Во власти грёз

      В ожидании время проходит куда медленнее, сводя меня с ума. Однако я намерен вытерпеть, я должен. Как скоро я сойду с ума? Иль скорее я исчезну? В этой кромешной темноте, где нет ни единого звука, мысли так и норовят заполнить уставшую голову, пробраться в потаённые уголки сознания. Я борюсь с ними, пытаюсь изо всех сил, которые малыми каплями покидают меня. В подобные моменты стараюсь представлять её лицо, тёплые руки. Скромная улыбка, глаза в свете пламени свечи, аккуратный нос, который она так любит морщить, шаловливые брови – поочерёдно рисую в голове каждый сантиметр её лица, которое является одной из немногих приоткрытых частей её тела. Она словно закрыта от всего длинным белым платьем, покрывающим её, подобно шелковому одеялу: видны лишь голова, кисти рук и ноги от щиколоток до ступней.       Я закрыл свои очи и оборвал поток ненужных мыслей, унося сознание далеко от окружающей тьмы. Туда, где время текло спокойным ручьём, журча под ногами. Где чувство одиночества таяло под лучами яркого Солнца, а тело расслаблялось, лёжа на мягкой земле. Я не так давно вообразил себе такое место, где сердцу спокойнее, а по венам разливается сладкий мёд. Мне так отрадно там находиться, пусть всего часок, однако я насыщаюсь этим сполна. Было бы куда приятнее, будь она рядом. Непременно нужно показать ma cherie столь прекрасное место. Непременно.       Наши ноги свисают с деревянного мостика и болтаются из стороны в сторону, создавая брызги кристально чистой воды. Мы с ней на том самом месте, куда я желал её привести. Действительно, рядом с ней добавилось куда больше красок: ручей журчал мелодичнее, лучи грели теплее, а трава казалась мягче.       – ... затем я зашла в подъезд, промокнув не так сильно, как если бы он не дал мне свою рубашку, – Ma cherie увлечённо рассказывала мне о недавних событиях, произошедших в её жизни. Во время каждого рассказа из её уст потоком лились непонятные мне слова и выражения, которые она старательно объясняла, при этом показывая руками соответствующие жесты.       – Это было благородно с его стороны, однако в следующий раз не стоит пренебрегать зонтом, – Я не стал ничего спрашивать про того господина, часто мелькающего в её жизни. Был лишь благодарен за некую заботу с его стороны. Лишняя заинтересованность значила бы мою ревность, для коего нет никакого повода. Ma cherie дала мне понять, что не заинтересована в том человеке. Я же ей доверяю, как доверяю своему сердцу, отбивающему ритм в груди каждую секунду.       – Слушаюсь, сударь, – Она приблизила пальцы выпрямленной ладони к виску, и раздался её звонкий смех, эхом разлетевшийся в разные стороны. Она смеялась без явной причины, закрыв глаза и прикрыв рот маленькой ладонью. Так беззаботно, так красиво.       – Какое ваше любимое время года, ma cherie?       – Лето! – она ни секунды не подумала, будто всегда была готова к вопросу.       – Почему же лето?       – Знаете, Лука, несколько лет назад я бы колебалась между зимой и летом. Зима сама по себе казалась мне прекрасным сезоном: всё такое белое, красивые снежинки, Новый Год. Замечательная пора. Однако на данный момент я могу дать точный ответ: лето. Зима сейчас кажется мне тоскливой, холодной не только своей погодой, одинокой, немного тёмной. Лето напротив связано лишь с тёплыми воспоминаниями. Всё такое яркое, светлое. Если бы можно было превратить времена года в людей, то лето выглядело бы в моих глазах рыжим мальчишкой с миленькими веснушками на лице, с лучезарной улыбкой и горящими от радости глазами. Я очень сильно люблю лето. На самом деле, нет плохого сезона. Просто для каждого один из четырёх ближе к сердцу. Возможно, мы находим в них то, чего нам не хватает. Лука, мне кажется, я никогда и не любила зиму, – Девушка продолжала разбрызгивать воду, смотря куда-то перед собой. Переводя взгляд на меня, задал мне тот же вопрос. – А какое время года нравится больше вам? Помните ли это?       Помню ли я? Удивительно то, что я действительно помнил это. В памяти яркой вспышкой всплыли лёгкие снежинки, падающие с недосягаемых небес на необъятное поле, покрытое снежным пухом. Одна узкая растоптанная дорожка вела к деревянным домикам с дымовыми трубами – к деревне.       – Зима, – Я помню.       – Чудесно! Это сохранилось в вашей памяти, но почему же зима?       – Я не помню причину, увы. Тем не менее я уверен, – Не смог договорить, очередное воспоминание накрыло меня новой волной, заставив схватиться за голову и припасть к земле.       Зимний вечер в городской суете. Простирается широкая дорога, ведущая вдоль высоких домов с двумя-тремя этажами, за которыми уходило в закат блеклое из-за облаков Солнце. Среди зданий были и каменные, однако большинство построены из дерева, оставив каменным лишь цоколь. Изящные колонны, пилястры, балконы на домах виднелись издали. По самой дороге шли люди: женщины, одетые в элегантные платья с шубками и мужчины – в меховые кафтаны, камзолы и кюлоты. Среди них неслись дормезы с лошадьми, а в стороне от большой дороги – на более заснеженных улочках – рассекали путь возки.       Я шёл вперёд торопливым шагом, обходя горожан. В руках своих держал бумаги, которые часто и раздражённо отряхивал от крупных снежинок, падающих во время надоедливого снегопада. Не уследил. Одна из листов вылетела из руки и упала прямо под несущуюся повозку. По ней прошлись копыта, вслед за ними – колёса. Я не знаю, что было на том листе. Только внутри меня вспыхнуло огорчение и разочарование от своей нелепости. Нужно было крепче держать. Я ринулся к растоптанной потере, однако в этом направлении шёл другой конь, неся за собой очередную повозку. Пропал мой бедный лист. В нескольких сантиметрах от неё копыта остановились, колёса встали: кучер остановил движение. Я хотел уже побежать в ту сторону, как дверь дормеза открылась, и из неё вышел небольшой силуэт – дама. Она подошла к листу и подняла её, разглядывая то, что в ней написано. Я стоял недалеко от неё, однако лица так и не смог разглядеть: она была будто за густой пеленой. Я знал. Это она. Та самая девушка, которую я назвал своей супругой. Я чувствовал. Затем она повернулась ко мне и протянула то, что держала в своих руках:       – Ваше, сударь?       – Моё, – Подойдя ещё ближе, я аккуратно взял листок и вложил в кучу остальных. – Благодарю вас за неравнодушие и прошу прощения за то, что вам пришлось оборвать свой путь.       – Оставьте, не нужно извинений. Я мельком глянула на написанное, не сочтите за грубость. Однако я рада своему любопытству, ведь смогла прочесть такой прекрасный стих. Вы написали?       – Верно, плод моего творчества, – Взгляд мой упал на часовню, где можно было увидеть текущее время. Мне нужно бежать, торопиться. Я все так же стоял. Поспеши, глупец. Стою.       – Не смею судить лишь по нескольким строчкам, так или иначе мне кажется, вы очень талантливы, сударь.       – Благодарю, мне лестна ваша похвала, – Я слегка поддался вперёд в уважительном поклоне.       Она обернулась к часам, добавив:       – Жаль, мне пора. Надеюсь на очередную встречу с вами. Кто знает, возможно, мы ещё свидимся в этом большом городе.       – Ежели такова судьба. Надеюсь увидеть вас в очередной раз.       Повозка уехала, а я продолжил свой путь. Нужно было спешить. Всё поплыло, погружая меня в белую дымку. Очнулся рядом с ma cherie.       – Ну наконец-то. Вы долго пролежали без сознания. Подумала, что вы снова можете витать в своих воспоминаниях, поэтому не стала тревожить.       – Я снова увидел её.       – Кого? – Девушка слегка наклонила ко мне голову, заглядывая в глаза. – Супругу?       – Её.       – И что же вы видели?       – Заснеженный город, дорогу, людей. Она остановилась и подняла листок, выпавший из моей руки. Вы спрашивали причину. Я могу дать вам ответ, ma cherie.       – Я уже знаю, – Она отвернулась от меня, устремив взгляд на горящую свечу: наш воображаемый ручей исчез. – Она та, из-за кого вы полюбили зиму. Если быть точнее, ваша первая встреча послужила поводом для этого. Ведь так?       Её очи вновь направили свой взор на меня. На лице появилась слабая улыбка, в глазах – мягкость. Ma cherie вновь продолжила:       – Как прекрасно, вы действительно любили её. Зима ведь так холодна, однако воспоминания о ней так теплы. Вы улыбались в бессознательном состоянии, Лука. Вы улыбались. Я так рада, – Она взяла мои руки в свои ладони. – Ваши воспоминания возвращаются к вам. Знаете, я хочу, чтобы мы с вами разговаривали на разные темы и погружались в иные места. Случится так, что вам что-то напомнит о вашем прошлом. Что думаете?       