Причиняя счастье

На истории магии не засыпали только избранные. Йоллан сегодня был в их числе. А вот Себастьян сдался. Опустив голову на парту, слизеринец выпал из реальности под монотонный говор профессора. Йоллан, сидевший рядом с ним, крепился, как мог. В свете последних событий, когтевранцу пришлось сменить место дислокации просто потому, что с Сэллоу рядом было безопаснее, чем с Оминисом на первой парте. Сейчас за спиной была только стена, а не с десяток любопытных девичьих глаз. Лениво делая пометки в тетради, Йоллан подпер голову рукой, стараясь уловить в речи профессора Бинса хоть что-то полезное. Это было трудно, но Элфрид не терял надежды. Возможно, было бы легче, если бы Себастьян не спал. Но он бессовестно нагонял сонливость одним своим видом. И все бы ничего, если бы он просто тихонько лежал по левую руку, не двигаясь. Но даже во сне у него были свои собственные планы. Йоллан понимал, что Сэллоу это делает не специально, но легче не становилось. Себастьян подполз к нему под бок, прижавшись ногой к бедру когтевранца и доверительно уткнулся носом в его локоть, грея руку дыханием. Конечно, можно было бы отодвинуться, но, откровенно говоря, совершенно не хотелось. Тепло чужого тела было приятным, расслабляющим и дающим ощущение спокойствия, что в последнее время для Йоллана оказалось редкостью. Когда Себастьян его касался, Элфрид чувствовал, что он не один на один с сумасшествием, устроенным девчонками. А как-то так вышло, что именно оно напрягало Йоллана больше, чем другие проблемы. Даже выслеживание Ранрока доставляло не столько волнений. Наверно потому, что с ним Элфрид представлял, что делать. А вот с девушками все было сложнее. Он не хотел никого обижать, но неизбежно сделает это, если кто-то додумается ему признаться. Оставалось только надеяться, что этого не произойдет. И тем не менее тревога жила в сердце беспокойным паразитом. И как вообще все так вывернулось?.. Себастьян вдруг пошевелился, вынудив Йоллана перевести на него взгляд. Сэллоу хмурился и подергивал уголком губ. Видимо, что-то неприятное видел во сне. Недолго думая, Элфрид отложил перо и опустил руку на темные вихры, принявшись осторожно, успокаивающе перебирать их. Он точно не знал, поможет это или нет, просто почему-то ему показалось, что так будет правильно. Что поглаживания по голове умиротворят чужой сон. И это сработало. Себастьян расслабился, лицо его прояснело и, сладко причмокнув, Сэллоу продолжил свой сон. Губы Йоллана сами собой расползлись в умиленной улыбке. Когда слизеринец не был озадачен своими поисками, он выглядел так трогательно и беззащитно, что сердце сжималось. Поддавшись внезапному импульсу, Элфрид наклонился к Себастьяну и почти коснулся его волос губами, когда до него, наконец, дошло, что что-то явно пошло не так. Ошарашено вздрогнув он тут же отстранился и замер, пытаясь осмыслить то, что чуть не сделал. Мерлинова борода… Он чуть было не поцеловал Себастьяна. Просто потому, что тот показался ему до одури милым. Настолько, что он натурально залюбовался им и, провалившись в свои эмоции, едва не натворил бед. Это было явно ненормально. Друзья ведь так не делают. Между друзьями ведь не возникает таких желаний. «Он тебе нравится» - шепотом пронеслось в голове голосом Оминиса. Ну да, Йоллан и не отрицал. Себастьян ему нравился. Как друг, как человек, как личность. «Вы относитесь друг к другу по-особенному» - тихий смешок. Ну да, но… Йоллан осекся. Взгляд снова переполз на Себастьяна. А какого черта он, собственно, для когтевранца вдруг «особенный»? Йоллан каждому бы помог, окажись человек в ситуации Сэллоу, каждого бы пытался защитить просто потому, что это правильно. Люди должны помогать друг другу. Особенно тем, кто заслуживает. «А чем Себастьян заслуживает?» - почему-то внутренний голос, задающий каверзные вопросы, принадлежал Оминису. Потому что… Йоллан в замешательстве продолжал рассматривать слизеринца. И оказалось, что рука все