> Sext me

Эррора мутило. В общем от жизни и общества и конкретно от количества вчера выпитого. Он встал ещё рано утром без будильника в полшестого, нарушая традицию своего организма хотеть спать до обеда, выглянул за окно, соперничая серостью кожи с утренними облаками, а зеленью синяков под глазами — с болотной плесневой тиной. Кстати, с ней же можно было ещё посоревноваться в запахе изо рта — там будто семья хомячков скоропостижно скончалась от неизвестной хвори и перед тем, конечно же, в лучших традициях не преминула осквернить сие святое место своими пахучими экскрементами. Он скривился от того, как загудела голова, стоило ему попробовать наклониться вниз за одеждой, и решил, что сегодня, пожалуй, наденет что-то чистое, желательно то, что лежит в шкафу на полках не ниже пояса. Таким требованиям отвечал старый, но любимый бордовый свитер с растянутым воротом, серые джинсы с прорезями на коленях и… да, пожалуй, и всё: трусы, слава вселенной, можно было в честь ничтожного состояния позволить себе сегодня ещё не менять, а носки… носки лежали слишком низко, а потому были категорически отвергнуты мучающимся с похмелья парнем, а желание натянуть на голову подушку — откинуто в сторону лишь из-за слишком большого страха быть на публике осмеянным. Эррор с выражением лица великомученика, с которого вполне можно было иконы писать, одной левой ногой выловил вместо кроссовок из-под кровати свои домашние красные вьетнамки, взял любимую кружку и плавной медленной походкой, стараясь не сотрясать лишний раз пульсирующие болью мозги, поплыл по лестнице вниз — в кухню. Первая кружка холодной «кран-соды» была выпита им залпом, следующая же «живительная родниковая» растянута на пять длинных глотков-подходов. Он закатил глаза в наслаждении — пустыня в горле учтиво отступила, и тошнота немного улеглась, а через минуту по кухне полетел звук громкого урчания. Эррор огляделся всполошенно, никто ли не услышал позорных рулад его запустившегося только что желудка, и так и замер, встретившись взглядом с самым прекрасным, что можно было только встретить на кухне общаги в четверг ранним утром… Румяная, тонкая, неимоверно аппетитно выглядящая жареная картошечка соблазнительно шкварчала на широкой сковородке с высокими краями. Эррор сглотнул хлынувшую потоком слюну и, не в состоянии убить своего внутреннего добытчика-ассасина, на цыпочках прокрался к открытой двери — коридор порадовал пустотой и тишиной, и в розовую кружку перекочевала, наверное, добрая треть почти дожаренной прелести. Он подул на подушечки обожжённых горячузными картофелинками пальцев, спрятал кружку с добычей под мышку и быстрым плавным шагом ускользнул к себе. После этого утро считаться откровенно хреновым перестало, а когда через приоткрытую дверь комнаты с нижнего этажа к нему донеслись раздражённые крики, как ему показалось, Хоррора, так и вообще на смуглое лицо выползла довольная ухмылка. Эррор сытым котом облизнул пальцы от жирка, оставшегося на них от последней съеденной картофелинки, и поднялся на ноги — вот теперь ему точно можно было идти на пары без риска нечаянно убить кого-то в приступе голодного гнева. Он схватил в руки кожаный портфель, немного подумав, обмотал вокруг шеи любимый синий шарф, что когда-то в приступе скуки связал себе спицами сам, и, закрыв за собой дверь, отправился в университет. Благо идти к главному корпусу, где и проходили основные лекции, было совсем недолго, и уже через неполных пятнадцать минут Эррора встречала длинная зала и, к его огромному счастью, не занятый никем второй ряд. Эррор улыбнулся довольно и уселся на твёрдое дерево сидений, доставая и надевая очки, располагая возле себя портфель и вытаскивая писчие принадлежности. На самом деле, в том, что эти места были опять свободны, не было совершенно ничего странного. Он сел нигде иначе, как за второй партой, как раз там, где никто нормальный обитать, конечно же, не желал: первый ряд был по многовековой традиции занят отличниками и старостой, а остальные размещались, в зависимости от шустрости и наглости, на задних рядах — соответственно, дальние места считались самыми козырными и за них всегда велась немалая борьба… собственно, потому Эррор даже и не пытался занять их. Ему было плевать, где сидеть, главное — сидеть одному. Он наклонился вниз к конспектам, отыскивая наперёд последнюю исписанную ещё в том году страницу, чтобы