Тихоня

— Я готов, — Разворачиваясь к девушке и с неким интересом разглядывая её на полу у закрытой двери, оповещает Олег.       Есть кое-что, что не совсем сходится в его голове. И перед началом второго номера развлекательной программы он решает задать девушке тот вопрос. Рука кладёт тату-машинку на мягкую бархатную поверхность, находящуюся внутри чёрного чемоданчика. Парню хватает одного шага, чтобы сократить расстояние между ним и его щенком, после чего он приседает на корточки. В голове девушки, словно плёнка из старого фотоаппарата, один за другим проявляются недавние кадры поцелуев, облизывания и побоев, которые настигли её, когда парень находился в той же позе, что и сейчас. Из-за этого вся её сущность содрогается, однако это никак не отражается на её физическом состоянии. Девушка старается оставаться невозмутимой, ведь так у неё больше шансов на сохранение ясного ума, а из этого следует, что и шанс совершения необдуманной ошибки стремится к нулю. — Лёник, почему же ты не пытаешься сбежать отсюда, ударить меня, а, может, даже убить? — Олег слегка склоняет голову набок, осматривая столь непривычное выражение своей жертвы.       Её глаза, словно закрытые пеленой тумана, смотрят прямо в его, не выражая ни единой эмоции. Одна её щека припухла, пока на второй красовался постепенно темнеющий кровоподтёк. Из одной ноздри её носа виднеется засохшая кровавая дорожка, которая прекращается ровно у начала её всё ещё слегка красноватых губ. Волосы растрепаны, пряди у лица влажные из-за выплеснутой на неё струи воды. Она выглядит прекрасно. — Я только что пыталась сбежать, — Голос кажется настолько глухим, что даже в стоящей в контейнере тишине парню приходится напрячь слух, дабы расслышать ответ своего щенка.       Ответ вынуждает молодого человека скривить губы в лёгкой полуулыбке. На мгновение парень восторгается этому холодному равнодушию со стороны Алёны, этой малоизвестной ему Алёны, с которой, несомненно, хотелось познакомиться, изучить, может быть, даже подружиться. С этой странной Алёной чувствовалась какая-то неведомая для парня точка соприкосновения, какой-то небольшой островок в огромном океане. — Ну, да, пыталась, — Олег встаёт обратно на ноги и протягивает сидящей на полу девушке руку.       Она кидает полный презрения взгляд на эту ёбаную вытянутую руку, которая несколькими минутами ранее держала её за волосы, надавливая на её голову во время первого этапа развлекательно-унизительной программы. Девушка тянет ладонь к протянутой руке молодого человека, но как только практически кладёт свою маленькую ладошку в большую, слегка шершавую, ладонь, делает вид, что промахивается мимо его руки. Потом она опускает руку обратно вниз, и опираясь ей об пол, встаёт перед парнем на ноги.       Эта показательная попытка побега, показательно протянутый в камеру видеонаблюдения фак и эта показательно неудачная попытка воспользоваться предложенной мучителем помощью заставляют VIP-зрителя, вытирая накатывающиеся на глаза слёзы, рассмеяться в голос. Ему, безусловно, понравилась главная героиня этой кинокартины. Если она сегодня выживет, то, может быть, он даже наградит её за столь великолепную актёрскую игру. — Извини, голова закружилась, — Смотря снизу вверх всё тем же безэмоционально затуманенным взглядом, хрипло проговаривает она.       Парень несколько секунд сверлит лицо своего щенка пристальным взглядом. Он без проблем может ударить её, может запихнуть свой член ей глубоко в глотку, пока она снова не захлебнётся в потоке собственной рвоты, может лишить её права выбора в следующем раунде, о чём она безумно сильно пожалеет. Но в это же время парню кажется, что, если он так поступит, то проиграет девушке в этой маленькой холодной войне, а с этим небольшим проигрышем потеряет и всё веселье по отношению к процессу. Ведь он устроил это шоу не для VIP-зрителя, а в первую очередь для себя. Поэтому он сглатывает в себе позыв наказать девушку за её столь плохое поведение.       