Твоё звучание

Первый аккорд раздался посреди пустого зала тихой неуверенностью. Пианист медленно поднял руку, прислушиваясь к едва слышной вибрации, и вновь опустил кисти на клавиатуру. Теперь его пальцы двигались смелее, утопая в звуках, сплетающихся в единую неповторимую мелодию. Сынмин слушал, затаив дыхание. Он никогда не слышал, чтобы кто-то играл также проникновенно. Минхо же, прикрыв глаза, позволил своим рукам стать проводником для его души. Только так, наедине с собой, он мог дать волю чувствам, ощутить каждую эмоцию на кончиках пальцев и наконец слиться в единое целое с музыкой. Ли нельзя было назвать открытым человеком. Часто весь в себе, он предпочитал не замечать окружающих, из-за чего многие считали его холодным и высокомерным. Все, кроме Сынмина. Однажды по воле случая услышав игру Минхо, Ким уже не мог забыть этого пронзающего насквозь чувства. Он как сейчас помнил тот день, когда от скуки забрел в концертный зал, надеясь спрятаться от преподавателя музыкальной теории, которую прогуливал, и случайно увидел то, чего не должен был. От прикосновений пианиста, рояль пел так, что по спине невольно бежали мурашки. Ким будто стал свидетелем таинства музы, одарившей простого смертного своим вдохновением. Однако стоило Минхо заметить, что он здесь не один, парень тут же испарился. Поэтому теперь Сынмин прокрадывался сюда тайно. Сидя в тени на последнем ряду, он любовался идеальными чертами точеного лица и гадал, как человек может быть настолько талантлив. Минхо был старше него всего на год, но Ким по сравнению с ним выглядел, как зеленый первокурсник. Мало кто узнавал в Минхо омегу. Он был высоким, широкоплечим и холодным, словно айсберг. Наблюдая за Ли издалека, Сынмин действительно сомневался в том, что он омега. И эти сомнения так бы и остались с ним, если бы не один случай. На улице уже пахло весной, снег давно растаял, вокруг зеленела трава и светило яркое солнце. Держа в одной руке куртку, а в другой папку с нотами, Сынмин спустился с крыльца и устроился на скамейке, напевая себе под нос какую-то песню. Через неделю у него должен был состояться экзамен, а посему Ким использовал каждую свободную минуту. За столиком напротив него сидел какой-то парень, но Сынмин не обратил на него внимания. Перелистывая партию, он вдруг почувствовал тонкий свежий запах. К нежному и сладковатому аромату тюльпанов примешивались грустные нотки тмина. Не удержавшись, Сынмин поднял голову и, о боги! Прямо перед ним сидел Минхо. Омега смотрел на него без страха или неприязни, скорее, с любопытством. Сынмин был зачарован этим взглядом. Он чувствовал, как глаза старшего пробегаются по нему, изучая. — У тебя очень красивый голос, — негромко произнес Минхо. Ким неловко кивнул. — Спасибо, — кончики его ушей слегка порозовели. В голове возникла идея похвалить игру Ли, но Сынмин вовремя вспомнил, что не должен был ее слышать. — Прости, если лезу не в свое дело, но мне показалось, что ты чем-то расстроен. Брови омеги удивленно взметнулись вверх, однако он кивнул. — Да. Дело в том, что мне, как старшекурснику, положено выбрать вокалиста, которому я буду аккомпанировать. Но не думаю, что кто-то захочет быть в паре вместе со мной. — Почему же? — Потому что я, хм, не знаю… слишком отстраненный? — Минхо пожал плечами. — Не люблю шумные компании и вечеринки. Наверное, таких, как я, просто называют скучными. От его грустной улыбки сердце Сынмина сжалось в груди. Скучный? Да он ни за что в жизни не подумал бы так о Ли! Минхо часто бывал серьезным, задумчивым или сосредоточенным на чем-то, но никак не скучным. Тогда собрав всю свою волю в кулак, он решительно сказал: — Ты можешь аккомпанировать мне. Омега недоверчиво усмехнулся. — Уверен, что ты можешь найти гораздо лучшего пианиста, чем я. — Но я хочу тебя! — без раздумий выпалил Ким. Лишь спустя несколько секунд до него дошел смысл сказанных слов, а за этим последовал и стыд, вырвавшийся запахом феромона альфы. — То есть… думаю, из нас бы получилась неплохая команда. Во всяком случае мы можем попробовать. — Что ж, почему бы и нет? — Сынмин облегченно выдохнул, пытаясь заглушить свой внезапно вышедший из-под контроля феромон. — Да, и к слову, — Минхо улыбнулся. — Мне нравится черный кофе. Старший уже давно ушел, а Ким все еще сидел на