не шуршать потом на самой паре, и раскрыл широко глаза — в затылок только что прилетела скомканная бумажка. А следом ещё одна. Эррор покраснел. Но вспомнив, что с ним на потоке учатся его недавние знакомые, с которыми они вчера так откровенно по-свински напились, расслабился и развернулся назад, ища взглядом знакомый серый капюшон или чёрную блестящую идеально-прямую чёлку. Но вместо этого на глаза попался кое-кто совершенно другой — по диагонали через две парты назад, по соседству с золотоволосым кудрявым веснушчатым пареньком со светло-коричневыми глазами, сидел не кто иной, как Инк. Эррор сглотнул сухо, желудок завязался тугим узелком и упал куда-то на уровень задницы, которой он тут же нервно заёрзал по дереву студенческой лавки. Дело было в том, что со знакомого лица на Эррора смотрели сейчас откровенно злые, узко прищуренные глаза, а само лицо разъярённого парня было спрятано под маской. Обычной медицинской маской, такого мило-голубенького цвета, что, натянутая им от подбородка по самые глаза, прикрывала максимально много кожи. Впрочем, помогало ему это мало — чёрные линии выныривали слева и сверху, моментально позволяя Эррору понять, под чьей же комнатой его вчера угораздило постоять на шухере. Он стрельнул ещё раз глазами на золотоволосого соседа-пострадавшего и застонал, разворачиваясь моментально обратно. Это был он! Тот парень, с которым они столкнулись прямо в дверях и на плохую память которого он так сильно надеялся вчера. Сегодня же эта надежда считалась безвременно усопшей. Эррор запустил руки в свои волнистые непослушные волосы, резким движением взлохмачивая их в живописное чёрное гнездо, и задышал резко через зубы. Видимо, не увидев от него ожидаемой реакции, Инк решил действовать пожёстче, и в коротко стриженную макушку вместо мятого листка ляпнула и тут же прилипла мелкая пакость — Эррор, скривившись, провёл рукой по затылку, снимая пальцами противный мокрый комочек — пожёванная бумажка. В груди всколыхнулась тревога, немного — отвращение и злость. Ещё жертвой буллинга ему стать не хватало! Он развернулся через плечо, одаряя плюющегося осуждающим взглядом, качая из стороны в сторону головой и поджимая пухлые губы. В ответ получил согласный кивок и постукивание пальцем по тонкому запястью. Показывает время — понял Эррор и тоже кивнул в ответ. Поговорить после лекции. Да, это было сейчас самое правильное решение. Он развернулся снова лицом к что-то давно увлечённо рассказывающему преподавателю и уткнулся носом в конспект — усердно делать вид, что пишет и учится, потому что наука в голову не лезла от слова совсем, и к концу пары он порядочно успел извести себя, сгрызть кончик одного карандаша, поломать зубами нечаянно короткую линейку и растерзать до крови несчастный указательный палец на левой руке. А как только в аудитории раздался далёкий звонок, оповещающий окончание второй пары, подорвался на ноги. Ринулся к выходу вместе с остальными покидающими залу студентами, поддавшись малодушному желанию сбежать, и чуть не опрокинулся на спину, когда его схватили за ворот свитера и словно за поводок оттянули в угол — к старому шкафу с подсобным материалом. И, толкнув ладонью в перчатке с обрезанными пальцами в грудь, впечатали лопатками в стену. — Ты выбрал не того человека, чтобы издеваться, новичок, — начал Инк, и Эррор удивился, как на самом деле жёстко может звучать этот казавшийся раньше таким мягким и тонким голос. Знакомый сверкнул на него яростью взгляда, что из-за дождливой погоды сегодня играл, казалось, чисто-серыми металлическими тонами, и ткнул пальцем замершего виновника происшествия в живот. — Интересно узнать, по какому такому признаку ты решил, что я достоин такого к себе отношения? Ха? Скажи! Хотя нет, не говори, давай-ка я сам угадаю! — и Инк стянул с себя маску, поворачивая лицо и тыкая пальцем теперь в свою левую щеку, где кривыми буквами чуть ниже карикатурного члена было выведено мелкое, но по-прежнему хорошо читаемое «гомик». Эррор втянул резко воздух и сглотнул… ох, он не знал. Даже не представлял себе! Не догадывался раньше времени, к кому именно вчера ходили они с Найтмером «пошалить», до этого самого момента не знал, почему вдруг они выбрали для своей «шутки» именно этого чудика, он даже подумать себе не мог, что причиной совсем не шутки, а самых настоящих издевательств оказалась его нестандартная ориентация, которую