Худший подарок для Сайки, или Божественный разврат

Сайки каменеет. Метафорично, хотя в буквальном смысле было бы гораздо лучше — тогда бы сверхмозг стал невосприимчив к ее мыслям и не порождал собственные противоречия. Он рефлекторно сжимает неоткрытую банку помидоров, отчего та смачно взрывается, разбрасываясь по стенам миллионами мелких осколков, окрашенных красным. Ну и ну. Как же нагрелись руки. Хоть третью антенну ставь, чтоб мир сгоряча не похерить от еле сдерживаемого гнева. Именно, гнева. Он всех спас, провозился даже с тупыми прихотями, и вот, когда герой должен получить в награду сладкий расслабончик, снова является эта целеустремленная прилипала, не принимающая реальность, где ее хотелкам потакать не обязаны. «Как же достал без повода убегать!» — да вы что, она тоже гневается? «Не принимается. Раз достал — иди к себе, а не беги по пятам». «Неужели нельзя хотя бы раз остаться и поговорить?» «Что, серьезно? Говорить с тобой без единого «оха»? Да я сразу потеряю статус совершенно обычного человека!» Кусуо фыркает себе под нос. Мысли Терухаши становятся все отчетливее — небесная кара быстрым широким шагом подбирается к его дому. «А может, он сбежал, потому что посчитал меня слишком жестокой? — гнев меняется на плаксивое отчаяние, когда Кокоми оказывается рядом с воротами. — Все произошло слишком быстро, он даже не понял, что я не хотела ничего плохого!» Ну и ну. Сто раз не в яблочко. Мир не крутится вокруг тебя. Вернее, крутится, но возвышенный экстрасенс — это другое, он сам может повернуть мир набекрень, если снимет антенну. «Я не хотела ничего плохого! — повторяет, словно так и хочет, чтобы Сайки сейчас подслушивал ее мысли и убеждался, какая же она на самом деле красавица-умница. — Я убедила всех пожалеть несчастную мымру, хотя она даже не раскаялась в своем поступке, а трусливо удрала!» «Разворачивайся назад, я все и так знаю». Ее шаг замедляется. «Стоп. Я же это… не вслух?» Хотя какого хрена он вообще беспокоится, если надо наоборот — транслировать ей мысль съебаться к чертям. «Объяснить сейчас? — его прекрасный план руинит очередная мысль, когда Кокоми уже стоит перед дверью. — Или… тогда он точно догадается, как я беспокоюсь о его мнении! А если не поговорю с ним, то будет думать, что я жестокая тварь. Что лучше? А-а-а, черт, как же сложно! Плевать, я притворюсь, что просто хотела отдать ему „Главную слабость мага“, а там уже попробую как-нибудь невзначай рассказать!» «О, черт, манга, точно ведь, — настрой Сайки снова обращается на сто восемьдесят. — Хорошо, что я не успел натранслировать всяких гадостей, эта красавица-умница еще мне нужна». Он должен заполучить новую мангу, а дальше уже подумает, как бы вежливо отвадить настойчивую девочку. В крайнем случае — заберет книжки и захлопнет дверь. Или это невежливо для обычного человека? Ай, нажми уже на чертов звонок, ведь, если Кусуо откроет сам, это будет слишком подозрительно. «Черт… Не могу», — Терухаши держит палец в сантиметре от звонка. «Ты столько раз могла, что сейчас-то случилось?» «Ф-у-у-ух, смелей, ты же самая красивая, добрая и умная, а значит должна быть уверенной в себе! И вообще, он подарил тебе энергетик, возьми за повод отблагодарить!» Ч-что? Как она догадалась? «С какого фига Сайки будет мне что-то дарить?» — так ей нужно было подумать, видимо, тайный доброжелатель недооценил уровень ее самообожания. Ладно, получит мангу — разрушит эту догадку какой-нибудь из сверхсил. Звонок все-таки раздается. «Браво, можешь добавлять храбрость к списку причин тебе поклоняться». — Кусуо, к тебе опять пришли гости? — раздается радостный голос из комнаты родителей. — Как же я рада, что малыш Ку стал таким популярным! Кусуо игнорирует маму, посвятив себя отсчету секунд. Ровно тридцать — этого времени должно хватить, иначе эта зазнайка еще подумает, что он ее ждал у самой двери. — С-сайки, привет! Я случайно проходила мимо… твоего… дома, — Кокоми понижает голос, запинаясь, осознавая, насколько сейчас неубедительна ее ложь даже без чтения мыслей. — Ну и решила заглянуть к тебе, чтобы… В общем, держи. Она спешно протягивает красивый пакетик, в котором — три новых тома долгожданной манги. Сайки сразу же хватает, а Кокоми — смущенно отшатывается. «Неужели он улыбнулся?» «Совсем чуть-чуть, и вообще, я смотрел в пакет». Он поднимает глаза — Кокоми улыбается в стократ сильнее. А сердце равнодушного псионика начинает биться чаще — от предвкушения, как он сейчас уверенно закроет перед ней дверь и наконец-то погрузится в расслабончик за томиком новой манги. Но получается не «уверенно» и не «закрыть». Взгляд цепляется за эту чертову улыбку и замирает на ней. Так эстетично… Дело в искренности? О да, Сайки ценит искренность в мире белых масок, под которыми — грязные мысли. Но почему-то от искренне довольного Нэндо, беззаботно рыгающего после дешевого рамена, сердце не екает. «Боже, он так волнуется, когда смотрит на меня в упор! Неужели он раньше на меня не смотрел только из-за волнения?» «Да нет никакого волнения! Откуда ты его приплела? Ты