***
Рон замирает перед дверью, тратя еще один момент, чтобы обдумать, насколько рациональным было это решение, но потом Ли приоткрывает завесу адскую и любопытствующе выглядывает: — Ты идешь? Твои братья уже начали спамить в наш чат криками, — Рон вздыхает, машинально закатывает глаза и давит в себе порыв поправить легкий халат в сотый раз за последние десять минут. — Правила ты знаешь, просто зайди уже. Мне после вас еще несколько роликов снимать. Суть была в чем — да, его братьям нужен был еще один человек для сегодняшнего видео. Очевидно, предлагать это Рону причиняло им много боли, потому что формат снимаемого ролика предполагал оголение — оголение сразу двух людей, и это не было бы такой проблемой, если бы одним из этих людей собирался стать Рон. Он все еще сомневался, что действительно делает это, но да, эта дурацкая ухмылка Гарри и тычок локтем под ребра от Гермионы действительно заставили его согласиться. Не говоря уже о насмешках его старших братьев о том, что ему стоит разнообразить свою жизнь. Что в принципе, что конкретно личную. В просторной серой комнате, в которую его пропускает Джордан, есть соответствующее оборудование для съемок — взгляд все равно неизбежно прилипает к стулу прямо перед камерой, на который вальяжно облокотился… преступно привлекательный парень. Уизли заставляет себя сглотнуть и не пялиться слишком сильно, — а еще не краснеть тут же от мысли, что совсем скоро он увидит еще больше этой великолепной кожи. Черт. Парень лениво приоткрывает глаза, как только слышит их приближение, его пухлые губы растягиваются в милой улыбке, которая мгновенно заставляет Рона и почувствовать тепло, и слегка расслабиться. Может, это не такая уж и плохая идея. Парню очень идет шелковый халат. Эта мысль лишняя. — Съемка начата, — оповещает громким, дикторским голосом Джордан, вырывая Рона из оцепенения. Интервьюер3, Ли Джордан: Привет! Представишься? — Меня зовут Блейз, — улыбка у Блейза удивительно обаятельная, легкий взмах руки в направлении камеры наполнен грацией. Интервьюер3, Ли Джордан: Ты знаешь, для чего ты здесь? — Да, — а голос у него чертовски бархатный, истерично думает Рон, взглядывая на дверь позади себя, словно бы раздумывая, а не поздно ли? — Самое необычное свидание вслепую, на которым я был, — и он подмигивает в камеру, господи. Рон не знает, благодарить ему братьев за приглашение или винить в скорой смерти. Интервьюер3, Ли Джордан, посмеиваясь: Верно. Итак, сейчас зайдет твой партнер, вы познакомитесь, а затем мы вынесем мольберт, краски и все нужное. Не против рисовать первым? — Как скажете, — и снова очаровательная ухмылка. И сейчас время для Рона, чтобы войти в кадр. Он старается сделать это максимально обычным, расслабленным образом — у него даже получается не споткнуться о собственные ноги! — Меня зовут Рон, — говорит его рот без участия мозга, а затем он протягивает руку для рукопожатия. Его тело слегка развернуто к камере, потому что даже с одурманенной чужой красотой головой, он помнит о том, что происходит. — Приятно познакомиться. — О, а мне-то как приятно, — мурлычет Блейз, чуть прищуривая глаза и подаваясь вперед, ближе к Рону. Не отпуская его руку. Проходит слишком долгое мгновение, за которое Рон успевает рассмотреть темно-шоколадный цвет чужих глаз и окунуться в древесно-цитрусовый одеколон. Джордан прокашливается, заставляя их вздрогнуть и обратить на него внимание. Красный мигающий огонек съемки возвращает Рона в реальность, поэтому он посылает быструю улыбку Блейзу и говорит: — Давай начнем? Блейз кивает, напоследок мягко проводит большим пальцем по коже и только после, отпускает его руку. Заставка: Мы пригласили двух парней на свидание