Скажи правду, и Бог спасёт тебя

      Джерард Уэй прислонился к холодной дубовой исповедальне и закрыл глаза, позволяя себе погрузиться в тишину. Он похлопал рукой по ноге, пока вторая покоилась у парня на лице, после он зарылся этой рукой в свои чёрные крашеные волосы.       Его мать была в ярости, когда он покрасил волосы. Она возмущалась и говорила бред о том, что Джерард — сумасшедший, поклоняющийся Сатане, после силой наклонила голову сына в раковину, пытаясь смыть краску с его волос. Это привело только к тому, что её руки почернели. Джерард апатично слушал призывы к морали, она свела всё к тому, что парень плохо влияет на его бедного младшего брата.       Это заставило Уэя чувствовать себя виноватым, пока Майки не спустился в подвал и не заверил Джерарда в том, что его волосы «такие крутые».       Парень отвлёкся от прически и начал играть с галстуком, стараясь ослабить его. Его мама каждое утро проверяла галстуки сыновей перед тем, как они отправлялись в школу, и она всегда затягивала галстук Джерарда слишком туго. Когда он дёргал аксессуар, то услышал, как кто-то кашляет с другой стороны кабинки.       Точно. Ему определённо пора начать исповедание.       — Э-э, — вырвалось у Джерарда. — Прости меня, Отец, я согрешил, уже прошло типа… три? Три дня с моей последней исповеди, — он прекрасно знал, что его голос звучал скорее скучающим, чем раскаивающимся. В его католической школе, Школе Святого Иеронима, учащиеся должны были посещать школьную часовню дважды в неделю, по средам и пятницам, и, разумеется, ходить в церковь на исповедь по воскресеньям. У Джерарда почти не было времени, чтобы совершить что-то плохое между раскаяньями.       — Ты в безопасности тут, сын мой, — Отец Контадино сказал. — Исповедуй свои грехи и будь свободен.       Джерард выдохнул: «Эм… Сквернословие, думаю. Я работаю над этим… Особенно рядом с младшим братом. Грязные мысли… был один эпизод саморазрушения.» Уэй ужасно покраснел. «И я, эм, взаимодействовал с грешным контентом, полагаю.» Его мама зашла, пока он и Рэй смотрели «Кэрри» в подвале, и начала читать им обоим нотации о «грешном контенте», как он заставляет мозг гнить, и, в конце концов, приведёт к тому, что ты принесёшь оружие в школу и начнешь убивать своих учителей.       Джерард и правда ужасно себя ощущал из-за того, что его поймали, что Торо пришлось слушать нотации мамы, что ему не было стыдно за вещи, которые считаются плохими.       — И разочаровал свою маму, — он пробормотал. Джерард очень любил её. Донна Уэй была чудесной женщиной, любившей книги и садоводство, она с любовью зашивала одежду детей и мужа и не заслуживала такого сына-разочарование, как он. Донна лично говорила ему о том, что ей не нравится вечно приставать к нему с расспросами, она просто волновалась за Джерарда. Он ужасно себя чувствовал из-за того, что заставлял маму беспокоиться.       — Заповедь номер пять, сын мой, — Отец Контадино напомнил. — Цени отца и мать своих.       Джерард прикусил щёку и проворчал: «Да, я знаю»       — Хочешь сказать что-то ещё?       Джерард мысленно пробежался по последним дням. «Нет?» — он ничего не вспомнил, ведь часто мог согрешить, даже не подумав об этом. Уэй делал вещи, даже не зная, что они неправильны, пока кто-то не подмечал это.       Священник напел: «Хорошо. Пятнадцать «Аве Мария». Ещё, сын?»       — Да, Отец?       — Старайся лучше в следующий раз. Исповедь нужна не только для того, чтобы сознаться в грехах, но и для того, чтобы подвести итог всего, что ты сделал, и попытаться стать лучше.       — Д-да, Отец, — его лицо горело.       Джерард вышел из исповедальни, потянув себя за галстук и бубня свои «Аве Мария». Уэй зашёл в коридор школы и скатился по холодной стене. Детские голоса отражались от кафельного пола и каменных стен.       — Всё настолько плохо? — спросил, приподняв бровь, его лучший друг — Рэй Торо. На его плече висел рюкзак, школьный пиджак подростка уже был либо снят, либо находился в сумке, либо брошен где-то, даже несмотря на то, что первая перемена ещё не завершилась. У одиннадцатиклассников, которыми являлись Рэй с Джерардом, и учеников двенадцатого класса по пятницам и средам на первом перерыве всегда была исповедь, а оставшуюся часть перемены они проводили в классе или рекреации. После второго урока на исповедь шли ученики девятого и десятого классов, а после третьего — ученики средней школы, такие, как Майки — младший брат Джерарда, и так далее на протяжении всего дня, вплоть до очереди пятиклассников. Хотя бы детсадовцам не приходилось признаваться в своих грехах.       Школа Святого Иеронима была общеобразовательной, так что ученики могли ходить сюда с детского сада до самого выпуска, что множество из них, как и братья Уэй, и делали. Хотя разные возраста и были распределены по разным частям школы, начальная школа находилась в другом здании, в отличие от среднего и старшего звена.       — Всё прошло хорошо, — Джерард вздохнул и начал идти. Рэй уже завершил исповедь. Она проводилась в алфавитном порядке, так что Уэй был одним из последних. От перемены осталось примерно десять минут, не было смысла идти обратно в класс. Так что парни решили просто бродить по школе, пока не прозвенит звонок. — Он сказал «стараться сильнее», — Джерард без повода процитировал, слишком длинные рукава пиджака обрамили его запястья, когда он поднял руки.       — В чём?       — В том, чтобы быть хорошим человеком, полагаю? Не разочаровывать мать?       — Хм-м… это значит, что я не должен давать тебе это? — Рэй достал из рюкзака последний номер журнала «Fangoria».       — Ох, блядь, — Джерард протянул руки и получил заветный журнал, начав бегло рассматривать страницы. — Ты уже прочитал?       Рэй кивнул: «Ага, я купил его в понедельник и прочитал за ночь. Поспал немного меньше, чем обычно, но это однозначно того стоило, » — он посмеялся.       Родители Торо были намного менее строги, чем у Джерарда, или, может, просто меньше знали сына, ведь они оба работали. Маме Джерарда нечем было заняться весь день, кроме как контролировать своих детей. Несмотря на это, Рэй всегда помогал другу достать вещи, которые сам Джерард не смог бы достать: комиксы с насилием, журналы и фильмы ужасов. Разумеется, после того, как Торо сам посмотрел или прочитал их.       — Просто следи, чтобы твоя мама это не увидела, — он показал на журнал. — Не хочу, чтобы Святая Донна запретила мне появляться на пороге твоего дома.       — Она точно этого не сделает, — сказал Джерард. Они постоянно проводили время в доме семьи Уэй, ведь он был больше, и у Джерарда в распоряжении был целый подвал, пока у Рэя была лишь комната, которую он делил с двумя братьями. — Она слишком переживает о том, что я неудачник без друзей, так что точно не выгонит единственного, с кем я общаюсь, кто может вынести нахождение рядом со мной, даже невзирая на то, насколько плохо ты на меня влияешь. К тому же, — он открыл шкафчик и аккуратно положил туда журнал, после чего достал свой блокнот для рисования и тетрадь по математике, положив их в рюкзак. — Она думает, что может исправить тебя.       Рэй захохотал.       Джерард закрыл шкафчик и издал «у-уф», ведь один из одноклассников, проходящий мимо толкнул парня лицом в металл. Все его друзья смеялись и улюлюкали, после чего обидчик для убедительности толкнул и Торо.       — Блядь, — Джерард сказал, хватаясь за нос. Он повернулся к Рэю, который пытался встать на ноги.       — У меня идёт кровь? — парень спросил. Джерард помотал головой, он увидел лишь синяк, начавший формироваться на голове у друга, прямо над его левой бровью, но крови точно не было.       — Не-а. А у меня что как?       — Ну… Подними руку? — Уэй повиновался, убирая руку от лица. Рэй съежился и скривился. — Чувак…       — Всё плохо?       — Ну типа… — Рэй наклонился. — Не думаю, что он сломан? — он замешкался. Парень ткнул в переносицу Джерарда, который вздрогнул от боли. — Не будь сучкой, — Торо пробормотал. — Я просто хочу убедиться, что всё в порядке.       Джерард проскулил, но не шелохнулся во время проверки Рэя.       — Отлично, — он наконец сказал. — Ага, я не думаю, что он сломан или что-то такое. Просто… кровоточит. Сильно.       Уэй теперь мог чувствовать кровь, ведь она начала течь ему в рот. Он подставил руку под подбородок, пытаясь не запачкать свою белую рубашку.       — Вот, — Рэй достал из сумки мятый школьный пиджак и подал другу. Джерард прижал его к лицу, чтобы форма впитала кровь.       — Спасибо, — слова были приглушены толстой синей тканью пиджака. — Извини, из-за меня у тебя кровь по всему пиджаку.       Рэй пожал плечами: «Это просто отличная причина не носить эту фигню. Но тебе точно нужно сходить к медсестре.»       Джерард решительно кивнул головой. Он ненавидел походы в медицинский кабинет. К тому же, если бы он пошёл туда, она бы точно позвонила родителям парня, а может привлекла бы школьного психолога. Джерард уже совершал эту ошибку. Он застревал в душном кабинете, они, может, отстранили бы мудаков, причинившим им боль, на пару дней, что бы только заставило их ненавидеть парня больше, а потом сказали бы Уэю пару слов о том, что раз он не хочет, чтобы его унижали, то Джерарду надо быть менее доступным к этому.       Рэй вздохнул: «Ладно, тогда, как минимум, в туалет? Чтобы умыться? Я скажу мистеру Уильямсу, что тебя рвёт.» Мистер Уильямс — их учитель математики, он был круче большей части их учителей, не был монахом или священником, что добавляло ему непосредственное преимущество над остальными преподавателями в глазах Джерарда.       Джерард скривил лицо, выражающее отказ, ведь Рэй сказал: «Ты прекрасно знаешь, что если придёшь в класс с кровотечением из носа, то они обязательно позвонят твоей маме.»       — Ладно. Хотя, не говори мистеру Уильямсу что меня рвёт. Просто скажи, что… блядь, не знаю, скажи, что мне не хватило перемены, чтобы раскаяться. Ну знаешь, не хотел торопиться с этим. Нужно было подумать о Господе, грехах и всё такое. Я постараюсь не опоздать.»       — Хорошо. Не забудь наклонять голову назад.       — Наклонять голову назад?       — Ага, это позволяет тебе терять меньше крови.       — Но тогда у меня в носу будет куча крови, которая потом стечёт в горло!       — Чувак, я не знаю! Они всегда говорят это по телевидению.       Джерард закатил глаза: «Ладно, я пошёл.»       Он сохранял мятый пиджак на уровне носа весь путь, иногда закидывая голову назад и сдерживая рвотные позывы от густого следа крови у себя в горле. Периодически он фантазировал о том, чтобы встретить одного из тех, кто его толкнул, убрать пиджак от лица и плюнуть кровью прямо ему в лицо. Конечно, они, скорее всего, выбили бы из него всё дерьмо, если бы он сделал это. Впрочем, это могло стать замечательным рисунком. Возможно, этим он и займётся на уроке математики. Джерард уже отлично научился выглядеть так, будто он делает заметки, когда, на самом деле, рисует.       Звонок прозвенел, когда он открыл дверь в мужской туалет. Ему нравилось именно этот, ведь он был спрятан за часовней. Школа состояла из трёх соединённых между собой зданий. Средняя и старшая школа — изначальное здание, построенное в девятнадцатом веке. В то время школьники должны были ходить в часовню. Потом, в пятидесятых годах двадцатого века, когда школу смогли посещать девочки, и запросы на зачисление возросли, было построено новое здание, где теперь находится начальная школа. Здания были соединены коридором, теперь можно было пройти из старшей школы в начальную, в течение стройки было решено соединить старшую школу и часовню еще одним коридором и сделать святилище больше. Из-за этих перестроек, некоторые части старого здания устарели. Когда молельню расширили, в здание добавили туалеты, так что старые уборные, находящиеся в конце коридора, использовались для тех моментов, когда учащимся нужно было выйти во время мольбы, так что, их едва использовали. Особенно из-за старой двери, которая раньше вела наружу, а теперь была залита цементом.       