Алёна так же, как и Олег, ощущает, что его руки сейчас связаны какими-то ведомыми лишь ему одному принципами, из-за чего девушка не боится оказаться наказанной за свою выходку. Его моральный проигрыш будет для неё самой большой победой. — Тогда тебе стоит присесть на стул. Так будет комфортнее, — Алёна снова удосуживается лёгкой ухмылки со стороны этого чёртового садиста, и её ладони непроизвольно сжимаются в кулаки.       Она хочет ему врезать. Так чертовки сильно хочет проехаться своим маленьким кулачком по его лицу. За глубоким вздохом следует глубокий выдох, таким образом успокаивая её. Да, она слабачка. Да, она практически всегда предпочитала терпеть унижающее чувство проигрыша вместо того, чтобы тратить силы, время и нервы на достижение удовлетворения от выигрыша. Да, она ни к чему не стремится, перед её глазами нет чётко поставленной цели, к которой бы она шла, преодолевая стоящие перед ней преграды и трудности. Большую часть своей жизни она прожила как живая оболочка, лишь повинуясь желаниям и прихотям окружающих её людей, но сейчас она впервые приобрела ярко выраженную цель — выжить. И вот наконец-таки она, которая никогда до этого не просыпалась, получила причину для своего пробуждения.       Девушка медленным шагом доходит до деревянного стула, стоящего в другом конце контейнера, и садится на него. Насколько бы неприступной она сейчас ни была, это никак не помогает справиться с лёгкой дрожью, окутывающей всё тело, как только в руках парня снова оказывается тату-машинка. Чёрный чемодан вместе с содержимым переезжает на другую полку, находящуюся возле стула, предоставляя девушке обзор на все мелкие детальки, способные послужить появлению грёбаных нестираемых рисунков на её коже. Однако она специально не смотрит в сторону чемодана. Она руководствуется глупой идеей: если она не видит тату-машинку, то и тату-машинка не видит её. Как жаль, что это правило не работает в действительности.       — Уж прости, выбор цвета я тебе не предоставлю. Есть только чёрный, — Рука Олега вместе с тату-машинкой оказывается совсем близко к девушке. Слишком близко. — Что ты собрался писать? — В памяти девушки мгновенно всплывают слова молодого человека о том, что он долгое время тренировался набивать буквы. Поэтому сомнений в том, что он намеревался написать что-то на бледной коже девичьего тела, не было. — Ты ещё не догадалась? — С губ парня срывается приглушённый смех, а его глаза выглядят ещё безумнее, чем до этого.       Возникает ощущение, что с каждой пройденной секундой он становится всё безумнее и безумнее, и это ебучее изменение необратимо. Он теряет свою человечность с каждым новым сказанным словом, ведь каждую секунду внутренний охотник всё больше и больше преобладает над его сознанием, требуя получить от выдавшейся возможности максимум. — Лёник, что делают со скотом на фермах? — Глаза девушки тут же округляются, а сердце, уже в который раз за день, пропускает удар. — Догадалась? — Кнопочка на тату-машинке показательно нажимается, демонстрируя скорость иглы, быстро поднимающейся из тату-ручки вверх-вниз и обратно, не прекращая повторять это действие снова и снова. — По глазам вижу, что догадалась, — Слащаво протягивает парень, после чего всё-таки даёт точный ответ на поставленный Алёной вопрос. — Скот подписывают. А теперь, Лёник, выбирай. Правая ладонь или левая? — Глаза парня настолько полны безумия, что на мгновение девушка не верит, что перед ней стоит человек.       Девушка уже даже не пытается убедить себя в том, что всё это лишь кошмар и она совсем скоро проснётся. Ведь она трусиха. Она бы уже давно проснулась, будь это всего лишь дурным сном. Кажется, что реальное осознание происходящего настигает её только сейчас.       