Твои сны — моя реальность

Медленно и уверенно ступая по керамической плитке, Пик осматривает помещение. Восьмой останавливается напротив стола коллеги и упирается в предмет мебели, перенося нагрузку на сильные руки. Изначально он шел сюда не с целью поговорить, лишь поставить старшего перед фактом, мол, вот я пришёл. Когда кареглазый отвлёкся от бумаг, над которыми усердно работал, и на долю секунды прислушался к звукам, будто проверяя, кто именно сейчас перед ним, но всё ещё не поднимая голову, Пик окончательно понял — его здесь ждали. А вот он рад этой встрече не был. Из-за этого полудурка ему пришлось ехать сюда и заодно тащить с собой младшего, который тоже не горел желанием куда-то идти в субботнее утро. К сожалению парней, за них все было уже решено. Единственное, что устраивало его в начале этого дня, это завтрак, прошедший в хорошей компании за просмотром телевизора и поеданием суши. А вот уже после, судя по всему, день не предвещал ничего приятного. Для мазохиста — может и спорный вопрос, а для самого восьмого ответ однозначен. — Здравствуй. А кто это с тобой? — начинает диалог улыбчивый мужчина, услышав позади настороженные шаги, а после и увидев силуэт, что заметно ниже знакомого. — Неужели ты, наконец, решил привести свою девушку? — выдвинул он первое предположение, искоса поглядывая на изящную фигуру с тонкой талией и длинными волосами. Вслушиваясь в ещё не начавшийся диалог между старшими, Зонтик тут же шепчет что-то нечленораздельное и толкает стоящего перед собой в спину, призывая поскорее заткнуть того, кто несёт эту чушь. Обернувшись, восьмой проводит рукой по голубым волосам и бросает тому короткую улыбку, слегка наклоняясь до его уровня. — Не совсем, — по-доброму ухмыляется Пик и резко отходит вправо, убирая руки со стола, тем самым выставляя напоказ спутника. Наблюдая за растерявшимся парнем, старшему в мысли проникли слова, идеально подходящие для будущих подколов над милой внешностью: «щеночек», «котёнок»… Тонкие брови сведены к переносице, в то же время немного приподняты от удивления. Голубые глаза блестят, но слез в них нет, а длинные ресницы хлопают то вверх, то вниз. Зрачки на мгновение расширились, но Зонтик постарался взять себя в руки и не выдавать все эмоции так открыто. Прерывисто выдохнув, он в последний раз моргает, и взгляд становится спокойным. Руки заведены за спину, но лишь сейчас огромной силой воли перестали мелко дрожать. Вопросительно посмотрев на спутника, он мысленно уже дал ему пощёчину за такую выходку, что очень хотел сделать и в действительности. Для профилактики. — Ромео, — протянул руку мужчина, заметив, что стоящий напротив уже морально готов к разговору. — давно не виделись. Зонтик, верно? Покосившись на Пика, голубоглазый уже полностью переключает внимание на "старого-нового-знакомого", улыбчиво пожимая протянутую руку, немногословно соглашаясь, после чего завел непринужденный разговор, попросив его куда-то проводить и по дороге перекидываясь с мужчиной фразами. Пиковый, немного помедлив, решил не терять этих двоих из виду. Смотря на то, как Зонтик мило улыбался и готовился вступить в дискуссию с идущим впереди, подбирая подходящие слова для этого, внутри все сжималось. Успев пару раз поймать себя за тем, как он откровенно пялился на парня, захотелось отпустить их в свободное плаванье и черт знает куда этот недоносок ведет Зонтика, и наконец заняться своими делами. Первым делом спуститься в кафетерий и выпить крепкий кофе. Взяв себе капучино и немного постояв у автомата за разглядыванием меню на его корпусе, Пик еще раз осмотрел помещение и занял самое дальнее место в углу напротив окна. Расстегнув на рубашке две верхние пуговицы, ведь в самом кафетерии было душно, он опустил взгляд на наручные часы. 09:07. На улице протяжно выл ветер, снегопад кончился вчера ночью, и почти везде, за исключением протоптанных тропинок для ходьбы, были завалы из белых холмов. Такая погода для здешнего края была привычной. Вспомнив о том, в какой одежде утрами по дому ходит Зонтик, у Пика тут же появилось навязчивое беспокойство о здоровье шестого. Этот парень всегда сильно мерз, и его привычка шла вразрез с любой логикой. Разве что любой, кроме мазохистской уж точно… И опять все мысли только о нём. Как бы Пик не старался предотвращать