Раскол

      Ну, это правда ни в какие рамки - на руке Т/И постоянно красуется одно и то же слово, изредка разбавляясь другими, почти такими же примитивными. «Спать» - выведено жирным курсивом, обвивается на руке чуть выше локтя. Чем вообще занимается ее соулмейт, если самые часто встречаемые слова на коже это «сон» и «кофе»? Ну, ладно, иногда еще проскальзывает «выбить дурь», но не то чтобы от этого становится лучше.        Она думает, что это просто какой-то кошмар - ее половинка никогда не хотела чего-то особенного, выделяющегося. Вот на коже ее лучшей подруги периодически проскакивает «тыквенные маффины с фисташковым кремом» и это сильно сужает поиски - такие готовят далеко не везде, и шанс найти соулмейта возрастает в разы. А ей что делать? Если бы существовал топ невыспавшихся людей, то, наверное, Т/И мигом бы отыскала свою половинку - он точно входил бы в десятку. Но такого списка не существует. И что прикажете делать?       Хотя девушка, в свою очередь, уверенна, что найти ее - не проблема. Ее хотелки разнообразные и меняются с завидной частотой. Наверняка, сейчас на коже соулмейта красуется «новая толстовка», потому что Т/И уже битый час мониторит интернет-магазин в поисках той самой кофты. Она думает, что, наверное, у ее соулмета есть все, что нужно, потому что на коже уже давненько не проскакивало даже легких слов об одежде, особенной еде или других материальных вещах. Или он совсем в них не нуждается. Боже, неужели ее половинка - монах-отшельник?        Но когда утром следующего дня на руке резко, друг за другом, проявляются «Спасти», «Задержать» и «Разобраться со всеми» - Т/И начинает переживать. Что такое происходит там, если первое слово перебивает по размерам привычное «Отдохнуть» и «Спать»? Она не может сосредоточится на работе, хотя, на самом деле, надо бы - в больнице коллапс, рук не хватает и совсем не время зевать. В их отделении экстренной помощи загрузка не шуточная - недалеко произошла авария, пострадавших уже везут в операционный блок и девушка должна быть там, как ассистирующий хирург. Но она продолжает искать новые слова на своем теле. Пока наконец не проявляется черное, пугающее толстенной обводкой «Выжить».        Ее руки трясутся - плохое для хирурга качество, пусть она сейчас и на подхвате. Ошибиться нельзя, цена измеряется в человеческой жизни. Но в голове все равно набатом бьется мысль, что где-то там помощь нужна ее соулмейту, и вполне возможно, что ее помощь. Она передает трубку главному хирургу, отвлекаясь от тревожных мыслей - в конце концов, есть дела поважнее. Операция проходит плавно и без осложнений, и Т/И уже твердой рукой накладывает шов.        Выходя из операционной, она первым делом срывает с себя одноразовый халат, открывая доступ к предплечью - надпись, пусть и такая пугающая, все еще красуется на месте. Вздох облегчения срывается сам - ее соулмет жив, правда, возможно, находится на грани жизни и смерти, но это уже второстепенно. Она немного расслабляется, насколько это позволяет ситуация, думает, что стоит просмотреть новости, может, там есть что-то связанное с половинкой. Но ее прерывает громкое оповещение о срочном сборе в ординаторской. Видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее. Она приходит туда в числе первых и сразу же вникает в курс дела - на геройскую академию напали, пострадавших уже везут сюда, нужно подготовить как минимум три операционные. Хирургам, а их всего четыре в отделении, приготовится - Т/И уже понимает, что ей придется присоединиться ассистентом к самому сложному пациенту и взять на себя всю организационную волокиту. Она ловит анестезиолога, получает скомканную информацию о пациентах - их толком не осмотрели, но есть тяжелораненые, нужна будет кровь для переливания, - и начинает раздавать указания медсестрам.        