вслепую, на котором они будут рисовать друг друга без одежды и обсуждать пикантные темы. Рон замирает рядом с Блейзом, пока Джордан и несколько помощников проворно выдвигают в кадр все нужное. Эта часть наверняка будет ускорена в финальной версии видео, так что он не беспокоится о том, как выглядит. — Какова твоя причина согласиться на это? — внезапно спрашивает Блейз, отвлеченно наблюдая за тем, как Джордан кряхтит, устанавливая мольберт. Рон пожимает плечами, ощущая атлас на коже. — Мои браться — владельцы канала. Им нужна была помощь, — Блейз поднимает бровь и переводит заинтересованный взгляд на него. — К тому же, мои друзья сказали, что мне нужно заняться чем-то веселым, — тут в голос прокрадывается нотка раздражения. Блейз смеется. Это глубокий звук, обволакивающий и бархатный. Рону бы хотелось обернуться в этот смех, как в одеяло и везде носить с собой. — Интересные у тебя братья. — «Эксцентричные» подойдет больше, — кривится Рон, ласковая улыбка с оттенком привязанности все равно прокрадывается в уголки губ, в лучики вокруг глаз. — Ну а ты? Ты не кажешься отчаявшимся. Один из сотрудников шикает на Блейза, сгоняя его со стула, чтобы передвинуть его на место перед мольбертом. Джордж подкатывает туда же небольшой столик на колесиках, куда будет поставлен стакан с кистями и водой. — Я скорее из тех, кто за любую дикость, — улыбается Блейз, плавно поднимаясь и делая шаг в сторону вместе с Роном. В его движениях — уверенность и сила, полное осознание своего тела. (Рону бы хотелось того же — и Блейза) — Планирую, как твои друзья, заманить сюда своих, за все хорошее, — Рон посмеивается вместе с ним, вполне понимая такую мотивацию. Многие попадали на канал Близнецов Уизли, потому что проиграли пари или в таком духе. — И что значит «отчаявшийся»? Так ты думаешь о людях, которые ходят на свидания вслепую? — Нет, скорее о тех, кто ходят на свидания вслепую к моим братьям, — тут Рон пожимает плечами, рассматривая небольшой постамент для позирования. — К тому же, ты не выглядишь так, будто тебе нужно свидание вслепую. К тебе и за обычным наверняка в очереди стоят. — Считаешь меня привлекательным? — голос Блейза становится чуть ниже, Рон без труда распознает соблазнительный тембр, в который падает интонация. В выражении лица Блейза теперь есть что-то лисье, что-то слегка диковатое. Если раньше он располагал своей теплотой, теперь — заставляет живот поджиматься от огня под кожей. — Вполне, — выговаривает Рон, окидывая Блейза еще одним взглядом. Темная кожа, дразняще выставленная между полами халата, талия, очерченная поясом, красивые руки, расслабленно жестикулирующие. Чарующий взгляд с прищуром. Пухлые губы, изогнутые в ухмылке, которую хочется сцеловать. С ним флирт дается так легко, так просто поддаться влечению и следовать за траекторией, которую задает Блейз одним своим присутствием. — Мы можем продолжать, — говорит Джордж из-за камеры, выглядя смутно забавляющимся, когда взглядывает на свой телефон. Рон искренне надеется, что он не отчитывается его братьям в прямом эфире. — Блейз, прошу за мольберт, Рон, располагайся на подиуме. Рон повинуется, смутно ворча себе под нос, что если это называется подиумом, то он чертова балерина. Блейз фыркает себе под нос, когда садится на стул, широко расставив ноги, для равновесия. У Рона мелькает быстрая мысль, что он был бы не против встать между этими бедрами. Интервьюер3, Ли Джордан: Готов? — Не очень, — честно признается Рон, чтобы секундой позже быстро скинуть халат. Чем быстрее — тем проще, а если не думать, так вообще хорошо. Не думать не получается. Интервьюер3, Ли Джордан, нейтральным голосом: Как ты себя чувствуешь? — Холодно, — он чуть поводит