Тройная точка

      Проснулся Ковальски тяжело. Голова ощущалась свинцовой, да ещё и с парочкой пустот, потому что в ней негромко гудело. Это значило, что сегодня все так проснулись. Скорее всего, вчера была пьянка по поводу очередной поимки кого-то важного...       Когда он выполз на кухню, Шкипер мрачно висел над кружкой с кофе, обеими руками держась за голову. Кажется, раньше тот переносил эти попойки полегче...       Ковальски ненадолго задумался. Наверное, возраст, решил он, отмахнувшись от этого ощущения.       – Напомни-ка мне, – он тихонько отодвинул табурет, чтобы сесть. – Почему я каждый раз ввязываюсь в это с вами?       – Потому что я не дам тебе уклониться от такого повода, – проворчал Шкипер. – Чёрт... вчера было веселее...       Ковальски крупно в этом сомневался. Особенно учитывая, что он не мог вспомнить, что вообще вчера было. Это ж как надо было напиться... Помрачнев, он ушёл в лабораторию, хотя положение вроде как обязывало его немного пострадать рядом со Шкипером; страдать он всё же предпочитал в одиночестве.       Полтаблетки аспирина облегчили его состояние. Оставшуюся половинку он аккуратно уложил обратно в блистер. Затем он из чистого интереса включил компьютер, чтобы глянуть на список находившихся в розыске лиц, и пришёл в некоторое замешательство: доктор Френсис Блоухол, исключительно по поводу поимки которого они могли так убивать вчера собственные печёнки, был всё ещё там объявлен.       – Не понял... – озадаченно произнёс он вслух.       От двери кашлянули, и он повернул голову.       – Ты как? – вопросил его Рико. Он пожал плечами – чувствовал он себя буквально никак. – Паяльник заведёшь?       – Тебе прямо сейчас приспичило этим заниматься?       Теперь плечами пожал Рико, вслед за этим лаконично постучав себя по запястью и плавающе покачав ладонью: время, мол, совершенно свободное есть, так почему бы и нет?       – Неси, что там у тебя... – вздохнул Ковальски, поднимаясь. Рико наверняка сейчас притащит что-нибудь, с чем не мог управиться сам, а это значило, что тому нужно было либо очень тонкое жало на паяльнике, либо большое увеличительное стекло, и к обеим из этих вещей он того не рисковал подпускать самостоятельно. Придётся, значит, самому возиться...       Приперев ему электронную плату, Рико внаглую уселся за его компьютер, защёлкав мышкой. Он даже ухом не повёл: Рико, ожидая, обычно просто раскладывал пасьянс, не трогая ничего больше, так что он не был против.       – Ну и чё там? – поинтересовался Рико. – Чё контачит-то так паршиво?       – Припой не затекает нормально на площадку, – Ковальски повертел плату, раздумывая, как бы туда подлезть, не попалив воткнутые прямо рядом микросхемы. Даже с имевшимся у него тоненьким жалом было проблематично. – Это ж надо было такое налепить...       Кое-как извернувшись, он всё-таки залил всё припоем как полагалось, и отдал Рико, жмурясь и потирая виски: от напряжения зрения у него снова разболелась голова.       – Проверишь уже сам. Не знаю, где ты это взял, но больше такое не бери, будь добр, – заворчал он, хмурясь.       – Чё ты?       – Голова болит. Может, ещё чем-то догнаться...       – 'ди пожуй чё. Не ел, вот и болит с голодухи.       Вздохнув, он направился следом за Рико, решив, что тот вполне мог быть прав. И он ненадолго задержался на пороге, уперев взгляд Рико в спину. С чего тому точно знать, что он ещё не завтракал?       Он встряхнул головой. Что это он, паранойей от Шкипера заразился?       Позавтракав, он вернулся в лабораторию, чтобы из любопытства ещё раз взглянуть на список разыскиваемых лиц. Блоухола там не было. Наверное, какой-нибудь растяпа забыл обновить списки, подумал Ковальски, потягиваясь. Казалось бы, куча свободного времени... делать ничего не хотелось. Вместе с тем он знал, что сейчас уже должен был бы с энтузиазмом чем-то заниматься, раз у него был целый день в его распоряжении, и эфемерное чувство неправильности происходящего подняло его на ноги, заставив разыскать Рико. Последний, бывало, в таких случаях говорил, что он витал где-то в облаках, вечно что-то непонятно чем чувствовал, и его это обычно отрезвляло.       