Голос внутри головы предательски повторяет «Ты будешь разрисована. Исписана именем насильника и мученика во всех самых видных местах, словно кирпичная стена, хранящая на себе лишь грязные ругательства и бессмысленные надписи». — Тихо, тихо. Не переживай, это будет не так больно, как ты думаешь, — Шершавые пальцы Олега лёгкими поглаживаниями проходятся по мягкой коже левой руки, совсем не успокаивая, а лишь сильнее нервируя и без того, готовую выть от бессилия девушку.       Молодой человек наслаждается этой ситуацией, ведь сейчас его жертва куда больше походит на жертву, хоть и не плачет, как он того хотел. Но ничего, это поправимо. — Лёник, твой выбор? Я бы предпочёл правую, — Девушке хочется отдёрнуть свою руку от этих противных прикосновений, и, встав с этого блядского деревянного стула, убежать куда глаза глядят. Вот только взгляд натыкается лишь на стены корабельного контейнера, как бы предупреждая, что бежать отсюда некуда. — Тогда я выберу левую. — Как скажешь, — Открывая небольшую упаковку с одноразовой салфеткой, пропитанной антисептиком, с лёгким смешком соглашается парень.       Он прикладывает влажную ткань к тыльной стороне девичьей ладони. В и без того прохладном помещении холод от салфетки ощущается как кубик льда, который оставляет после себя влажную ледяную дорожку, раздражая каждую клеточку кожи, которой он касается. Но это неприятное ощущение несравнимо с той болью, которую девушке приходится испытать, как только до неё дотрагивается игла тату-машинки.       Олег крепко сжимает её левую руку, набивая первую заветную букву «О». Сейчас, когда он набивал своё имя на её тонкой коже, она хотела заорать, забиться в непрекращающихся конвульсиях, сделать что угодно, лишь бы перестать ощущать иглу, быстро входящую и выходящую из её плоти. Завопить, как подстреленная в лапу собака.       Изо рта вырывается полу крик, как только игла тату-машинки приступает к следующей букве — «Л». Девушка безуспешно пытается вырвать руку из хватки мучителя, но тот настолько сильно сжимает её запястье, что в том, кажется, уже перекрываются венозные клапаны, не давая крови правильно циркулировать внутри её ладони. — Не делай резких движений, иначе буква получится некрасивой, — На секунду отвлекаясь от своего занятия, наиграно-серьёзно проговаривает парень, таким образом давая Алёне понять, что ему похуй, какими получатся буквы. Главное, чтобы они были читабельны.       Буква «Е» из-за своей округлой формы оказывается куда больнее, чем предыдущие две. Игла сильно натягивает кожу при поворотах, вынуждая Алёну до крови закусить внутреннюю сторону щеки, дабы не издать ещё один крик, который наверняка прозвучит для парня красивее всех существующих в мире музыкальных произведений, с лихвой переплюнув даже успокаивающие звуки природы.       Последнюю букву парень быстро рисует и стирает остатки чёрной краски с девичьей ладони, с усладой созерцает получившийся шедевр. На покрасневшей, обычно всегда бледной коже ярким пятном чётко прочитываются четыре не совсем ровные буквы, в совокупности объединяясь в имя «ОЛЕГ». Неизбежная чёрная метка теперь навсегда останется на одном из самых видных мест на теле девушки, намереваясь своим видом пожизненно мозолить ей глаза при каждом случайном взгляде, заставляя мозг прокручивать одни и те же страшные воспоминания о жёлтом корабельном контейнере, о насильно всунутом в рот члене со вкусом собственной рвоты, о боли, заставляющей орать из-за невозможности остановить блядское безумие.       Но Алёна не позволяет себе заплакать. Не перед ним, не перед смотрящими на неё камерами видеонаблюдения, не в той ситуации, когда от полного поражения её отделяют лишь собственные пролитые слёзы. Она ни за что не заплачет. — Правая ляжка или левая? — Опускаясь на корточки и сильно задирая брюки снова задаёт вопрос парень. В его глазах танцуют чертята. Поймав на себе встревоженный взгляд девушки, который до этого был отведён в противоположную от него сторону, дабы не наблюдать за происходящими издевательствами, Олег демонстративно целует её коленку.       