Несмотря на это, Джерарду нравилось использовать их, когда он мог, потому что там никогда никого не было. Это было стыдно признавать, но он ненавидел, когда остальные слышали, как он писает. Особенно сегодня, ведь парень не хотел врезаться в кого-то и слышать вопросы или хихиканья за спиной. И если ему бы пришлось снять рубашку и намочить её, чтобы смыть пятна крови, он бы мог это сделать.       Или, как минимум, Джерард думал, что мог, потому что, как только он вошёл в туалет, он увидел парня, притаившегося на столешнице недалеко от ряда раковин, и курящего сигарету в разбитое окно.       Уэя будто парализовало — он начал пялиться на незнакомца. Он никогда не видел в этой уборной кого-то, кроме себя и Рэя. Джерард и не думал, что кто-то ещё даже знает об этом туалете, даже если они и знали, почему он не видел их раньше?       Почему всё это случилось именно сегодня, когда у него неприятности? И почему он курит? Джерард надеялся, что дым не въестся в одежду. Его мать бы убила парня, если бы подумала, что он курит. Уэй знал, что его отец курил, но Донна запретила ему делать это в доме, машине или рядом с детьми, так что Джерард не особо видел, как он делает это. Он знал, что родители Рэя и один из его старших братьев курят, но парень почти не был в доме Торо. Видеть, как один из детей (ведь он должен быть ребёнком, правда? Он ведь одет в школьную форму) курит — странно. Джерард знал, что некоторые ученики школы курят, но он и не проводил с ними время, да и они его не унижали. Они, чаще всего, были представителями «золотой молодёжи», которые ненавидели Джерарда за то, что он был другим, или, на их языке, «педиковатым».       Из волнений парня вывел звук захлопнувшейся за спиной двери, что поразило и его самого, и курящего незнакомца, наконец повернувшегося к Джерарду.       Волосы ученика были покрашены в чёрный и имели небольшой завиток, а глаза были ореховыми. У него на лице было несколько проколов: кольцо в носу, в губе и серьги в ушах. Парень выдохнул дым и нахмурился, глядя на Уэя, будто он был странным жуком, на которого незнакомец чуть было не наступил.       — Почему ты нюхаешь пиджак? — спросил он.       Джерард моргнул и медленно убрал предмет одежды, обнажая яркую кровь, теперь размазанную почти по половине лица.       Парень просвистел: «Чёрт побери. Пиздецки отвратительно, чувак, как ты выносишь это?»       Джерард пожал плечами. «Я упал, » — пробормотал он. Уэю не хотелось, чтобы этот парень, который курит сигареты и имеет целых три разных пирсинга, знал, что его толкнули в шкафчик.       Незнакомец кивнул в знак согласия, но, похоже, не поверил Джерарду. Он сделал ещё одну затяжку, снова выпустив дым в окно.       Уэй вздохнул, его разум начал бушевать. Незнакомца, похоже, не волновало, что парень был тут. У Джерарда всё ещё было желание убежать и найти другой, незанятый туалет, но какова была вероятность? Конечно, Школа Святого Иеронима была крошечной, но в большей части уборных в любое время был один или два ученика. А если Джерард вернётся обратно в коридор, его поймает монахиня за то, что он вышел из класса без пропуска, и ему придётся объяснять всё своим родителям. Всего этого Уэй избегал, просто спрятавшись в туалете. Так что, если парень будет игнорировать Джерарда, то он будет игнорировать незнакомца в ответ, и они оба будут заниматься своими делами, как все обычно и делают в общественной уборной.       