лопатками, пока Блейз вежливо рассматривает выданные ему инструменты. Действительно, очень мило с его стороны отвести взгляд, пока Рон решает, куда ему деть свои чертовы руки. — Неловко. И тогда Блейз поднимает глаза, — Рон словно в замедленной съемке наблюдает за тем, как дрожат его ресницы, прежде чем подняться, за микро выражениями на его лице. — Что думаешь? — хотелось бы, чтобы вопрос вышел игривым, каким он наверняка получился бы у Блейза, уверенный и легкий, однако получается слегка хрипло. Чертово довольство на лице Блейза, прикрытое лишь слегка, не совсем помогает перестать чувствовать себя не на своем месте, но добавляет пару очков к его самооценке. — Что это будет приятно рисовать, — отвечает Блейз, честность бьет под дых. — Ты красивый. — Рон сглатывает, бормочет: «Спасибо» и уточняет: — Есть мысли о том, как ты меня хочешь? — и когда чужие брови взлетают вверх, глаза молниеносно поднимаются на уровень глаз Рона, он понимает, что только что вылетело из его рта. Краска тут уже расцветает на щеках, однако он утешает себя мыслью о том, что зрителям будет весело. — Я- я имел в виду позирование. Как ты хочешь нарисовать. Меня. — Ничего особенного, — черти в чужих темных глазах говорят об обратном, но Рон не заостряет на этом внимание, потому что если он да, то образуется неловкая ситуация, как всегда бывает, когда он дает волю фантазии. — Как тебе будет удобно. Рон тут же прикрывается руками, но остается стоять прямо. Так куда удобнее, хотя он все равно прекрасно осознает, что Блейз успел взглянуть на него везде — путь даже и быстрым, скользящим взглядом. После этого настает относительная тишина. Блейз в начале задумчиво бормочет: «так, начнем…» и намешивает что-то в красках — издалека видно бледно-розовый. Рон, с нервами под голой кожей, прислушивается к звуку электричества в светильниках и работающей камере, всего окружающего их оборудования, когда как Блейз снова поднимает свои темные глаза и устремляет прямо на него. Сейчас в этом меньше игривости и флирта и больше сосредоточенности. Похоже, он решил подойти к этой задаче со всей серьезностью, — Уизли мысленно стонет от эха усилий, которые ему придется приложить, что отплатить на это. Эти внимательные глаза слегка нервируют, но в хорошем смысле. Рон скорее представляет и додумывает, но от каждого движения глаз Блейза, — по его рукам, по дорожке рыжих волос, по голой груди, по щекам и губам, — он будто чувствует осязаемое прикосновение и не может подавить трепет. Быстрого взгляда в сторону хватает, чтобы заметить сосредоточенную морщинку между бровей Джордана, попеременно взглядывающего то в камеру и на них, чтобы проверить атмосферу, то в телефон. Блейз начинает рисовать — шорох кисти с набранной краской вызывает новую волну мурашек, словно влажным мазнули его кожу, а не бумагу. В конце концов, через несколько минут Джордан откладывает телефон, коротко взглядывает в листок с нечитаемыми каракулями и обращается к ним. Интервьюер3, Ли Джордан, спокойный и размеренный тембр: Рон, не хочешь попросить Блейза о трех искренних комплиментах о твоем теле? Только услышав закадровый голос, зрители могут узреть видимую реакцию: щеки Рона покрываются ярким румянцем, засвечивая веснушки и делая его пожаром, в сочетании с рыжими волосами; губы Блейза же растягиваются в обаятельную ухмылку, глаза быстро скользят на Рона, затем возвращаются обратно к холсту: — О, это будет просто, — Рон при этом тихо вздыхает, как будто мечтает убежать и слегка отворачивает голову — то ли от камеры, то ли от обжигающего взгляда его спутника. Никто не дожидается его ответа. — Во-первых, я люблю рыжих, — грязная ухмылка, такая провокационная, только подстегивает