По всему телу девушки пробегает озноб. До чёртиков неприятный озноб. Создаётся впечатление, что каждое касание молодого человека оскверняет её кожу, а после намеренно поливает осквернённые участки святой водой, дабы вызвать куда большие мучения от недавних прикосновений. — Я бы выбрал левую, — С уже присущей ему ухмылкой на губах говорит парень, оставляя второй лёгкий поцелуй на другой коленке. — Правая, — Брезгливо отдёргивая колено в сторону шипит она, после чего руки молодого человека стягивают брюки. Тем самым, заставляя показать бедра.       Она всё ещё играет роль идеальной пленницы, вот только сейчас она это делает скорее от бессилия, нежели осознанно. Но как изначально, так и сейчас она бы не стала без какого-либо отпора выполнять совершенно любую прихоть этого придурка. Быть «послушной» не значит выполнять беспрекословно каждую команду. По крайней мере, не сейчас.        Подносит тату-машинку к правой, со стороны Алёны, ляжке, и от глаз девушки не скрывается новый бугорок в его паховой области. Сукин сын.       Так повторяется ещё два раза. Два варианта на выбор, сделанный выбор, адская боль в выбранном месте с точным ощущением пробития каждой из четырёх букв, а после всё повторяется сначала. Однако последние два выбора оказываются намного изощрённее предыдущих. — Под ложбинкой между ключицами или на правой ладони? — Под ложбинкой, — С Алёны снимается свитер, оставляют её в одной тонкой чёрной футболке, что вынуждает тело подрагивать от ещё большего озноба. Новая открытая антисептическая салфетка, резкий холод, боль от набивания двух первых букв, более сильное ощущение боли от набивания последних букв, стирание с кожи лишней краски, новая нестираемая метка. — На щеке или на шее? — На шее, — Всё повторяется с начала. — Умница, Лёник. Ты такая молодец! Теперь ты выглядишь как самый настоящий преданный своему хозяину щенок, — Ладонь Олега ложиться на макушку Алёны и нежно гладит её по голове, словно собаку, за то, что та выполнила команду «апорт» и принесла ему грёбаную палочку.       Она старается не смотреть на собственное тело. Старается не думать о том, как со стороны на её коже выглядят все набитые татуировки, повторяющие одно и то же имя — «ОЛЕГ». Старается не сравнивать себя с подписанным на ферме скотом, старается не переживать о том, что случится с ней дальше. Она очень старается, но у неё очень плохо это получается.       На глаза наворачиваются слёзы, предательские слёзы, которые вот-вот переполнят слёзные мешочки на краю её глаз и выйдут за их пределы, солёными тропинками скатываясь по избитым щекам. Но внутренняя Алёна не позволяет пролиться ни одной слезинке, стараясь как можно крепче удерживать собственные мысли и эмоции под железным контролем. Война ещё не окончена, бой ещё не проигран — она выйдет из этого ада победителем, и неважно, сколько ещё татуировок на ней окажется.       Неважно, сколько раз её принудят к любым видам извращений. Неважно, сколько человек увидят всё это через экраны своих телефонов. Она не проиграет. Не в этот раз. И Олег это прекрасно понимает. По глазам видит, что она ещё не сдалась. В его глазах она выглядит как редчайшая косуля, являющаяся мечтой каждого охотника. И вот он — момент, которого он так долго ждал, — время для решающего выстрела в свою самую дорогую и желанную добычу. — Что дальше? — Девушка уже даже не надеется, что на этом весь ад закончится. Алёна прекрасно осознаёт, что всё это дерьмо не закончится, пока в живых не останется лишь один из них. И, кажется, её шансы на выживание намного меньше, чем шансы парня. Хотя бы потому, что она ещё не настолько безумна, насколько безумен он. А в подобной ситуации, выживает не сильнейший. Выживает безумнейший. — Ох… Дальше… Дальше последний этап нашей развлекательной программы, — Наступает недолгая давящая тишина, по истечение которой девушка успевает испытать невероятно огромный спектр эмоций. От облегчения вплоть до отторжения. Шестое чувство противно нашёптывает на ушко, что последний этап действительно будет последним. Что совсем скоро всё закончится. Закончится либо навсегда, либо на мгновенье, после чего начнётся что-то новое.       