просто красивая, а я — просто пялюсь», — возмущенно поясняет сам для себя, но машинально отводит взгляд. Тело ведет себя нелогично, не в соответствии с происходящим в башке. Блять. Он же так только подтвердит ее тупую догадку. И вдруг Кокоми резко меняется в лице, становясь… восторженно-удивленной? Верней, прям-таки охуевшей. — Так ты считаешь меня красивой? — спрашивает с нескрываемой надеждой, а божественная аура лучится еще сильнее. Сердце Сайки пропускает удар. Блять, блять, блять. Он сказал это вслух. Придурок без тормозов, сорвавшийся долбоеб. С какого конкретно момента он начал передавать ей свои личные мысли? Впрочем, узнавать — сто раз как не вариант. Положение — полный атас. Та ситуация, в которой лучше сдаться раньше, чем заметят, что расстановка фигур — в твою задницу, а не в пользу. — Спасибо, — тараторит под нос, тысяча очков по шкале сверхтупых попыток перевести тему, еще и без трансляции мыслей, демонстрируя голосом сдающие нервы. Затем — разворачивается, собираясь удрать. — Сайки, подожди! — вдруг кричит Терухаши. — Останься… еще чуть-чуть… Я прошу! И этот умоляющий голосок действует не хуже божественного дара убеждения. Кусуо резко разворачивается, будто не по своей воле. Послушно замирает по требованию земной богини и смотрит прямиком ей в глаза. Терухаши отвечает боязливым и одновременно уверенным взглядом. — Тебе тоже спасибо, — шепчет так сладко, что обдает жаром. — Тогда, перед контрольной, в моей сумке точно не было энергетика… Я не знаю, как он там оказался, но точно знаю, что это был ты. Сайки вздрагивает, транслируя растерянную мину. Оправдываться перед кем-то еще не приходилось. Сказать ей, что это мог сделать любой из ее многочисленных поклонников, к числу которых он не принадлежит, кажется слишком тупо. — Казалось бы, это мог сделать любой из моих многочисленных поклонников? — черт, ее совсем не псионическая проницательность в очередной раз пугает. — Действительно. Да вот только любой из них не сделал бы это незаметно! Логично, что это мог сделать только тот, кому… ну… «Полностью на меня наплевать». Только прочитав ее мысль, он сразу же понимает, насколько тупо звучит «он помог мне, потому что ему на меня наплевать». Вот так всегда. Собственную сверхтупость замечаешь в последнюю очередь. И, сука, это неприятно. Красавица, хватит плавить его железную логику. — … в общем, неважно, — она обрывает речь и отворачивается, собираясь уходить. «Ура, вот именно, уходи», — предается Сайки этой правильной, здравой и, конечно же, правильно-здравой мысли. А после — зачем-то хватается за точеное запястье. Сжимает зачем-то бережно. Хочется на манер Кайдо заявить, что какая-то ебучая личность одержала над ним верх, но ведь все еще хуже. Хладнокровный-по-идее псионик собственной персоной не хочет, чтобы она сейчас уходила. Зачем? Что ему вообще от нее нужно, кроме чертовой манги? Все тело Кокоми вздрагивает, с губ срывается короткий напряженный вздох. Она поворачивается. — С-сайки, — шепчет, лицо краснеет до кончиков ушей, взгляд — задерживается с непониманием. Он тут же отпускает ее руку, смотрит в пол. Щеки горят, и контроль температуры не помогает. Как тупо — вынудить главную прилипалу остаться, если теперь в дичайшей растерянности тянет снова удрать. «Спасибо еще раз», — самое умное, что он может транслировать, перед тем как завершить спектакль позора. Он возвращается в комнату, вздыхает и со всей силы бьет в стену. — О господи, неужели землетрясение! Малыш Ку, что у тебя случилось? — мама встревоженно забегает в комнату, оглядывается и, заметив обломки кирпичей, недовольно косится на горе-псионика. — Почему все стены в красных пятнах? А одной вообще нет?! «Я упал и выронил банку с томатами. Все хорошо», — сообщает тот, откатывая комнату к прежнему состоянию. — Но ты никогда так раньше не падал! У тебя переходный возраст? «Да как это вообще связано?!» — У Кусуо переходный возраст? — В комнату вбегает взбудораженный папа. — Хочешь об этом поговорить? «А ты вообще должен быть сейчас на работе!» — Вот, уже начал спорить с родителями! Точно переходный возраст! — Ах, ему бесполезно что-либо говорить. У них сейчас ветер в голове, да девчонки на уме. — Девчонки? Кусуо, ты наконец-то влюбился? «Нет!» — вырывается у него слишком агрессивно для просто-мысли. Блять, еще и рукой хлопает по лицу, тяжело вздыхая. Ебаный стыд. — Какой ты стал дерзкий! — благо, родители не особо понимают его истинных бед с башкой. — Куске тоже был таким в переходном возрасте. Разрушал школьные фонтанчики и кидался кошачьими какашками в космические спутники! Ну и ну. Действительно, никакой разницы. — Пойдем, мама! — отец решительно хватает её за руку. — Этому упрямцу бесполезно что-либо объяснять. Пусть сам учится на своих ошибках! Каких ещё ошибках? Впрочем, неважно, ушли — и хорошо. Сайки падает на кровать и хватается за сверхъестественно тупую башку. «Мне не наплевать на тебя». Это Кусуо собирался тогда ей сказать? Переубеждать ее в том, что спасительный энергетик подложил он, больше не хочется.