчет на ухо.
Холодная вода из кулера немного помогает расслабиться. Андрей сидит на одном и стульев подле двери, ожидая, когда же наконец выйдет его спаситель.
И спаситель выходит, наспех попрощавшись с сотрудниками.
— Вставай, пойдем прогуляемся, — впервые за день на лице появляется улыбка и Абдрашитов не смеет сопротивляться.
На улице приятно, немного прохладно из-за отсутствия солнца, но погода самое то. Эх, трудно жить ненавидя грозу и дождь, но при этом любить пасмурную погоду. Не часто они отделяются друг от друга, к сожалению. Они задумчиво шагают в сторону пустующего парка. Все видели прогноз на сегодня, а мокнуть под дождем и шугаться от вспышек молний в небе никто не желал. Ну, кроме Марголдина видимо. Кстати о нем!
— Вань, — будто ожидая вопроса, он переводит взгляд на парня, — там это... Все хорошо?
— А, ты об этом. Да, все в порядке, тебя никто не винит более. Знакомым твоим несладко придется, но это тебя не касается. Я прав?
Брюнет робко улыбается и кивает.
— Спасибо.
— Не благодари. Кстати, можешь жить со мной, если хочешь. Обидно оставлять тебя
там. Только вещи заберешь из дома, — Ваня сейчас очень рад. Все решилось, ни ему, ни его другу беспокоиться не о чем, — О, смотри. Мороженое. Хочешь?
— Не прохладно ли для мороженого.
— Господи, не веди себя как моя мама, прошу...
— Ахах, скажи спасибо, что шапку надеть не заставлял.
С рожком карамельного мороженого, брюнет сидит на скамейке, болтая ногами. Так пустынно и странно, в обычный день тут куча детей и другой "живности". Так гораздо лучше.
— Вкусно?
— Мгм, но я и сам в силах оплатить бы-
— Не начинай!
Сидят и смеются. Обоим давно не хватало подобного. У Андрея друзей не было, лишь те придурки, с которыми не стоило и начинать общаться, а у Вани были сначала студенческие годы, когда он и поесть нормально не успевал, пугая своей ответственностью все семью, а потом работа, что отнимала у него нехило количество времени. Как начало анекдота: сидят, значит, два неудачника на скамейке, сосуться...
Стоп, когда?
Это смешно, губы и язык от холодного чуть-чуть онемели, и Абдрашитову было немного сложно, в то время пока Марголдин про себя хихикал. Во рту вкус соленой карамели, и казалось бы, невероятно романтичный момент, но смеха сдержать они не в силах.
— Мы ржем на весь парк, хватит, Андре-ей...
— Мне похуй!
— Нас щас дворник за гомосятину и оры метлой как-
— Тогда мы точно никогда не умрем!