прежнем месте, глядя в одну точку. Его щеки пылали румянцем, а руки нервно перебирали ноты. Значит, Ли не только почувствовал его запах, но еще и сказал, что тот ему нравится. Сынмин не мог поверить, что теперь он сможет наблюдать за игрой Минхо в близи. Он ожидал, что голос омеги окажется грубым и резким, однако на самом деле он был плавным, бархатным и даже нежным. Таким же, как и его манера игры. Неожиданно альфа поймал себя на мысли, что ему понравилось, как внимательно его разглядывал Минхо. Было в его взгляде нечто притягательное и манящее. Нечто такое, отчего сердце билось быстрее. Однако сначала все оказалось не таким радужным, как хотелось Сынмину. На всех совместных занятиях присутствовал учитель, постоянно диктующий им обоим в каком темпе и с какой интонацией должна звучать мелодия. И это не могло не раздражать. Конечно, Киму хотелось петь свободнее, но обиднее всего ему было за Минхо. Его неповторимая, страстная и будоражащая душу игра, будто угасла под строгим счетом педагога. Сынмин больше не чувствовал живого бурлящего моря, вырывающегося из-под его пальцев. — Уже лучше, но вам необходимо научиться не просто слушать друг друга, но и слышать, — поправляя очки, говорит педагог. — Поэтому позанимайтесь вместе в свободное время. На сегодня все. Надеясь предложить старшему встретиться сегодня после пар, альфа подходит к Минхо, однако тот, раздосадованный замечанием учителя, опережает его. — Пока. Увидимся завтра. — Пока… На следующий день занятия тянутся мучительно долго. Сынмин то и дело смотрит на часы, желая, чтобы поскорее наступил вечер. Таким образом даже Чонин, его лучший друг, начинает что-то подозревать. — У тебя что, сегодня свидание? — шепотом спрашивает Ян. Сынмин фыркает. — Нет, конечно! — Тогда что? — не унимается тот. — Ты в последнее время где-то пропадаешь, и у меня есть подозрения… Однако, стоит только преподавателю отпустить их с пары, как Ким пулей вылетает из аудитории. Завидев омегу среди толпы в коридоре, он обрадованно бросается к нему навстречу. — Привет, Минхо! Позанимаемся сегодня? — Я освобожусь только через два часа. — Отлично, я подожду! — Хорошо, — омега кивает и исчезает за поворотом. Сынмин останавливается в растерянности. Он был уверен, что они с Минхо сблизились, но равнодушное поведение старшего явно говорило об обратном. Киму просто хотелось снова увидеть его беззаботную улыбку, почувствовать на себе изучающий взгляд и ощутить нежный тонкий аромат тюльпанов, но ему оставалось только ждать и надеяться. — Значит, это он, — послышался позади хитрый голос, и Сынмин едва не подскочил на месте. — А говорил, что не свидание. — Да отстань ты! Он мне просто аккомпанирует. — Ну да, конечно, — многозначительно улыбнувшись, ответил Чонин. — Тогда удачного вам аккомпанирования! — он широко улыбнулся и, помахав рукой, убежал под угрожающим взглядом старшего. Тяжело вздохнув, альфа вошел в пустующий зал. Каждый раз, когда он был рядом с Минхо, ему хотелось столько ему сказать, но при виде его спокойного, красивого лица все слова казались слишком незначительными. Как бы отстраненно ни вел себя омега, это не могло оттолкнуть Сынмина. В тот самый миг, когда Ким впервые увидел его, то понял, что он и есть тот самый. Его истинный. От одной мысли об этом сердце под ребрами забилось сильнее. Альфа сбился со счета, сколько раз ему хотелось дотронуться до руки Минхо, коснуться его бархатной кожи, чертя на ней одному ему ведомые узоры, почувствовать горячее дыхание… Ким резко открыл глаза, прерывая сладкую дрему. Предчувствие его не обмануло: рядом сидел омега, пристально наблюдающий за его лицом. Однако, как только Сынмин встретился с ним глазами, Минхо резко отвернулся. — Прости, я не заметил, как уснул. — Все нормально, — откликнулся Ли, подойдя к роялю. — Ну, начнем? — Пожалуй, да. Омега начал играть, и Сынмин мысленно удивился тому, насколько свободнее стала звучать музыка. Теперь ее не сковывал миллион итальянских терминов и стук метронома. Она просто жила, дышала и пульсировала, словно у нее было собственное сердце. Осторожно, стараясь не спугнуть это звучание, Сынмин негромко начал свою партию. Мелодия сама вела его, подсказывая, где стоит петь громче, где чуть тише, где взять дыхание. Это была чистая красота и страсть, будто выпущенная