Она так воодушевилась предложенной идеей, так улыбалась. Ma cherie. Я ведь заметил ревность в её глазах и в её тоне. Она попыталась скрыть – тщетно, в ней я замечаю всё. Только ревность её совсем не нужна. Я ведь не лгал, когда говорили ей о своей любви к ней. Да отсохнет же язык мой, ежели сказал я ложное. Супруга моя была дорога мне, не могу этого отрицать, ведь всё чувствую в своих же воспоминаниях. Только эти чувства старого меня, того самого человека из забытой прошлой жизни. Нет того мужчины боле, есть только я. Есть Лука.       Мои руки легли на женские плечи, дрогнувшие от неожиданных касаний. В её глазах смог увидеть собственное отражение. Она меня видит таким, каким я отражаюсь в её тёмных зрачках? Нет, я не считаю себя уродцем. Что вы нашли, ma cherie, в Луке, когда в вашем мире столько молодых людей? Я ведь даже не могу вам ни в чём помочь, ma cherie. Однако даже с такими мыслями в голове я не посмею вас оттолкнуть. Возможно, меня посчитают эгоистом. Будь оно так! Я эгоист! Каких свет не видал. Как тогда объяснить собственную жажду в вашем внимании, в вашей любви лишь ко мне, когда знаю конец? Пока я имею возможность видеть её, буду впитывать все её чувства, отдавая свои взамен. Ma cherie, я согласен. Давайте любить без остатка, ежели у нас есть время. Поддавшись порыву, мои руки заключили её в объятья, как можно крепче прижимая к груди. Её тепло медленно проникало во все клеточки моего тела. Где-то в районе ниже своей груди я почувствовал её быстрое сердцебиение, а выше – своё. Моя голова лежала на её макушке, вдыхая чудесный аромат её волос. Так она пахла. Запах уюта и счастья. Её руки медленно обхватили меня за пояс, ладони легли на спину, тихо поглаживая по ней.       – Я согласен, ma cherie. Нам стоит говорить на разные темы, необходимо побывать во многих местах, каких мы только сможем вообразить, – Подняв голову с её макушки, взглянул в её очи. – Когда вы спросили про любимое время года, в моей памяти всплыла одна очень интересная картина. Не желаете отправиться в то место?       – С удовольствием.       Всё те же деревянные избы, крыши которых покрыты толстым слоем снега. Мы с моей гостьей шли медленно по той узкой дорожке, лежащей прямо к деревушке. Всё небо было усыпано яркими звёздами, в окружении которых восседала полная луна, озаряя своим величием заснеженную землю. Снег блестел на лунном свете, словно множество драгоценных камней усыпали эту ничем не примечательную деревню. Над поселением стояла глухая тишина, на улицах было совершенно пусто. Я держал ma cherie за руку, ведя глубже в деревню. Она заинтересованно разглядывала дома и поглядывала на ночное небо.       – Как здесь красиво. Я чувствую эту атмосферу, пропитанную духом тех старых времён. Это так завораживает, – Девушка отпустила мою руку и подошла к одной из домов, касаясь пальцами бревна. Она заглянула в окно, за которым было темно: хозяева спали. Глубокая ночь, потому вся деревня погрузилась в сон.       – Получается, я здесь жил или гостил, – Скинул взглядом остальные дома и улицы. – Жил. Сердце так отвечает.       – Не зря вы в первую очередь увидели именно это место, когда вспомнили о зиме. Явно оно ассоциируется с чем-то хорошим. Давайте пройдёмся.       – Прежде спрошу вас ещё раз: вам действительно не холодно, ma cherie?       – Я же уже сказала в первые секунды нашего пребывания здесь, что мне совершенно не холодно, как и вам.       Хоть погода была морозной, мы не чувствовали этого холода. Девушка отошла от дома и пошла вперёд по дороге, намереваясь получше осмотреться. Я последовал за ней.       