прослойки своей морали и совести из-за этого парня, они все не исчезали. Только укоренялись и навязывались. В какой-то момент, уже не отдавая себе отчет в собственных действиях, перемешивая свой кофе — в котором даже не было сахара — у него в голове начали появляться образы и фигуры парня. И все, о чем он думал до этого лишь на словах, случайно и бесконтрольно вылилось в фантазии… И вот перед ним стоит он. Голубые волосы были небрежно собраны в низкий хвост, растрепались от спешки действий, возбуждения; в глазах мелькали искры желания, пошлая улыбка, так не свойственная ему, и тонкие красные губы; черный ошейник, подчеркивающий худую бледную шею и кадык; майка едва ли держалась на плечах, а короткие шорты не прикрывали и половины бёдер; снимает майку и также похотливо смотрит, не смея отрывать своих холодных глаз от золотых напротив, в то время как Пик мог отчетливо рассмотреть подтянутый торс парня и легкие очертания мышц за прилегающей майкой. Старший сам стягивает с него одежду, буквально встает на колени, положив ладони на узкие бедра, раздвигая ноги. С такого ракурса возбуждение лишь отчетливо приливало, и низ живота сводило тянущей болью, становилось до невыносимости жарко. Позволив себе провести рукой по наружной стороне бедра и подразнив поцелуем в грудь, проводит языком по головке, после чего берет её в рот. Одной рукой обхватывая пенис и двигаясь рукой вверх-вниз, он решает синхронизировать эти движения со ртом. Младший обмякает под такими движениями, лишь рвано дыша, силясь не задохнуться от своих стонов, вылетающих вместе со всем воздухом из легких. Голова была забита лишь сексуальностью парня: его худыми ногами, маленькой аккуратной грудью, подтянутым торсом и… — Ох, чёрт… — тихий полу-стон эхом отразился от стен помещения, из-за чего, вероятно, был отлично услышан в здании посторонними людьми. Вцепившись руками в спинку стула, с которого минутой ранее грозился свалиться на пол, Пик растерянно-сконфуженным взглядом уставился на кофе, почти холодный и совсем без сахара.   Залпом допивая уже неприятный на вкус напиток, сознание немного оживает. Выкидывая бумажный стаканчик, он посмотрел на время еще раз и решил найти себе занятие подостойнее неприличных мыслей, ведь изначально пришёл сюда по делу. Осмотрев коридор, в глаза бросаются скучные дубовые двери, все как одна массивные и без единого намека на правильное направление. Цель была неизменна: нужна лестница. Куда, не так важно, но раз сюда он спускался, то чтобы прийти обратно нужно подняться. Пройдя дальше на несколько метров, в просвете окна стало примерно понятно в какой части здания находится Пик и куда нужно идти, а там уж и того проще: прямо в центральном холле, рядом с постом охраны висела планировка здания. Уже переминаясь с ноги на ногу, стоя перед дверью и вычисляя, точно ли это кабинет Ромео, он тихо толкнул массивную дверь и вошел. Заглянув внутрь, интерьер сам дал понять, чьи это владения. Здесь находилось три книжных шкафа с застекленными полками, на них – порядка двух сотен, если не больше, сборников поэзии. Интересным фактом для Пика стало то, что приличную часть от всего находящегося на данный момент в комнате занимали и французские произведения, и учебники по этому языку. О таком хобби со стороны старшего он даже в самых смелых фантазиях не думал. А тем не менее, характер его располагал к этому языку, кто бы что не говорил. Располагало даже имя, хоть смейся в припадке! Но самого Ромео то в кабинете не было. Немного походив по зданию, очень уж красивым был особняк, Пик решил зайти в библиотеку и к своему удивлению обнаружил их именно там. Зонтик, бедрами опираясь на угол журнального столика, почти сидя на нем со спокойным лицом, что-то увлеченно читал, но название книги было нечитабельным с такого расстояния. Рядом с ним крутился Рома, смеясь и что-то рассказывая, будто не обращая внимания на то, что собеседник слушал его даже не в пол-уха — в общем, не слушал. А ему и плевать, словно сам к себе обращался, к вниманию младшего не обязывал. Безмолвно подойдя к тому столику, он положил ладонь на плечо Зонту, дождался, пока тот поднимет синие глаза на него и шепнул: — Спускайся и передай этому поэту, что до десятого января я даже не посмотрю в сторону этого здания. Буду ждать тебя в машине, давай