Возвращение к себе.

Брю ненавидела свою нерешительность появившуюся в ней после возвращения из Парижа. Она не могла решить не только глобальные вопросы, как-то стоит ли продолжать работать во Франкфурте или искать себе в другом месте, но и просто бытовые. Были дни когда она не могла решить стоит ли начать готовить ужин или легче просто выйти в кафе и зачастую засыпала голодной, даже не чувствуя голода. Во сне она вновь и вновь переживала то утро, Антуан, письмо, его ярость, его прикосновения и просыпалась еще более измученной, чем была. Попытки забыться в творчестве не давали никакого результата. Часами она просиживала с блокнотом для эскизов, в котором так и не появлялось ни одного нового штриха. Чтоб продержаться на плаву, она стала брать заказы на индивидуальный пошив и заодно решила сдать оставшуюся после развода квартиру. Просить помощи у матери для нее было равносильно признанию собственной никчемности и несамостоятельности. Именно тех качеств за которые она поочередно критиковала то отца, то мать. Очень редко она пыталась представить, что было бы не получи она тот конверт, вместе с копией завещания отца и скурпулезной описью его имущества, которое в целом состояло из дома в Эссене и его обстановки. Со всей ясностью она поняла, что Антуан сломал ее много раньше, того утра. Вся эта безумная круговерть их совместных вечеров и ночей, ее усталость начинавшая граничить с апатией, его нежелание замечать ее состояние и ее неспособность сказать нет. Это открытие своего внутреннего я, которое очень отличалось от ее собственных представлений о самой себе угнетало Брю еще больше. На рождество она получила два приглашения, к обеду от матери и на вечер который устраивали бывшие однокурсники. Брю приняла оба. На этот раз это было не проблемой выбора, а четко спланированным решением. Так можно будет не задержаться у матери, если вдруг Эрна, обеспокоенная состоянием дочери решит задавать слишком много вопросов. Нездоровый цвет лица, залегшие под глазами тени не удалось замаскировать от материнского взгляда даже хорошим макияжем. Улучив минутку, Макс попросил жену сдержаться и не наседать с вопросами, дав Брю возможность рассказать то, что она пожелает. Но беседа не клеилась вообще. Все трое с таким усердием вглядывались в горшочки с ароматным айнтопфом, что со стороны могло показаться, что на дне, каждого ожидает не меньше, чем сокровище гномов. Но на штоллене Эрна не выдержала. — Брю, может ты все-таки скажешь, что с тобой происходит? — Ничего мама, просто немного устала — Устала ломать свою жизнь Брю? — Эрна, ну зачем, мы же кажется договорились, -тихо вмешался Макс, но это подстегнуло ее еще больше. — Макс, я ценю твои усилия. Но не сейчас. Я хочу понять, что происходит в ее жизни. Париж, развод, возвращение в Германию, жизнь в ателье. Брю, что в конце концов происходит?! — Я уже сказала мама, ничего не происходит. Все хорошо. Я работаю, ничего от вас не требую, я не понимаю, что тебя не устраивает. — Боюсь дочь тебя не устроит мой ответ, но я скажу. Я смотрю на тебя и вижу твоего отца, который всю жизнь наказывал себя. Я вот только не поняла за что. Но я очень хочу узнать за что ты наказываешь себя Брю? Что случилось в Париже? — Какая разница что произошло? Почему ты считаешь, что должна всех спасать? Я не маленькая я справлюсь. Поверь получше чем справилась ты. А теперь извини, меня ждут друзья. Видишь не все так плохо, я ещё не потеряла своих социальных навыков. С этими словами Брю покинула дом. У Брю заняло время доехать до квартиры, где собирались однокурсники. Она даже обрадовалась, что большинство уже было на месте и занятые разговорами, танцами и глювайном не обратили внимание на то как она зашла. Чего она да не ожидала — это увидеть среди приглашенных Ингу Кляйн. Отчего то она была уверена, что та уехала вместе с Эйтаном. Отчасти Брю согласилась придти именно поэтому. Она решила незаметно уйти, но не получилось. Инга уже заметила ее и направлялась в ее сторону с двумя бокалами. Они никогда не были близкими подругами. У Инги Кляйн вообще не было той самой пресловутой близкой подруги. И именно эта независимость и самодостаточность в свое время привлекли Брю и в первый год знакомства девушка искала ее общества. Со временем они стали приятельницами, но не более. «Со всеми и ни с кем» — было золотым правилом Инги. То же самое можно было сказать и про ее отношения с мужчинами. При этом нельзя было сказать, что Инга была сторонницей свободной любви и меняла партнёров как перчатки. Но если кто то вызывал ее заинтересованность, то она сходилась с ним без особых церемоний и также без сожалений расставалась, когда одна или обе стороны считала отношения исчерпанными. Ее связь с Эрвином была пожалуй самой длительной и самое поразительное впервые независимая Инга решила разделить с кем то не только постель, но и крышу над головой. — Брю, это тебе, — Инга протянула девушке бокал с глювайном, — на секунду Брю посмотрела на руки девушки. Единственное украшение — витой медный браслет, украшал правое запястье Инги. Отсутствие колец странным образом успокоило Брю. — Держи, на улице довольно промозгло и ты наверняка замерзла, — ее голос и манера держаться действовали на Брю