Вдребезги

      Тихо передвигаясь по многочисленным коридорам Хогвартса, Гермиона медленно перешагивала очередную ступень движущихся лестниц. С её вступления в Пожиратели прошло три месяца и ни один вечер или ночь после их собраний нельзя было назвать «лёгкими» для Гермионы. Дни медленно тянулись друг за другом, не затрагивая девушку. Аппетит ко всему у неё начал пропадать уже после первого месяца в роли Пожирательницы.       Волдеморт же действительно стал доверять Гермионе. Для грязнокровной подружки Поттера она слишком быстро поднималась в кругах Волдеморта. Остальные Пожиратели с такой ненавистью и презрением наблюдали за гриффиндоркой, что казалось, она кожей чувствовала их ярость. Большинство придерживалось мнения, что некоторые чистокровные семьи с трудом добивались такого доверия Темного Лорда годами верной службы, а тут пришла какая-то грязнокровка и за несколько месяцев влилась во внутренний круг Волдеморта.       Для Гермионы это превратилось в некую рутину: собрание, избиение, чары иллюзии, Дамблдор, комната, зелья, кошмары и так по кругу. Боль стала постоянным преследователем Грейнджер, особенно когда она до чего-нибудь случайно дотрагивалась.       А чего ей стоили прикосновения. Самые обычные, случайные прикосновения самых близких людей отдавались болью в теле. Вздрагивание при каждом контакте с другими студентами уже было постоянным в случае Гермионы. Она, ссылаясь на неожиданность и испуг, вновь закрывалась в себе, пытаясь перестать вздрагивать и испуганно оборачиваться в каждом случае, будь то объятие друзей со спины, рука Гарри на плече в поддерживающем жесте, банальная забота или взятие за руку от Джинни.       По несколько раз за неделю Гермиона запиралась в своей комнате поздно вечером или в глубокой ночи, зализывая свои раны и борясь с ночными кошмарами.       Единственное, от чего становилось легче, это осознание, что Круциатус стал легче переноситься, с каждым разом оттягивая тот момент, когда последний крик боли отразится эхом от стен зала Малфоев и жертва отключится от внешнего мира. Последней каплей Гермионы стало то, что следовало за пытками Волдеморта и его приспешников. Она с каждым разом возвращалась в свои комнаты в надежде, что всё закончилось и она теперь в безопасности, но судорожные приступы с каждым разом становились всё сильнее и награждали её новой порцией боли.       Внешне девушка изменилась не меньше. Нежно каштановые вьющиеся волосы стали на несколько тонов бледнее, перестали быть мягкими и спутывались при каждой возможности. Янтарные глаза приобрели тусклость и потеряли тот огонёк любого живого человека. Цвет кожи стал больше походить на пепельный. Усилия стило ей прилагать тогда, когда она стала использовать чары иллюзии или очарования, которые возвращали вид Гермионы в прежний. Это была маска для друзей, маска для знакомых и подстраховка в секретности для самой гриффиндорки.       На уроках она была "тише воды, ниже травы", лишь изредка вяло поднимая руку и кратко отвечая на вопрос. Кажется, впервые за семь лет усердной учебы Грейнджер она стала волновать меньше всего.       Для Гермионы так же сыграло на руку то, что она была совершеннолетней. Её скачки во времени на третьем курсе с маховиком времени не прошли стороной и прибавили ей год. А раз она совершеннолетняя, то могла колдовать и аппарировать без надзора со стороны министерства.       Вновь донеся до Дамблдора новую информацию, Гермиона лишь напомнила ему, чтобы об этом узнали уже на следующем собрании ОФ и поспешила ( если это можно так назвать) в свои комнаты.       Грейнджер пришлось вступить в Орден Феникса на следующий день, после вступления в круги Волдеморта. Несмотря на то, что Гермиона была единственной из Золотого Трио, кто не вступил в ОФ и единственной, кого держали от него подальше, аргументируя это ее безопасностью. Тем не менее, ей пришлось вступить, дабы владеть всей информацией и иметь возможность самой определять то, что можно передать Волдеморту.       