быстрее! — Ты хочешь куда-то заехать? — вместо ответа Пик развернулся и вышел из библиотеки, будто вопрос не к нему, — Что это с ним? — обратился он уже к Ромео. — Тут только два варианта, — улыбнулся старший. — Или ему не шибко нравиться наше общение, или действительно хочет, чтобы ты поторопился, — без скорби выхватывая книгу из рук Зонтика, махом её захлопывая, Рома силится дотянуться до прежнего места на полке, но злится из-за невысокого роста и безжалостно закидывает ту наверх. Зачем жалеть, если это всё его книги и отчитываться ни перед кем не нужно. — Я считаю, тебе стоит думать о втором варианте. Не забывай, что он часто поступает, как хочет сам. Вполне вероятно, что ты можешь остаться здесь до вечера, так что догоняй его. Буду рад, если заглянешь после праздников! До встречи. Только переступив порог библиотеки, Зонтик вдруг услышал сзади копошение и стук туфлей, а после и торопливую просьбу: — Я совсем забыл, что должен кое-что отдать ему! Подожди здесь пару минут, я пулей, ладно? — незаинтересованно кивнув на спешку мужчины, он послушно стоит, после забирая из теплых рук черную сумку и перекидывая через плечо. — На этом и разойдемся, хороших вам праздников и передай этому оболтусу, что я жду готовые отчеты к завтрашнему дню! — К слову… он сказал, что раньше десятого числа даже не подумает о работе. — Ну да ладно, я не имею ничего против. Главное, чтобы не спился до потери памяти. Ты уж проследи за этим! Кивая друг другу напоследок, оба расплываются в улыбке. Любезно надевая на плечи младшего пальто, Ромео напоследок хлопает его по плечу и ласково смотрит одними глазами, намекая, что будет ждать их следующей встречи. Забавляясь тому, сколько претендентов было на его руку за пару лет, Зонтик через силу улыбается, стараясь казаться добрее, и синим холодом своих глаз показывает, что интерес у стоящего рядом совершенно точно односторонний и не взаимный. А вот вежливость, будто заложенная бессознательно в мальчишке, не дает прямо сказать нет или послать на несколько букв и все четыре стороны. Леденящий тяжелый взгляд сказал все за него, а язык тела и того громче: ноги сами поворачивались к двери, а руки заведены за спину, во избежание лишнего тактильного контакта с человеком. Уже выискивая взглядом знакомую черную машину, Зонтик спокойно выдохнул. Нутро, так жаждущее одиночества и тишины, а не разговоров и сплетен, наконец, успокоилось и чувствовало умиротворение. Насыщалось энергией, потраченной на получасовое терпение неприятного окружения, и восполняло такое нужное чувство защищенности и комфорта. Негромко стуча по стеклу, Зонтик улыбнулся, когда янтарные глаза взглянули на него, и открыл переднюю дверь, пристегиваясь, порицая Пика за бездействие. После чего он резко оживился и, пристегнувшись, начал выезжать из двора. — Так куда мы едем? — повторил предыдущий вопрос младший, расстегивая верхние пуговицы на пальто. Кинув быстрый взгляд на зеркало заднего вида, черт знает для чего, Пиковый вновь вернул внимание на дорогу. — Помнишь, завтра Рождество? Хочу закупить продукты на пару дней вперед, к тому же, Клаус обидится, если я нарушу нашу алкогольную традицию, — не сдержав вырывающийся смех, Зонтик прикрывает рот ладонью, судорожно дергая головой и пища́ в попытках успокоиться, — Чего смеешься? — Так это передается из поколения в поколение? Интересное наследие, — Зонтик выпрямляется, с толикой усмешки глядя на водителя. — Что? — Совсем забыл, немцы же любят пиво. Целый праздник учинили ради него! — Ты это про какой? — Как про какой? А «Октоберфест» тебе шутка? — Так ты про него? — беззлобно хмыкнул старший, расстегивая замок на куртке и мимолетно смотря на сидящего рядом. — Он же ... в честь сезона сбора урожая, если не ошибаюсь, — "Ошибаешься", — хотелось тут же сказать младшему, но он лишь отвел взгляд в сторону окна. — Честно говоря, я уже и позабыл, какие там праздники. Зато одно могу сказать точно: пока вы отмечаете дань влюбленных, в Германии день психически больных. Как тебе такое? — Прикольно… — тихонько протянул мальчишка и откинулся на кресло, чувствуя подступающую сонливость. Сомкнув веки и понемногу засыпая, Зонтик повернул голову в сторону Пика и усилием приоткрыл глаза. Перед тем как провалиться в небытие, успевая лишь невнятно сказать: — Разбуди, как приедем…