touch the stars

Утро начинается не с будильника или добродушных лучей осеннего солнца, а с очередных крайне агрессивных криков матери и ее одноразового бойфренда. Скарамучча, стиснув зубы, зажал уши двумя подушками. За окном ещё господствует тьма, одеялом укутывая сонный город. Устало простонав, парень нащупывает телефон на тумбе рядом и экран тут же загорается. Скарамучча подносит устройство к лицу, щурясь от яркости. На экране светится злосчастное «5:14». Отражение в экране недовольно кривится. Спать бы ещё часа два, а тут на́ тебе - мамаша взбунтовалась. Словно почувствовав, что она стала объектом мыслей своего сына, разъярённая Эи врывается в комнату. В одной руке она держит полупустую бутылку водки, во второй яростно сжимает сигарету. Едкий дым тут же заполняет комнату. —И чё ты, гадёныш мелкий, спишь до сих пор?! - женщина, пошатываясь в разные стороны, подходит ближе. Шлейфом за ней тянется удушающий запах перегара, отчего Скарамучча морщится. —Проститутка чёртова, на улице пять утра, кто в такую ёбаную рань встаёт?! - Скарамучча откидывает подушку назад, сверкая молниями на мать. Смена эмоций на ее лице могла бы послужить идеальным примером качественного скримера для фильма ужасов. —Как ты смеешь матери такое говорить?! А ну марш собираться и пиздуй на улицу! Нам с моим парнем нужно уладить разногласия. Вечером я тебе устрою взбучку, мразь ты такая. - пепел с сигареты, сотрясаемый гневом женщины, опадает на простынь. Ненароком огонек на конце проходится по щеке брюнета, когда Эи позволяет себе приблизиться слишком близко. —С радостью, ведьма. - скалится в ответ Скарамучча. Словесный яд застывает на кончике языка, готовый вот-вот обрушиться на мать, но видя ее перекошенное и раскрасневшееся от гнева лицо, парень решает промолчать. Но от хлёсткой пощёчины это не спасет. Ладонь Эи, как острие ножа, разрезает воздух и с чувством проходится по обожжённой щеке парня. От удара голова отклоняется вбок и на мгновение комната погружается в тишину. —Неблагодарная тварь. Лучше бы ты никогда не появлялся на свет. Твое рождение - ошибка. - гневно шепчет мать сквозь стиснутые зубы. Ещё раз окинув опьянённым взглядом стремительно краснеющую щеку сына, Эи с довольной ухмылкой покидает комнату. Скарамучча устало сползает с кровати, потирая щиплющие от недосыпа глаза. Он уже давно привык к такому «приятному» пробуждению. Не раз мать, взбешенная невесть чем, влетала к нему в комнату и по неизвестной причине выставляла за дверь до вечера. По этой причине его вечными спутниками стали синяки под глазами и вялость. Одевшись в джинсы и черного цвета толстовку, Скарамучча незаметно прошмыгивает мимо гостиной, в которой мать о чем-то на повышенных тонах спорит со своим парнем. В прихожей он тоже надолго не задерживается. Находиться вне комнаты для него равносильно нахождению в самом жутком кошмаре. Когда последний шнурок был благополучно завязан, а телефон с ключами отправился в карман куртки с несколькими купюрами мятых денег, Скарамучча выскальзывает наружу. Подъезд встречает его неприветливо. Здесь холодно и пусто. Его жизнь примерно так и выглядит, но лицезреть такую картину ещё и в реальности совсем уж несправедливо. Но, несмотря на возможность промёрзнуть до костей, подъезд кажется раем. В отличие от квартиры, здесь нет матери. Здесь его никто не попытается ударить или сказать, какое он ничтожество. Его маршрут ведёт в привычное и давно ставшее частью его самого место - крышу. Возможно, удастся ещё хоть немного побыть наедине со звёздами. На вершине двенадцатого этажа тихо и спокойно. Звёзд, правда, немного. От этого становится как-то грустно на душе. Звёзды всегда помогали успокоиться, а без них сидеть тут будет тоскливо. Но, выбирая между квартирой и промозглой крышей, Скарамучча с уверенностью выбирает второе. Здесь хотя бы можно в спокойствии отсидеть три часа, прежде чем отправиться в школу. Как жаль, что работает она лишь с восьми утра! Сегодня ему не нужно идти на работу, что можно посчитать неким выходным, даже если придется тащиться во второе по нелюбимым пунктам место. Школа, как и тирания матери, будет безжалостно давить на плечи, выбивая весь кислород из лёгких. Опять наседания учителей за плохую учебу и угрозы вызвать мать к директору. В