Рико ковырялся в машине.       – Так, я не понял, – Ковальски сложил руки на груди. – Я тебе зачем – с похмелья! – эту штуку запаивал? Это тебе вот так срочно надо было?       Рико поморщился. А потом, вздохнув, хрипловато сообщил ему:       – Пива хочу.       – А своими ножками ты за пивом сходить не можешь? Обязательно нужно срочно ковырять машину? Гляди, наделаешь дел впопыхах, как в прошлый раз...       – Бе.       – Сгоняй Рядового, – предложил альтернативу Ковальски.       – Добытое не равно... – Рико неопределённо поиграл выпачканными в машинном масле пальцами. – Ну ты понял.       – Что я понял, так это то, что ты зазря меня напрягал, – забухтел Ковальски, уходя. – Добытчик, блин... Пива себе достать не возжелал, зато меня достал...       Голос Рико остановил его на пороге:       – Чё хотел-то?       – Уже ничего, – преувеличенно вежливым тоном ответил он, зная даже без взгляда назад, что Рико от этого перекосило. Вот будет знать, как его обманывать. У него, между прочим, не так уж и много строгих правил было, так что нечего было нарушать.       Что-то вынудило его глянуть внутрь, когда он закрывал дверь. Обращённый к нему взгляд Рико был острым и очень внимательным. И... странным. Неуютно поведя плечами, он вместо возвращения в лабораторию снова свернул на кухню. Из-за освещения ничего не хотелось делать. Порой приходили моменты, когда круглосуточное искусственное освещение его угнетало (как бы он ни ковырял лампы, стараясь добиться свечения, максимально приближённого к дневному, проблема не исчезала), и в эти самые моменты ему невыносимо хотелось наружу. Может быть, это напоминала о себе клаустрофобия, хоть она у него была и в довольно-таки лёгкой форме.       – Я пойду, выгуляюсь, – предупредил он Шкипера. Он просто приучил всех относиться к этому как к некоторой потребности, и возражений обычно не возникало.       – Я с тобой, – глухо отозвался Шкипер.       – Тогда собирайся.       – Опять тебе белого света хочется? – Шкипер вздохнул, поднимаясь, и направился за ним. – Или тебе владения обозреть?       – Мои владения – здесь, – Ковальски побарабанил подушечками пальцев по двери лаборатории, проходя мимо. – Угодья наверху – под твоей ответственностью.       Шкипер усмехнулся.       Пока они выбрались наверх, настроение у обоих чуточку подпортилось обратно.       – Напомни-ка мне, – не в первый раз забухтел Ковальски, отчищая рукавом куртки коленку. – Почему мы вообще базируемся в этой коробке?       – Потому что пока что делать откровенно нечего, а форму терять нельзя, – аккуратно прикрывший люк Шкипер подставил ему спину, и он отряхнул тому дутую куртку, с которой Шкипер просто не желал прощаться. – А тут есть редкие и очень дорогие виды, которые вечно пытаются спереть. Да и вообще... сколько живу, а такого проблемного объекта в этой категории ещё не видел.       – Ну почему хотя бы не склад...       – Да-да. Ковальски, под толщей воды не слышно твоих... последствий экспериментов.       – Под ней не слышно, как ты орёшь вместо будильника по утрам, – ввернул ему ответную шпильку Ковальски.       – И ночных посиделок мелкого под телевизором. Просто представь себе: ночь, тишина, никого вокруг... – Шкипер повёл ладонью, словно помогая его воображению. – И звуки этих его... лунакорнов. Ж-жуть.       – Ага. И одинокий воришка решает, что лучше всё-таки дать дёру. Подумай об этом.       Они прыснули.       – Ладно, пойдём, – Шкипер хлопнул его по плечу, направившись к выходу из парка, расположенного прямо под стеной, ограждавшей зоопарк, и порядком заросшего в этом месте из-за непосещаемости. – Обозреем мои угодья, так и быть.       Ковальски довольно прищурился на ласковое осеннее солнце, пробивавшееся сквозь поредевшую листву, а потом, когда они вышли к более обжитой части парка, подставил солнечным лучам лицо, улыбаясь. Нормальный человеческий свет...       