огонь в животе. Джордан за кадром тихо кашляет в кулак, чтобы сдержать смех. — Во-вторых, мне очень нравятся твои веснушки, — Рон неприязненно хмыкает. Веснушки у него расцветают не только на щеках, нет, они осыпают его плечи, руки, спину. Все тело. — Может, это и глупо, но это мило, да, — Забини слегка прочищает горло, смущенный такой мелочью. — Третье — твоя непосредственность. — «Непосредственность»? — переспрашивает удивленно Рон, даже слегка забывая про смущение. Потому что где он и где непосредственность? Рон Уизли от волнения спотыкался о свои же шнурки, чувствовал напряжение в новой компании и ни разу не смог бы сказать о себе «непосредственный», даже если бы очень попытался. — Да, — Блейз только пожимает плечами и в основном сосредотачивает свое внимание на холсте и красках. Движения его медленные и аккуратные, точно выверенные. — Это очевидно, если посмотреть на тебя внимательно. Ситуация явна за рамках комфорта, но вот он ты, стоишь прямо и вызывающе смотришь мне в глаза, — Рон возмущенно порывается сказать, что он вообще ни разу тут не «вызывающе», но кому какое дело. — Ты не выглядишь так, будто готов выпрыгнуть из кожи. Может, ты этого не замечаешь, но от тебя веет… — на секунду Блейз замолкает, подбирая верное слово. — Спокойствием. Уничтожил. Все на что хватает Рона — промычать что-то невразумительное и на несколько мгновений опустить голову так низко, что отросшая челка скрывает глаза. По истечении еще пятнадцати минут и нескольких пикантных вопросов с подачи Джордана, Рон устает стоять, а Блейз откладывает кисть и торжественно объявляет, что закончил. Пока Рон соскальзывает со своего пьедестала и натягивает халат, — отнять руки от своего тела в этот раз куда проще и спокойнее, и когда Блейз неизменно смотрит, не хочется спрятаться, есть в этом элемент одомашненности, — Блейз мягко соскальзывает со своего стула и отходит на пару шагов от картины. Затем кидается обратно к кисти и добавляет несколько элементов, а затем кивком подтверждает, что он готов. Затем они становятся поближе, Блейз берет свою картину в руки, — Рон улавливает сквозь просвет очерки силуэта и заранее знает, что изображен он не в полный рост, — и, глубоко вздыхая перед этим, поворачивает картину к нему и камере. На холсте… Рон. Приятно изображенные пропорции, копна рыжих волос на макушке, аккуратно очерченные руки в паховой зоне, расслабленные, хотя и слегка неуклюже нарисованные. Красное улыбающееся пятно губ, очаровательно; светлые, слишком яркие, голубые точки глаз. Ноги и нижняя часть туловища намечены только цветом, растворяющимся в холсте. Веснушки, конечно; у Рона на картине, отражающей его настоящего, везде веснушки. Он вероятно пропустил тот момент, когда Блейз хаотично разбрызгивал светло-рыжий по всему телу, потому что капли живо выходят за рамки нужного, но это не выглядит плохо. Они не вызывают у него отвращения, когда выглядят так — так живо. — Теперь я ни за что не смогу показать тебе свое художество, — сипло произносит Рон, потому что даже это лучше, чем тупо и молча стоять, вперившись взглядом в свежую картину. Блейз слегка хрипло смеется, неуверенность сквозит в его взгляде: — Тебе нравится? — Ты издеваешься? — прямо уточняет Рон, переводя яркие глаза на Забини, но он, конечно, не издевается. Поэтому Рон снова смотрит на себя и еле слышно бормочет, спасибо микрофону прикрепленному к воротнику его халата: — Конечно, мне нравится, это выглядит… это выглядит замечательно. Спасибо. Где ты научился рисовать? — Нахватался у своего друга-художника, — беспечно пожимает плечами Блейз, как будто состряпать из воздуха мало-мальски неплохую картину, где человек был бы не только похож на