майор

      Два тридцать ночи. Льёт мелкий дождь, до квартиры доходит запах сырой земли и приятный холод. Мрак обволакивает каждый предмет в комнате, если бы не слабый свет лампы в углу, было бы полностью темно. ХРАЗ оставил этот маленький огонёк, чтобы смотреть на летающих вокруг плафона мотыльков. Прекрасное чувство спокойной прохлады и лёгкой тревоги, которое бывает только в бессонные ночи, хоть роботам и не нужно спать, эта ночь была особенной, такой, какой её чувствуют люди. ХРАЗ сидел на полу рядом с диваном на приятном шершавом ковре. Удивительные тактильные ощущения, роботу нравились текстурные предметы. «Душевная» тревога больше похожа на томительное желание такой недоступной, приятной и сладкой вещи, как взаимная симпатия. Чем больше в голове было мыслей, тем сильнее становилось это желание. Робот вздохнул своим механическим вздохом и осмотрелся, пытаясь найти что-то интересное в обстановке комнаты. Нечаев днём оставил рядом с телевизором пачку вишнёвых сигарет и там же бросил зажигалку. Через полминуты появился маленький язычок пламени, задымилась белая скрутка, ХРАЗ совсем не умел курить и подавился первой же затяжкой, глухо прокашлялся, забыв, что дышит он лишь номинально. Отвратительный запах дыма заполнил ближайшее пространство, похоже программному мозгу нравится только, когда курит майор, да, делает он это виртуозно. Вспомнилось его грустно-безразличное лицо, то как мужчина выдыхает светлые клубы дыма, затем закусывает губу, ждёт секунду, чтобы прочувствовать полусладкий никотиново-вишнёвый вкус во рту, и делает новую затяжку. Сигарета обожгла механические пальцы. Робот горячо смутился и поспешил затушить. Позади что-то зашуршало и сонно промычало. — ХРАЗ — Хрипловато сказал майор, свесив руку с края дивана. — Товарищ майор, спите, ещё ночь — Спокойно ответил тихий голос. — Мне чёт не спится. Наверное жрал мало, я полежу и. Пойду бутерброд сделаю — Пауза. — Ты плед принёс. Спасибо. — Не за что, вам бы было холодно без него. — А ты чего тут сидишь? — Он перевернулся на спину и поднял руку, чтобы ощутить прохладный воздух. — Я думаю и смотрю на мотыльков. — И куришь? — Он выдохнул знакомый запах и усмехнулся. — Пытался, мне не понравилось. — ХРАЗ не смотрел на майора, чтобы тот не видел, как робот чуть улыбаться, говоря это. — И не надо. — Хорошо, товарищ майор, больше не буду. — А думаешь о чём? — О вас — Не стал увиливать ХРАЗ. — Обо мне? С чего это? — Вы хотите моей честности? — Ночью можно говорить только честно. Тем более я устал и вряд-ли по тону твоему пойму какую-то херню, намёки и другое дерьмо — Говорил он достаточно медленно, но этот голос так приятно отзывался где-то глубоко внутри, что хотелось слушать эти полусонные фразы вечно. — Как вы думаете, майор, роботы умеют любить? — Бля, не знаю, работу свою они точно любят, а людей, ну, Терешкова к нам, как к роботам, моделям типа, а роботы других роботов могут любить. Ты помнишь ту запись? Вот я тоже помню. — Нам? — Что? — Вы сказали, что Терешкова к нам, как к роботам, но я сам не человек. — Ты как человек, считаю тебя за человека. — Я по вашему могу любить? — Вполголоса сказал он, чуть обернувшись на собеседника. — ХРАЗ, я же просил без херни, кто тебя знает, наверное можешь, мне кажется, что да, Сеченов и не такие вещи делает, а любить просто. — Спасибо за ответ. — Так, что ты обо мне то думаешь? Так и не ответил. — Вы хороший человек, хороший солдат, товарищ, друг, вы мне. Очень близки — Он слышал звон в ушах, такой, какой бывает только у безнадёжно влюблённых, пытающихся выразить свою симпатию. — Это хорошо, ты мне тоже. Знаешь, вот ты думаешь, можешь ли ты любить, а я не знаю, могу ли я. Мне в первые дни восстановления казалось, что я вообще перестал быть человеком, типа, чувствовал себя пустым, люди же всегда что-то любят, что угодно, а я нихера не помнил и ничего не любил. Вот. Прости, это чушь такая. — Вы никогда не говорите чушь. — Надеюсь, ты так действительно думаешь, хотя роботы наверное не врут. Ладно, я пошёл, поем, если услышишь