из клетки на волю птица расправила свои крылья, взлетев высоко в небо. Когда песня подошла к концу, альфа обернулся. В его взгляде сверкало торжество, отражающееся в глазах Минхо. Они оба почувствовали это. На какой-то момент их души стали едины, подчинившись до сих пор неведомой, но невероятно сильной эмоции. Вплетаясь в звенящее в тишине послезвучие, терпкий кофейный аромат заполнил воздух вокруг. Будто в ответ, сквозь него пробился свежий запах тюльпанов. Сынмин шагнул к Минхо и порывисто взял его за руку. — Ты сыграл просто невероятно! — Только потому, что со мной поет такой вокалист, — потупив глаза, омега улыбнулся. — Спасибо тебе, что согласился петь со мной. — Минхо, ты, — Сынмин проглотил свое волнение, вновь ощутив на себе взгляд омеги. Их лица были так близко, что казалось еще немного, и их губы соединятся в поцелуе. Но сначала альфа должен был задать самый важный вопрос. — Ты… «Ты будешь моим парнем? Ну же, Ким Сынмин, просто спроси!» — подумал младший. — Ты прекрасный пианист. «Нет, о господи, нет! Я должен был сказать совсем не это…» — Спасибо, — омега поджал губы и, стараясь не показывать разочарования, освободил руку. — Уже довольно поздно, я пойду. — Да, да… пока. Весь следующий месяц Ким не мог избавиться от тяжести на сердце. Не без труда вытянув из него правду, Чонин предлагал различные предлоги для признания в любви, но Сынмин лишь качал головой. После своей неудачи он ходил постоянно хмурый, стал нервным, раздражительным и печальным. Совместные занятия с Минхо по-прежнему продолжались, только теперь тот откровенно избегал его. Все предложения о дополнительных занятиях или пропустить по стаканчику кофе сразу же отвергались. У альфы больше не было шанса. Сам омега, будто стал еще более закрытым, чем был до этого. Он старался не смотреть Сынмину в глаза, перестал улыбаться и говорил с ним только по делу. Из-за этого в душе Кима бушевала такая буря, что он не выдержал. Альфа решил сдаться. Но перед этим, после занятия, которое должно было стать для них обоих последним, он предложил Минхо проводить его до дома. И тот неожиданно согласился. На улице весь день клубились темные тучи, сверкали вспышки молний, а когда парни вышли из консерватории, с неба начали падать частые крупные капли дождя. Достав из сумки зонт, Ли распахнул его над головой. Сынмин из-за забывчивости оставил свой зонт в классе, поэтому согласился пойти под одним вместе с Минхо. Одновременно непривычно тихая, без единого слова, и шумная из-за дождя прогулка казалась альфе даже романтичной. Идти вот так рядом с омегой, в которого ты безумно влюблен — самое простое, прекрасное и милое на свете. Но все имеет свой конец. Поднявшись по ступеням на второй этаж дома следом за Минхо, Ким попросил погреться у него пару минут. Ли не отказал, но и не проявил энтузиазма. Сынмин понимал: если он сейчас вот так уйдет, это станет их последним днем, проведенным вместе. Стоило ли ему рискнуть и рассказать омеге всю правду? Наверное, стоило. Если бы не одно большое но. — Тогда я пойду… — Подожди, — Минхо внезапно остановил его. — Не хочешь выпить кофе? — Нет… нет, извини, — Сынмин помолчал, не решаясь сдвинуться с места. В груди больно кольнуло, а на глазах отчего-то навернулись слезы. — Но пока я не ушел, хочу кое-что сказать, — торопливо проговорил он. — Знаешь, я должен был рассказать об этом еще давно. На самом деле до того, как я предложил тебе аккомпанировать мне, я слышал твою игру. Каждый раз, когда ты приходил в зал, думая, что там никого нет, я тайком пробирался туда, чтобы послушать. Ты прирожденный музыкант, достойный восхищения. Я никогда не встречал такого талантливого пианиста. И в тот самый день, когда мы были одни… мне не хватило смелости признаться, что я влюбился в тебя, словно мальчишка, — Сынмин остановил свой сумбурный поток слов, чувствуя, как щиплет глаза. — Но я понимаю, что упустил свой шанс, поэтому… я просто надеюсь… что мы можем расстаться как друзья. Он бросил короткий взгляд на Минхо. На лице омеги застыло непонятное выражение. Будто он очень хотел что-то сказать, но боялся. — Что ж, больше не буду обременять тебя своим присутствием, — толкнув дверь квартиры, Сынмин быстрым шагом вышел на улицу. Душа все еще болезненно ныла, но на этот раз из-за молчания