Их привозят спустя восемь минут - у Т/И ни черта не готово, но она сходу перехватывает медбрата из скорой помощи, получает комплект документов на первого попавшегося человека и забирает его на себя. Тараторя как не в себя, медбрат спутанно перечисляет травмы - повреждения головы, глазных яблок, лица, что-то с локтем, несколько порезов, вероятно, есть переломы - просто комбо. Девушка осматривает мужчину, действительно видя перед собой сломанное в щепки тело - эти герои вечно не знают границ. Она сверяет данные по пульсу и дыханию, решая, что делать - отправить на рентген или прямо сейчас оперировать? Мужчина вроде бы держится, дышит слабо, но все-таки самостоятельно, поэтому Т/И передает каталку персоналу, направляя на рентгенографию, а сама читает скупую информацию о пострадавшем. Айзава Шота, 30 лет, третья отрицательная группа крови, хронических заболеваний нет, на постоянном осмотре у офтальмолога. Черт.       Бежит к компьютеру и проверяет базу данных - третьей отрицательной в наличии мало, слишком мало, непозволительно мало. Донорский светофор горит красным -  в отделении переливания тоже ничего нет. Судорожно звонит по внутреннему каналу, запрашивает у других отделений - есть только плазма, но также в небольшом количестве. Она просит доставить все, что есть и уходит за пострадавшим. Сломанное ребро, раскрошившиеся - в прямом смысле - мышцы и связки у локтя, перелом этой же руки, трещина на второй, трещина на ключице и полнейший кошмар с головой. Это явно будет куда сложнее, чем она предполагала.       Самая большая проблема обстоит с глазами, и Т/И даже представить не может, что там должно было произойти. Нужна помощь хирурга-офтальмолога и донор крови, но как назло в этой больнице, никого нужного вечно нет на месте. Она, еще раз судорожно осмотрев свои руки на предмет новых надписей, вызывает хирурга и уходит в операционную, собираясь с силами. Ей страшно за своего соулмейта, который видимо находится в каком-то беспамятстве, раз желание «выжить» все еще не исполнилось, но при этом тревожно и от происходящих вокруг вещей. Больница в суматохе, в коридорах слышны крики и указания, все в каком-то липком напряжении, сковывающем внутри. Нужно спасти новоприбывших, но, черт возьми, врачи не всесильны, особенно если нет жизненно необходимой крови для переливания. Т/И просто надеется, что им хватит запасов больницы или с соседнего центра переливания успеют привезти срочный заказ.       Но, конечно же, все надежды рушатся - операция на теле прошла успешно, осколки удалили, локоть спасли, а крови внутри Айзавы стало еще меньше, и теперь переливание было точно необходимо. Пакетик с третьей отрицательной уже опустел, прямо намекая, что пора бы найти еще. Она с силой закусывает губу, находя единственный выход - у Т/И была третья отрицательная и она могла бы стать донором. Но тогда один врач выбывает из игры, а ведь еще не вечер, может произойти еще что-то серьезное, на что потребуется ее непосредственная помощь. Она советуется с другим хирургом, составляет план и поручает лаборантам гематологический анализ на совместимость. Пока определяют, сможет ли Т/И стать донором, девушка начинает разбираться с лицом мужчины. Кажется, сломаны почти все кости, но их попросили просто собрать все в первоначальное состояние и закрепить, мол, у них есть герой, способный все срастить. Второй хирург присоединяется, предлагая девушке сосредоточится на глазах, и Т/И правда не знает, что тут можно сделать. Она аккуратно достает мусор, какие-то инородные куски, боясь навредить. Их операционная совсем не предназначена для такого, да и она не специалист в этой области - одно неверное движение, и мужчина будет слеп. Дыхание сбивается, руки упорно продолжают делать все возможное. Нужно скорее разобраться со своими задачами и передать его в другое отделение.        