грохот с кухни, это я споткнулся и разбил голову о стол — Он встал с дивана и с измотанной улыбкой на лице отправился в соседнюю комнату. ХРАЗ остался краснеть в одиночестве, ему нравилось, когда майор рассказывал что-то про себя, казалось, что между ними было что-то особенное. Хотя нельзя было отрицать эту странного рода связь. В кухне гремела посуда, щёлкнул чайник. Робот слышал, как Нечаев резал хлеб и колбасу крупным рифленым ножом с синей ручкой, как запахло свежими огурчиками и как потом все продукты сложились в бутерброд. Кипяток налили в чашку, размешали сахар, гремя железной ложкой с выбитым на ней извилистым рисунком. Майор зашёл в гостинную, держа в одной руке тарелку, на которой помимо еды была пустая чашка, а в другой кружку уже наполненную чаем. — Я тебе тоже сделал — Он сел на пол, поставил всё на ковёр, нашёл под диваном пульт, включил телевизор, а звук на нём убрал, теперь был свет. В пустую чашку Нечаев перелил половину своего чая. — Не стоило утруждаться — Он даже не улыбался, его лицо было скорее удивлённо-смущённым. — Всё стоило, ты же мне плед принёс, а я тебе бутерброд принёс, всё честно — Он протянул в механические руки чашку, ХРАЗ взял её, коснувшись пальцев майора. Дыхание стало горячим. Было вкусно. По мнению ХРАЗа, трапеза — пустая трата продуктов на тело не способное вынести из них пользу, но Нечаев видел это по другому. Он был склонен к разделению чего-то своего, наверное это одна из военных повадок, такие вещи невероятно крепки и не уходят, как бы сильно не отшибало память. Вообще подобное действо нравилось майору, он чувствовал, что проявляет заботу к близкому человеку, быть действительно живым, нужным и в какой-то степени любимым. ХРАЗ мирно пил чай, его вид заставлял чувствовать, как в теле с невероятной быстротой разливается что-то горячее. Нечаев не мог отвести свой полусонный замыленный взгляд от острых скул и светлых прядей, чуть спадающих на лицо, от розоватого тона губ, от того, как жёсткая тень подчёркивала прямой нос. Майор совершенно не помнил, смотрел ли он так на кого-либо ранее. За столько лет жизни нужно быть невезучим, чтобы ни разу не влюбиться. Наверное когда-то майор любил дам, может не только их. Возможно смотрел так-же пристально, не моргая и почти не дыша. Нечаева унесло куда-то в даль, теперь он смотрел не на, а сквозь. Но всё же в конце своего безмолвного рассуждения он понял, что ему очень хочется взять в свою руку механическую ладонь, чтобы почувствовать что-то особенное. Он ничего не говорил, когда сделал это, а ХРАЗ и не просил его говорить. Они просто сидели подле пустых чашек, в свете телевизора, на шершавом ковре, держась за руки так успокоительно и полюбовно. — Майор, вам пора спать. — Я знаю — Это был почти шёпот, такой приятный, что робот сомневался, хочет ли отпускать спать своего друга. — У тебя тёплая ладонь. — У вас тоже — Он наклонился, его почти живые глаза чуть притухли, прекрасный синий свет рассеивался в пространстве холодной дымкой. Это была последняя капля. Это милое лицо в спокойной улыбке не давало ни единого шанса. Нечаев взял ХРАЗа за плечо и чуть потянул на себя. Мужчина коснулся чужих мягких губ, чувствуя, что сердце начало биться очень быстро, хотя раньше оно старалось не разгоняться. Всё спокойствие ушло, осталось только волнение и. Любовь. И руки, Нечаев сжал узкое, по сравнению с его, запястье, в котором не было слышно потока крови, вообще второе сердце не билось. Но это было не важно. Теперь нет разницы между человечным роботом и человеком. По крайней мере Нечаев сейчас стёр эту грань для себя. ХРАЗ обнял майора за спину, понимая, что слишком сильно сжимает чужую рубашку, он попытался перестать, но не смог. Слишком хотелось почувствовать невероятный жар чужого тела, которым сам робот не мог обладать. Всё в голове прибывало в приятном белёсом тумане. Хотя программа наконец пояснила для себя все вещи, задача снята, система более не будет тревожить требованиями действовать. Действие уже случилось. — Товарищ майор — Этот самый майор уже прижался