Джерард пошёл к раковинам, взял несколько коричневых шероховатых бумажных полотенец из раздатчика и намочил их, старательно смывая кровь с лица. Он был почти уверен, что кровотечение остановилось, так что оставалось лишь смыть кровь. Уэй вытирал быстро высохшую кровь на подбородке, когда неизвестный снова заговорил:       — Сигаретку? — он беспечно спросил.       Джерард заикнулся, чувствуя, будто сердце пропустило удар. Это был тест? Отец Контадино нанял актера для того, чтобы искусить его учеников, испытать их веру? Незнакомец был демоном? Джерард не верил в них, как минимум, не думал, что верил? Он был весьма уверен в том, что демоны не сидят в школьных туалетах Бельвилля, Нью-Джерси. Но вот то, что Уэй слышал о демонах: когда ты начинаешь сомневаться в своей вере, Сатана отправляет тебе одного из своих приспешников и подталкивает тебя к искушению. Он не узнавал этого парня и был весьма уверен в том, что мог хотя бы узнать всех учеников старшей школы в Школе Святого Иеронима, тем более, если они выглядят так. Так что, может, он был актёром, демоном, взломщиком или чем-то в этом роде.       — Нет, — Джерард сказал, после чего была, определённо, довольно долгая пауза. — Э-э, ну, нет, спасибо.       — Как знаешь.       Парень пожал плечами и повернулся обратно к окну, что не особо подходило под то, что Джерард слышал о том, когда люди предлагают кому-то запрещённые вещества. Его учителя, мать и священник всегда вели себя так, что кто-то подставит к виску Уэя пистолет и заставит его скурить косяк, глотнуть пива или что-то такое, а Джерарду придётся стойко стоять на своём «нет» и быть приготовленным к смерти за Иисуса или чему-то настолько же драматичному и тревожному.       Джерард вернулся обратно к своему заданию, кучка мокрых кровавых полотенец накопилась рядом с раковиной, где он стоял. Уэй почти отмыл лицо, когда услышал грохот рядом с собой. Он повернулся и увидел, что неизвестный спрыгнул со столешницы и докуривал сигарету, стоя на каблуке своего (запрещённого формой) военного ботинка.       — Ты знаешь, где, ну, класс Сестры Марии Энтони? — парень достал смятый кусочек бумаги.       — Та, что учительница английского?       — Ага, я там должен быть сейчас.       — Ох, — Джерард старался вспомнить, у какого класса сейчас ведёт Сестра Мария Энтони. Он был уверен, что английский у двенадцатого класса. Она нравилась Уэю, но он был предвзят касательно уроков английского. Он учился в её углублённой группе, и это — единственный предмет, который он изучает углублённо. Рэй и Майки говорили, что Джерард бы с лёгкостью осилил углублённое рисование, но это значило, что ему бы пришлось показывать свои рисунки кому-то, кроме этих двоих, а к этому Уэй готов не был. Тем не менее, если этот парень — ученик двенадцатого класса, то он, должно быть, новенький. В школе было всего примерно семьдесят двенадцатиклассников, с девяноста процентами из них Джерард ходил в одну школу ещё с детского сада. — Она на втором этаже. Кабинет двести семь. С главной лестницы налево, да, она на левой стороне. Просто нужно пройти пару дверей.       Парень кивнул: «Спасибо.» Он направился к двери и резко остановился, смотря на Джерарда: «Я, кстати, Фрэнк.»       Уэй постарался улыбнуться, но это, скорее всего, больше было похоже на гримасу. Он не привык, что люди… говорят с ним так, насколько бы жалким это ни было.       — Джерард, — он ответил.       Фрэнк отсалютовал новому знакомому двумя пальцами и вышел из уборной, а Джерард смотрел на закрытую дверь ещё минуту, ему казалось, что он просто выдумал весь диалог. Не может быть, что такой парень ходит в католическую школу. Его, скорее всего, выгонят в конце недели. Даже если и не отчислят, он точно не заговорит с Джерардом ещё раз. Фрэнк говорил с ним только потому, что у него не было выбора. Довольно скоро он найдёт новых друзей, таких же крутых и курящих, и забудет о мальчишке с кровоточащим носом из туалета.