омеги. Неужели Ким был ему настолько неприятен, что он даже не ответил? И на что он только надеялся… Сынмин поднял лицо к тучам, чувствуя, как по щекам катятся слезы, смешиваясь с дождем. Казалось, само небо плакало вместе с ним. Полностью погрузившись в свои мысли, альфа добрел до автобусной остановки под звуки весеннего грома и только там заметил, что забыл свою сумку у Минхо. Вынужденный вернуться, он тихо постучал в дверь, даже не ожидая, что ему откроют. Однако замок тотчас щелкнул, а на пороге показался взволнованный омега. — Прости, я просто… Но Минхо не дал ему договорить. Втянув насквозь промокшего Сынмина в квартиру, он с отчаянием впился в его губы. Ким шокировано застыл на месте. Он отчетливо чувствовал, как цепкие пальцы ухватили его за воротник, а горячие губы жадно двигаются, неумело сминая его собственные. — …сумку забыл, — ошарашенно выдохнул альфа, как только Ли позволил ему вдохнуть. — А, так ты… за этим вернулся, — омега сконфуженно отступил назад. Слыша бешеное биение собственного сердца, он ощущал, как земля уходит у него из-под ног. Будь проклята его наивность! Все это время он думал, что нравится Сынмину, просто тот пока не может сделать первый шаг, но потом осознал, что тот всего-навсего восхищается им, как музыкантом. Сердце Минхо было разбито. А после случилась эта гроза, волнующее признание, которое, казалось, подарило призрачную надежду, но вот, та снова испарилась вместе со словами «давай расстанемся как друзья». Мотая головой, словно отрицая все происходящее, Ли уже был готов броситься в дальнюю комнату, чтобы снова навсегда спрятаться от всего мира. — Нет, — Ким вовремя опомнился, взяв омегу за руку. — Теперь нет. Минхо недоверчиво посмотрел на него. — Почему ты ничего не сказал? — Сынмин приблизился к нему, мягко заправив выбившуюся прядь за ухо. — Если бы я только знал, что тоже нравлюсь тебе… — Я боялся, что это не взаимно, — омега нервно закусил губу. — Пусть ты и думал, что я не вижу тебя в зале, но я всегда чувствовал твое присутствие. Сначала я приходил туда, чтобы побыть в одиночестве, но потом… мне захотелось играть для тебя. Можешь представить себе мое удивление, когда ты подсел ко мне и предложил тебе аккомпанировать? Я не мог поверить, что это правда. Но со временем… твой феромон стал воздействовать на меня слишком сильно. Я надеялся, что мы чувствуем одно и то же, однако, когда ты сказал, что я лишь прекрасный пианист, моя надежда на отношения умерла. Поэтому я снова решил отгородиться от тебя, чтобы не чувствовать боль. — Боже, Минхо, мне так жаль… я просто струсил, — альфа вздохнул, а затем улыбнулся. — Ты простишь меня? Ли медленно кивнул, чувствуя близкое обжигающее дыхание. Взгляд Сынмин скользнул от его глаз к губам. — Я люблю тебя, — прошептал Ким, утягивая омегу в страстный поцелуй. Ли обвил руками его шею, зарываясь пальцами в мокрые пряди черных волос. Яркий аромат тюльпанов вместе с пряным запахом тмина перемешался с ароматом кофе. Ладони альфы легли на талию Минхо, прижимая к себе. Их языки сталкивались в хаотичном танце, пока руки блуждали по телу, освобождая от одежды. Поцелуи становились все ниже. — Я тоже люблю тебя, Сынмин, — откликнулся омега, завлекая Кима в сторону спальни и стягивая с него мокрое пальто. Оставив свои следы, словно метки, на его шее, альфа с наслаждением слушал мелодичные стоны. Минхо, распаленный желанием, изнемогал в его руках, ощущая легкую дрожь и позволяя касаться себя везде. Впервые он не чувствовал себя чужим, впервые был настолько любим и ценен для кого-то. И это ощущалось так правильно. Дав свободу своим эмоциям, омега полностью доверился Сынмину, прокладывающему дорожку из поцелуев по его телу. Наконец-то они могли снова почувствовать это непередаваемое ощущение единения, словно их сердца вновь звучали в унисон. Обнимая спину альфы, Минхо глубоко поцеловал его. Ким, шепча признание снова и снова ему в губы, повалил омегу на кровать, любуясь раскрасневшимся лицом. Все, что требовалось от них, чтобы обрести счастье друг в друге — это честность, и Минхо ни секунды не жалел о своем спонтанном порыве. Теперь он был твердо уверен в том, что Сынмин его истинный. Их согревала одна мысль о всепоглощающей, нежной и безумной любви, от которой становилось жарко даже в самые холодные ночи.