он, видимо, не скрывал. Вот оно что… — Не любишь геев? А, булочка? — прошипели ему в лицо, и Эррор замахал из стороны в сторону головой. — А с самого начала ты не показался мне похож на гомофоба! Но надо же, как я ошибался! — Но Инк, послушай, это же… это сделал не я! — Эррору стало противно — участвовать в дискриминации по любому признаку ужасно не хотелось, он всегда старался быть лояльным ко всем, он гордился своей толерантностью и воспитанностью, а тут такое. — Я не знал! Я… — врать не было смысла. — Я просто стоял на стрёме, я не знал, что они станут… да я даже не представлял, что в той комнате живёшь ты! Инк прищурился на него в сомнении: — И почему я тебе не верю? Наверное, потому, что Дрим застал именно тебя последним выбегающим из комнаты. Вот какого хрена, Эррор?! Ну ладно слова, «гомик» на лице это ещё ладно, но это! — он ткнул ещё раз в аккуратным контуром выведенный рисунок. — И, кстати, оно не отмывается так просто, чтоб ты знал! Маркер перманентный, а жидкость для снятия стоит денег! Да за что? Что я тебе сделал? — Да не я это! Инк! Не я! — крикнул Эррор отчаянно в ответ, ссориться с этим парнем почему-то отчаянно не хотелось, уж слишком его сложная жизненная ситуация была похожа на социальные проблемы самого Эррора. Он его понимал, нет, правда, на самом деле понимал. — Ну поверь же! Да я… — он попытался придумать хоть что-то, чем можно было бы доказать свою невиновность в выдвинутом ему обвинении. — Я вообще не умею рисовать члены! — воскликнул он и поспешил прикрыть себе рот рукой, заозиравшись испуганно по сторонам. — Что, правда? — на лицо Инка вдруг выползла неожиданная ехидная улыбка. — А я умею! Даже очень хорошо! — похвастался, как-то странно жмурясь, он. — А хочешь, и тебя научу? Эррор моргнул неуверенно, не зная, что и ответить на такое предложение. Он это сейчас серьёзно предлагает? Или это какое-то изощрённое издевательство? — Можешь даже с моего попробовать срисовать, — уж совсем весело выдал художник, хватая Эррора за ворот и дёргая неожиданно на себя. — Я даже подрочу себе перед тобой, чтобы стоял красиво, ради такого случая, — Инк взглянул довольно и отчасти даже мстительно на задыхающегося от возмущения Эррора и добавил: — А если хорошо попросишь, то подрочу потом и тебе. — Блядь! Отпусти меня! — взвился Эррор. Конечно, взвился! Одно дело — лояльно относиться к представителям ЛГБТ-меньшинств, а совсем другое — к ним относиться. — Или лучше сообразим с тобой минет на брудершафт, булочка. Ты ж говоришь, что не гомофоб, Руру, так что? Докажешь свою терпимость на практике? Ты мне сразу понравился, сла-адкий. — Иди на хер, Инк! На хер! Но блядь не на мой! Отъебись от меня, я не из таких! — Эррор в панике оторвал тонкие пальцы от воротника своего свитера, оттолкнул от себя заливающегося смехом парня и бросился на выход. — Вот то-то же, Руру. Держись от меня подальше! — крикнул Инк вдогонку и вытер костяшкой пальца слезу из уголка серо-непонятного глаза. — Если, конечно, не передумаешь… — хмыкнул он и с грустным стоном натянул назад на лицо голубенькую маску. В магазин по жидкость для снятия лака, которой можно было оттереть перманентный маркер с кожи и которая у него так не вовремя закончилась, можно будет сходить лишь после занятий, а значит, парить ему свой нос в этом медицинском украшении ещё добрых полтора часа. Он покачал головой, замечая на столе во втором ряду забытую Эррором ручку, подошёл и подобрал синий металлический Паркер, хмыкая себе под нос задумчиво: — Но если ты всё же не гей, то что же всё-таки в тебе не так, Руру, почему ты воспринимаешься таким… неправильным, а? Или ты мне соврал? — он постучал металлической крышечкой ручки по пирсингу в нижней губе и, немного подумав, спрятал её себе в сумку. — Ну что же, поживём — увидим? — спросил сам себя и пружинистой походкой направился в коридор. Ему надо было ещё зайти в столовую и встретиться с Блуберри возле библиотеки, чтобы отдать учебник по английскому, и ещё много-много чего. Он улыбнулся под маской и глянул в сторону аудиторий, где сейчас проходили занятия у студентов из отдела проектирования, и потёр друг о друга ладони, Эррор никак не уходил из его неуёмной головы, дразня своей непонятной непохожестью и странностью и маня своими неразгаданными жизненными тайнами. Он пожевал нижнюю губу в предвкушении и нетерпении — Инк безумно любил интересные тайны.