Как только портрет отъехал в сторону, а Гермиона ступила через проход в комнату, к ней в одно мгновение кинулись Гарри и Рон, незаметно пробравшиеся в апартаменты старосты.       — Гермиона!— в один голос прикрикнули гриффиндорцы и приблизились к подруге.— Где ты была? Ты время видела?       Каждый вопрос отдавался тупой болью в голове Гермионы. Всё таки восстанавливающее зелье надо было выпить до неожиданного разговора с друзьями. Бок неприятно саднил, покрывая тело неконтролируемой дрожью.       — Я занималась,— сухо ответила Гермиона. Кажется, мальчики ей не особо поверили.       — Но мы проверили библиотеку,— возразил Рон.       — И все места, где ты любишь делать домашнее задание,— упрямо добавил Гарри, не сводя пристального взгляда с Гермионы. Хорошо хоть она успела наложить чары очарования.       — Сначала я получала дополнительное задание от профессора Флитвика и Макгонагалл,— решительно соврала Грейнджер, уже даже не обращая внимания на это. Слишком много лжи в её жизни в последние месяцы.— А потом у меня была встреча с Дамблдором, поэтому я и задержалась.       — Ты слишком много учишься Миона,— смягчившись, сказал Рон.— Год только начался.       — Я не могу постоянно развлекаться, в отличие от вас,— с упрёком произнесла Гермиона.— Я просто хочу превосходно сдать экзамены.       Беспечность Гарри и Рона убивала Гермиону. В буквальном и переносном смысле. С одной стороны она не понимала, как можно постоянно беззаботно развлекаться, когда за их безопасность люди отдавали свои жизни. Люди, ни в чём не отличающиеся от них самих. А с другой, если об этих действиях парней становилось известно Волдеморту не от Гермионы, то это обрекало её на дополнительные несколько десятков минут Круциатуса и избиений в качестве наказания.       — Брось, ты же знаешь, что единственная из всего Хогвартса сможешь сдать все экзамены без подготовки,— улыбнулся подруге Гарри, не замечая её состояния.       Гермиона могла поклясться, что отчётливо почувствовала, как в левом боку резко стало судорожно колоть, будто в её тело высаживали несколько толстых иголок одновременно. Подавив стон боли, что так и норовил вырваться из её горла, Грейнджер поплотнее запахнула мантию и чуть шагнула в сторону.       — Я слишком устала сегодня, Гарри, и очень хотела бы отдохнуть,— об отдыхе она могла мечтать, особенно в последние недели.— Спокойной ночи, мальчики.       Это были её последние слова, которые она устало кинула, прежде чем обойти друзей и направиться в спальню. Ей надо только душ. Душ, зелья и всё пройдёт.       Парни лишь недоумевающим взглядом проводили Гермиону, пока она не скрылась за дверью в спальню и переглянулись.       — Тебе тоже показалось, что она прихрамывала?— обеспокоенно спросил Гарри, вновь всматриваясь в дверь.       — Брось, Гарри,— произнес Рон.— Она же сказала, что просто устала.       Уизли потянул друга к портрету и уже через несколько секунд они скрылись в темном коридоре.       Как только дверь за спиной Гермиона закрылась, она судорожно прикрыла глаза и отступила на несколько шагов назад— так, чтобы облокотиться спиной о дверь и сползти вниз по поверхности. Она начала быстро дышать, пытаясь через резкие вдохи и выдохи унять желание разрыдаться от своего бессилия над ситуацией.       Слепо шаря по полу в поисках палочки, Гермиона пыталась второй рукой параллельно распахнуть мантию. Древко согрело ладонь девушки как только угодило к ней. Одно заклинание, приглушённый треск ткани на левом боку и запах крови, моментально ударивший в нос.       Участок тела, который затронуло режущее проклятие, был полностью изрезан. Багровое пятно кривыми подтеками расползлось по белой школьной блузке и начало отпечатываться на мантии. Заклинание затягивания ран тихим шепотом разносилось по комнате,пока в воздухе витал запах крови, пота, усталости и пыток.