Из двух зол выбирают большее

Мне нравилось смотреть на закатное солнце, мягко ложащееся на землю сквозь листву или мажущее золотыми бликами спокойную воду. Такой пейзаж словно замелял бешеный темп жизни вокруг, успокаивая дыхание и стремительный рой мыслей, зудящих в голове. С каждым десятилетием я замечаю, что люди бегут куда-то всё интенсивнее и интенсивнее, и это только для того, чтобы оставаться на месте, а уж те, кому нужно куда-то попасть, развивают скорость минимум в три раза быстрее. «Льюис Кэрол, - мысленно обратилась я к классику, умершему незадолго после моего рождения. – Тебя считали сумасшедшим, только в чем ты был не прав?» Пятилетние мальчишки, одетые как маленькие взрослые, в легкие классические костюмчики, бросились в рассыпную сразу после того, как фотограф опустил вниз объектив своего рабочего инструмента – им жизненно необходимо было погонять голубей по мостовой. Такое детство, не шедшее ни в какое сравнение с тем, что видела я в их возрасте, всегда несомненно радовало меня – многим из нас приходилось тяжело работать с ранних лет, а сейчас ребятам устраивают торжество при переводе из одной группы детского сада в другую. Мне нравилось наблюдать за ними и размышлять о том, что если бы у нас с Джоном был сынишка, он наверняка бы тоже щеголял в строгих пиджаках и брюках, как и его отец. А уж девочку я бы научила высокой моде… Тем более, что зачастую она циклична, а я много творений повидала своими собственными глазами. Логичнее было бы запретить себе такие мысли, чтобы не терзать, не мучить себя. С другой стороны, мечты и воспоминания – вот, что пока мне остается. Я не знаю, найдёт ли меня Азар`Алор и когда это будет, что он сделает со мной и останусь ли я существовать. Пока у меня есть мой разум и мои чувства, преступление ли чувствовать на своем плече сильную руку, приобнимающую меня дуновением ветра? Преступление ли упрямо смотреть вперед, ни на градус не поворачивая головы, дабы глаза тут же услужливо не сообщили тебе, что это всего лишь морок, иллюзия? Преступление ли порой так отчаянно, так самозабвенно себя жалеть? Я обхватила ладонями плечи, слегка поёжившись. Воспоминания о возлюбленном всегда трепетными огоньком отзывались в груди, но мысли о Властелине словно бы задували его. Где он? Что он сделал с Альморетом? Что могла сделать бы я, чтобы оградить его от гнева главного демона? Иногда мне казалось, что позволить Джону отдать мне амулет тогда было колоссальной, чудовищной ошибкой. Ведь можно было догадаться, разглядеть внимательней, заметить знаки на нём, похожие на выведенные Томасом на стене… Спасти, защитить… Я должна была всё прочесть в его черных глазах. Но сейчас, спустя столько лет самобичевания и обвинений, я позволила себе простить себя и простить его. Джон рискнул, чтобы обезопасить меня, и я пыталась в полной мере отблагодарить его за это – научилась вновь радоваться самым простым вещам, общаться с окружающими людьми, думать о нём с любовью и ждать. Было еще кое-что, позволяющее мне перенести спектр внимания, когда тоска начинала съедать мою бессмертную душу интенсивнее, чем обычно. Во мне была его энергия. Она до чёртиков пугала меня поначалу, но сейчас я нахожу какое-то утешение в том, что она со мной. Постепенно, шаг за шагом, я училась контролировать её – обуздать, когда она захлёстывала меня, точно волны цунами маленький берег, сдержать, когда находилась в чьем-либо присутствии, попытаться вызвать, когда оставалась одна. Было страшно, очень страшно, а уж когда я получила предупреждение о том, что меня могут выследить по энергии, практики по управлению отодвинулись на неопределенный срок и возобновила я их относительно недавно. Я просто хочу покончить с этим любым путём. Любым, но у меня есть один… наиболее предпочтительный. Однажды, в момент моих рыданий над раковиной в ванной комнате, меня посетила ужасающая на первый взгляд идея. Может быть, я смогла бы стать демоном второго круга, как Эльтарон и другие, если бы заключала контракты, приносила души… И тогда мы могли бы… Мы могли… Помню, в тот момент меня едва не вырвало от этих мыслей. Было мерзко и горько, в гортани будто появились тяжелые гладкие камушки, мешающие сглотнуть и дышать. Но ведь Альморет тоже занимался этим, и осознание этого не вызывало такой неприязни, так почему же я так строга к себе? На свете много погрязших в пороках людей, которые очерняют остальное общество… Но заслуживают ли они мучений? Заслуживают ли такого после смерти? Хотя ведь они просто исчезают, растворяются, поглощенные Азар`Алором, если я верно поняла краткие объяснения Джона. Да и никому не уготована вечная жизнь (кроме меня, чёрт возьми), костлявая рука всех схватит за шиворот, тогда есть ли смысл так чураться такой работы? Конечно, я бы предпочла служить кому-то, кто помогает душам обрести мир и покой, но такой структурной организации, по всей видимости, в нашем мире не возведено, раз уж Альморет и Эльтарон о ней не знают. Плюс ко всему, далеко не каждый, суждённый по делам земным, может отправиться в счастливое неведение загорать на пушистом облачке, так что наверняка у меня была бы низкая зарплата за неимением большого объема работы. Даже не знаю, есть ли у меня хоть какое-то право рассуждать об этом – за моей спиной куча разбитых сердец, да и по профессии я журналист, а не судья. В общем-то, множество миллиардов раз погоняв эти размышления по орбите головного мозга, я поняла одну простую вещь: да, это опасный выбор, но хорош он или плох завит только от того, насколько далеко я готова зайти, чтобы обезопасить Джона, чтобы быть с ним. Изнеможённая одиночеством и плясками по всему земному шару, спустя столько десятилетий я наконец смогла дать себе однозначный ответ: я готова пойти на это. Готова. И очень надеюсь на то, что Джон сможет принять такие резкие изменения во мне… Голуби, потревоженные пинками мальчишек, попытались взмыть в небо, но потерпели неудачу – они слишком отъелись хлебом и зёрнами, бросаемыми неравнодушными посетителями парка, и вынуждены были пикировать на лавочку. Птица с голубоватым оперением нагло посмотрела на меня, склонив голову набок. -Прости, хлебобулочными изделиями не располагаю, - извинилась я перед новоиспеченной соседкой. – Могу только сигареткой угостить. - Тётя, вы что, сумасшедшая? – захохотал рядом стоящий мальчуган. -Птицы ведь не курят! -Поживёте с моё, молодой человек, - говорю в нос, придавая голосу оттенки ворчливой бабули, - и не такое увидите на нашем континенте…