Заплаканная судьба

Тьма душит всю жизнедеятельность мира и заполняет собой давящее пространство. Становится неразличимым: правда ли всё происходит с тобой или это играет твоё больное воображение. Сцена превращается в орудие убийства. Ты стоишь на ней, точно по всем признакам тупой марионетки, пытаешься давить из себя эмоции. Сценарий в руки не давали, а зал пронзает множеством глаз. Они смотрят, смотрят и смотрят. Стараешься поднять руки и закрыть глаза — ничего не поддаётся, твои действия и движения украли, а уши залили водой. Голова распадается взрывчаткой, свет наводят лишь на одно единственное живое лицо; кто-то требует от тебя игры, но голос растворяется в воздухе, а глаза бегают в попытках сыскать помощь. Руки уводят тебя куда-то, они рвут тебя и твоё тело. Зал зол, очень зол, ты понимаешь, что подводишь их. Ты бесполезен, твоя игра не имела никакой ценности. Горе-актёр плачет, слёзы непроизвольно текут по бледным пальцам и с особенным треском падают на деревянный пол. Закрываешь лицо руками — мозг хочет отключиться. Взгляд плывёт, а они смотрят. Все смотрят. Осуждающий взор ложится отпечатком на беглую душу. Пытаешься встать и убежать, чтобы не сыметь казни. Ноги уводят, они ломаются с хрустом, а медленность собственных действий отдаётся бешеным животным страхом. Ты падаешь. *** Сегодня ночь была особенно тихая. Форточка не ходит от ветра, а снаружи доносятся равномерным гудением машины. Мгла разъела все рабочие силы горожан, а приближающиеся выходные дни давали повод расслабиться. Он не знает сколько сейчас времени. Все мысли сводятся к одной потребности. В голове, до потери сознания, отдаётся резкой болью; головокружение обезоруживает в пространстве, а дрожь пробирает до всех внутренних органов. Хочется блевать на месте же, где он и лежит. Попытки встать с дивана всё-таки поддаются успеху, пускай и ни с первого раза удаётся подняться, чтобы хотя бы сесть. Кругом темнота, но даже с таким раскладом всё слепит в глазах и отдаётся мыльными пузырями в зрении. Мозг фильтрует все прожитые воспоминания и сводится к тому, что он всё же находится в квартире у той самой девушки. Что ж, по всей видимости она не смогла не пожалеть его. Он старается тихо встать, но получается это крайне нелепо. Стремясь не разбудить хозяйку дома, он бродит по всей квартире, намереваясь наткнуться на кухню. Глаза всё ещё не привыкли к темноте, поэтому он ещё пару раз ударяется о стены и всевозможную мебель. Поиски получились быстрыми, ибо жилье было небольшим: спальня, зал, уборная, кухня и небольшой коридорчик. В полной тьме без ориентира ходить и искать что-то было попросту невозможным. Как только он понял, что стоит в кухне, быстрыми движениями на ощупь находится выключатель. Свет заливает всю маленькую комнатушку и слепит гостя. Пару раз моргнув, ноги ведут найти какой-нибудь стакан, дабы наконец заглушить невыносимую сухость во рту. Небрежный скрежет раздаётся, казалось, по всему району, и нетерпеливые руки чуть не опрокидывают все керамические кружки на пол. Не хватало ещё, что бы и здесь разбилась посуда. Больше он этого не позволит. Отпивая проточной воды, точно после разгульной пьянки на тебя налегает жажда и похмелье, он со звонким шумом ставит кружку и осаживается на стул. Закинув макушку сначало наверх, а потом набок, разум стал думать. Ненавязчивый холод, с приоткрытого окна, отрезвлял мысли и давал возможность для рефлексии. Он отчётливо помнил, как душа, если можно это было таковым обозначить, проникает с невыносимой тягучестью в подобие тела. Как он плывёт в неосязаемой невесомости, словно в глубоком тяжёлом сне. Всё вокруг размашисто — не разглядеть и не понять. А потом затишье. С мимолётной скоростью душу утягивает в какую-то пропасть. Вспышка яркого света, колит виски, а потом и вовсе чувствуется собственная тяжесть. Похоже