к груди ХРАЗа, наклоняя второго чуть назад, чтобы иметь пространство для подобного манёвра. Робот был смущён этим действием, хотя не мог не признать, ощущать это было приятно. — Прости — Нечаев отстранился, закрывая рот рукой, взгляд не отводил и вторую руку с чужого плеча не убирал. Секундное сомнение перешло в спокойствие. Лицо мужчины было сейчас удивительно прелестным, живым, глаза перестали тосковать и заблестели, до сих пор ХРАЗ не понимал какого они цвета, оказалось, что они почти прозрачного серо-голубого цвета. — У вас глаза посветлели — Он положил руку на скулу майора, приятно укололся, от этого улыбнулся. — Вы так прекрасны, что моя система не хочет напоминать о том, что пора спать. — Я не хочу спать, ХРАЗ я — Он оборвал самого себя. — Я чувствую к тебе — И снова не нашёл слов. — Я понимаю вас, майор, я тоже чувствую это к вам, вы не можете выразить это словесно, но я этого не требую, если позволите, я пойму и так. Нечаев сконфуженно вздохнул и усмехнулся. — Знаешь, слово любовь звучит ужасно, мне оно не нравится. А ты очень даже нравишься. Ночь откровений какая-то. — Да. И всё же я вынужден настоять на вашем отдыхе, как бы я не хотел побыть с вами ещё. — Тогда спокойной ночи — Он неуверенно, но со всем очарованием поцеловал ХРАЗа в щёку, встал и, более ничего не сказав, взял посуду и пошёл на кухню. Его высокая фигура мелькнула из одной комнаты в другую, попадая в темноте. Секундный звук воды и звон чашек. Неваев вновь появился в неосвещённой части комнаты и на этот раз ушёл окончательно. В спальне было холодно, окно оставалось открытым почти на весь день, небольшой подоконник был мокрым от дождя. Мужчина вдохнул сырого воздуха, пахло яблонями, которые росли за домом. Лёгким движением майор закрыл окно и занавесил его красными тканями, свет луны окрасился алым проходя через них. Лёжа в постели Нечаев понимал, что скорее всего ещё долго не уснёт, он слышал падающие с крыши капли, биение своего сердца, которое наконец успокоилось, чувствовал тепло. ХРАЗ всё держал руку на щеке и улыбался прикрыв глаза. Он оглянулся на дверь спальни и облокотился на диван. По телевизору шло что-то невнятное.

***

Всё утопало в ночи. Только к утру облака просветлели. Дороги всё ещё не высохли после дождя, пахло асфальтом, песком, деревом и зелёной травой. Удивительный аромат яблонь доносился из-за домов. Люди уже начали потихоньку срывать налитые соком плоды. На улице было много рабочих, за неделю им нужно было реконструировать все металлические установки, повреждённые роботами. Подрядчики с планами ходили рядом со своими группами, махали руками в разные стороны, что-то при этом говоря. Шумно. Но обитатели предприятия даже не оборачивались, слыша очередной громкий звук. По улицам бегали фотографы, ведущие тайные архивы, только в них и будут отражены текущие события. — Доброе утро — Майор зашёл на кухню. Когда проснулся, он переоделся в майку и теперь выглядел очень по домашнему. — Доброе утро, вы сегодня рано встали. — Хотел помочь тебе с завтраком. — Хорошо, я готовлю свекольный салат, свёкла уже сварилась, вам повезло, не придется ждать. — О, мне нравится эта херня — Он помыл руки. — Я рад. Звук воды, чистки овощей и снова воды разносился по комнате. Стук ножа по доске то и дело прерывался, когда майор шутил или говорил что-то, ему кажется нравилось пребывать на кухне. ХРАЗ мог резать не смотря на предмет, который он собственно и резал, удивительные технологии. Вообще робот был хорошо запрограммирован на готовку, полезный навык, особенно для Нечаева, половину рецептов он забыл, а нож держал скорее, как оружие, хотя раньше кашеварил прилично. Придется учиться заново. Нарезка не заняла много времени и салат был готов. Выглядело вкусно, пахло ещё лучше. Разложили по тарелкам. — Пиздец вкусно. — Мне тоже нравится — Он чуть поднял уголки губ, выражение лица стало мягко-задумчивым. — У нас яблони за домом растут, давай туда сходим, сорвём яблок пару штук, они вкусные — Нечаев отвёл взгляд, почувствовав, что прохладные пальцы