touch the stars

Что такое звёзды? Возможно, для вас - это лишь яркие мерцающие точки на ночном небосводе, на которые можно любоваться сутками напролет. Но звёзды - это не просто холодные небесные тела. Звёзды - это начало и конец, жизнь и смерть, белое и чёрное. Они есть свидетели зарождения жизни, начала и чего-то светлого. Они есть безмолвные наблюдатели смерти, конца и чего-то темного. Звёзды есть завеса между радостью жизни и бесконечной болью смерти. Они хранят в себе ответы на неразгаданные тайны и вопросы. Они могут стать успокоением заблудшей душе. Сидящий на крыше многоэтажки Скарамучча, держащий в дрожащей ладони смартфон, шёпотом переругивается с бездушной техникой. Холодное мерцание звёзд безмолвно наблюдает за рвущимися наружу эмоциями семнадцатилетнего юноши. Он с чувством сжимает в ладони телефон с включенным экраном. Там, на холодном стекле, виден один-единственный контакт - мама. Его палец застыл в сантиметре от кнопки вызова. Он хочет нажать. Хочет рассказать о том, что он только что узнал, но чертовски боится. —Ёбаный телефон, почему я должен именно звонить?! Почему ебаные смс-ки никогда не доходят?! Чтоб тебя фура переехала! - шипит юноша, со злостью выдыхая. Он хочет позвонить, потому что очень нужно. Это жизненно необходимо. Она ведь мать. Она должна знать, что происходит в жизни ее сына. Такую информацию нельзя скрыть. Это ведь не попытка покурить или употребить спиртное, которую можно скрыть, это совершенно иное. Его матери всегда было плевать на собственного сына. Новость о уходе папаши-алкаша из семьи сразу после рождения Скарамуччи стало настоящим шоком для восемнадцатилетней Эи. Она была уверена, что причиной его ухода стал именно ее сын, которому и трёх дней от роду не исполнилось. По этой причине в запой ушла и она. Какое-то время с его воспитанием Эи помогала ее родная сестра, в отличие от Эи любившая Скарамуччу как родного ребенка. Они жили в квартире напротив, поэтому Яэ Мико каждый день навещала их. Она с распростёртыми объятиями принималась сюсюкаться с маленьким Скарамуччей, даря любовь и ласку, которую он не получал от матери. Она всегда вставала на его защиту, пыталась вразумить Эи, что насилие плюс ребенок - ненормально. Эи за это ненавидела сестру. Она считала, что Яэ Мико, никогда не имевшая собственных детей из-за проблем со здоровьем, не может знать, как правильно их воспитывать, поэтому никогда советов не слушалась. Яэ Мико, однако, не прекращала попыток достучаться до затуманенного алкоголем разума своей сестры. И вскоре поплатилась за это. Эи, завидуя ее богатству, успеху и счастью, решила, что это очень несправедливо. Тогда она проникла в ее квартиру, украла все денежные хранения и жестоко расправилась с ней. Украденными деньгами смогла благополучно откупиться от полиции и дело замяли. Скарамучче тогда было десять, и с того момента его жизнь стала настоящим адом на земле. Теперь было некому защитить его от агрессии матери, битых бутылок и расколотой психики. Смерть сестры развязала Эи руки и она стала смелее в применении насилия к сыну. Тогда Скарамучча понял, что жизнь жестока. В ней нет места тому теплу и добру, что он получал от Яэ. Есть только жестокость и несправедливость, грязь и порочность. Со временем мать пристрастилась приводить домой мужчин, с которыми спала за деньги, а выручку тратила на новую порцию алкоголя. Скарамучче же приходилось буквально выживать и уже в 14 лет, едва получив паспорт, Скарамучча начал искать подработку. Сначала он раздавал листовки, потом помогал мыть машины, а после, в шестнадцать, смог устроиться в фастфуд ресторан кассиром. Зарплаты стало хватать на проживание, но пришлось жертвовать учебой и Скарамучча с твердых четвёрок скатился до слабых троек. Ну и, конечно же, ко всему прочему ему достался крайне скверный характер. Язвительный, острый, закрытый. По этой причине вместо преданных друзей у него преданный телефон и пачка снотворного, без которых он перестал засыпать с четырнадцати лет. Казалось бы, куда ещё хуже? Жизнь и так катится в тартарары прямиком в миску трёхглавого цербера, но нет. Судьба решила, что Скарамучча недостаточно много