это время перебирала его волосы. «Ты несешься к нему по первому зову»… «Ты дня без мыслей о нем не провел»… «Ты бесишься, когда его долго не видишь»… «Ты использовал Непростительное, чтобы защитить его»… «Что ты испытал, когда та гриффиндорка тебя поцеловала на его глазах?» Вину и потребность извиниться. Этот необъяснимый порыв Йоллан тогда подавил, но, действительно, первое, что он сделал, когда отмер, это бросил испуганный взгляд на Себастьяна. Словно хотел оправдаться, уверить, что этого вовсе не хотел, что он… верен. Осознание шарахнуло по голове так, что Йоллан едва пораженно не вскрикнул. Он только убрал руку от темных волос и прижал ладонь ко рту, огромными глазами вытаращившись в никуда. Сердце в груди зашлось, кровь ринулась к щекам, заставляя их пылать так, как никогда в жизни. Себастьян Сэллоу волновал его не как друг, за которым необходимо присматривать. Он волновал его как человек, перед которым Йоллану необходимо извиниться за то, что его кто-то без спросу поцеловал. «Он тебе нравится» - добил шипящий смешок Оминиса, и на этот раз слова оказались окрашены совсем иными тонами. Теми, от которых пересыхало во рту и хотелось выть. Да как так выйти-то могло?! - Можете быть свободны, - оповестил профессор Бинс, и Себастьян, как по волшебству, тут же поднял голову, сонно моргая. На отлежанной щеке красовался алый след, волосы после игр Элфрида находились в полнейшем беспорядке. Йоллан уставился на него огромными, круглыми глазами, с ужасом понимая, что считает помятого Сэллоу самым очаровательным созданием на земле. - Тихий час, наконец, окончен? – потянувшись, прохрипел Себастьян. – Настало время подкре… питься. Элфрид, что с тобой? Ты будто дементора увидел. Йоллан вскочил из-за стола так резко и неловко что, чуть не навернулся. Находиться рядом с Сэллоу сейчас было выше его сил. Слишком уж в сильном раздрае оказались его чувства, бомбардировавшие голову и сердце. Ему необходимо было подумать. Необходимо было устаканить все, что произошло и чуть не произошло. - Я… мне кое-что нужно срочно сделать, - пробормотал он, сгребая со стола учебник и тетрадь. – Потом встретимся. - Эй, да что с тобой? – прилетело непонимающее в спину, когда Элфрид уже, расталкивая остальных, несся в направлении выручай-комнаты. Дни потекли какой-то безумной чередой. В попытке справиться с убийственным положением вещей в отношении Себастьяна, Йоллан не столько старался разобраться в своих чувствах, сколько откладывал их в дальний ящик, боясь оказаться с ними один на один. Благо хоть было чем заняться. Ранрок, Натти и Поппи любезно не оставили его в покое. В итоге недели две прошли практически незамеченными. И этого времени хватило, чтобы довести Себастьяна до белого каления, вынудив орать на Элфрида, вопрошая, какого черта тот его избегает, а Йоллану немного успокоиться. Отрицать тот факт, что умудрился каким-то чудом втрескаться в Сэллоу, он уже не пытался. Хотя сперва, конечно, мечтал объяснить все свои реакции на него обычной дружбой. Но какая уж тут дружба, когда чисто для эксперимента представив, как целует Себастьяна, он едва не взвыл от того, что это всего лишь фантазия. Губы чесались настолько, что хотелось их оторвать и выкинуть. Наверно, именно тогда он и совершил тотальную стратегическую ошибку, открыв для воображения новые горизонты. Если раньше любое прикосновение к Себастьяну было для него нормальным, дружеским, не вызывавшим никаких реакций в теле, то теперь сама мысль о том, чтобы прикоснуться к нему вызывала такую бурю внутри, что страшно становилось. И Йоллан абсолютно не был уверен, что сможет себя контролировать. На уроке истории он не сразу понял, что собирался сделать. Не было никаких гарантий, что это не повторится. Оставалось понять, что со всем этим делать. Бесконечно бегать от Себастьяна – не вариант. По многим причинам. Признаться слизеринцу, что поехал головой и периодически представляет, как зажимает его в темном уголке? Отхватит