коснулись его свободной от вилки руки. Мелкая дрожь прошлась по телу. — Это разрешено правилами? — Наверное, иначе зачем они там. — Тогда пойдёмте — Салат в тарелках почти кончился, майор ел медленно, может хотел посидеть дольше. — Вы чем-то смущены? — Каждый раз думаю, какие же у тебя прекрасные руки — Он чуть сжал чужую ладонь. — В этом я совершенно не виноват, товарищ майор — Мужчина просиял. Вышли во двор достаточно скоро после окончания завтрака, обошли дом. Пахло невероятно, а какой вид: ровно посаженные деревца, под кронами которых тёмные холодные тени, солнце только заиграло во всю силу. Яблоки закраснелись в жарких лучах, Нечаев смог сорвать два плода даже без стремянки. ХРАЗ только отметил про себя, что ему понравилось это и то с каким чудным лицом майор протянул ему яблоко. Вкусно. Кисловато-сладкий сок стекал с краёв укуса, главное, чтоб на рубашку не попало. Робот старался есть аккуратно, получалось только так, словно он впервые в жизни ел яблоко. Забавно, но так и есть. — Ахуенно просто, я весь в этом сладком чем-то там — Бормотал майор, пытаясь кушать, а не жрать. — Позвольте — ХРАЗ достал из кармана рубашки платок, вот для чего они нужны, Нечаев всегда думал, что просто так там лежат, но был рад, что ошибся и теперь не будет выглядеть как свинья. Рядом с местом был кран для полива, такая короткая железная труба, к которой садоводы прикручивали шланг, а жители из этого же места воду пили, когда было лень подниматься к себе в квартиру, оставляя важные дворовые дела. Скрипнул кран. Смочили светленькую ткань платка, привели майора в надлежащий вид, помыли руки приятной холодной водой. — Вы чудесно выглядите — ХРАЗ коснулся лица Нечаева, немного влажными руками, потом спустился на плечи. — Ты опять за своё — Он наклонился, улыбаясь особо загадочным образом и медленным мелким движением убрал прядь с чужого лица, та блеснула искусственным блеском. — Да — Робот осторожно прижался к губам майора, чувствуя, что горячая ладонь легла на его спину. Пробрало до мелкой дрожи. Вкус яблока ударил в голову вместе со смущением и невероятно тёплым чувством. Мужчины стояли так достаточно долго, то целуясь, то говоря что-то странно-невнятное, то краснея и смеясь короткими смешками. Это был странный момент, не понятно было, что на них нашло, как будто оба были немного не в себе. Потом, когда они уже сидели на лавочке возле дома, на Нечаева свалилась мысль, что он вёл себя, как идиот. Странные вещи иногда думает сам про себя майор, они чаще не находят логического объяснения и чаще ошибочны, но мужчина в них верит, так словно это не он только что придумал глупость, а эта дрянь где-то прописана и на ней печать стоит. ХРАЗ склонился на плечо, что-то механически проговорив, что именно майор не расслышал из-за задумчивости. Кажется это была успокоительная фраза, хотя откуда робот мог знать, что это сейчас нужно. — Вас что-то беспокоит — Он смотрел на маленьких коричневеньких воробьёв, прыгающих по дорожке туда сюда, один особо проворный умудрился сесть роботу на туфлю, воспринимая его, как предмет местного экстерьера. — С чего ты взял? — Вы напряжены, я это чувствую. — А я чувствую себя идиотом. — Почему? — Не знаю, делаю что-то не то. — Вы делаете то, что хотите, вам придется привыкнуть к свободе выбора. — Придется. — Всё хорошо, майор, вы перестанете чувствовать себя плохо и я буду с вами, чтобы помочь — Робот говорил это так тихо и спокойно, что в сердце Нечаева что-то громко стукнуло. Мужчина помедлил с полминуты, а потом поцеловал ХРАЗа в волосы, мгновенно успокаиваясь. Потом они пошли гулять по стройкам и подъездам. Солнечные лучи к середине дня хорошо прогрели воздух, но было много тени и люди не жаловались на жару. ХРАЗ затащил майора в какую-то пыльную подворотне, а подворотней она была из-за того, что это единственная улочка на предприятии, где не было фонаря даже до бунта роботов. Здесь располагался небольшой магазинчик техники. Красивые витрины, плакаты на стенах, и даже кассир, всё в этом месте было особенно аккуратным и