на то, как душа преодолела подобие стратосферы и, достигнув светлого неба, лихо разбилась о землю. Было не связать, то-ли это сам Господь смиловался и благословил жизнью, то-ли на его душу снизошло проклятие за все его грехи. Сам Дьявол точно посмеялся в лицо и забавился над скрюченным тельцем. Ощущение своего тела было очень странным опытом. Он уже и забыл, каково это ходить на своих двух и нести весь свой вес. Даже пугающая худощавость не спасала его от тяжести в движениях, он будто находился в замедленной области, гравитация так и давила желанием упасть вниз. Тело оживилось в подростковом обличье. Несомненно, на вид ему дашь лет пятнадцать от силы, а если повезёт и семнадцать. Точный возраст не мог сказать даже он сам. Память давно стёрла все травмирующие события жизни, а вместе с этим, видимо, и все воспоминания. Картинки всплывают только с мира ушедших. Непростое было время. Поток мыслей прерывает звук, доносящийся из коридора. Шаги медленно устремляются на кухню, и в проходе появляется она. Сонный, заспанный взгляд отзывается приятной улыбкой на лице. Он рад видеть её, хоть они и официально ещё не знакомы. Сам факт того, что она не дала ему умереть где-нибудь на старой помойке, уже говорит о многом. Она бесшумно проходится по кухне и опирается о столешницу. Руки перекрещены, а её вид уже становится более бодрым. — Выглядишь паршиво, — первое, что она произносит, а после мягко улыбается парню. — Я Скайлор. Возможно, слышал обо мне. Бархатный тон голоса равномерно заполняет всю комнату и так сладко отзывается в разуме. Она была довольно любезной наружности, как ему казалось. Он тянет время, а после беззвучно ухмыляется, отводя взгляд. Оба понимают, что представляться в ответ и не нужно. Спокойствие тонет в стенах этого дома. — Паршиво — не то слово. Скорее отвратительно, — исходит впервые что-то от парня, и он продолжительно вздыхает. — Только не говори мне, что ты сразу заходишь с не самых лучших черт, — она отворачивается, а после продолжает. — Ты задолжал мне один ответ на мой вопрос. — И говорить-то нечего. Я ничего не помню, — юноша склоняется и опускает глаза в пол. — Первое, что помню — это то, как я лежу под каким-то мостом. Не в городе. Мне бы самому хотелось знать, как я оказался вдруг живым. Виснет тишина. Тик часов прожигает сознание, а воздух становится особенно холодным. Слова растворяются в кислоте, больше нечего сказать, а вопросов ещё так много. — Похоже, сам Бог даровал тебе повод на искупление грехов, — она звучно отпирается и идёт в сторону плиты. — Что же, не растеряй этот подарок, — ей хотелось закидать юношу своими насущными вопросами с места, но времени вполне ещё достаточно. Торопиться некуда, а он вряд-ли намеревается куда-либо уходить из её квартиры ближайшие пару дней. — Ничего не обещаю. Ночь вновь заполняет все живые души и отдаёт лишь застывшую усталость в веках. Скайлор закрыла окно, уж слишком холодно становилось на кухне, а, подававшего не очень хорошие признаки на своё здоровое состояние, Морро, в конец способствовал прекращению проветривания. На вид он выглядел как очень крайне истощенный и больной. Не стоило рисковать его благополучием. Спустя минуты, чайник закипел. Девушка разливает горячей воды и кладёт пакетик чая. После ставит на стол. — Как там… — парень мнется, спотыкаясь об свои же слова и мысли. — На личном? — ловит ноту разговора Скайлор и непроизвольно шутит. Парень опешивает, пару раз моргает, а после подлавливает диалог, улыбаясь собеседнице. — Хотелось бы знать. А то вдруг захочется одарить тебя колечком, — точно не стесняясь своих слов, щурится и парирует юноша, а после, вместе со Скайлор, заливает тихим смехом всю комнату. — Нет уж, извини. Я уже занята, — отвечает с коротким смешком и садится рядом. — Так что ты хотел спросить? — Ну, ниндзя. Как там они, да и в целом, что сейчас с ними… — позабыв уже о своём вопросе, Морро по-дурацки связывает слова воедино, стараясь задать хоть какой-то вопрос. А ещё похоже, что говорить о них ему немного трудновато, хоть и очень его интересует жизнь бывших врагов. — А, ребята.