по морде быстрее, чем закончит речь, и скорее всего потеряет друга. Не признаться и оставить все как есть – поедет головой еще сильнее и однажды сорвется. И снова отхватит по морде и потеряет друга. Как ни поступи, ничего светлого впереди не маячило. Это выводило из себя. Йоллан терпеть не мог неопределенности. Как и не знать, что делать. Как и мрачные перспективы. «Он никому бы не позволил на себе спать… Он относится к тебе по-особенному» - пытался напомнить голос Оминиса в голове, но Йоллан от него отмахивался. «По-особенному» вовсе не значит, что готов целоваться с ним, лежа в траве под звездным небом. Но с другой стороны червячок сомнения шептал: «Откуда ты знаешь?», вынуждая Элфрида надеяться. Он настолько зациклился на Себастьяне, что далеко не сразу сообразил, что тот вообще-то парень. И всякие странные желания у Йоллана пробуждаются не к девушке, что было бы в целом не удивительно, а к нему. Это тоже хорошенько шибануло Элфрида по голове. Да весьма не вовремя. Он тогда был в логове пауков и чуть не попрощался с жизнью, подвиснув из-за озарения. К счастью, тело уже на автомате реагировало, чуя опасность. Расправившись с противниками, Йоллан вспомнил интересную деталь своей биографии. Первые губы, которых он коснулся, движимый чистым любопытством, принадлежали Адриану. Они тогда стали невольными свидетелями страстно лобзающейся в подворотне парочки, и это их настолько взволновало, что пробудившийся детский интерес было решено удовлетворить посредством друг друга. Было мокро, непонятно, странно и ничего приятного они в этом не нашли. Но, видимо, с тех пор в сознании Йоллана сформировалось абсолютное безразличие к тому, какого пола человек. Вероятно, поэтому его больше ошарашило, что его волнует Себастьян, а не «парень». И все же общение с Сэллоу становилось трудным и едва выносимым. Йоллан остро реагировал на каждое его случайное прикосновение, бросая все силы на то, чтобы ничем не выдать себя. И неизбежно держал его на дистанции, что Себастьян, судя по недовольному ворчанию, чувствовал. Не понимал, за что Йоллан с ним так, но чувствовал. И даже однажды решился поговорить. - Послушай, я что-то сделал не так? – обеспокоено поинтересовался Себастьян, заглядывая в лицо Йоллану. Они тогда находились в выручай-комнате. Сэллоу оприходовал диван, а Элфрид возился с тентакулой. - В смысле? – не понял когтевранец, сосредоточившись на опасном растении, рядом с которым нельзя было вести себя беспечно. - Мы впервые проводим время вместе за эту неделю. А сегодня пятница. И это уже месяц длится. Я подозреваю, что что-то натворил, - Себастьян опустил голову на спинку дивана, выглядывая из-за нее. Рука Йоллана невольно дернулась, что чуть не привело к уничтожению только крепнущей тентакулы. Знал бы только Себастьян, что он прячется от него чтоб самому чего-нибудь не натворить, не сидел бы такой понурый. И возможно вообще не сидел бы здесь. - Нет, ты тут не причем, - стараясь звучать как можно более непринужденно отозвался Йоллан, понимая, что сейчас будет бессовестно врать во спасение. – Просто… навалилось все. - Что «все»? - «Все» - это Ранрок, браконьеры, учеба и просьбы о помощи. Я появляюсь в замке только поспать. - Ты бросил меня, - буркнул Себастьян, и Элфрид отчетливо услышал в голосе обиду. – Очень не по-дружески. Йоллан поднял на него взгляд. Сэллоу действительно показался ему весьма и весьма печальным. Даже одиноким. Видеть таким Себастьяна не доставляло никакого удовольствия, но перспектива увидеть на его лице презрение держала на строгом поводке. - Это от меня не зависит, - сдавленно ответил когтевранец, подавив дикое желание подойти к слизеринцу со вполне определенными намерениями, которые до глубины души поражали его самого. – Ко всему прочему девчонки будто белены объелись с этими своими играми. Мне пока спокойнее снаружи. Думаю, нужно просто переждать, когда им надоест за мной гоняться и они найдут другую цель. У тебя на этот