человека, а не на жирафа, но еще и на конкретного изображаемого человека — было так просто. — Да, — только и произносит Рон, оглядывая своего нового знакомого чистым взглядом, словно встретил его заново. — Точно. Из снятия халата Блейз устраивает целое шоу. Флиртующе поигрывает с завязками, плавными движениями вытягивает из узла, поворачивается спиной к зрителям, чтобы обернуться из-за плеча и приспустить рукав. Рон не может удержать ухмылку, пока устраивается на стуле. Меньшего он и не ожидал. В конце концов, халат отказывается откинут — и если он случайно попадает прямо на лицо Джордана, то это проблема исключительно Джордана. Если судить по тому, что в финальной версии видео была наложена соблазнительная музыка, то этот жест был воспринят исключительно позитивно. — Как ты меня хочешь? — чарующе говорит Блейз, расслабленно стоя прямо перед ним во всей своей красе, — столько кожи, стонет в своей голове Рон, столько кожи, — руки лежат на бедрах, пальцы не подрагивают. — Как тебе угодно, — выходит более хриплым, чем ему бы хотелось говорить на камеру, поэтому Рон прокашливается и утыкается взглядом в краски, чтобы не смотрит на то, как Блейз хмыкает, поворачивается к нему спиной и встает на подиум. Черт. — Твое слово — закон. И затем Забини принимает самую нелепейшую позу, которую только мог придумать — героическую, с ногами в чем-то отдаленно похожими на расхлябанную балетную позицию три и руками, поднятыми вверх в позе красующегося не то рестлера, не то супермена. — Знаешь, ты не делаешь мою задачу проще, — раздраженно бормочет Рон, разглядывая выставленные напоказ мышцы рук. Счастливая и широкая, такая несносная, улыбка Блейза согревает ему сердце: — Знаю. Рон только еще раз вздыхает, игнорирует жар щек, — хотя одежда была на нем, но даже во взгляде на обнаженного Блейза было что-то такое… запретное. Ему позволяют возиться с картиной несколько тихих минут. Он не художник, и рисующих друзей, у которых можно нахвататься, у него тоже не было. Чарли мог бы сгодиться — если бы Рон рисовал драконов или хотя бы слушал его восторженный лепет не вполуха. Краски намешиваются интуитивно и очень грязно — цвет для светлых мест приходится делать заново, потому что Рон остается недовольным. Впрочем, вместо того, чтобы дать нервам взять верх и позволить себе зациклиться на мелочах, стоило бы уже начать рисовать. И говорить, конечно. Он помнит инструкции. — Как… — Рон делает паузу, чуть прикусывая нижнюю губу в раздумьях — концентрации поровну на подбор слов и первый мазок. — Насколько уверенным ты себя чувствуешь в своем теле? Блейз слегка хихикает, приятный, низкий звук; его поза немного сбивается, но он довольно быстро возвращается в прежнюю позицию. — Ответ на это довольно очевиден, — голос слегка дразнящий. Рон только невозмутимо поднимает левую бровь и проводит кистью по холсту. — Достаточно уверенно, это как… ездить в удобной машине. Ты ее знаешь, где все кнопки и что они делают, с какой скоростью нужно выжимать педаль, в таком духе, — несколько мгновений они молчат; Блейз разглядывает чужое сосредоточенное лицо, Рон выводит темно-коричневым цветом наброски фигуры. — К тому же, твоя машина красива, и ты осведомлен об этом. Уизли на это только хмыкает, мол: «действительно» Интервьер3, Ли: Спроси, как много голых людей видел Блейз. — Как много голых людей ты видел? — кисло, но послушно повторяет Рон, выглядя очевидно несчастным. Блейз снова посмеивается со своего места, ехидно так, что очень странным образом напоминает ему о близнецах. — Я не то чтобы веду учетную книжку, знаешь ли, — рыжий мальчик тихо бормочет себе под нос: «и слава богу», очевидно, не рассчитывая, что Блейз это услышит. Но он