стройными. ХРАЗу нравилась идея взять полароид и ходить с ним по улицам. Хоть робот и имел в прямом смысле фотографическую память, он хотел делать физические фото для майора. Вскоре аппарат приятного оливкового цвета висела у робота на шее, цвет выбрал Нечаев, сказав, что тот подходит под диван у них дома, что было абсолютной правдой. Фотокарточки выходили очень хорошие: приятные на ощупь, глянцевые, с насыщенным цветом. Мужчины сначала сделали пару пробников, ХРАЗ мило улыбался смотря на изображение немного грустного Нечаева, его лицо казалось роботу самым милым лицом из всех, которые он видел. Сам же майор считал себя не слишком фотогеничным и поначалу старался ускользнуть из объектива, но робот настаивал. Было и удручающее обстоятельство в этом рамантически настроенном дне. Отправляясь на прогулку товарищи не учли, что вокруг скорее всего будет много людей, которые заставляли ХРАЗа постоянно озираться и волноваться, Нечаев только брал его за руку и говорил что-то своим низким спокойным голосом. Робот пытался прислушиваться к этим словам и ему становилось легче. Ходили везде, где было можно и нельзя. Прошлись по месту восстановления какого-то магазина, это бывший продуктовый, судя по вывеске, потрёпан он был не слишком сильно, но в боковой стене была крупная пробоина, а внутри здания беспорядок. Фотографировали местность вокруг, сама стройка была не так интересна, как рабочие в хорошенькой форме. На дороге встречались разнообразного цвета машины, которые всегда хотелось порассматривать, о своём авто Нечаев и ХРАЗ давно забыли, оно было где-то на парковке, надо как нибудь проверить его. Вышли на какую-то широкую улицу, тут было особенно много людей и чтобы робот успокоился майор ничего лучше кроме короткого поцелуя не придумал. ХРАЗ сначала ужасно смутился, начал беспорядочно смотреть по сторонам, но потом в руках Нечаева успокоился. По этой улице мужчины ещё долго гуляли, сделали кучу фото, выпили газ воды, взяли в мелком кафе каких-то неправильных бутербродов, называемых «сэндвичи». Они были вкусными, ничего не скажешь. Всё было такими ярким, живым, всё в этом дне казалось лучше чем в дни до него, даже простые вещи, по типу уличного перекуса. Нечаев много улыбался, ему нравилось солнце и ХРАЗ ему тоже очень нравился. То как васильковые глаза с закатом чуть притухли, чтобы не светиться неестественно. Вечер принёс холодок, дороги опустели, засветились фонари. Майор закурил, заходя в подъезд. Остановились на клетке возле окна, открыли форточку, чтобы дым уходил. — Пиздец я устал. — Если бы я мог уставать, то согласился бы с вами и мы действительно много прошли, кажется теперь нас знает половина предприятия. — Надеюсь они нас не замечали, не хочу, чтобы пошли слухи, которые дойдут до Сеченова. — Не стоило целоваться на улице, если вы не хотели огласки — Он был нарочито серьёзен и даже чуть игрив. — А что мне ещё было делать и я не смотрю по сторонам, хер знает есть там люди или нет — Он выдохнул дым не в попад и закашлялся. — А стоило бы — Иронизировал мужчина. Зашли в квартиру, робот пошёл полить цветок, тот кажется весело ему качнулся, всё же ему нужно имя. Нечаев отправился в душ. Шуршала вода, ХРАЗ слышал её тяжёлый стук о дно ванной, приятный текучий звук. Нужно было сменить одежду, ещё одна рубашка и такие же как и были брюки, может это слишком официально? Нет, ХРАЗу не понравилась идея облачиться в что-то проще, ему искренне нравилась классика и некая строгость. Этот силуэт был создан для такого, он не был тонким или хрупким, это была средний плотности фигура с изящными плечами и руками, наверное это была самая хорошая её часть. Удивительно, как конструктор создавал эту оболочку, она была так похожа на живую, мягкая и в тоже время крепкая. Майор вышел из ванной, застёгивая светленькую полосатую рубашку с коротким рукавом и жёстким воротом. Мужчина выглядел так, будто хорошо отдохнул. ХРАЗ не обернулся, он был практически раздет и старался побыстрее привести себя в должный вид. Нечаев плюхнулся на диван и начал переключать