период есть Оминис. - Оминис, - Себастьян тяжело вздохнул. – Оминис это другое. Мне именно тебя не хватает. Вот надо было им тобой очароваться? Ты что на себя какое-то привлекающее девчонок зелье вылил? С тем же успехом Себастьян мог садануть его по затылку дубиной тролля. Выдержка хрустела, скрипела и покрывалась трещинами с ужасающей скоростью. Себастьян говорил такие вещи, которые теперь, когда Йоллана переклинило, не воспринимались как обычная дружеская искренность. Теперь это воспринималось как побуждение к действиям, приглашение. Но Элфрид отлично понимал, что это не оно. По крайней мере, точно знал, что Себастьян его таковым не считает. Шумно выдохнув, Йоллан сжал зубы так сильно, что желваки под кожей загуляли. Их общение становилось буквально невыносимым. Он просто долго так не протянет. Надо было что-то делать. Иначе однажды он психанет и воплотит одну из своих фантазий на Сэллоу. И все же заслуженно получит по физиономии. Вот только что именно можно было сделать, так и оставалось для Элфрида загадкой. Как угомонить свои чувства, чтобы они ничего не разрушили? «Да во имя Мерлина! Он относится к тебе не как к другим! Просто проверь это! Может он сам не осознает, что чувствует! Равно как и ты до той внезапной необходимости убедить, что ты ему верен!» - прозвучало в голове, как гром среди ясного неба. И Йоллан чуть лейку из рук не выпустил, вздрогнув. Почему внутренний голос в данном вопросе принадлежал Оминису, Элфрид понятия не имел. Однако этот неожиданный выпад подсознания заставил его посмотреть на ситуацию под иным углом. Йоллан с чего-то решил, что Себастьян пошлет его куда подальше, если он признается. Но если быть объективным… Себастьян позволял себе с Элфридом те вещи, которые не позволял с другими. Даже с Оминисом, хотя тот был его лучшим другом. Более того, Себастьян сам признался, что именно с Йолланом ему спокойно, как ни с кем более. С ним он чувствует себя в безопасности. Да и многие иные сказанные им слова, конечно, можно было списать на дружбу, но…но, а вдруг нет? Вдруг Себастьян действительно сам не понимает себя? Или же понимает, но не осмеливается заявить? Хотя, чтобы Себастьян понимал и не осмеливался – это что-то из области сказок. Слишком много переменных. Слишком много сводящих с ума неясностей. И с ними просто необходимо разобраться. В конце концов, Йоллан сильно сомневался, что вообще задумался бы об этом, если бы между ними ничего не происходило на самом деле. Нужно было как-то осторожно выяснить, прав ли Йоллан в том, что Себастьян может испытывать к нему те же, желания, но не осознавать их. План созрел буквально на следующих выходных, когда Йоллану впихнули в руки конверт с признанием на глазах слизеринца. В язвительном высказывании было настолько много ревности, той самой, что когтевранец впервые услышал в коридоре скриптория, что именно ее было решено взять за основное оружие. Тем же вечером Йоллан встретился с Аделаидой, согласившейся помочь в столь деликатном деле. И это решение все поставило на свои места. Не сразу, не без проблем, но поставило. В какой-то момент Йоллану казалось, что он все испортил. Тот поцелуй в туалете он едва ли не проклинал, считая, что неверно растолковал знаки. Но все оказалось проще – Себастьяну всего лишь нужно было больше времени. А потом он попросил о разговоре. И кто бы знал, сколько Йоллану понадобилось сил, чтобы выдержать его. Не сорваться, не согласиться на общение «как раньше», лишь бы быть опять вместе, да даже банально разговаривать. Кто бы знал, как он боялся, что Себастьяну не хватит смелости согласиться на его условия. Необходимые, как искренне считал Элфрид, для того, чтобы они могли идти в своих отношениях дальше, а не зависнуть в нерешительности. Но, к счастью, он все верно рассчитал. Учел все, что должен был. И теперь имел право прикасаться к Себастьяну, как к своему парню, а не как к другу. Только вот он не подумал, что влюбленность способна ослеплять.