страдает, поэтому любезно преподнесла ему щедрый подарок: глиобластома. Одна из самых агрессивных опухолей мозга, лечение которой стоит дороже, чем вся жизнь Скарамуччи. Спасибо, Судьба, твоя доброта оценена по достоинству. Тяжело выдохнув, Скарамучча с тяжёлым сердцем и душой выключил мобильник. Не имеет значения, болен ли он раком или совершенно здоров - матери это неинтересно. Выиграй Скарамучча пару миллионов в лотерею - стал бы любимым сыном и лучшим человеком на свете, но не имея кучи денег, для Эи он - просто ошибка молодости. Скарамучча бездумно водит пальцем по выключенному телефону, глядя на невидимую точку в небесах. Звёзды мерно мерцают, холодно и вместе с тем успокаивающе. Они словно говорят, что всё обойдется, что у тебя в кармане завалялась вторая жизнь и шанс быть счастливым. Грустно ухмыльнувшись этой по-детски наивной мысли, Скарамучча достает из-за пазухи кожаной куртки пачку ментоловых сигарет и зажигалку. Курить во время рака, когда твое здоровье и так знатно потрепано - идея так себе, но Скарамучча знает, что выжить ему не суждено. Для лечения необходимы бешеные деньги, которых ему и за десять лет не заработать, а жить осталось не больше... полугода, кажется? В общем, прогнозы весьма плачевные. Огонек на конце сигареты загорается алым и в ночное небо устремляется тоненькая струйка серого дыма. Едкий запах въедается в нос, щекоча. Несколько раз шмыгнув, Скарамучча прогоняет назойливое раздражение. Как же глубоко он погряз. Мать, не дающая нормально жить. Отсутствие денег. Ежедневное насилие, как физическое так, и психологическое. Не жизнь, а сказка! Для какой-нибудь золушки вполне подойдёт. Золушка для взрослых, так сказать. Хрипло усмехнувшись мыслям, Скарамучча делает затяг. По телу змейкой расползается эфемерное удовольствие и юноша прикрывает глаза. На крыше тихо, хорошо. Ни назойливых людей, ни криков матери, ни битой посуды. Ничего. Только он и звёзды. Небесные светила его понимают, принимают и утешают. Он может высказать им всё, что тяжким грузом лежит на душе и точно знать, что дальше этой крыши тайна не уйдет. Звёзды не осудят. Они мягко укутают в космическое одеяло и безмолвно скажут, что ещё не всё потеряно. Наверное, странно рассказывать свои тревоги звёздам. Обычно люди делятся проблемами с психологом или друзьями, но для психолога нужны деньги, а для друзей - нормальный характер. Ни тем, ни тем Скарамучча не обладает. Мамаша поспособствовала последнему. Небосвод росчерком пронзает белёсая полоса. Падающая звезда. Принято загадывать желание. Скарамучча в это не верит, но все же складывает руки в молитвенном жесте и шёпотом произносит: —Пусть всё поскорее закончится. Звёзды, синхронно мигнув, грустно замерцали. Они слышат самые сокровенные желания людей, но исполнить их не могут. Глядя на одинокого юношу они могут лишь тянуть к нему свой холодный свет, чтобы обжечь, обняв. Скарамучча тихо усмехается, глядя вниз. Сейчас бы спрыгнуть отсюда, с высоты двенадцатого этажа, да позабыть обо всех делах земных. Раствориться в ночи, стать ее целым, и чтобы никто никогда его не нашел. Возможно, после смерти он станет одной из этих бесконечных мириад звёзд и будет безмолвно слушать таких же потерянных, как и он сам. Потом следующий дурак спрыгнет отсюда и история повторится. Скарамучча передёргивает плечом. По позвоночнику бегут мурашки от таких абстрактных мыслей. В последнее время он стал слишком много философствовать. Это, наверное, от недостатка общения с людьми. Где-то внизу недовольно гудят автомобили, в небе, пронзая облака, несутся самолёты. Люди идут с работы, учебы или, наоборот, спешат навстречу ночному клубу и разврату. Жизнь идет своим чередом у всех, кто имеет ее сполна. Но не для Скарамуччи. Для него она замедлилась ещё в возрасте десяти лет после смерти тёти, а сейчас, когда смерть со злобной ухмылкой протягивает к нему костлявую руку, она и вовсе превратилась в неподвижную каменную статую. Скарамучча потерял себя, потерял смысл жизни и саму жизнь. Ему ничего не остаётся, кроме как каждый день приходить на крышу многоэтажного дома и протягивать руку навстречу звездам. Должно быть, стоит