слышит. И слегка оскорбляется. — Эй! — Что? Ты выглядишь так, будто мог бы! — То, что я люблю флиртовать и секс не значит, что я веду себя, как мудак, — кажется, что его искренне задевает, что о нем могут подумать в таком ключе. Рон молчит мгновение, изучая его глазами. Потому что Блейз действительно не выглядит, как мудак. Может быть, у него есть харизма, сексуальная энергия и высокое либидо. Может быть, у него есть все это, но также Рон видит доброту — в его улыбках, в том, как он помогает расслабиться и расположить к себе в такой неловкой ситуации, — и не просто плейбоя, которому лишь бы побить рекорд. То, с какой теплотой Блейз отзывался о своих друзьях, то с каким усердием он рассыпал веснушки по картине и трогательно смущался при упоминании о том, что они ему нравятся, то каким действительно задетым он выглядел сейчас — это все говорило о том, что Блейз хороший. Момент выглядит трогательным. Затем Рон тихо соглашается: — Да, — слабая улыбка, лишь легкий изгиб, что делает его лицо неуловимо мягче. — Извини за поспешные выводы. Так сколько? — Давай скажем… — здесь Блейз действительно задумывается, поднимает глаза к потолку, словно правда подсчитывает. Выглядит расслабленнее. Не защищающимся, раз на него больше не нападают. — Давай скажем, что точно больше пятидесяти, но, вероятно, меньше ста. — Довольно расплывчато, — дразнит Рон. — Со всеми этими «вероятно» и «давай скажем». — Зато передает главное — что я опытный. Рон улыбается чуть шире, вторя своему собеседнику и заканчивает рисовать в тишине. Он ни разу не художник. Каракули в учебнике по истории, чтобы рассмешить Гарри или корявые зарисовки цветов и животных на уроках в средней школе — вот чем ограничивались его художества. В свою… картину (с натяжкой, можно было назвать и так) он добавил немного абстракции. Иногда он замечал, что Гермиона рисует прямоугольники, заполненные линиями и всевозможными паттернами, и сейчас он подумал: «А почему бы не добавить это сюда?» Яркие пятна на фоне как-то уравновешивали его художество и сглаживали несовершенства. Темное пятно в середине холста не столько терялось в пятнах, сколько приятно ими подчеркивалось в нужных местах. Рон не старалася сделать чудо, поэтому поза Блейза выглядит смехотворно — какой она и была на самом деле. Несколько напоминает примитивизм — Рон так и скажет, если возникнут вопросы. В конце концов, настает момент, когда картину нужно показывать его модели, — ладони у него нервно потеют, губы автоматически прикусываются, что приковывает взгляд Блейза, одевающего кинутый обратно к нему халат. (Рон бы смотрел тоже, в ответ, на медленные движение, на скольжение ткани по коже, если бы не был так занят нервозностью) Глаза Блейза загораются, когда он видит рисунок. Бегают по холсту и видно, что его тянет улыбнуться — но не издевательски, совсем нет, понимает Рон. Это улыбка солнца. — Почему яркие цвета на фоне? — только и спрашивает Забини, с любовью забирая раму из чужих рук. — Потому что ты яркий.***
Интервьюер3, Джордан: Как вы себя чувствуете после этого эксперимента? — Это было довольно интересно, — говорит Блейз задумчиво, аккуратно обнимая пальцами свежую картину — еще краски не подсохли. — Точно, — бормочет согласно Рон, не переставая бросать взгляды на свою и осознавать, что рисовали его. — Для меня это был сильный выход из зоны комфортна. Но определенно… — тут он улыбается и смотрит прямо Блейзу в глаза. — позитивный опыт. — Я рад, что это было взаимно, — вот же льстец. Как будто он не знает, что дарит наслаждение одним своим присутствием. — Увидимся ли мы снова? — вопрос Блейза, слегка робкий, уже отвернувшегося от камеры, попадает в титры. Уверенная улыбка Рона — тоже.