Лаборант кричит, что кровь совместима, когда девушка достает последний обломок. Она ловит кивок от коллеги - он справится дальше сам, и присаживается на подставленный стул. Придется проводить прямое, непрерывное переливание - прямо из ее вены в вену Айзавы. Это могло бы быть романтичным, если бы мужчина не висел на краю жизни и смерти. Она наблюдает, как иголку вводят чуть ниже злополучного «Выжить» и лишь надеется, что ее соулмету тоже окажут должную помощь.        Его рука, лежащая рядом, испещрена глуповатыми и неяркими «Красивые туфли», «Айс-латте», «Накаченная попа», «Белые шторы». И большим, жирным, привлекающим внимание «Он был живым» на запястье.  Удивительно просто. Кажется, они с соулмейтом мужчины очень похожи.        Сознание немного мутнеет, Т/И видит черные звезды перед глазами, но понимает, что останавливаться нельзя - крови все еще недостаточно, поэтому просит ватку с нашатырем, пытаясь оставаться тут. Она пытается отвлечься, но голова совсем ватная, взгляд размыливается, и она не может понять, действительно ли на коже Айзавы Шоты проступают «Держаться», «Закончить», «Не падать в обморок», слишком похожие на ее нынешние желания.        Но, кажется, сознание все уже уплывает, потому что девушка отрубается.       Ее не стали помещать в палату - мест итак мало, а она оклемается сама. Т/И лежит на диванчике в ординаторской и слушает, чем закончились сегодняшние происшествия. Вроде бы все живы и относительно здоровы - наконец-то пришел тот самый герой-врачеватель и помог. Пациентов перевели в палаты стационара, только Айзаву Шоту отправили в другую больницу проводить срочную операцию на глаза. Можно смело выдыхать - они справились и все прошло удачно.        Т/И сковывают подозрения - показалось ли на операции или же нет? Может ли этот герой быть ее половинкой? Наверное, стоило бы проверить, но тот был уже в зоне недосягаемости - в какой-то больнице федерального значения, очень крутой и помпезной, не уровня девушки. Да и ему самому было бы неплохо восстановиться, даже не ясно, когда очнется. Пугающие слова продолжали обвиваться вокруг предплечья и Т/И искренне надеялась, что с соулмейтом все будет в порядке. Очнется и вновь захочет спать или пить кофе. Было бы очень здорово.       А пока она продолжает заниматься рутинными обязанностями - заполняет бумаги, наводит порядок в ординаторской, строит график дежурств и записывается ассистентом на плановые операции, набирая опыт. Уже скорее хотелось получить сертификат, закончить ординатуру и стать полноценным врачом.       Спустя два дня после происшествия страшные надписи пропадают с кожи, сменяясь «Отдохнуть», «Оклематься» и таким родным «Кофе». Кажется, все в порядке. Больше Т/И ни за что не будет ругаться на своего соулмейта за постоянство в желаниях - стабильность это очень здорово, теперь она понимает это как никто другой. И ближе к вечеру на плече, так, что она заметила не сразу, проступает «Сказать спасибо».       Все-таки, ее соулмейт - хороший человек, пусть и со своими заскоками. Его желания искренние и чистые, а самые сильные и вовсе благородные. Она проводит параллель и понимает, что родственная душа запросто может быть героем. Что также хорошо сочетается с вопросом про Айзаву Шоту. Возможно, ей стоит попытаться достать его контакты, когда тот восстановится. Или наверняка в его мед. карте должен быть указан номер телефона? Т/И займется этим после смены, а пока ее ждут кипы незаполненных направлений и карточек.       Телефон в карте все же был и даже рабочий. Она звонит Айзаве и представляется врачом больницы, рассказывает, что оперировала его на днях и уже хочет перейти к сути, как ее перебивают:       — Здорово, что вы сами позвонили, я только собирался узнать ваши контакты. — Голос мужчины очень тихий и хриплый, но оно и не мудрено - после таких приключений нормальный человек едва ли мог вообще разговаривать. — Хотел сказать вам спасибо, но при личной встрече. Пока, к сожалению, не могу выйти из больницы.       — Конечно, я все прекрасно понимаю. Думаю, вас выпишут недели через три, может, четыре. — Т/И прикидывает в голове время на реабилитацию, попутно отмечая, что даже после выписки тому нужно будет соблюдать постельный режим.       — Да нет, послезавтра выхожу. — Он устало выдыхает в трубку. — Меня подлечил наш герой-медик, но не до конца. Думаю, могу предложить вам встретиться на следующей неделе. Скажем, в пятницу вечером подойдет?       — Да, в районе восьми часов будет удобно.       — Тогда созвонимся ближе к делу и решим по месту. До свидания.       Он сбрасывает звонок, так и не позволив Т/И сказать главного. Ну и ладно, может, и к лучшему - девушка уже придумала план, позволяющий точно определить является ли Айзава ее соулмейтом.       В пятницу она уходит с работы пораньше - специально взяла утреннюю смену, чтобы освободить вечер. Девушка завивает волосы, подкрашивает глаза и одевает лучшее платье, радуясь, что в больнице Шота был без сознания. Там она щеголяет в безразмерных халатах и с растрепанным пучком на голове, абсолютно без косметики. А первое впечатление, как известно, очень важно. И нет, ее абсолютно не беспокоит мысль, что его-то она впервые увидела донельзя покалеченным и сломанным.       Она приходит в ресторан как положено, опоздав на пять минут. Мужчина ждет ее за обозначенным столиком, в черном костюме, с собранными волосами, весь такой с иголочки одетый - абсолютная противоположность тому, что она видела на больничной койке. Весь вид портит лишь сломанная рука, обернутая гипсом, но Т/И готова простить этот незначительный минус. Ведь в остальном, Шота выглядит просто прекрасно. Видно, что специально готовился и собирался, как, впрочем, и она.       Мужчина здоровается легким кивком, пробегаясь по девушке взглядом, и здоровой рукой отодвигает стул, предлагая присесть - галантность во всей красе. Т/И сидит напротив, смущенно пряча глаза. В жизни Айзава оказался куда красивее, чем на операционном столе, и теперь девушка думала, что, возможно, ей стоило чуть больше постараться перед встречей.       — Мне рассказали, что вы совместно со старшим хирургом спасли меня. И что вы поделились своей кровью, ведь других доноров не было. — Шота складывает руки замком и выжидательно смотрит, ожидая от девушки подтверждения слов. Она легонько кивает в ответ. — Хотел сказать вам спасибо и в благодарность угостить ужином. Это, наверное, меньшее, что я могу сделать.       — Не стоит благодарностей, это просто моя работа. — Смущение охватывает Т/И и ей немного нервно от предстоящего хитрого плана. Теперь, увидев Айзаву таким, очень хотелось, чтобы они правда оказались соулмейтами. — Я тоже хотела кое-что узнать - как ваши глаза? В нашей больнице не было подходящего оборудования и врачей нужной квалификации, удалось ли в федеральной больнице все восстановить?       — Ну, сказали, что все было просто ужасно, но подлатать смогли. Теперь, правда, на мою причуду легло еще больше ограничений. — Он тяжело вздохнул, словно совсем не хотел ворошить больную тему. — Но, пожалуй, врачи сделали действительно все, что сумели.       Разговор прервался неловким молчанием и подошедший официант подоспел очень вовремя. Они заказали ужин по рекомендации сотрудника, а Т/И попросила еще чашечку кофе - крепкого американо. Айзава удивленно взглянул на девушку, но промолчал.       Заказ принесли спустя тридцать минут и нескольких ничего не значащих тем в разговоре. Они пообсуждали работы, причуды, погоду за окном и немного затронули злодеев, впрочем, тут же соскочив на разговоры о любимой еде - не хотелось поднимать тяжелые и неприятные темы за столом.       