такие моменты Скарамучча всегда победоносно ухмыляется - мать ни за что в жизни не пойдет туда. Ей ведь абсолютно плевать. Чуть наклонив голову вбок, Скарамучча устремляет уставший от жизни взгляд на небеса и задаёт безмолвный вопрос: почему? Почему ему уготовано такое ужасное существование? Почему именно ему досталась такая жизнь? Неужели в прошлой он был серийным маньяком-педофилом-коллаборационистом? Звёзд постепенно становится меньше. Они тускнеют, исчезая с космического океана. Небесные тела уносят с собой безответные вопросы и рвущую грудную клетку боль. Пальцы, словно действуя отдельно от хозяина, сами собой находят в кармане куртки успокоительную пачку сигарет. Кончик ее загорается, выпуская ввысь тоненькую струю дыма. А вдалеке, едва выглядывая из-за горизонта, показывается краешек солнца. Так Скарамучча и сидит на краю многоэтажки, вдыхая утренний рассвет и запах сигарет. *** Скарамучча не особо запоминает, когда сквозь городской гул и рев старых автомобилей он шел в школу. В такие моменты мозг отключается, уносясь в царство Морфея. В отличие от тела, он может ещё чутка подремать. По пути он сталкивается плечом с кем-то в толпе, на что получает раздражённое шипение. Уже у школы умудряется не разглядеть первоклассника и наталкивается на него, потому тот неудачно падает лицом на землю. Скарамучча на это только недовольно цокает, мол, нечего под ногами путаться. Мальчишка с разбитой губой убегает к друзьям. Похоже, что у всех в этом мире есть кто-то, кому можно доверить разбитую губу и пожаловаться на злых старшеклассников. Но только не у Скарамуччи. Но ему, впрочем, и так живётся (не)плохо. Одиночество намного лучше людей. Одиночество не бросит его в самый ненужный момент, оставив с разбитым сердцем и расколотой надвое душой. Одиночество, как и звёзды, всегда готово принять в себя проблемы и выслушать, мягким туманом опустившись на голову. Одиночество лучше людей. Так Скарамучча рассуждает с самого детства и по сей день покорно следует этой заповеди, ведь за одиннадцать лет учебы у него было ровно ноль друзей. Были приятели, с которыми он иногда коротал перемены, играя в тупые мобильные игры, но это максимум. Он никогда не позволял кому-то приблизиться достаточно близко, чтобы увидеть всю мерзкую подноготную. Школьный коридор встречает его громкими разговорами и смехом. Все дети счастливы и беззаботны. Им не надо ежедневно задумываться о том, сколько синяков мать оставит сегодня и сколько денег необходимо на покупку лекарств. Они успели ухватить билетик в счастливую жизнь. Скарамучча, похоже, не успел попасть на раздачу. В классе чуть тише, чем в коридоре. Одноклассники, сгруппировавшись у дальней стены, что-то бурно обсуждают. Их жестикуляция говорит о том, что болтают они наверняка о чем-то интересном и увлекательном. О чем-то, что Скарамучче недоступно. Учителя в классе нет, урок начинается через минуту. Значит, ещё есть время на то, чтобы погрязнуть в мыслях о самобичевании. Вытащив на потрепанную жизнью парту учебник истории, тетрадь и ручку, следом за ними на стул плюхается и сам парень, недовольный слишком громким щебетанием сверстников. Их неугомонность давит на уши стальным слитком, придавливая к парте. Хочется запульнуть в них стулом и как-нибудь некультурно оскорбить. Раздражение скапливается где-то на краю сознания. Звонок ударяет в голову так громко, как будто произошел ядерный взрыв, а ты находишься в самом эпицентре. Привалившись лежать на сложенные на парте руки, Скарамучча отворачивается к окну. За ним голуби любезно воркуют друг с другом, сидя на верхушке круглосуточного магазинчика. Самец, напышив грудь, придвигается к самке, а та, недовольно уркнув, отодвигается. Эти птицы свободны. Они не скованы цепями и вольны лететь куда угодно. Им не нужно беспокоиться о том, какие виды насилия мать применит в этот раз. Стать бы птицей, да улететь подальше отсюда, подальше от людей и гнетущей душу жизни. Но голубь - это слишком скучно и невзрачно. Возможно, стоит превратиться в... —Класс, прошу внимания. - приевшийся мозгу стук каблуков возвращает Скарамуччу в реальность. - С сегодняшнего дня с вами будет учиться Каэдэхара Кадзуха. Прошу любить и жаловать. Скарамучча, любопытства ради, решает взглянуть на новенького, при