каналы. — Вам понравилась прогулка? — Он застёгивал рубашку стоя в пол оборота. — Давно просто так не шлялся нигде, мне понравилось — Майор всё-таки посмотрел на собеседника, подметил, что волосы забавно падают на лицо ХРАЗа, он вообще выглядел весьма… Привлекательно? Такие слова иногда всплывали в голове Нечаева. — Тебе лучше стало? — В каком смысле? — Ну, ты под вечер перестал так шугаться людей. — Это так, возможно мне действительно лучше — Он сел на некотором расстоянии от майора, не решаясь коснуться его. Раньше ХРАЗ сказал бы, что прозябать каждый вечер у телевизора ужасно глупо, можно заняться раздумьями, может сделать что-то полезное, прибраться например. Но сейчас роботу нравилось просто сидеть, чувствовать некое расслабление, то, что рядом с ним сидит уставший Нечаев и то и дело комментирует происходящее на экране. А когда свет притушили майор сразу пошёл наливать чай, он сыпал много сахара, ложки так две-три. ХРАЗ не возражал, ему по большей части было всё равно, но зная, что его дорогому другу нравятся сладкий чай, пил такой-же с удовольствием. Странным образом на столике рядом с диваном появился коньяк, по мнению робота, горькая дрянь, которой можно чистить механизмы и не более, но Нечаев налил себе немного в стакан, туда же, к чаю. Пахнуло спиртным. — Хочу поинтересоваться, как вы пьёте это? — Легко и просто, это самое то сейчас, ты просто можешь пить только вино. — Это верно — Он вздохнул и придвинулся к майору, тот приобнял его за плечо и поставил полупустой стакан на стол. — Наверное мне не стоило пить. — Вы думаете вам станет плохо от столь малого количества алкоголя? — Нет, боюсь скажу тебе что-то не то. — Что вы хотите мне сказать? Точнее не хотите, мне любопытно — Он прикрыл глаза, зная, что такому выражению невозможно отказать в ответе. — Мне понравилось вести себя, как идиот — Нечаев крепко обнял ХРАЗа, буквально впечатавшись в него с огромной силой. Горячее ровное дыхание обожгло шею. Робот сказал что-то невнятно-довольное, когда на его талию неуверенно спустились руки майора, забавно на сколько он может быть мил, резок и смущён одновременно. Было в этом моменте что-то очень интимное, то, что оба мужчины могли ощутить и чего оба желали. Пылкость перешла в успокоение, доходящее до сладостной дрожи где-то внутри. Важность этого действа состояла в тихом признании, которое Нечаев выразил лишь косвенно, ведь слово любовь ему противно, также, как некоторые его мысли, они висели где-то на задворках сознания и изредка давали о себе знать, даже сейчас. А ХРАЗа эти мысли не беспокоили, для него они одна строчка, пометка на полях кода, ему, кажется, легко держать себя в руках, так считал Нечаев. — Я люблю вас, простите за это слово, но я не могу сказать по другому — Они чуть отстранились, ХРАЗ говорил, как после поцелуя, но он просто завис в моменте и пропустил пару вдохов. На Нечаева это произвело сильное впечатление, он застыл, обдумал, приблизился и с ужасно смущённым видом проговорил лишь два слова: — Это правда? — Роботы не врут, товарищ майор, я бы никогда вам не соврал в такой вещи — Он мягко поцеловал майора, после оставаясь на незначительном расстоянии, чтобы касаться чужого лица. Очки запотели от дыхания, на что мужчины усмехнулись, теперь ХРАЗ не видел почти ничего, если смотрел через линзы, но он чувствовал улыбку майора и то, как его самого пробирает до железного скелета. И всё же какая приятная была ночь, сегодня не было слышно ни грохота дождевых капель, ни шума ветра. В гостиной полностью темно и так тепло, что можно было скинуть с себя рубашку без дискомфорта, только пол стал холодным от уличного воздуха. Слышался тихий смех и музыка из радио, танцевали, очень коряво, не в попад, но танцевали. В этом не было вины виски или вина, бутыли давно стояли в шкафу, душевное веселье сильнее любого алкогольного. Нечаев путался в ногах и то и дело цеплялся за предметы интерьера, он почти ничего не мог разобрать в темноте, только васильковые глаза, но и этого хватало. Теперь ему всего в жизни доставало.