Олег кидает тату-машинку в чёрный чемоданчик, всем своим видом показывая, что этот прибор ему больше не понадобится. Перед тем, как достать с одной из полок какой-то новый инструмент для сегодняшних пыток, голова парня поворачивается в сторону Алёны. И, пускай она этого не замечает, но в его взгляде сейчас можно прочитать горечь. Ему противно от ощущения самого себя. Сейчас ему искренне жаль за собственную слабость, из-за которой эта девушка пережила все ужасы и извращения его второй дьявольской стороны. Она сильная, кажется, даже непобедимая, а он слабак. Однако сейчас, пока эта его часть ещё частично в сознании, он может сделать для Алёны лишь одно — подарить ей жизнь, лишив себя своей.       Молодой человек достаёт с верхней полки небольшую тёмно-синюю спортивную сумку, откуда один за другим достаёт два пистолета. На одном дуле пистолета выгравировано «охотник», а на другом — «жертва».       Девушка слегка удивлена. С одной стороны она не ожидала такого. Она не думала, что увидит и даже будет участвовать в чем-то похожем на дуэль. Но и с другой стороны, у неё уже давно не осталось сил на какие-либо показательные эмоции, и, если говорить откровенно, она предполагала, что всё этим и закончится. Её убьют. Пристрелят за то, что она слабачка.       Олег какое-то время возится с двумя пистолетами. Девушка не замечает, сколько конкретно времени проходит за этим действием, но ей кажется, что проходит секундное мгновение, после чего оружие с надписью «жертва» оказывается в её руках. — На счёт три я выстрелю в тебя, Лёник, — На губах парня больше нет улыбки. Его глаза пусты, его голос спокоен, и его вытянутая рука, наводящая дуло пистолета в сторону Алёны, совсем не дрожит, чего нельзя сказать о её руке, которая предательски трясётся, ещё даже не направив пистолет в сторону парня. — Я не смогу, — Из правого глаза скатывается одинокая горячая слеза, рука трясётся, словно при приступе тремора, а голос срывается на последнем слове. Дыхание сбивается, из-за чего рот старается резко, одним вдохом впитать в лёгкие как можно больше кислорода, что вызывает громкий всхлип.       Она не сможет нажать на курок. Она не сможет убить человека. Она не выстрелит. — Я знаю, — Как-то грустно произносит парень, после чего добавляет. — Поэтому я и дал тебе пистолет, ведь смогу выстрелить только я, — Грустная улыбка озаряет его губы. Голос и глаза настолько безмятежны, что девушке кажется, что пистолет в руке для него — дело уже привычное. Хотя нет, ей не кажется — она верит в это. — Раз, — Сердце девушки пропускает удар, а из левого глаза также вытекает слеза. — Два, — Второй рукой девушка хватается за вытянутый в сторону парня пистолет, стараясь одной рукой сдержать дрожь в другой руке. Но получается плохо.              Она не сможет. Она не хочет. Она не убьёт. Она может уже опустить пистолет, ведь она не нажмёт на курок. Она уже мертва, но заветное три ещё пока не прозвучало, что позволяет ей сделать свой последний вздох. — Три, — Выстрел. Гул в ушах выжившего. Тишина. Дверь контейнера неожиданно открывается, хотя и была закрытой, но скорее всего Алёна просто не смогла её открыть, и в заполненном отвратным запахом рвоты помещении появляется Гена. Его сердце пропускает удар, как только он видит труп на железном полу.