– отрезвляется Скайлор, пытаясь дать ответ на вопрос. — С ними всё очень даже в порядке! Недавно монастырь был снова отстроен после одних не очень приятных эпизодов. Но это не так важно, я полагаю. Чуть наклоняя голову, Скайлор подводит руку к лицу и немного задумывается. — После событий с миром ушедших, им досталось очень многое пройти вместе. Случалось весьма множество трудностей. Чудо даже, что они ещё все живы-здоровы, — она улыбается и подводит руку уже ко лбу, придаваясь тёплым воспоминаниям. — Меня всегда поражал этот факт, — улыбка непроизвольно сама появляется на усталом лице, а поза расслабляется в районе плеч. — Они те ещё до ужаса настырные… Особенно он. Что-то слабое колышет на сердце, а воспоминания заливаются гулким потоком речки в его голову. Забытые чувства отвращения к светловолосому парню растворяются в давно прожитых днях, а зависть сменяется простым эхом в сознании. На последних минутах своей жизни в облике призрака, он как никогда ощутил это окончательное смирение со своей судьбой и, возможно, впервые был рад за зелёного ниндзя без тени неприязни. Морро действительно уверовал в Ллойда. У него даже сейчас не складывается этот факт в голове. — Вы ещё встретитесь, — уголки губ сами приподнимаются вверх, одаривая парня приятной улыбкой. От этих слов, что-то на душе тепло грело внутри, под самые лёгкие. Становится легко и просторно. Мысли плывут, и не хочется ни о чём больше думать. — Ещё бы надежду, что бы и он был рад встрече, — тусклые эмоции садятся батарейкой, и он опирается о спинку стула, наконец осознавая, что он всё ещё слишком слаб, и даже простой разговор изматывает нервы и состояние. Ночь стремится к завершению своего цикла, а сон пробирает голову всё больше и больше. Мысли набираются в один большой, неразвязываемый комок, и разговоры потихоньку сходятся на «нет». Ломота в теле никуда не девалась, лишь глушилась на какое-то время. Всё так же невыносимо тяжело, и медленный детонатор скоро пробьёт последнюю секунду. Только ожидание спасает ситуацию — ещё не время. Она ушла, оставив его наедине с собой и тараканами в голове. Снова мысли. Но теперь они все сводились к одной конкретной теме. Точнее к одному конкретному лицу. Руки опускаются, а разум крутит плёнку воспоминаний с милым, до боли смазливым личиком, которое при любом удобном случае кривило недовольство в адрес бывшему призраку. Было крайне тепло осознавать, что удалось запомнить, кажется, все существующие черты его лица. Мило. Он качает головой, в надежде отвлечься от этих странных мыслей, а взгляд упирается в окно. Едва уловимое отражение в стекле поддаётся анализу. Он видит собственное лицо. Такое бледное, усталое, будто тридцать лет подряд работал на одной и той же ненавистной работе и жил лишь ради того, чтобы оплатить задолжность с процентами. Грустный взор, печальные глаза, а наверху бардак из жидких чёрных волос. Несколько прядей беспорядочно падают на лицо, несколько торчат в разные стороны, а зеленый цвет тонет во всей этой путанице. Выглядит он, мягко говоря, из ряда вон. Не таким бы он хотел появиться перед ним. Совсем не таким. На часах бьёт шестой час. На улице появляются первые люди, которые спешат уже на свою горестную работёнку. Погода за окном кажется очень даже сносной и благоприятной. Грёзы окончательно утягивают за собой в далёкий край, а ватные ноги сами тихо шагают в гостиную. Он очень утомлен, осознанность покидает это место и истощенный организм валится в сон. Его кружка чая так и осталась не тронута. Холодный напиток продолжает тихо стоять в кухне, на краю стола.