Дом за домом, улица за улицей мы проходили всё глубже в спящее поселение, обходя сугробы и заледеневшие лужи. Проходя мимо одного из похожих друг на друга домов, мы застыли, увидев в окне зажжённый свет. Маленькая изба, территория которого ограждена деревянным забором. Рядом возвышается одинокое голое дерево. Во дворе стоит старый колодец, а за ней небольшой сарай. Возле ворот стоит запряженная лошадь. Ma cherie вновь направилась к дому, приближаясь всё ближе к окну. Я хотел побежать за ней, остановить её, ухватившись за руку, однако она сама попятилась назад, когда дверь дома со скрипом отворилась. Я подбежал к моей любопытной и утащил за руку в сторону ближайшего сугроба. Она успела издать тихий писк до того, как юркнула за мной в временное укрытие. Из дома вышел высокий мужчина, на ходу надевая шерстяной тулуп. За ним выбежала девушка, завязывая на голове тёплую шаль. Она догнала его и встала перед ним, расставив руки в разные стороны:       – Остановись же ты. Что же ты надумал? На ночь глядя в город ехать? Не пущу!       – Отойди, женщина, не стой на пути, – Мужчина шагнул в сторону, обходя хрупкую преграду. Однако она не сдавалась и вновь побежала к нему, хватая того за руку.       – Митя, прошу тебя, пущай другие разбираются, ты не лезь! Ежели с тобой что случится, я руки на себя наложу! Видит Бог, наложу! – она начала умолять, как оказалось, мужа, глотая слёзы отчаяния.       – Женщина, угомонись! Что ты такое говоришь, побойся Бога! Не хорони меня раньше времени, не рой мне раннюю могилу и себя в неё не загоняй! Вернусь я, вернусь. Зайди в дом, холодно на улице! – Он направил её к двери дома. – Ступай. Следи за домом покамест меня не будет. Молись за нашу покойную дочь и за жизнь мою. Твоими молитвами жить буду.       Муж обнял жену и взобрался на сани, запряженные лошадью и отправился в путь.       Увиденное напомнило мне о случае из прошлого. В голове всплыл давно забытый момент.       Я сижу за столом, рядом расположилась девушка – супруга моя. На столе стоит свеча, освещающая помещение. За окном ночная темень, падают крупные хлопья снега.       – Дорогая моя, поезжай на время в город. Там матушка твоя: она поможет тебе приглядеть за нашим Ратмиром. С ней тебе будет легче покамест меня не будет рядом. Так и мне будет спокойнее: буду знать, что тебе не так тяжко приходится в моё отсутствие. Я вернусь скоро, не лей понапрасну слёзы из прекрасных глаз своих, – Не вытерпев подрагивающее от всхлипов тело жены, укутал её в объятия. – Ненаглядная моя, что же ты так печалишься? Давеча улыбалась мне, а сейчас утопаешь в слезах печальных. Буду писать тебе письма, в них увидишь и стихи от меня. Береги себя и позаботься о нашем сыне. Время быстро бежит, шесть месяцев пройдут так, словно птица в небе пролетит. Главное – врага одолеть.       Девушка целовала меня в щёки, оставляя солёные от слёз следы.       – Вернись так скоро, как только сможешь, любимый мой. Как ты сказал, я поеду к матушке, однако только до твоего возвращения. Деревня эта стала мне милее любого шумного города. Береги себя, будь осторожен. Враг не спит, ты тоже смотри в оба. Я буду ждать тебя.       Поцеловав мокрые от слёз губы жены, я встал из-за стола и подошёл к кровати, на которой спал спокойным сном маленький мальчик лет семи. Кудрявые тёмные волосы, длинные ресницы на подрагивающих веках, тоненька улыбка – снится хороший сон. Он очень сильно был похож на меня, в остальном – вероятно, на свою маму. Сын мой. Я оставил на его лбу тёплый поцелуй, наполненный заботой, любовью и щемящей тоской. В груди что-то закололо. Моя душа вывернулась наизнанку, распространяя по всему телу режущую боль.       Я очнулся от воспоминания в холодном поту. Ma cherie наклонилась надо мной и трясла за плечи, пытаясь привести меня в чувства. Мы до сих пор находились в созданной деревне. Однако самые дальние дома начали постепенно исчезать – воображаемое место рассеивалось, словно прах по ветру.       – Вы снова вспомнили что-то или вам стало плохо? Вы начали терять ещё больше сил? – Она обеспокоенно скользнула по мне взглядом, хватая за руки.       – Уймите своё беспокойство, ma cherie, я в порядке. Верно, я вновь вспомнил свою прошлую жизнь. Как бы того не хотелось, воспоминания возвращаются болезненно, что действительно забирает часть сил.       – Что будет по итогу? Что произойдёт, когда вы всё вспомните?       – Не торопитесь, mon curieux*. Всё в своё время.       Я сам не знал ответа на её вопрос. Боюсь, надобно ли знать?