магнетически. — А Эйтан? Мне казалось ты будешь с ним, — Брю вдруг почувствовала, что совершенно спокойно может говорить о бывшем возлюбленном, как о просто знакомом и в ее вопросе даже при особом старании нельзя было уловить ни капли иронии. — Эрвин в Эссене, ты же сама дала ему ключи, кстати спасибо. Это очень важно для него. — Вот именно, мне говорили, что вы вместе и я не ожидала, что ты отпустишь его одного. — Отпущу его одного? — Казалось Инга перекатывает эти слова пытаясь понять каково каждое из них на вкус в отдельности и какое послевкусие они оставляют вместе, — почему я должна отпускать или не отпускать его? — Я повторюсь, но мне казалось, если люди живут вместе, то — То навязывают свое общество друг другу 24/7? Нет Брю, это не мой путь. Каждому цветочку нужен свой горшочек и пара личных лучиков солнца, чтоб не задохнуться. Так что если продолжать цветочное сравнение я предпочитаю делить с другим цветком оранжерею, а не горшок. Кстати Эрвин может быть тем еще кактусом. — Да, сабрес. — Что? Причем тут это? — Он же вырос в Израиле, а они сами себя называют сабресами. Как плод кактуса — опунции, колючие снаружи и сладкие внутри, — внезапно вспомнила Брю рассказ Дова. — Да, есть в этом что то. Кстати тут немного скучновато, поэтому я поеду к своим. Хочешь подкину тебя по дороге? — Давай просто выйдем вместе, не хочу лишних вопросов. А так нам не по пути. Я временно живу в ателье, а оно совсем близко. Хочу сдать ту квартиру и снять что то поменьше. — Понимаю. Мне жаль, что между вами так все получилось. Не держи на меня зла, хорошо? — Инга как ты это делаешь? На тебя совершенно невозможно сердиться. Ах, как бы я хотела быть вполовину такой как ты? — По мне, так лучше быть хорошим оригиналом Брю Линдманн, чем плохой копией Инги Кляйн, — искренне рассмеялась девушка. Поверь все будет хорошо. Кстати, как срочно ты хочешь сдать ту квартиру? — Как можно скорее, думаю после праздников обратиться в агенство. — А можешь подождать неделю, а потом если не выйдет обратишься? — У тебя есть кто то на примете? — заинтересованно спросила Брю. — Да, один мой родственник. Он сейчас в Испании, но хочет вернуться и какое то время пожить здесь, соскучился по Родине. Вот только в агентства обращаться не хочет, ему очень важна дискретность. Вот я и подумала. Насчёт оплаты можешь не волноваться, дядя Хайнц не миллионер, но человек обеспеченный, можешь не сомневаться. Так что скажешь? — Думаю, ты можешь дать ему адрес ателье. Прости, там сейчас проблемы с телефоном. Но большую часть времени я провожу там. — Тогда договорились. Инга поняла, что Брю совсем на мели и проблем судя по всему не с телефоном, а с оплатой за него. Но тактично промолчала на этот счёт. Меньше всего ей хотелось ранить чью-либо гордость. Спустя три дня Брю сидела в ателье пытаясь набросать очередной эскиз. Внезапно звякнул дверной колокольчик. Девушка подняла глаза. На пороге стояла женщина. Одета она была довольно скромно. Тяжёлое коричневое габардиновое пальто не подходило к ее хрупкой фигуре и тонким чертам лица. Приглядевшись Брю с удивлением поняла, что незнакомке уже за пятьдесят. Когда-то видимо она была по-настоящему красива, не вычурной красотой экзотического цветка, а той простой и от этого более загадочной красотой цветка полевого. И хотя былая красота еще угадывалась в чертах лица и манере держать себя, в целом она поблекла, поникла от какой то тяжести, которая заставила плечи чуть ссутулиться и легла на морщинами в складках губ и на переносице. В руках вошедшая держала что-то завёрнутое в коричневую вощеную бумагу и перетянутое веревкой. Взглянув на ее красные, обветренные руки Брю поняла, что той приходилось очень тяжело работать. — Доброе утро, чем я могу помочь? — приветливо обратилась к незнакомке Брю. — Да.да, пожалуй — ответила с некоторой нерешительностью женщина. Я…я бы хотела сшить платье. Вот тут у меня ткань. Это очень дорого? — Зависит от того, что вы выберите. Вы пока можете посмотреть каталог, а я с вашего разрешения посмотрю на ткань. Это был отрез великолепного темно-синего джерси. Брю заметила как изящно женщина присела на стул, ее поза, наклон головы. Брю осенило. Схватив блокнот она быстро набросала эскиз. — Мне кажется что то вроде этого, — робко сказала женщина протянув Брю журнал. Это было очень скучное платье с отложным воротником и манжетами. — Нет, это слишком просто для вас. Посмотрите на этот эскиз. Это будет отличное платье, вы будете в нем великолепны. — Милая девушка, боюсь я не смогу себе такое позволить. Я несколько ограничена в средствах. — Вы заплатите только за работу и фурнитуру, ткань у вас же есть. Пожалуйста, соглашайтесь. Увидев неприкрытую мольбу в глазах девушки незнакомка согласилась. — Вы умеете уговаривать моя хорошая. — Хорошо. Мне нужен небольшой аванс, чтоб я смогла купить недостающее. Не волнуйтесь это не слишком дорого. Заодно скажите свое имя и адрес, чтоб я знала, на чье имя выписать счёт, — с радостью проговорила Брю, раскрывая тяжелый гроссбух. — я живу в Хёхсте, Мелихиорштрассе 14. Мое имя Татьяна Дюрингер. — Даже имя у вас красивое фрау Татиана, — попыталась выговорить Брю, -Через четыре дня жду вас на примерку, в это же время вас устроит?