С Шотой было комфортно, он словно читал ее мысли, прекрасно понимая, где стоит остановиться, а где наоборот продолжить беседу. Общаться с ним было легко и непринужденно, пусть и знакомы они были меньше часа. И от этого Т/И еще больше переживала. А что если ничего не выйдет и он вовсе не ее родственная душа? С другой стороны, мучить себя этим вопросом не хотелось еще больше. Поэтому девушка отошла в уборную под предлогом подправить макияж, а сама тем временем споро освобождала предплечье от накидки. Такое родное «Кофе» все также красовалось ниже локтя, проступая чуть ярче, чем обычно. Замечательно. И немного подняло настроение четкое, пусть и не очень жирное «Познакомиться поближе» на плече.       Т/И уверенной походкой вернулась за стол, решив не скрывать слова верхней одеждой, что в обществе считалось дурным тоном. Уже не важно, ведь сейчас решится все. Она протягивает Шоте свою кружку с американо, не обращая внимания на недоуменный взгляд.       — Но врачи запретили мне пить кофе в ближайший месяц... — Неуверенно тянет мужчина, уже не понимая ничего.       — Я врач и я говорю тебе: пей. — Девушка надвигается, как бульдозер, совсем не собираясь принимать отказов.       Айзава тушуется под таким напором и несмело делает один глоток, тут же с блаженством закрывая глаза - ясно, что такой запрет давался ему с трудом. Он жадно глотает горячий напиток, впрочем, оттягивая удовольствие - отставляет полупустую кружку в сторону и вопросительно смотрит на девушку. Она отмечает, что его губы влажные, разгоряченные - кровь прилила к ним от кипятка, и, черт возьми, это выглядит очень соблазнительно.       Но Т/И отрывает взгляд и, теряя самообладание, неверяще смотрит на свое предплечье, отмечая пропажу привычного «Кофе». Желание исполнилось, желания нет.       — А теперь, пожалуйста, объясни все. — Уже немного негодующе тянет мужчина - он любит держать все под контролем, а сейчас происходящее вокруг явно не в его руках.       — Мы, кажется, соулмейты... — Т/И так рада, буквально лучится счастьем, смотрит на Айзаву восторженно. — Ну, то есть, у меня постоянно две надписи на руках - «Кофе» и «Спать», а как только ты выпил кружку, «Кофе» пропал. И, вообще, я заметила неладное во время операции, ну, когда делали переливание. — Девушка рассказывает о своих наблюдениях, отмечая, что в целом все сходится.       Шота задумчиво обводит взглядом открытую кожу рук Т/И, молчит, размышляя о новой информации. Его соулмейт был, как бы сказать.... непостоянным. То есть желания менялись по двадцать раз на дню, от совсем глупых вроде «Пончик с клубникой» до серьезных и пугающих «Оживить». Он уже боялся предполагать, кто же его соулмейт - может, некромант из другого мира? Но теперь все встает на свои места.       Он отодвигает рукав пиджака, вчитываясь в слова на запястье, а затем нависает над столом и совсем не по этикету тянется к девушке, целуя в губы. Поцелуй быстрый, немного неловкий, но до умопомрачения головокружительный - у Т/И буквально трясутся коленки, хорошо что сидит. Она неумело проводит языком по мужским губам, отмечая их мягкость, выдыхает томно, не совсем прилично и закрывает глаза, не в силах выдержать зрительный контакт. Шота отстраняется резко, руша всю романтическую обстановку и вновь переводит взгляд на свое запястье. «Поцелуй» исчез, впрочем, сменившись не менее интересным желанием.       — Ну, привет, соулмейт. — Довольно, с полнейшим чувством удовлетворения, роняет Айзава. — Твои желания всегда очень интересные, но теперь, должен признать, они у нас одинаковые.       Он тянет свою руку к лицу девушки, показывая той недавно появившееся «Встречаться с ним». А Т/И в ответ протягивает запястье с «Встречаться с ней».