виде которого по классу расходится волнительный женский шёпоток. Сердце пропускает удар недовольства, когда перед его уставшим взором предстаёт ОН. Тот самый парниша, за минуту диалога на крыше успевший завоевать титул зануды. Кадзуха в ответ переводит взгляд на Скарамуччу. Теплая, словно знакомы они с самого детства, улыбка касается его губ. Скарамучча, не будь здесь преподавателя, с радостью бы кинул в Кадзуху чем-нибудь тяжелым, чтобы стереть с лица это лицемерное добродушие. —И, прошу вас, ведите себя прилично. - историчка поправляет оправу очков на носу. - Да, Аякс? —Да-да, понял-понял. - с обречённым вздохом тот закатывает глаза. —И так, Кадзуха... - преподаватель внимательно окидывает взором кабинет, по которому ещё плещется волна воодушевления. Особенно у женской части класса, с жадностью всматривающихся в миловидное лицо новенького. - Ты сядешь к Скарамучче. Скарамучча на такое дерзкое заявление давится воздухом и с лицом самого оскорбленного в мире человека возражает: —Да почему именно я?! Не хочу! Сажайте его в другое место. Все взгляды класса: недовольные, уставшие, безразличные, устремляются к нему. Они безмолвно осуждают его, как делают это всегда. Строгий взгляд преподавателя не оставляет должного эффекта. Скарамучча внутренне радуется тому, что единственный из класса способен выдержать ее стальной взгляд. —Нет, он сядет с тобой. Кадзуха мальчик прилежный, хорошо учится. Может, и тебя уму-разуму научит, а то скоро окончательно двоечником станешь. Что-то тихо пробурчав себе под нос, Скарамучча с недовольным лицом отворачивается к окну. Он покрывается невидимыми иглами, когда рядом вместо привычной пустоты оказывается новенький, вытаскивающий школьные принадлежности. Он и выглядит подобающе статусу «прилежный»: аккуратный внешний вид, плавность движений, идеальное ведение тетради. Превосходный потенциальный партнёр для половины класса. Он уже практически видит, как девушки на четырнадцатое февраля завалят его парту ворохом валентинок. А, может, и не только девушки. —А теперь приступим к изучению новой темы... И тут Скарамучча уплывает куда-то далеко, за грань реального мира. Он отправляется в свой темный уголок с паутиной и примесью смерти, дышащей в затылок. Она старушечьим голосом шепчет ему, что он в безысходности. Ему больше никогда не выбраться из когтистых лап тьмы, никогда ему более не увидеть света солнца и не почувствовать вкуса жизни. Ведь жизни-то нет. Ближайшие полгода, может, месяцев восемь он будет с покорностью и неким благоговением ожидать, когда Смерть возьмёт его под свое крыло, спрятав от тягости жизни. Но в тоже время хочется задержаться в реальности подольше. В груди маленьким тусклым гоньком теплится надежда. —Эй. Скарамуччу бестактно выдёргивает из меланхоличных раздумий и он, едва не впечатав кулак Кадзухе в лицо, поворачивает голову. —Чё тебе надо?! - шипит брюнет, с опаской периферией ловя движения учителя. Она увлечена рассказом о путях развития стран Азии. —Мне поручено следить за тем, чтобы ты начал учиться. —Чё?! - в голове молнией проносится стрела негодования и раздражения. Ещё чего удумали - нянька! Он-то думал, что историчка это сказала запугивания ради... - Иди нахуй, я не собираюсь этого делать. —Но если ты не начнёшь учиться, то не сможешь сдать экзамены и в итоге останешься без образования. - поучает его шепотом Каэдэхара, со всей серьёзностью глядя на пустующую страницу тетрадного листа. Помимо бессмысленных каракуль на полях тетрадь не увековечена ничем. —Какая тебе разница?! - Скарамучча с яростью в голосе и всеми возможными эмоциями в глазах захлопывает тетрадь, даже не подписанную. И добавляет ещё тише, почти неслышимо: - Не факт, что вообще доживу до них... Однако острый слух Кадзухи, способный уловить самые мельчайшие звуки, улавливает и это. Его закатно-алые глаза удивлённо округляются. —Что ты... —Ничего. Заткнись, отъебись и уебись. - тушуется Скарамучча, отворачиваясь к окну. Кадзуха, скептично прищурив глаза, возвращает внимание на монолог учителя. И вновь мысли уносят Скарамуччу в далёкий мир тьмы. *** Звонок, как холодный глоток воды в жаркий день, становится для него спасением. Он одним из первых подходит к выходу из класса, предвкушая целый урок ничегонеделания: на физкультуру он предпочитает не ходить, а учитывая, что у него имеется довольно веская для этого причина, то и подавно нестыдно прогулять. —Подожди! Запястье обжигает чужим прикосновением и в голове вмиг возникает воспоминание того, как это запястье мать нещадно колотила скалкой за его отказ покупать алкоголь на прошлой неделе. Скарамучча резко выдёргивает руку, прижав к груди. —Чего тебе ещё надо?! Сказал же, что мне похуй на эту ёбаную учебу! —А ты не можешь мне... Школу показать? - Кадзуха складывает ладони в молитвенном жесте. —Почему я-то?! Попроси кого-нибудь более заинтересованного в этом! - Скарамучча поправляет лямку рюкзака, спеша протиснуться наружу. —Но я... —Я могу тебе показать школу! - из толпы выпрыгивает девушка ростом чуть ниже Кадзухи с короткими волосами блондинистого цвета в излюбленной толстовке с котятами и спортивных черных штанах. В ее руке лежит телефон, на лице самая доброжелательная улыбка на свете. - Я Люмин кстати. —Эм, но мне... —Всё, отъебись от меня. - небрежно махнув рукой, Скарамучча поскорее покидает кабинет. Коридор тесен и душен, здесь нет места даже на простой шаг в сторону. Чтобы трагично не погибнуть в давке, брюнет еле как протискивается ближе к стене и подходит к окну. Некоторые самые шустрые из одноклассников уже умудрились оказаться на футбольном поле в полном спортивном обмундировании. А именно Итто, Тома, Аято и Горо. Рядом с ними, словно не желая находиться в такой разношёрстный группе, маячит Сара. Она неизменный член их компании, хоть и показывает, что не очень-то рада этому. Они тоже свободны. Их жизнь не утекает сквозь пальцы в миску адскому псу и не закончится через несколько месяцев. Они все сдадут экзамены, поступят в колледж и в конечном итоге умрут в глубокой старости в доме своей мечты в окружении любящих их людей. А Скарамучча умрет дай бог в компании врача или медсестры месяцев через восемь в лучшем случае. Подобные мысли угнетают и давят. Но они, как паразит, цепляются за Скарамуччу, стоит ему погрузиться в одиночество. Это лишает почвы под ногами. Его собственное нежелание выбираться из тьмы втаптывает его в грязь лицом вниз. И это совсем уж безнадежно и печально. Но, может быть, звёзды одарят его вторым шансом на счастливую жизнь? Ну, или это лишь его недомечты-перефантазии, подпитанные знанием того, что у тебя нет будущего. Когда толкучка рассасывается, Скарамучча спешит спуститься на первый этаж. По какой-то причине показываться на глаза Кадзухе ему не хочется. Какой-то он... не такой. Странный, неправильный, поломанный. Нормальные люди никогда не станут просить Скарамуччу показать школу, ведь это просто-напросто опасно для ментального здоровья. На первом этаже Скарамучча не спешит отправляться в раздевалку или на футбольное поле - школьный двор выглядит куда заманчивее, особенно учитывая, что там можно незаметно прикурить. Нащупывая в кармане пачку сигарет, Скарамучча с вороватым видом оглядывается по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет стукачей или учителей. К счастью, двор пуст. Брюнет отправляется к раскидистому дубу, в тени которого можно удачно запрятаться. Ментоловая сигарета не успевает зажечься - ее грубо и бесцеремонно выдирают изо рта. Скарамучча, готовый вулканом разразиться, поворачивается лицом к нарушителю его культурного отдыха. Каэдэхара Кадзуха. —Курить вредно, а у школы - тем более. - он с отвращением переламывает пополам сигарету и табак сыпется на землю. Скарамучча смотрит на это с гневом и грустью одновременно. Это ведь была последняя! —Да ты меня заебал. Мы видимся третий раз в жизни, а ты уже успел стать самым противным человеком в жизни! - взрывается Скарамучча, огорченный потерей табачной зависимости. —Но у школы делать этого нельзя. —Мне. Глубоко. Плевать. Уяснил, Ка-э-дэ-ха-ра? —Нет. - хмурит брови тот, негодуя. —Да что ж ты ко мне прилип, как ебучий репейник?! Отстань уже, а! —Я не люблю курящих людей, а нам с тобой ещё за одной партой целый год сидеть. - Каэдэхара упирает руки в бока, недовольно настукивая кроссовком по земле. —Чё?! - Скарамучча готов заплакать от несправедливости, тупости и нелогичности ситуации. —Кхм... Сейчас физкультура, нам стоит поторопиться. Скарамучча дёргает глазом. Вселенная точно ненавидит его.