Твои сны — моя реальность

На утро все мысли парня были забиты лишь Феликсом. С того момента, как голубоглазый поднялся с кровати, всё напоминало лишь о нем. Когда блондин проводил рукой по голове младшего, мягко будил. Шептал, как любит его и лучезарно улыбался, щуря янтарные глаза от счастья. Обнимал, вдыхая одеколон Зонтика, что так ему нравился, и целовал своими припухлыми губами, едва касаясь бледных щек парня. Взглянув в отражение, он мысленно дал себе пощёчину. Нельзя! Нельзя думать об этом. Сам понимает, что если продолжит, то лицо опять опухнет от слёз и он не сможет остановиться. Будучи мерзлякой, шестой часто в наказание умывался ледяной водой, запрещал себе те или иные мысли, и пытался что-то делать со своим мышлением. Старался всеми силами не допускать прослоек в мыслях, иначе поток вопросов о жестокости судьбы, и сожаления по поводу появления на свет, будет не избежать. Причесавшись, Зонтик зашёл на кухню и поежился от холода. Оглядевшись, он закрыл окно и поставил чайник на огонь, пытаясь наладить приток позитивных мыслей. Или, в крайнем случае, не допустить новой волны отрицательных. Признаться, последнее удавалось чуть проще. Кинув мимолётный взгляд на окно, он улыбнулся. Солнце только-только поднималась над землёй, небо ещё оставалось бордовым, да и сквозь облака пробивались слабые лучи. В коттедже напротив загорелся свет и шестой увидел робкое приветствие рукой, — явно адресованное ему — и отзеркалил жест. По движению силуэта казалось, что тот посмеялся. В мыслях сразу же мелькнула песня, которую парень когда-то слышал из радио – в этой же кухне: "Этот город, просыпаясь, смотрит в облака" Оторвавшись от окна, Зонтик снял закипевший чайник с плиты и выключил газ. После. залив пакетик в своей кружке кипятком, принялся искать когда-то обитавшее на кухне радио. Когда со стороны лестницы что-то оглушительно скрипнуло, он обернулся, отрываясь от поисков. Старший бесшумно прошёл на кухню и достал из выдвижного ящика банку с кофе. — Почему не поставишь новую? — мысленно представив, какой конец стоит ожидать после падения, тихо произнёс он. — Зачем? Ещё же целая, — спокойно парировал он, наливая горячую воду в стакан. — Пока стоит, пусть стоит. — М-да.. Слушай, у всей твоей семьи такая логика? — немного нахмурился младший, делая глоток недавно заваренного им чая, тут же кривясь от горечи — забыл добавить сахар. — Ну и какая? — поднял голову Пик, обернувшись в сторону собеседника. — Забудь, — тут же кротко сказал голубоглазка, добавляя вышеупомянутый подсластитель в напиток. По чистой случайности в глаза бросился бежевый диван. Когда-то сохранявший своё величие, сейчас же лишь добавляющий уют. Спинка с петляющими завитками и тёмные дубовые подлокотники. Перед глазами тут же ожила картина: блондин, смеясь, толкал сводного брата — Ромео — в бок, изображая слабые попытки взять лидерство. В то время как рядом стоящий Вару расплылся в хитренькой улыбке, и тихо стоял, но не долго; через минуту, когда внимание червей было притуплено весёлой стычкой, он кинул в них подушки, сбивая с дивана и величаво занимая всё место на нем, своей тушкой. В тот день Пик — как настоящий принц друг — взял зелёного на руки и скинул на пол, освобождая законное место Зонтика рядом с собой. Горестно выдохнув, голубоглазка отвернулся от мебели, желая прогнать наваждение воспоминания тех дней, что парни проводили летом в этом доме. — Ностальгия пробирает? — скользнула на грозном лице мимолетная усмешка. — Не то слово, — согласился младший, запрыгивая на близ стоящий табурет, усаживаясь напротив — и всё же, — решает продолжить парень, — меня удивляет интерьер твоего дома. Как ты всё это обустраивал? Обделанная камнем стена, и на ней телевизор, высотой превосходящий меня. Совершенно не сочетается! — последнюю фразу он добавил уже после того как осмотрел помещение во второй раз. — Русский лофт, дурачок. Не понимаешь — помолчи. — И кого ты цитируешь? — Да чёрт его знает, — безмятежно протянул восьмой, осторожно делая глотки горячего напитка, то и дело слегка морщась от температуры. Через 15-20 минут — Раз уж ты на какое-то время остаёшься у меня, то вынужден предупредить: на этой неделе приедет мой брат. Это так, просто прими к сведению, а то в прошлый раз чуть не упал от страха, когда услышал "Guten morgen", — улыбнулся Пик, произнося слова на родном языке. — Я не знал, что ты немецких корней! — обиженно пискнул младший в свое оправдание, с замешательством осматривая парня, — К тому же, у всех есть свои триггеры. Так что молчи. А лучше забудь! — И что такого страшного для тебя в простом добром пожелании? — одним глотком опустошил чашку он, продолжая, — Подумал, что это дьявол по твою душу пришёл? — Может и так, — нечитаемым взглядом посмотрел на него шестой, тихо вставая и ополаскивая кружку. — в любом случае, твой брат довольно милый человек, — желая хоть как-то прервать неловкую атмосферу в воздухе, которую сам и создал, мило начал Зонтик, позже досадно улыбаясь, — хоть я и не понимаю ни слова из его речей. Это честное признание немного рассмешило старшего, так похожее на признание маленького провинившегося мальчика, стоящего сейчас перед родителем. Он поставил в раковину посуду, что до этого ютилась на столе и, положив холодную ладонь на талию стоящего рядом парня, подтолкнул его в сторону лестницы, призывая переодеться. На что тот стыдливо опустил концы футболки, не доходящей до колен, чуть ниже. А через мгновенье, уже ругая себя за самодеятельность, пошустрил наверх за своей одеждой, ведь ходить в куске ткани, едва прикрывающей зад, перед старшим ему не хотелось. Но вот привычка спать, не в пижаме — в футболке, а летом и в майке, и так же щеголять утром по дому, к сожалению для самого себя, у него оставалась ещё с далёкого детства. "Уж лучше бы получал за это от отца, — иногда думал он, — тогда эта хрень не укоренилась бы до автомата".