Предъявив на входе удостоверения охраны, они вошли на территорию зоопарка, лениво прогуливаясь между вольеров. Возле одного из них мелькнул Рядовой, коротко помахал им и снова отправился курсировать по зоопарку, сопровождая стайку ребятишек: тот хоть и заявил, что будет идти и работать, раз получил удостоверение (на самом деле Рядовому просто было жутко скучно), а был в итоге чем-то вроде гида; за охрану того не воспринимали. И, в общем-то, зря.       Остановились они около вольера пингвинов, навалившись на ограду и наблюдая за водой. Вода выглядела весьма привлекательно. Не так, как в прудах. Ковальски догадывался, что этот эффект производили стенки бассейна, выкрашенные в хорошо подобранный цвет.       – Почему мы каждый раз приходим сюда, когда у нас сушняк?       – Это тебе вместо рекламы о вреде алкоголизма, мистер От-кофе-с-коньячком-вечерком-ничего-не-будет.       – Не стыдно тебе командование стебать?       – ...У меня тоже сушняк.       Кормушка пингвинов, прилепленная к поверхности, чтобы те не утаскивали её в воду, немного приподнялась, являя маленький глазок камеры, и Шкипер, усмехнувшись, погрозил той пальцем; кормушка опустилась обратно.       У Ковальски коротко завибрировал телефон в кармане, и он проверил, в чём было дело. «Возьми мне пива», – прислал ему сообщение Рико, и он, не особенно колеблясь, набрал ответ: «Иди и возьми, добытчик».       Пауза.       «Я за тебя сегодня постираю».       Ковальски приподнял бровь. Технически, стирка проблемой не была: вещи в машинку забросил, включил, а потом достал да развесил. Что-что, а торговаться Рико умел.       «Окей», – отправил он в ответ и, ощутив на себе чей-то взгляд, поднял глаза, сразу наткнувшись взглядом на кормушку. Кормушка была приподнята. Шкипер, утопавший взглядом в воде, не замечал.       – Пойдём-ка, – он хлопнул Шкипера по плечу. – Я не стоик, я больше созерцать бассейн не могу.       – Хм? – тот встрепенулся. – А. Да. Я задумался.       Уходя, Ковальски бросил взгляд через плечо, но не успел рассмотреть, глазела ли на него камера до сих пор. Вообще, Рико не стоило подпускать к алкоголю, потому что тот впоследствии вечно что-то отчебучивал, даже на следующий день, но он не мог – в процессе потребления обычно становилось слишком весело, чтобы кому-то что-то запрещать.       – Знаешь, давай-ка по пивку бахнем, – почти непринуждённо Шкипер, когда они вышли за ворота; кажется, тот долго сопротивлялся этому желанию.       – Прекрасно. Мне как раз нужна баночка.       Чуть позже они снова вернулись в парк, к ближайшей ко входу в их логово скамье: Шкиперу возжелалось пивка именно на свежем воздухе. Ковальски, вернувшийся к довольному прищуриванию на солнышко, не возражал. Немного посидев, они, синхронно вскрыв банки, не глядя чокнулись и откинулись на спинку скамьи, делая первый глоточек.       Расслабившись, Ковальски достал из внутреннего кармашка куртки пачку сигарет, неспешно закуривая и столь же неспешно затягиваясь. Курил он редко и тайком...       – Не люблю, когда ты это делаешь. Табак... – засопел Шкипер, морща нос.       ...особенно от Шкипера...       Он повернул голову, уставившись тому в глаза. Так расслабился, что практически забыл, что не один...       – Что? – Шкипер приподнял брови. – Я помню, как ты пробовал начинать. Не думал, что ты всё ещё покуриваешь.       – Тьфу ты, – Ковальски едва не выругался. На несколько мгновений он ощутил себя очень некомфортно. – Чёрт, мы с тобой уже так давно знакомы, что я начал забывать, что ты знаешь, а что – нет.       Шкипер хмыкнул.       – Важное только не начинай забывать, окей?       – Окей...       Они немного помолчали.       – Ковальски... – Шкипер прищурился, уставившись куда-то вдаль. – Вот тот мужик у качелей не кажется тебе знакомым?..       Ковальски тоже прищурился, медленно выпуская дым.       – Он не напоминает тебе одного нашего давнего знакомого? – тем же тоном продолжил Шкипер. – Одного нашего давнего друга из-за границы?..       – Мне кажется, что это не он. А ещё мне кажется, что сейчас не лучшая идея преследовать кого-то, даже если это он... – Ковальски поймал приподнявшегося Шкипера за пояс штанов сзади, усаживая обратно. – Особенно в нашей нынешней... форме.       У поймавшего взглядом цель Шкипера хищно напряглись крылья носа, и он заключил, что его не особенно-то услышали. Шкипер увидел добычу, Шкипер не отстанет от добычи. Даже несмотря на то, что эта самая добыча неслабо кусалась в ответ. Однако лично у него не было никакого желания сейчас гоняться за Гансом, особенно с затуманенной головой, так что он просто достал телефон, собираясь сдёрнуть Рико: тот был в состоянии получше, мог прихватить с собой из штаб-квартиры что-нибудь полезное, да и у того тоже были какие-то там свои счёты с Гансом.       – Рико?.. – он собирался было что-нибудь сказать, когда тот принял звонок, но дёрнувший ухом Шкипер отобрал у него телефон, перебросившись с Рико всего парой фраз. После этого телефон ему вернули, Шкипер неспешно последовал за Гансом, чтобы не терять того, уже куда-то направившегося (словно бы почуял, что заметили), а сам Рико буквально через пару минут появился из люка, устремившись следом за командиром. Ковальски молча показал тому баночку с пивом, почти уверенный в том, что стирать придётся-таки самому, и тот вздохнул, мимоходом похлопав его по плечу. Ещё через пару минут обоих и след простыл.       Почесав тыковку, Ковальски направился обратно в штаб-квартиру: должен же был кто-то дежурить...       Через несколько часов вернулся Шкипер, вроде как проветрившийся, однако немного сонный.       – А где Рико? – забеспокоился Ковальски. От Шкипера едва уловимо чем-то пахло, но он никак не мог вспомнить, что это был за запах.       – Оставил его у этих... как их... ну, у «братаканов» его. Вечно забываю, как их... – заворчал Шкипер, вползая в ванную. – И чего он у них там пасётся?       – Понятия не имею, – Ковальски задумчиво взъерошил волосы, не припоминая, чтобы Рико рассказывал что-то конкретное помимо того, что «братаны крутые» и «музло у чуваков – закачаешься». – Н-да... А, ты мне вот что лучше скажи: что там с Гансом-то?       – А?! – переспросил Шкипер, уже включивший воду. – Ты что-то сказал?       Вздохнув, Ковальски оставил того в покое, давая заняться собой – кажется, у Шкипера сейчас не было настроения вещать о подвигах, – и, наконец дождавшись Рядового, ушёл в лабораторию, наконец-то поймав вдохновение.       Ещё через часок он вспомнил, что собирался расспросить Шкипера, и выбрался наружу, однако нашёл того спавшим; должно быть, действительно устал. Ну и подождёт, решил он, выставляя таймер до ужина.       Незадолго до последнего явился Рико, чуть ли не с порога по-медвежьи обнявший его. Помимо того же странного и куда более отчётливого запаха, недавно ощущавшегося от Шкипера, от Рико попахивало спиртным.       – Ты там ещё и бахнул? – устало вопросил Ковальски, связав последнее с объятием: Рико опять чудил, подвыпивши.       Рико улыбнулся без тени вины.       – Ох, да что ты будешь делать... Так, бегом ужинать, и чтобы тебя до отбоя ни видно, ни слышно не было, – велел он. – Я подниму Шкипера немного позже.       Покивав, Рико, едва заметно задержавшийся, ушёл на кухню; Ковальски вернулся в лабораторию, пытаясь сообразить, на чём остановился. Рико слегка сбил его с толку. Мало того, этот запах... от того всегда так пахло после посещения этих ребят. Не то чтобы с ними было что-то не так – он разок видел их, и ничего странного в них не было (во всяком случае, ничего сверх той меры странного, которая была присуща подобным... индивидуумам), так что тревожиться было не о чем.       Только запах всё равно вызывал у него слабое беспокойство.       К ужину он так и не смог сосредоточиться; голова у него сделалась ватной, и он заключил, что после вчерашней попойки нужно ещё разок отоспаться. Поэтому он, разбудив Шкипера, забросил в себя лёгкий ужин и отправился на боковую, совершенно позабыв, что именно хотел недавно спросить.