прикоснуться к ним, как почувствуешь приятное покалывание и прохладу, как от мятной жвачки в жаркий летний день. —Извините, но вам не стоит сидеть, свесив ноги. Это опасно для жизни. - незнакомый, мягкий голос заставляет дёрнуться. Сигарета, зажатая между пальцев, накренивается огоньком вниз. Скарамучча, на секунду удивившийся приходу незнакомца, вновь расслабляется. —Тебе то какое дело, а? - скалится брюнет, не глядя за спину. Ему не раз говорили соседи, что сидеть у края небезопасно, но что они понимают? Что они вообще знают о нем и его неудавшейся жизни? Не им судить и учить. —Большое. Не хотелось бы обнаружить у себя под окнами труп, знаете. Нелицеприятное зрелище. - голос за спиной становится ближе, жёстче. Ещё и отчитывать собрался? Дожили! Теперь незнакомцы будут, словно мать, отчитывать сына за неподобающее поведение. —Иди куда шёл. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, на том и порешим. - раздражение вместе с дымом устремляется вверх, кружась в вальсе. —Но, знаете, вам всё же стоит отойти от края. Или специально ждёте, когда вас столкнут? - интересуется парень за спиной. Скарамучча нутром чует его изучающий взгляд на себе и ведёт плечом, как от разряда тока. Он поднимается, распрямляя отекшие ноги и с резким выдохом поворачивается к юноше. Перед ним парень с блондинистыми волосами и алыми, как сам закат, глазами. Примерно ровесник. Одет довольно... неулично. Теплая кофта мягкого пастельно-мятного цвета и штаны в клеточку коричневого цвета. На ногах кроссовки белого цвета, в руках блокнот с ручкой, в одном ухе белой линией сползает в передний карман штанов наушник. —И чё дальше? Может, и жду. Тебе должно быть все равно, пацан. - Скарамучча отходит от него в сторону, недовольна фыркнув. Нашлись тут добродетели, желающие спасти всех. Но обычно таким самим нужно спасаться от мира подальше, в мир грёз и пушистых облачков. Взгляд синих холодных глаз скользит на черный блокнот в ладонях парня. Скарамучча подмечает: —Судя по блокноту, ты либо художник, либо ёбаный писатель, поэтому шуруй в свой мирок фантазий и не поучай меня. Парень ничего не отвечает, закатив глаза, и отходит от него на другой край крыши. Там он садится чуть поодаль от края и, воткнув наушник, принимается что-то непринужденно и неторопливо черкать в блокноте. Цокнув, будто увидел самую ненавистную вещь в мире, Скарамучча покидает крышу. Для него становится неуютно на ней находиться, если помимо него на крыше кто-то есть. С досадой подумав о прерванном акте философии, парень спускается чуть ниже, на двенадцатый этаж. Очень удобно, что он живёт именно на нем - до крыши недалеко. Остановившись у двери, Скарамучча замялся. Здесь, за дверью, реальный мир, крыша и мириады звёзд, в квартире - крики, ругань и битая посуда. Хочется как можно дольше оставаться снаружи, чтобы не видеть беснующуюся мать и ее очередного хахаля. Ему никогда не нравились их сальные похотливые взгляды, которыми они смотрят на него. И ведь все до единого - ни одного сколько-то адекватного! Неуверенно нащупав ключ в кармане куртки, Скарамучча несколько раз вдохнул и выдохнул. Поднеся ключ к замочной скважине, замер. Он все ещё колеблется - стоит ли вообще заходить? Имеет ли смысл возвращаться в ад? Имеет. По крайней мере, ночевать ему где-то надо. И так, дрожащими пальцами накрепко сжимая ключ, Скарамучча несколько раз проворачивает его. Прежде, чем открыть дверь, он прислушивается. Шагов не слышно, значит, ему не влетит за поздний приход. Потянув ручку на себя, Скарамучча неуверенно заходит внутрь. Из гостиной доносится приглушённый шум телевизора и тихие стоны-шлепки. Понятно. Значит, вновь привела очередного мужика в дом. Впрочем, к подобному Скарамучча уже привык. Это даже плюс - никто не будет лезть с ненужными криками и оскорблениями. Прошмыгнув мимо гостиной, Скарамучча оказывается в своем маленьком укрытии. Его комната как убежище от всего самого негативного. Она укутывает, дарит тепло и временное успокоение. Пройдя мимо стола с незаконченным домашним заданием, Скарамучча плюхается в объятия мягкой кровати. Всё - потом. Сейчас не помешает хорошенько отоспаться.